Расцветом утренних надежд, Звездою заревой, В светлейшей белизне одежд С каймою золотой, Над серебристою рекой Бродила Нимродэль, И смех ее в тиши лесной Звенел, как птичья трель.
Рэйчел слушала как Леголас поёт старинную балладу, и напряжение понемногу отпускало её. Она прикрыла глаза и вслушалась в красивый мотив и печальные слова. Ей почти что виделось как погибает в горах эльфийка Нимродэль, как ее ждёт Элрос, её возлюбленный, как шторм уносит его корабль прочь от берегов Средиземья. Леголас допел балладу и, переведя дух, продолжил рассказ о жизни эльфов Лориэна в давние дни, когда гномы пробудили зло в Мории. Рэйчел же думала о Нимродэль, которая наверняка любила и Лориэн, и горы, в которых она в итоге погибла. Ей было жаль двух влюблённых, которым так и не суждено было больше встретиться. Шум леса и водопада действовал успокаивающе, и Рэйчел уже почти стала засыпать, когда уловила обрывок разговора про жизнь лориэнских эльфов на деревьях. — Честно говоря, — подал голос Гимли, — на дереве я чувствовал бы себя гораздо спокойнее. Меня совсем не обрадует встреча с орками. — И правда, — согласился Арагорн, — мы ведь сидим у самой дороги, а мелкая речка отряд орков не остановит. Надо попробовать забраться на дерево. Рэйчел была не в восторге от перспективы изображать лесную белку, взбираясь на дерево, но вынуждена была признать, что на дереве и впрямь было бы спокойней. А потому она собрала осиатки сил и приготовилась идти и делать что скажут. Хранители прошли еще немного вдоль берега реки, уходя в чащу леса. После слияния двух рек глазам путников предстали особенно мощные деревья, из-за пышных крон которых их высота только угадывалась. Пиппин, как, впрочем, и остальные хоббиты, не особо горел желанием лезть на дерево, да еще и спать на нём, о чём и сообщил Леголасу, который, будучи лесным эльфом, не видел в ночевке на дереве ничего необычного. Тот лишь пожал плечами и посоветовал хоббиту вырыть нору, дабы защититься от орков. Рэйчел, слушая их мирную перепалку, не могла не улыбнуться. Конечно, она тоже никогда еще не спала на деревьях, но чувствовала себя такой уставшей, что ей казалось, что она может заснуть буквально где угодно и в каком угодно положении. Все бы хорошо, но как только Леголас попытался взобраться на дерево и разведать, пригодно ли оно для ночёвки, так сразу его остановил строгий звонкий голос, доносившийся сверху, из золотистой тьмы ветвей. Даже уставшая, Рэйчел не могла не отметить красоту переливов этого голоса и, в очередной раз, мелодичность звучания эльфийского языка. И пусть она ни слова не могла разобрать, это наречие ей казалось еще более привлекательным, нежели то, что она слышала в Ривенделле. Она была зачарована эльфийскими голосами. Рэйчел стоило трудов вспомнить как зовут командира стражи лориэнских эльфов и еще больших трудов — не обратиться к нему по имени, пока его не представят. Залюбовавшись не только голосами, но и внешностью лесных эльфов, девушка не заметила, что не все разделяют ее восторг: кто-то с радостью наладил контакт, кто-то просто готов был любоваться эльфами и всем, что бы они не делали, но кто-то относился к ним и настороженно, и предвзято. Но усталость брала свое, и все хранители, даже те, которым была по душе их новая роль гостей, стали с всё нарастающим нетерпением ожидать решения командира стражи. После долгой беседы с Халдиром Арагорну все-таки удалось уговорить его пропустить Братство. Однако было уже темно и Халдир объявил, что к Владыкам они отправятся с утра. Арагорн же объявил, что после приключений в Мории должен всех осмотреть и подлечить травмы. Рэйчел почему-то вспомнила о медосмотрах в своём мире и эта ассоциация заставила её улыбнуться. Когда же Арагорн подошёл к ней, чтобы обработать глубокие порезы и ссадины, заработанные в бою с орками, Рэйчел вспомнила о том, как в Мории досталось Боромиру в Летописном чертоге. — Арагорн, — сказала Рэйчел, не поднимая глаз от земли. — Пожалуйста, осмотри Боромира. Когда тролль отбросил его к стене, он сильно ударился головой. В некоторых случаях это чревато весьма неприятными последствиями. — Рэйчел наконец подняла взгляд. — Сможешь что-нибудь сделать? — Попробую, — ответил Арагорн. В глазах девушки было столько благодарности, что мужчина не смог сдержать улыбку. — Не переживай, Рэйчел. Все будет хорошо. Отряд быстро распределиди на два дерева. Рэйчел была очень рада, что эльфы-стражи скинули им веревочные лестницы, так как сил лазить по веткам у нее не было, да и ветки были слишком высоко от земли, чтобы она могла дотянуться до них. Подъем отобрал у нее остатки сил, а потому Рэйчел, едва подложив под голову свернутый плащ вместо подушки и укрывшись теплым одеялом, предложенным эльфами, почти сразу уснула, надеясь, что после дневной истерики снов не увидит. Однако сны стали неотъемлемой частью её жизни, а потому поспать без красочных кошмаров ей было не суждено. Хотя назвать кошмаром то, что ей снилось, было нельзя. Обычно Рэйчел хорошо помнила свои сны, а на этот раз, проснувшись утром, помнила лишь обрывки. Обрывки, которые заставляли погружаться в раздумия и проводить так минуты за минутами. Рэйчел давно уже определила сны на три категории: обычный бред нормального человека, обычные среднестатистические кошмары с участием местной разнообразной фауны и кошмары, насланные кольцом. Последние имели гораздо большее значение для неё, и, просыпаясь утром после таких, она чувствовала, что это не просто сны. Это угроза. Однако в этот раз все было по-другому. Сон был явно не простым и таил в себе глубокий смысл, но был совершенно непонятным. Сначала Рэйчел показалось, что он сможет дать ответы на ее вопросы, но, увы, их стало только больше. Те обрывки, которые сохранились в её памяти, повествовали о какой-то давней истории. Но копаться в этих обрывках было словно читать книгу с вырванными страницами. Первым, что Рэйчел запомнила, был высокий статный темноволосый мужчина. На вид ему было не больше сорока. Мужчина шёл чётким шагом по величественному чертогу, от которого даже во сне захватило дух. Затем Рэйчел будто бы через запотевшее стекло наблюдала за разговором этого мужчины с кем-то. Из разговора она помнила только одну вескую фразу — "осквернять нуменорскую кровь". То, что в жилах мужчины текла нуменорская кровь, почему-то не вызывало сомнений — возможно, потому что он чем-то отдалённо напоминал Арагорна. Следующее, что она смогла вытащить из потайных уголков памяти — какой-то тёмный переулок и покосившийся от времени домик. И шар тёмной пыли с желто-оранжевыми, похожими на искры огня, вкраплениями, формирующийся в нечто, отдалённо напоминающее чёрную дыру. И звук детского плача... Что все это значило было для Рэйчел загадкой, которую хотелось разгадать. Она чувствовала, что если поймёт смысл этого сна, то получит ответы на многие свои вопросы.Глава 9. Дорога в Золотой лес
19 августа 2023 г. в 12:59
Хранители шли довольно долго по дороге, мощеной древней растрескавшейся плиткой. Вокруг открывались невиданной красоты пейзажи: слева было видно озеро Келед-Зарам, как называл его Гимли, а справа серебрилась река. Вместе с Фродо Гимли спустился к озеру, но что они в нем увидели, никто так и не узнал.
Рэйчел не хотелось думать ни о чем. Но как ты ни старайся, а от мыслей не избавишься. Поэтому она думала о Лориэне, о предстоящем отдыхе и светлых днях. Раньше Рэйчел постоянно крутила во все стороны головой, стараясь все увидеть и запомнить: маленьких желтогрудых птичек, летающих туда-сюда над головой, покачивающиеся стебельки трав, голубое небо с чистыми белыми облаками. Она запоминала красоту природы, окружавшей Хранителей в пути, чтобы в тяжёлые моменты жизни воспоминания об окружающем мире грели истерзанную переживаниями душу.
Но сейчас не помогало ничего. Может, раньше переживания были другие и природа помогала с ними справиться… Но сейчас, когда Рэйчел шла мимо одних из самых красивых пейзажей в Средиземье, ее ничего не радовало. Ничего не вызывало улыбку, ничто не снимало тяжелый груз с души, имя которому — смерть мудрого товарища. Рэйчел с каждой секундой все больше погружалась в пучину мрачных мыслей, и глухое отчаяние начало овладевать ее мыслями — ей казалось, что без Гэндальфа все пойдет прахом. Они не найдут нужную дорогу, Братство расколется, они не справятся, Боромир... Боромир погибнет.
«Нет! — Рэйчел распахнула глаза, испугавшись этих темных мыслей. Они будто не принадлежали ей и шли потоком против ее воли. Она нервно сглотнула ком в горле и, тряхнув головой, будто не соглашаясь, отчетливо и твердо произнесла в своих мыслях, чеканя каждое слово, — Боромир должен жить! Я не должна этого допустить! — её вдруг охватила странная злость на саму себя. — В конце концов, должна же я хоть что-то в этом мире сделать, а не только лишним грузом быть!»
Рэйчел украдкой посмотрела на гондорца: он шел, внимательно смотря на дорогу перед собой, на лице его были видны следы прошедшей битвы, а глаза… Он выглядел так, словно мыслями унесся далеко-далеко от этого тракта, от этих гор, от этой ужасной Мории. Куда-то, где ему было хорошо. Где рядом был младший брат, который всегда после тяжёлых битв с многочисленными потерями садился рядышком и ободряюще хлопал по плечу. Совсем как в детстве. И отец смотрел строго, но отпускал на пару недель отдохнуть и привести в порядок душевное равновесие. А сейчас… Боромир горько усмехнулся, осознав, что эти времена остались в прошлом. Вроде, и не так давно было, всего пару месяцев назад, а уже кажется, будто прошла целая вечность. Он уезжал на Совет, обеспокоенный судьбой своего народа, своей некогда великой страны. Сейчас все мысли в голове перемешались в один сложный запутанный ком — кажется, и не разобрать уже, где тревога о родных, где любовные переживания, орк бы их побрал! Все это не давало отдохнуть ни физически, ни морально.
В этот момент Боромир случайно посмотрел куда-то вбок, и неожиданно встретился взглядом с Рэйчел. Никогда еще он не видел у нее такого взгляда. В нем было все: и скорбь по безвременно ушедшему волшебнику, и страх, граничащий с растерянностью. Было в ее потускневших и покрасневших от слез глазах что-то ещё… Что-то странное, чего он не мог понять. Будто она что-то знает, что-то, что ожидает их впереди, и страшно боится этого. Ему захотелось с ней поговорить, как-то поддержать и успокоить, как было, когда они шли по солнечным долинам, неподалеку от Ривенделла. Но, вспомнив что она говорила Леголасу в той рощице, Боромир почувствовал, что это желание вмиг улетучилось, будто его и не было. Невольно Боромир посмотрел на Леголаса, который тоже шел, глубоко погруженный в свои мысли. «Тоже мне, герой-любовник! — со злостью подумал гондорец. — Нет бы подойти к ней, что-нибудь сказать! У нее же вид, будто она с минуты на минуту разрыдается! Но нет, это же не для нас, бессмертных! Мы будем идти, глубоко в своих возвышеных мыслях, не замечая ничего вокруг! Не замечая даже своей неземной возлюбленной».
У Рэйчел снова в горле встал этот ужасный, надоевший за весь путь ком слез. С упрямством истинного осла, она достала флягу с водой, отпила пару глотков и сделала глубокий вдох, пока не стало легче.
«Я не дам ему умереть, — подумала Рэйчел, снова взглянув на Боромира. — Даже если на этом чертовом Амон-Хене умру я сама, я не позволю ему подставиться под стрелы! — и снова испугавшись своей запальчивости, поспешно добавила, — Лучше, если все будут живы! Никто не умрет, никто не умрет, никто не умрет, — повторяла она, словно мантру, — Фарамиру нужен брат, а Дэнетору нужен его любимый сын».
***
Когда Хранители подошли к Лориэнскому лесу, на мир уже опустилась тихая звёздная ночь. Уставшие путники остановились перед древними деревьями, а Арагорн, Леголас и Гимли обсуждали Золотой лес. Арагорн и Леголас были рады, что они наконец добрались до Благословенного края, однако не все разделяли их радость. Когда Арагорн предложил пройти еще немного вперёд и отыскать подходящую для ночлега поляну, все Хранители пошли за ним, однако Боромир не сдвинулся с места, с сомнением глядя на возвышавшиеся над ними деревья.
— А обойти этот лес никак нельзя? — спросил он.
— Обойти? Зачем? — удивился Арагорн.
— Неведомые беды на тайных тропах часто оказываются гораздо опаснее открытых врагов на торных дорогах, — загадочно объяснил Боромир. Ему почему-то не хотелось идти в этот лес. Он часто слышал россказни о Лориэне в Гондоре, но всегда относился к ним как к сказкам. Однако сейчас что-то в глубине души отчаянно противилось перспективе идти в этот лес. — По совету Гэндальфа мы спустились в Морию… Так теперь и тебе захотелось погибнуть? Выбраться из Лориэнского Леса нелегко, а выйти из него таким же, каким был, вообще невозможно! — вот что говорят о Лориэне в Гондоре.
— И ведь правильно говорят, — заметил Арагорн, — а вот смысл присловья, похоже, забылся, иначе бы гондорцы не страшились Лориэна. Но как бы то ни было, выйти к Андуину отсюда можно только по лесу — если, конечно, ты не хочешь возвращаться в Морию или подниматься на Карадрас.
— Конечно не хочу, — сказал Боромир, — поэтому пойду через лес. Но помни — он тоже опасен!
— Опасен, — согласился Арагорн, — для зла. И для тех, кто служит злу. Идёмте, мы теряем время.
Боромиру ничего не оставалось, кроме как последовать за Арагорном, но слова следопыта его не убедили, хотя и натолкнули на определенные размышления.
Рэйчел наблюдала за этой сценой с тревогой. Она понимала, почему Боромир не хочет идти в лес. И дело тут было вовсе не в присловьях и их значениях. Рэйчел была уверена, что это Кольцо так влияет на гондорца, и это не могло ее не беспокоить.
Она и сама с каким-то странным чувством заходила под сень старинных деревьев. Голова снова начала болеть, и ей казалось, что она слышит какой-то странный голос, но вскоре поняла, что этот голос звучит у нее в голове. Голос, почти так же как Боромир несколькими минутами ранее, предостерегал ее от пути через лес, но Рэйчел мысленно приказала голосу замолчать и, как ни странно, это подействовало. «Чертов Саурон! — гневно думала девушка, — Чертово кольцо! Когда уже мне можно будет отдохнуть от этого постоянного вмешательства в мои мысли?!»
Таким образом Рэйчел даже не заметила как они дошли до маленькой речки, которая пересекала дорогу. Леголас сказал, что эта речка зовётся Белогривкой и вызвался проверить, нет ли поблизости брода, через который можно было бы перейти на другой берег. Рэйчел улыбнулась тому, с какой радостью Леголас говорил об этой реке.
— Идите сюда! — позвал эльф Хранителей. — Здесь неглубоко! Давайте переправимся на южный берег, я вижу подходящую поляну для ночлега.
Путники спустились вслед за Леголасом и медленно вошли в речку. Здесь и впрямь было неглубоко, а прохладная вода не казалась ледяной, несмотря на время года. Рэйчел сняла сапоги и, закатав брюки, вступила в прохладную воду, ощущая, как на душе становится значительно легче — грусть, усталость, страх перед будущим и вызванная Кольцом злость, как по волшебству, исчезли. Девушка на несколько мгновений прикрыла глаза и улыбнулась.
Когда Хранители медленно перешли речку и поднялись на правый берег, то смогли спокойно приготовить еду и поесть. И пока они отдыхали, Леголас рассказал им несколько преданий о Лотлориэне древних времён. Когда он замолчал, в ночной тишине послышался монотонный шум водопада. Рэйчел прислушалась к этому шуму, и он подействовал на нее успокаивающе. Как будто природа пыталась подбодрить Хранителей и успокоить.
— Эту речку назвали Белогривкой люди, — сказал Леголас после долгой паузы. — По-эльфийски она называется Нимродэль, что означает «дева с белыми волосами». Про нее сложена печальная песня, которую поют и у нас, и у Элронда. Вот как она звучит: