Похищение с пристрастием..?

Чужие руки крепко обхватили талию и твердо, даже как-то слишком напористо повели в танце. Немного затошнило. Душно. - Не соизволит ли мой милый кавалер приоткрыть завесу тайны и назвать мне свое имя? Ровные губы искривились в улыбке, а ухоженная ладонь мужчины с намеком огладила напряженную спину. Ньюта передернуло, но из-за наклона головы и спадающих на виски волос странный человек этого не заметил. Или просто не стал акцентировать внимание. Магозоолог отвел взгляд в сторону и скованно пробормотал: - Я… Скамандер. Ньютон Скамандер. - Что? Герой войны? - Ох, нет… Вы имеете ввиду моего старшего брата – Тесея. - Что же, - ровные соболиные брови сошлись на переносице. – В таком случае, составите мне приятную компанию на этот вечер? Маг говорил ровно, немного растягивая гласные, словно с некой ленцой. Ньюту невольно вспомнились слизеринцы, которые, будучи еще совсем детьми, корчили из себя невесть что; подражали предкам. М-да. Но если это и правда какая-то важная шишка в кругу аристократии, то, как минимум, стоит быть осторожным. Вспомнить чему учили в детстве. Хотя, какая разница, мальчишкой он все равно никогда не соблюдал все эти дурацкие правила этикета. Неподалеку послышались веселые голоса. В груди защемило, и волшебник скосил взгляд в бок, наблюдая, как вокруг Геллерта толкутся различные дамы и молодые люди, закидывая того вопросами. Вот один из них что-то громко выкрикнул и покраснел, пряча руки в карманы и опуская голову. Лорд усмехнулся. Кивнул согласно и, твердо взглянув на мальчишку, вывел его к танцующим. Начался вальс. Внутри как-то все неприятно сжалось, и Ньют нервно сглотнул вязкий комок в горле, мешавший дышать. Слегка пощипывало, однако он вдруг дерзко вскинул голову и тихо протянул, замечая в черных глазах напротив смутную заинтересованность. - Как пожелаете. *** Казалось, этот ужас длился бесконечно, часа полтора так точно... Он все кружился и кружился под негромкую, мягкую музыку, поддерживаемый своим нежданным партнёром. И даже... Начал получать легкое удовольствие. То руку вскинет в такт мелодии, то спину изогнет. Темноволосый только пошло усмехался и прижимал к себе еще теснее, но Ньют, словно не замечая, отдавался танцу, все больше и больше наслаждаясь хмурым взглядом, который, даже будучи невидимым, обжигал лопатки. Он смотрел. Смотрел и, кажется, жадно ловил каждое движение, каждый наклон головы, а Скамандер... Ему нравилось. Еще никогда на тихого замухрышку никто не обращал столько внимания. Люди предпочитали просто пройти мимо или даже толкнуть плечом, подставить подножку. Однако внимание, что жаркими, игривыми лучами грело со всех сторон, заставляло забыть о благоразумии, купаться в нем. Он потерял контроль. - Как насчет... Выпить? - С удовольствием! - широкая улыбка сама собой появилась на губах, чувствовался явный подъем сил, своеобразного вдохновения. Вау... Было так приятно чувствовать едва ли осязаемую злость человека, что стоял далеко позади и, даже разговаривая с кем-то, сверлил его взглядом. О, как же это нравилось ему! Магозоологу было в чем-то вообще наплевать на внимание других. Волновал лишь тот, что позади. Прямо за спиной, но очень далеко. Он продолжал, словно услаждая, замазывая свою обиду от выходки Розье, от взглядов всех этих людей, которые смотрели на его Темного Лорда. Позволяли себе думать о нем. Представлять. Ньют передернул плечами и вновь заулыбался, наслаждаясь своеобразной местью. - Мы прошли мимо столиков с закусками, куда мы идем? - О, дорогой, не беспокойся об этом... Вон за той замечательной колонной есть прекрасное местечко для отдыха. И мужчина лениво махнул рукой в конец зала, где и вправду стояла очень широкая белоснежная колонна, которую обвивал дикий плющ, разрастаясь по всей стене замка и спускаясь в открытый оконный проем на балконе. Выглядит спокойно. - А.. Ага. Парнишка кивнул и ненавязчиво попытался обернуться, кинуть взгляд назад, на Геллерта, который отвлекся и что-то увлеченно обсуждал с Абернети, Виндой и еще тремя людьми. Жар вечера немного схлынул, и Скамандер явно почувствовал усталость. Как вовремя. - Возьми. Кажется, тебе это нужно. Они уже добрались до своеобразного закутка, и Ньют сразу плюхнулся на длинную ажурную скамейку, предназначенную для отдыха во время бала. - Спасибо, - он принял круглый бокал из рук мужчины и залпом опрокинул в себя сразу половину темно-вишневой жидкости. Закашлялся. - Оно крепкое, хоть таковым и не выглядит. Скамандер понятливо тряхнул головой и поставил бокал обжикающего горько-сладкого вина рядом с собой. Расплавленный огонь резво скользнул по пищеводу и, словно маленькая саламандра, начал греть изнутри, обосновавшись в желудке; искрами посылая жар по венам. Вздох вырвался сам собой, глаза прикрылись. Хорошо. Ноги гудели и ощутимо пульсировали, в теле появилась легкая слабость. Все-таки не стоило так долго пребывать на ногах, хотя он даже и не думал жалеть об этом. То, что начиналось, как вынужденная мера, принесло с собой множество интересных ощущений, будоражащих кровь. И даже сейчас, хоть голова и кружилась, все равно в теле присутствовала легкая эйфория. Магозоолог вздрогнул, когда Пикетт заскребся в кармане, и вскочил, стараясь скрыть шевелящуюся ткань. Ему до жути не понравилось, как, будучи в Америке, отреагировал на лукотруса гоблин. Вдруг этот человек тоже захочет заполучить его? Мало ли. Волшебник тихо шикнул и, шепнув сонное заклятье, повернулся к аристократу спиной, делая вид, что увлеченно наблюдает за танцующими, скучающе сложив руки на груди. Музыка давно сменилась, и сейчас играла какая-то медленная, чарующая композиция. - Хочешь вернуться? - Что? - Скамандер встряхнулся и мазнул взглядом по кавалеру. - А... Нет, пока. - Устал? Горячее дыхание неожиданно обожгло ухо, а вокруг талии сомкнулся капкан крепких рук, сдавливая и прижимая к телу позади. Ньют пискнул и уперся ладонями в сжимающие его "объятья", кончиками пальцев впиваясь в рукава дорогого костюма. - П.. Пусти! - Погоди, дорогой... Скоро сам не захочешь вырываться. Скамандер дернулся и полузадушенно всхлипнул; внутри все как будто обмерло, настолько стало страшно от всей этой ситуации и поведения этого человека; сразу вспомнились безразличие Геллерта и непонятные взгляды всех других гостей. А вдруг..? Мужчина продолжал удерживать Ньюта за талию одной рукой, а другой в это время закрыл ему рот, потихоньку делая шаги назад и утаскивая того за высокую и довольно широкую колонну, за которой свободно могли поместится человека три-четыре и еще чуток останется. Стало по-настоящему жутко, когда магозоолог ощутимо приложился затылком об эту самую колонну и, сквозь плывущие в глазах пятна, отчетливо почувствовал вплотную прижавшееся к нему тело. В нос забился терпкий аромат горького кофе и скошенной травы. Он терпеть не мог этот запах. Приторно сладкий, душащий. Он завораживал и кружил голову, заставлял вспомнить летние дни, когда в самом детстве ты был беззаботно счастлив, бегая наперегонки со временем, ловил кузнечиков и любовался дикими бабочками. Очаровывал, чтобы скрыть тонкие нотки гниения. - Ну, что же ты, сладкий... Ледяные руки обхватили его запястья и с силой завели вверх, сжимая и еще сильнее притискивая к стене. Ладонь, закрывающая рот, исчезла, и вот только Скамандер хотел закричать, позвать на помощь, как почувствовал чужое дыхание на своих губах. Голос словно отнялся от пронзившего сердце ужаса. Оно, казалось, даже перестало биться на несколько секунд. А в следующее мгновение его губ коснулись чужие, и тело будто тряхнуло. Нет, Ньют никогда не скажет, что он такой уж искушенный, или в его жизни было так много поцелуев, но... Было. И этот был однозначно самым худшим из них. Еще в школьные годы ему случалось поддаться весенней романтике, всеобщему помешательству и заполучить парочку поцелуев от ненамного более старших сверстников. Да, возможно это нельзя было назвать как-то иначе, кроме банального трения губами друг о друга и всяких других нюансов, но... Это хотя бы было волнительно. Как и у любого подростка, пребывающего в самых нежных своих годах, гормоны шалили даже у него. Хотя, стоит признать, он даже тогда мало обращал на них внимания, что уж говорить о более зрелом возрасте, когда, кроме своих драгоценных зверушек, больше ничего не интересовало. Поэтому, непонятно, с чего вдруг, бушующие где-то внутри ураганом эмоции доставляли немалый дискомфорт в последнее время и мешали порой трезво оценить ситуацию... Как сейчас, например. Когда руки другого человека огладили бедра, будто бы незаметно отпустив скованные беспалочковым инкарцио запястья... Когда из горла не может вырваться ни единого звука, кроме полузадушенного всхлипа, и когда уже совсем-совсем страшно и безнадежно где-то глубоко внутри, то тогда... Тогда можно попытаться высвободиться. Наверное. Прерывистый вздох, и Ньют ощутимо кусает мага за нижнюю губу, пытаясь отпихнуть, толкнуть; рот стремительно наполняет терпкий вкус железа. - Ох, ты... Мужчина слегка отстраняется и с веселым изумлением смотрит на собственные пальцы, которые вытерли кровь, выступившую на губах. Ухмыляется. - А ты, куколка, с характером. И, кажется, это было главной ошибкой, потому что после этого брюнет как с цепи сорвался; не гладил, а стискивал до боли, до красных пятен и расцветающих с опозданием синяков. Не целовал, а словно съесть хотел, настолько больно тот кусал губы. Кожу жгло и нечем было дышать. Скамандеру показалось, что он сейчас задохнется. Грудная клетка ходила ходуном. Но в следующее мгновение ему думается, что лучше бы он задохнулся. Пожалуйста. Потому что пальцы, что ему так до безобразия опротивели, с силой дернули ворот рубашки в цвет его голубых глаз, которые сейчас сильно покраснели и наполнились слезами. Пуговицы с треском отлетели, и непослушная, легкая ткань обнажила грудь. Как же мерзко. И кажется, что хуже уже не будет, просто некуда хуже, когда от пульсирующих в такт биению сердца губ наконец отрываются, позволяют вдохнуть драгоценные капли кислорода, насквозь провонявшего чужим ароматом, как на шею обрушиваются даже не поцелуи, нет... Укусы. А за ремень новеньких маггловских джинсов проникает ладонь, спускаясь до самого низа, до сокровенного и начинает... Начинает... Хочется кричать, но из раскрытого в мучительном крике рта не вылетает ни звука. Мордред. - Прошу... Пожалуйста... Хватит, прекрати, - из горла вырывается тихое сипение, губы еле шевелятся, горят. - Разве это не официальный прием..? Темный Лорд будет зол. - Зол? Мужчина с неприятным причмокиванием отстраняется и с нехорошим прищуром смотрит на тяжело дышащего парня. - Даже если так, что он мне сделает? Как глава рода Лихтенштейн и владелец этого замка, я неприкосновенен. Слишком многое нас связывает. Из горла вылетает резкий выдох, а глаза широко распахиваются. Все-таки он надеялся... Несмотря на то, что вся ситуация до боли абсурдна, он надеялся, что кто-то придет, что, возможно, люди услышат, что... А сейчас плечи просто опускаются. Какое же это глупое чувство - надежда; всегда подыхает последней, хотя разум изначально понимает, что все, выхода нет, но сердце... Сердце продолжает верить, и от этого потом так больно, так отчаянно мерзко, потому что ты знал. Знал, но... Оглушенный новостью, Ньют даже не заметил, как резко стихла музыка и в зале воцарилась полнейшая тишина. Ни звука, только какой-то странный медленно нарастающий гул ватой забился в уши. - Что..? Маг как будто в замедленной съемке отстраняется, Скамандер же, не веря своему счастью, почувствовав долгожданную свободу от цепких рук, быстро, насколько это может быть в его состоянии, метнулся в сторону, желая поскорее оказазаться в безопасности. Но не успел он сделать и трех шагов, как позади раздался оглушительный взрыв, и ударная волна заставила его отлететь и с силой впечататься в стену. Верхняя часть колонны с ужасным шумом разлетелась на куски, а на нижней змейками заветвились трещины. В воздухе витала белоснежная пыль, засвечивая неизвестно откуда взявшиеся всполохи голубого пламени, словно вода растекшиеся по полу и окружившие лежащего на полу человека, по лбу которого стекали тонкие струйки темной крови. - Неприкосновенен..? Ты разочаровал меня, Анатор. Кому как не тебе знать, что незаменимых людей нет. Ньют во все глаза смотрел на кажущегося спокойным Гриндевальда, прижав руку к плечу, которое невыносимо кололо из-за удара об стену. Темный маг вызывал трепет одним своим видом, а уж волнами разливавшаяся от него холодная ярость заставляла сердце бешено колотиться и уходить в пятки; на шее вздулись вены, а на виске билась крохотная жилка, что уж говорить о ладонях, объятых огнем. Люди, столпившиеся в кучу где-то в конце зала, вскрикнули, когда спокойно кружившее вокруг них пламя вздыбилось, заревело, а на лице волшебника появилась какая-то невероятно жуткая садистская ухмылка, от вида которой хотелось спрятаться далеко и надолго. - Ты зашел слишком далеко, мой старый друг, - и следом, резко цедя слова. - Как ты посмел трогать то, что принадлежит мне?! - Но, Геллерт, я... - И не говори, что не знал! На нем явственный отпечаток моей магии. Хоть я и признаю, что в свое время мы были довольно близки, еще со времен обучения в Дурмстранге, но такого я простить не могу. Какой пример ты подаешь тем, кто младше и кто смотрит на нас? Что подумают твои же подчиненные, глядя, как ты пытаешься наложить свои грязные руки на собственность твоего Лорда? Вырожденец! Гриндевальд взмахнул рукой, словно плетью рубанул. А в следующее мгновение человек, сжавшийся на полу в окружении огня, закричал так страшно, словно из него вынимали все живое, не оставляя и капли чего-то настоящего. Теперь такие разные, но одновременно очень похожие глаза смотрели прямо на него, и Скамандер мог поклясться, что видел в них даже не ярость, нет. И не злость. А самое настоящее бешенство; и сил не хватало представить, какие же усилия прилагает Геллерт для самоконтроля при виде искусанных губ, заплаканных глаз и пятнами расцветших на шее и оголенной груди лиловых синяков. - А с тобой мы еще поговорим. И магозоолога окружила непроницаемая стена пламени, скрывая, отрезая от окружающего мира, когда последним, что он слышал, был крик нескольких дам и ясный перестук приближающихся шагов. - Ублюдок. Хлестские звуки ударов еще долго звоном отдавались в ушах.