Я не боюсь ощутить высоту, Но я могу улететь в пустоту. Спаси меня, передумать заставь, Не дай мне вновь все потерять. Забилось сердце, Я жду тебя, Я проживаю минуты зря, Я так хочу полететь вслед за тобой. Открою окно и в синеве дождя Мелькнет размытая тень твоя, И я вдохну эту ночь… АнДем — Слёзы
Кто-то из рабов уже привычно застонал во сне, за что тут же был награждён пинком в бок. Юноши устали, они хотели спать. И меньше всего хотелось тратить драгоценные часы покоя на выслушивание чьих—то стонов и всхрапов. Ливит в очередной раз поразился тому, каких же приверед везут в Асхен. Что-то с трудом начинало вериться, что эти мальчишки были рабами. Скорее до этого были вольными, просто по собственной глупости, или же своих или долгов родителей угодили в рабство. А может кто-то из них был выходцем из знатной семьи, которую убили по приказу более вышестоящих лиц. Неизвестно. Да и Ливиту не хотелось вдаваться в подробности их жизни до этого плаванья. И так невольно краем уха приходилось ловить обрывки фраз о том, что кто-то рассказывает о доме, оставленной в Селисте семье и проклинает хозяина или работорговца, что продали их на эту злосчастную галеру. Перевернувшись на бок, Ливит задумчиво водил пальцем по одному из узоров на ошейнике. Через неделю они будут на месте. Нужно заранее побеспокоиться о своём будущем. Лучше всего будет найти среди колонистов сильного и авторитетного человека, с которым другие считаются и на собственность которого никто не рискнёт посягнуть. И попытаться заинтересовать его, попробовать стать его любовником. Главное, чтобы история не повторилась и через несколько лет у этого альфы не появился Истинный. Будет смешно, если такое случится. «Может стоит обратить внимание на бет? У них Истинных не бывает». Беты, хоть и улавливают ароматы альф и омег, но очень слабо и на течку последних практически не реагируют. Но в большинстве своём предпочитают женщин, пусть и находятся исключения. Однако беты, как и альфы, — многие, — думают о продолжении рода, пусть в паре с омегой эта вероятность и мала в связи со слабой спермой, пригодной лишь для женщин. Задумчиво закусив щеку изнутри, Ливит постучал указательным пальцем по полу, на котором лежал, свернувшись калачиком. Ничего, он еще что-нибудь придумает. С этими мыслями парень позволил себе уснуть. Проснулся он от того, что остальные рабы вполголоса что-то обсуждали. Зевнув, приоткрыв один глаз, Ливит мрачно посмотрел на омег, что сидели полукругом. Некоторые всё еще спали, или просто лежали, а эта компания из семи человек сидела. — Лука меня обязательно спасёт, — уверенно говорил тёмноволосый юнец, на вид младше Ливита на года три-четыре. Наверное, единственный, кого еще не трахали беты и альфы. — Вот увидите, он меня найдёт и спасёт. «Еще один наивный глупец», — закатил глаза Ливит, перевернувшись на спину и устремив взор в тёмный потолок, с которого свисали какие-то гнилые верёвки, раскачивались деревянные вёдра и какая-то тряпка. — Сдался ты своему Луке, — озвучил общую мысль омега с тёмно-рыжими кудряшками. — Раз здесь оказался, то никто тебя уже не спасёт. — Много ты понимаешь! — обиженно воскликнул наивный мальчишка. — А этот твой Лука, кто он? — поинтересовался другой юноша, обнимая прижатые к груди колени. — Он сын уважаемого человека Селисты, — с трепетными нотками в голосе ответил глупый влюблённый. — Его отец известный врачеватель. Лука спас меня, когда меня пытался изнасиловать один альфа. Он такой благородный, сильный и красивый. А главное, что он меня любит. Так сильно любит, что за год он не посмел ни разу покуситься на мою невинность. Уже собираясь снова задремать, Ливит широко раскрыл глаза и изумлённо повернул голову в сторону говорившего. — Да ну?! — озвучил его мысль кто-то. — Какой же благородный этот твой Лука! — Он берёг меня до свадьбы, говорил, что после церемонии только решится прикоснуться ко мне. Говорил, что я не шлюха, чтобы меня пятнать всем этим. Тут же послышались восхищенные возгласы, громкие вздохи. А Ливит лишь глаза закатил. В каждой истории должен быть тот — или та — кого будут беречь, чью невинность будут хранить и превозносить. Ведь именно таким «светленьким и чистым» по итогу достаётся всё. — А как ты тогда сюда попал, если тебя так любили? — задал резонный вопрос один из старших рабов, который недоверчиво косился на влюблённого мальчишку. Тот в свою очередь наградил его уничтожающим взглядом, обиженно что-то буркнул себе под нос и отвёл взгляд: — Его папаша постарался. Сказал, что негоже его сыночку водиться со всякими отбросами. Ливит цокнул языком, отвернулся. Толку тогда восхвалять того Луку, если он не мог идти против отца? Впрочем, не все осмелятся идти наперекор родителям. Тем более, если это выходцы из знати. Ливиту хотя бы в этом повезло. Гектор, ныне ненавистный альфа, когда-то был способен огрызаться и идти против воли отца, отстаивая свою позицию. Наверное, именно это и привлекало юного омегу в нём. Хотя сейчас сложно конкретно сказать, что именно Ливита заинтересовало в Гекторе в первую очередь. Наверное, всё же возможность выбраться из «Персика» и начать новую, совершенно иную жизнь.***
За окном шел дождь, с громким шелестом опускался на землю, стучал по крышам домов, карнизам. Тонкие однотонные занавески, порой в дырках, что закрывали окна вместо ставней и стёкл, быстро намокали и развивались на ветру. Орфей лежал на боку, наблюдая за тем, как ткань колышется на ветру. Не удержавшись, он всё же встал с кровати. Вздрогнул, когда из растраханного зада потекла чужая сперма, тонкими струйками стекая по внутренней стороне бёдер. Отодвинув в сторону занавеску, он подошел вплотную к окну и полной грудью вдохнул свежий прохладный воздух. Всего несколько минут назад очередной клиент покинул его. Вот уже полтора года как Орфей занимал комнату, что когда-то принадлежала отцу. В ней же он и принимал клиентов. Первые месяцы было сложно, хотя бы из-за того, что мальчик боялся, что если не сможет угодить посетителю, то закончит свою жизнь, как и Мэхшид. Хорошо, что Тэрон, не желая терять очередную шлюху, попросил Юфранора обучить мальчишку всему. Дело в том, что за несколько месяцев до повышения Орфея из раба до проститута, из «Персика» сбежала красавица Миланто. Девушка украла у Тэрона часть денег, а затем скрылась. Говорили, что она перебралась в Плам или Камантем. Да и после Мэхшида было убито еще четверо шлюх, а новые были такими неопытными, что от них были сплошные убытки. Клиенты отказывались платить за услуги «зубастых» секс-рабов. Вот и приходилось изворачиваться, приобщая к этому делу омег, у которых еще не началась течка, девушек без ежемесячных кровотечений и обычных бет, у которых семя даже не появилось толком. К более перспективным, — или к тем, на кого возлагал большие надежды Тэрон, — был приставлен Юфранор. То был взрослый омега под тридцать лет, с длинными от природы волнистыми рыже-каштановыми волосами и холодными голубыми глазами. Тело у него было стройным и гибким, а кожа бархатистой, приятного персикового оттенка. Юфранор был весьма популярным. Он редко обслуживал клиентов в самом «Персике». Чаще его вызывали на дом, для сопровождения. Несмотря на яркую внешность, Юфранор обладал холодной красотой, в которой удивительным образом сочетался внутренний огонь страсти и внешняя ледяная надменность. Именно этот любитель выпить и покурить опиум и научил Орфея многому. Так что мальчик теперь был на хорошем счету и имел даже своих постоянных клиентов. И всё же, глядя на своего наставника, Орфей часто задавался вопросом, что именно держит Юфранора в «Персике». Насколько было известно, у мужчины был дом, он не был рабом, ибо давно выкупил себя у Тэрона. Но продолжал работать шлюхом, потому что ему нравилось это дело, это приносило лёгкие деньги, а еще всегда можно было завязать интересные знакомства. Многие из-за этого считали Юфранора безумцем, ведь мало кто в здравом уме согласится добровольно стать шлюхой. И Орфей не совсем понимал их. С тех пор, как он сам стал шлюхом, то получил больше свободы, чем тогда, когда был просто рабом. Ему нужно было лишь хорошо выглядеть, подставлять свои дырки и уметь слушать клиента. Не нужно думать о том, где и как добыть еду, кров и каким образом выжить. Главное, не вывести из себя посетителя. Орфею выплачивали малую часть заработанного на карманные расходы, позволяли оставлять себе некоторые подарки. Один из таких сейчас был вплетён в черные волосы: тонкая серебристая нить с пятью сиреневыми жемчужинами. — Орфей, тебя клиент ждёт, подготовься, — сообщила юная девушка, которая за руку вела своего клиента, и попутно заглянула в комнату омеги. Мальчик лишь хмыкнул. Подойдя к тазику с холодной водой, что стоял в дальнем углу комнаты и обычно был накрыт тканью, спешно ополоснул тело, смывая пот и чужой аромат, насколько это было возможно. Не забыл хорошенько промыть свой зад от спермы и кала, если таковой всё же имелся. Короткая туника тёмно-серого цвета была надета лишь из приличия, хотя её всё равно придётся снять практически сразу. Теперь дело оставалось за малым: подвести глаза сурьмой и втереть в кожу на запястьях масло с ароматом ванили и сандалового дерева. Поскольку течки у Орфея еще не было, то и собственный аромат пока не чувствовался. Покинув комнату, мальчик вышел в общий зал, где клиенты ожидали своей очереди. Терпкие запахи альф сразу же ударили в нос, но Орфей даже не поморщился. Прошелся взглядом по гостям и задержался на одном. Этот юноша впервые появился в «Персике» всего пару дней назад и теперь каждый вечер приходил, чтобы снять какую-нибудь шлюху. И всякий раз чуть прищуренные миндалевидные золотисто-янтарные глаза устремлялись в сторону Орфея. Но мальчик не обращал внимания на нового клиента, не до него было. Так было до сегодняшнего дня. Юный альфа, у которого еще даже пушка не появилось на гладком лице, поднялся с тахты и направился прямо к юному шлюху. Про себя Орфей отметил, что у юноши жилистое телосложение, что он лишен этой нелепой юношеской угловатости, и виной тому, скорее всего, регулярные тренировки. Светло-каштановые волосы чуть вились, ложились на плечи. У юноши была бронзовая кожа с золотистым загаром, а еще золотой перстень с изумрудом, который говорил о принадлежности к знати. — Ты ведь Орфей? — приветливо улыбнулся альфа, которому мальчик с трудом доставал до груди. — Раз ты уже освободился, то обслужи меня. Приятный голос юноши обволакивал, невольно заставлял переступить с ноги на ногу и облизнуть губы. — Прошу за мной, — Орфей кивнул в сторону коридора и повёл клиента в свою скромную каморку. — У тебя интересная внешность, — заметил альфа. — Откуда ты? — Из восточных Суз, — отвечать совсем не хотелось, но приходилось. Как и давить из себя улыбку, когда на деле просто хотелось изображать маленькую льдинку. — Из дальних земель Суза? И как там? Говорят, что там настолько жарко, что на песке можно зажарить яйца. «Что за глупость несёт этот альфа?», — хотел было спросить Орфей, но сдержался. — Простите, но я не помню. Я маленький был, когда меня с отцом увезли из дома и продали на невольничьем рынке. — Твой отец тоже здесь? — Был. Он умер. — Соболезную. На это мальчик лишь повёл плечами. Оказавшись в комнате, он обернулся к клиенту, постарался мило улыбнуться. — С чего желаете начать? Юноша ухмыльнулся. Крадучись подошел к нему вплотную, ухватил за подбородок, вынуждая поднять голову и провёл большим пальцем по нижней губе. — Хочу убедиться, что твой рот пригоден не только для разговоров. Орфея привычно бросило в жар. Прекрасно понимая, чего от него хотят, он многообещающе улыбнулся, сверкнул тёмно-синими глазами, опускаясь на колени перед клиентом. «Вполне обыденно», — про себя отметил омега. В большинстве случаев всё начиналось либо с минета, либо заканчивалось им. Юный альфа довольно ухмыльнулся. Расстегнул пояс из светлой кожи с золотой пряжкой, инкрустированной маленькими аквамаринами. Затем стянул через голову тунику цвета морской волны из лёгкой и мягкой ткани, чем-то похожей на шелк. Орфей сглотнул, быстрым взглядом прошелся по подтянутому телу, на котором уже стала проступать мускулатура. От впалого пупка тянулась дорожка тёмных волос, что аккуратным пучком разместилась в паху. Член у юноши был среднего размера, зато толстый, что уже радовало юного шлюха. Немного направлен в правую сторону, но это не так уж и важно. Пунцовая головка скрыта кожицей, которая легко была отодвинута. Не смея больше тянуть, омега сначала лизнул головку, а затем взял её в рот. Принялся посасывать, постепенно больше насаживаясь на член, вбирая его наполовину. Юный альфа довольно застонал, запустил пятерню в черные волосы проститута, перебирая их и временами сильно сжимая, надавливая на затылок. Во рту ощущался горьковатый привкус мочи, который Орфей старался вымыть собственной слюной. Прикрыв глаза, он самозабвенно сосал, то наращивая темп, то скользя по плоти нарочито медленно, плотно обхватывая губами. Головка проникала между гландами, которые приятно стискивали её, когда омега намеренно сглатывал, стараясь доставить удовольствие клиенту. Наконец-то Орфей смог взять член полностью в рот и теперь утыкался носом в пах, стараясь не обращать внимания на щекочущие жесткие волоски. Юноша тихонько постанывал, жалея, что сначала не удосужился сесть на кровать, а потом позволить иноземному шлюху себя ублажать. Ноги подкашивались от нахлынувшей волны удовольствия. Долго работать ртом Орфею не пришлось. Альфа кончил довольно скоро, толкнув бёдрами навстречу, насаживая голову шлюха на свой член. Струя терпкой и солоновато-горькой спермы выстрелила прямо в горло, но она была такой обильной, что её пришлось спешно сглатывать, чтобы не подавиться и она не пошла носом. Семя альф было очень обильным, не то, что у омег или бет. Считается, что альфы из-за своего божественного происхождения стоят выше всех, и их семя в союзе с женщиной способно породить сильное и выносливое потомство. Тем более, что женщины от таких чаще всего рожают именно альф, бет и девочек. Омеги тоже по сути сыны Партума, но при этом еще и дети падшего Совершенного — Мендакса, который был самым прекрасным и любимым из крылатых творений бога, а в итоге решил, что ничем не хуже какой-то смертной женщины, переспал со своим творцом и родил первого омегу — Касьяна, который в будущем стал супругом Дита. Омеги, по мнению большинства, порождения тьмы, дети грешника-демона Мендакса, с трудом могут понести от бет и рожают от них лишь себе подобных, в то время, как с лёгкостью могут заделать женщине сына-бету или девочку, и лишь в союзе с альфой рожают альф и омег. Проглотив всё, Орфей отстранился. — На кровать, — хрипло приказал клиент, и не дожидаясь, когда мальчишка исполнит его приказ, схватил его за руку и швырнул на койку. Сам тут же навис сверху, утробно рыча. Он бесцеремонно задрал подол туники на Орфее, устроился между его ног, поднял бёдра. Омега лишь шумно выдохнул, когда головка члена упёрлась ему между ягодиц, а затем мышцы сфинктера поддались напору, раскрываясь, обволакивая твёрдый член. — Ты действительно получаешь удовольствие от происходящего, или тебя просто очень хорошо научили скрывать истинные эмоции? — поинтересовался юноша, резко двинувшись, проникая в податливое тело до конца. — Зачем мне… изображать… что-то? — с трудом ворочая языком, Орфей вцепился в плечи клиента. Громко застонал, когда его начали трахать. Его бросило в жар, кровь запульсировала в висках. — А разве шлюхи способны на искренность? — парировал альфа, насмехаясь. Он двигался в рваном ритме, всматривался в затуманенные похотью тёмно-синие глаза. — Если что-то способно приносить удовольствие, то этого не стоит скрывать, — просто ответил омега, снова застонав. Он привык к оскорблениям и насмешкам, не придавал им значения, ибо был выше всего этого. — Какие высокие речи для такой грязи, как ты, — янтарные очи альфы смеялись, отчасти выражали презрение. Уголки губ Орфея дёрнулись, но не более. Нельзя показывать, что поведение клиента тебе противно, тем более, когда он в тебе. Не обращая внимания на выпады юноши, омега извивался под ним. Ногтями впивался в бронзовую кожу на плечах, порой царапал спину. Альфа не переставал двигаться, время от времени, то припадая к губам шлюха, целуя его жадно и властно, то впиваясь зубами в подставленную шею, оставляя либо лиловые синяки, либо тёмные засосы. Двигаться внутри Орфея было приятно. Узкий, влажный, податливый и самое главное, что несмотря на юный возраст, не пищит, не показывает, что ему хоть как-то неприятно. Омеге нужно было совсем немного напрячь мышцы, чтобы крепко стиснуть член клиента внутри себя. От этого действа у последнего по спине бегали мурашки, а у первого начинало приятно покалывать кончики пальцев на ногах и сводить сладостными судорогами низ живота. Орфей задыхался от удовольствия, задушено стонал, то откидываясь на спину, то утыкаясь лицом в грудь юноши. От альфы приятно пахло свежескошенной травой. Этот аромат нравился Орфею, невольно напоминал о доме в Хараре, который он покинул с отцом много лет назад. Прикрыв глаза, пребывая в блаженстве, омега напрягся всем телом, когда возбуждение достигло своего пика, завязалось в тугой узел внизу живота, а затем разлилось по телу волнами экстаза. Орфей кончил себе на живот. Шумно дыша, он закусил нижнюю губу, продолжая двигать бёдрами, бесстыдно насаживаясь на член юноши. Альфа громко рычал, быстро и рвано двигаясь, вбиваясь в податливого шлюха по самое основание. Он долго не продержался. Кончил следом, обильно заливая внутренности омеги своим горячим семенем. И от этого Орфей кончил вновь, уже к своему собственному изумлению. Пытаясь перевести тяжелое дыхание, оба любовника отстранились друг от друга, легли рядом. Испарины, покрывавшие тело, быстро испарялись, отчего кожу приятно холодил проникавший через окно холодный ветерок. Снаружи всё еще шел дождь, выбивая ритмичную дробь на карнизе. — Ладно, готов признать, что ты хорош, — проведя рукой по собственным волосам, альфа улыбнулся шлюху. Он выглядел довольным, сытым. — А ты сомневался? — перевернувшись на бок, подперев голову рукой, Орфей сощурил глаза. — Были мысли. Но ты их легко развеял. С этими словами, юноша встал с кровати, потянулся до хруста в мышцах, подобрал с пола свои вещи и стал одеваться. — Меня зовут Гектор. Запомни это имя, потому что теперь я буду часто сюда заходить. Орфей закатил глаза, пока Гектор стоял к нему спиной и застёгивал пояс на талии поверх туники. Только недо-героя дешевой баллады ему не хватало. Таких полно. Наивных и самоуверенных юнцов, что верят, что станут для кого-то кем-то особенным в жизни. Верят, что способны изменить мир, свернуть горы, а еще уверены, что из зажатой простушки сделают прекрасную деву, а из самого падшего существа — чистое и светлое нечто. — Еще увидимся, Орфей, — улыбнувшись, Гектор ушел. Довольно быстро Орфей забыл о его словах, когда пришло время принять нового клиента и начать ублажать его.***
— Хватит прохлаждаться, безмозглые куски мяса, — голос Нервы заставил рабов замолчать и вздрогнуть. Уже по одному только взгляду было понятно, что он не в духе, а это означало, что на ком-то сегодня непременно отыграются. Что кого-то либо отправят делать самую грязную работу, либо заставят ублажать почти всю команду, либо забьют до смерти. Удары кнута о пол подгоняли омег, выгоняли из трюма на палубу. Практически все украдкой поглядывали на мачту, к которой был привязан Герой. Его продержали так несколько суток. Разумеется, что глупец ходил под себя, и теперь под ним образовалась небольшая куча кала и высыхающая под лучами солнца лужа мочи. Запах был соответствующим. Раны от кнута на его спине и плечах сильно гноились, источали зловоние. Сложно сказать, кормили его или хотя бы поили, но Герой выглядел жалко. И если в глазах большинства рабов он был мучеником, то для Ливита и прочих — глупцом. — Снимите кто-нибудь эту падаль! — рявкнул Нерва, обращаясь к матросам. Его глаза заскользили по лицам омег, остановились на Ливите, который равнодушно наблюдал за тем, как тело Героя отвязывают от мачты, а затем начинают спешно рубить на куски, дабы потом скормить свиньям. Бедолага окончил свою жизнь достаточно плачевно. Но глупо было его жалеть, ведь он сам выбрал свой путь. «Сам виноват, — про себя отметил Ливит, беря тряпку и ведро, собираясь мыть выделенный участок палубы. — Если бы не вмешивался, не пытался изображать из себя не пойми кого, то был бы жив. Впрочем, слабые и глупые должны же как-то отсеиваться. Все мы творцы своих судеб и лишь от нас зависит, какой путь нам уготован. Совершил ошибку — будь готов расплатиться». — Не отвлекаемся, работаем! — кнут ударил совсем рядом. Надзиратель угрожающей скалой навис над Ливитом. — Только для траха вы и пригодны, и то не все. Омега лишь криво усмехнулся, решил особо не обращать внимания на альфу.***
Гектор не врал, когда говорил, что будет часто наведываться в «Персик». Но далеко не всегда он снимал именно Орфея. Выбирал миловидных девушек или стеснительных юношей, украдкой поглядывая на мальчика, словно ожидал какой-то реакции. Орфей недоумевал, вопросительно приподнимал брови, но быстро переключался на других клиентов. Что ему за дело до какого-то юного альфы, даже если тот и хорош собой и явно из богатой семьи? Разве что, когда дело доходит до обслуживания. Когда всё именно завертелось? Мальчик и сам не мог сказать, с какого момента Гектор внезапно стал делать ему подарки, снимать не только для секса, но и для разговоров. — У тебя интересное имя, — как-то заметил альфа, даже и не думая прикрыться после страстного соития. — Но ты ведь не из Акиды, чтобы его носить? — Из Харары, — просто ответил Орфей, поигрывая тонким браслетом из синей бирюзы. — У меня раньше было другое имя. Но Тэрон решил, что его нужно поменять. — Ну да, у шлюх должны быть красивые и звучные имена, — хмыкнул Гектор, протянул руку, коснулся смуглой щеки мальчика. — Но если у тебя когда-нибудь появится новый хозяин, то он обязан будет дать тебе иное имя. — Зачем? — омега склонил голову на бок, потёрся щекой о подставленную руку. Внезапно для себя он понял, что общество Гектора ему приятно. — Считается, что с новым именем человек приобретает и новую жизнь. Ты больше не тот, кем был при рождении. Тот ты и Орфей — две совершенно разные личности, две иные жизни, два разных человека. — А я сам не могу выбрать себе имя? — Хочешь сам решить свою судьбу? — альфа коротко рассмеялся, сел, потрепал его по волосам. — Ты — раб, не свободный, а значит и не тебе решать, как называться. О подобной вольности даже и не думай. Орфей ничего не ответил, лишь пожевал щеку изнутри. Гектор далеко не всегда приходил в «Персик». Бывали времена, когда он не появлялся. Иногда это были дни, а порой и вовсе недели. И тогда Орфей забывал о нём, вновь погружался в работу, улыбался и ублажал клиентов, которые искали податливых и страстных шлюх, что будут рады принять их член в себя. Для Орфея Гектор был лишь приятным клиентом, неприхотливым, разговорчивым, красивым и достаточно щедрым, раз порой лично вручал мальчику несколько лишних монет и делал подарки. Но не более. Миновало, наверное, восемь месяцев с того дня, когда Гектор впервые его заказал. На это время выпала первая в жизни Орфея течка, за несколько дней до которой у него появился его собственный аромат. Аромат омеги, который может привлечь альф. — Запах засахаренной клюквы, — как-то заметил Юфранор, раскуривая трубку с опиумом и протягивая её юному подопечному. — Нетипичный для южан. Даже для тебя, выходца из Харары. Напомни-ка, чем пах твой отец? — Пионами, — безразлично ответил Орфей, вдохнув горьковатый дым. — Пионами, — повторил взрослый омега, задумчиво цокнув языком. — Омеги Регно и Суза пахнут сладко, порой даже приторно. У многих ароматы дублируются, так что на самом деле легко встретить двух разных на вид омег, что будут идентично пахнуть. С альфами так же, только у них более свежие ароматы, зачастую трав. Под красивыми блекло-голубыми глазами Юфранора залегли тени, следы многих бессонных ночей. В последнее время он слишком усердно работал, принимая клиентов практически на протяжении всех суток. — Теперь, когда у тебя появилась течка, то ты будешь стоить дороже. Тэрон уже выставил тебя на торги. Тот, кто больше всех заплатит, получит шанс пользовать тебя на протяжении всей течки, так что будь готов. А если ты понесёшь, то лишь тот, что заделал в первую течку тебе ублюдка, имеет право решать, что делать с вами двумя. Орфей сглотнул, с трудом сдержался, чтобы не показать своего страха. Не по наслышке он знал, что это означало. Сам был свидетелем того, как тех несчастных омег, что понесли после первой течки отдавали на растерзание тем, кто их обрюхатил. Кто-то требовал, чтобы шлюхам вытравливали плод, ибо бастарды им не нужны. Но были и такие, которые ждали до определённого срока, а потом омег заставляли скидывать и тут уже как повезёт: либо клиент требовал подать блюдо из недоноска себе, либо же кормил им шлюха. Редкими были случаи, когда ждали до последнего, до самых родов. И когда на свет появлялся младенец, независимо от пола, то ему давали пожить несколько дней, а затем, точно молочного поросёнка, насаживали на вертел и жарили. И разумеется, что это делалось не только в присутствии клиента, но совершалось руками самого родителя-омеги. Свою первую течку Орфей толком и не помнил. Вроде бы было жарко, живот скручивало от неутолимого желания, вроде бы между ягодиц было влажно и его клиентом на протяжении тех дней был какой-то богатый альфа в летах с сединой не только на голове, но в паху и в заднице. После этого Тэрон даже позволил Орфею отдохнуть с неделю от посетителей. Разумеется, что сидеть без дела ему не дали, так что мальчика снова сделали просто рабом, которому следовало выполнять мелкие поручения, наводить порядок в комнатах других шлюх и сообщать им об ожидающих их клиентах. На своё счастье он так и не понёс, что вызвало досаду со стороны хозяина «Персика» и подозрительный прищур Юфранора. Потом всё стало, как прежде. Снова были клиенты, снова в борделе стал появляться Гектор. А потом жизнь резко стала меняться. Всё чаще Гектор предпочитал сидеть после секса в обнимку с Орфеем, прижимая его к себе и храня задумчивое молчание. Мальчик не спрашивал, что не так. Чувствовал неладное, ибо ветер перемен слишком настойчиво дышал в спину. — Собирайся, сегодня ты уезжаешь, — внезапно сообщил Тэрон, мрачно глядя на омегу сверху вниз. — Что? Но куда? — опешил от такого заявления Орфей. Внутри него всё сжалось. Стало страшно. Вот так спустись узнать, почему время за полдень, а до сих пор нет ни одного желающего воспользоваться твоим телом. — К твоему новому хозяину, — сухо ответил мужчина. — Чего встал? За тобой скоро придут, будь готов. Как бы Орфей не противился, как бы не упирался, а никто ему не позволит остаться более в «Персике». Стало страшно за себя. А вдруг его купили, чтобы пытать, чтобы съесть или скормить псам? Такое ведь уже было, но с другими омегами. Часы ожиданий пролетели незаметно. Орфей трясся, несколько раз приходил к комнате Юфранора, желая получить поддержку, но именно сегодня взрослого омеги не было в борделе. Судорожно соображая, что же делать, мальчик собрал свои скудные пожитки, которые с лёгкостью поместились в небольшой узелок и спустился в гостевой зал, ожидая своей участи. Он был напряжен, вздрагивал от каждого шороха, боязливо озирался на входную дверь, пристально глядя на посетителей, гадая, кому из них достался. Секс-рабы стоят не так уж и дорого, если их покупают из борделей. Обычно в пределах пятидесяти золотых. За такую сумму можно купить породистую лошадь, или трёх рабов-девственников с невольничьего рынка. В дверях появился Гектор. На этот раз на нём была тёмно-зелёная туника с золотой вышивкой и белая тога. За ним последовали двое рослых мужчин в одеждах воинов с алебардами. Вся троица подошла к Орфею, заставила мальчика нервничать. — Чего сидишь? — Гектор схватил его за ворот туники, потянул на себя. Янтарные очи при этом смеялись. — В присутствии своего хозяина ты обязан стоять, низко склонив голову и не поднимать взгляд, пока тебе не разрешат. — Хозяина? — догадка наконец-то озарила омегу, и он даже вздохнул с облегчением. — Так это ты меня купил? Но почему не предупредил? — Я не обязан отчитываться перед рабом. Хватит болтать. Следуй за мной. Орфей лишь кивнул, поспешил за альфой, даже не попрощавшись с Тэроном и теперь уже бывшими коллегами по ремеслу. Снаружи уже ждали большие носилки из светлого дерева, украшенные причудливой резьбой и задёрнутые плотной фиолетовой тканью, которые должны были нести десять накаченных огромных рабов. Гектор первым забрался в носилки, и схватив Орфея за руку, втащил следом за собой, прижимая к груди. — Что ж, теперь ты действительно только мой, — смягчился юноша. Орфей вздрогнул, когда рабы подняли носилки, водрузив перекладины себе на плечи и ритмично двинулись. Никогда прежде он не катался на чем-то подобном. — У вас очень странные предпочтения, господин, — осторожно подбирая слова, проговорил омега. Тревога и страх никуда не делись, его всё еще терзали сомнения. — Нет ничего плохого в том, чтобы приобрести желаемое. А я желал тебя. Вот только… тебе нужно дать новое имя. Шлюха Орфей остался в «Персике» или умер, как тебе предпочтительнее считать. А ты теперь будешь зваться… — Ливит, — проговорил мальчик, метнул на юношу быстрый взгляд. Гектор хмыкнул, цокнул языком. — Черный? Хорошо, пусть будет Ливит, — согласился он. — Считай это моим подарком тебе. Но всё остальное ты обязан будешь заслужить. Омега, теперь уже не Орфей, а Ливит, едва заметно улыбнулся. Новое имя, новая жизнь, новая судьба. Тогда он чувствовал себя счастливым, ведь всё было похоже на какую-то сказку.***
Сильно выжимая тряпку, усердно натирая пол палубы, Ливит и сам не заметил, как начал шептать себе под нос проклятия. Внутри него всё кипело от нахлынувших воспоминаний. Гектор Аргус. Как же его ненавидел Ливит, хотя отчасти и был благодарен за то, что вытащил из борделя, дал новую жизнь и не пошел на поводу у родителей, которым была противна сама мысль о пребывании шлюхи в их доме.***
— Гектор, ты совсем с ума сошел? — голос Стратора Аргуса, сенатора Селисты и одного из военачальников императора Регно, был рокочущим, пугающим. А сам альфа источал силу и мощь. Он коротко стриг свои каштановые волосы, носил в основном военную форму, а его светло-карие глаза на всех и вся смотрели свысока или с презрением. — Не знал, что появление в доме какого-то раба так сильно разозлит вас, отец, — смело отвечал Гектор, положив руку на плечо Ливиту и стиснув его. — Если бы «какого-то», — огрызнулся сенатор, — то я бы и не обратил на него внимания. Но ты понимаешь, что притащил в дом шлюху? Грязную падаль из борделя! И как у тебя только ума хватило? Неужели нельзя было довольствоваться просто посещением той дыры в Лютуме? — Обычные бордельные шлюхи ничем не хуже храмовых дырок, которых так любят повсюду за собой таскать знатные мужи. И первые и вторые берут деньги за свои услуги, спят со всеми. Так что мне непонятен ваш гнев, отец. — Упрямый глупец. Ты хоть понимаешь, что покрываешь нашу семью позором? — А кто узнает о том, кем до этого был Ливит? Гектор посмотрел в сторону слуг, что развесили уши, прислушиваясь. — Для тебя же будет лучше, если ты отправишь мальчишку туда, откуда привёз, — вздохнув, махнув рукой, Стратор прошел мимо сына, не забыв бросить испепеляющий взгляд на Ливита. Гектор шумно вздохнул, повернулся к омеге. Порывисто прижал к себе, зарываясь лицом в черные волосы. — Не бойся, от тебя я никогда не избавлюсь, — прошептал он, крепче стиснув бывшего шлюха в своих объятиях. — Ты в этом уверен? — против воли вырвалось недоверчивое. — Уверен, — звучит решительный ответ.