Похищение с пристрастием..?

— Слушай... Ты же понимаешь, что это действительно очень важно? В твоих же интересах принимать все лекарства вовремя. Ньют вздыхает. Конечно, он понимает... Не дурак ведь. Первые полтора-два месяца после обследования, когда он, наконец-то, встал на учёт в Св. Мунго, всё было как-то слишком, излишне гладко, словно не было ни истощения, ни болей, ни магических выбросов... А потом всё накатило в один прекрасный момент. Магозоолог как наяву помнит тот день, когда он необычайно проголодался, ему нестерпимо захотелось обмакнуть пару приторно сладких конфет в чесночный соус, так что даже зарождающаяся головная боль не смогла помешать этому осуществиться. Настораживал только дикий холод, что было очень-таки странно. Очень. И дело не в погоде за окном, нет. В доме было жарко, окна запотели, а у высунувшего из чемодана нос нюхля отпало всякое желание стащить побольше драгоценностей, лучше уж обратно в своё гнездо, там попрохладнее. Скамандер тогда тихо вздохнул и, поплотнее закутавшись в одеяла, уснул, однако проснуться самостоятельно уже не смог. Ему было так до одури холодно, всё тело била сильная дрожь, а позже поднялась температура, он даже не помнил всю ту суету, внезапно возникшую вокруг него, осознал только когда вдруг стало чуть теплее. Ледяные змеи ползущие по тонким венам начали медленно таять, но... Не до конца. Еле-еле разлепив глаза, мальчишка обнаружил, что над ним склонилась растрёпанная черноволосая макушка, а за руку держал испуганный брат. — Да, всё, как я и думал! — его личный целитель всплеснул руками, обрадовался, а на хмурый вопросительный взгляд брата охотно начал говорить. — Той магии, что вырабатывает его резерв, недостаточно, из-за этого плод непроизвольно начинает впитывать не только магию, но и жизненные силы. Жестом руки остановив обеспокоено вскинувшегося Тесея, Джим продолжает. — Однако тут есть прекрасный вариант, как выйти из ситуации и всем помочь. — Как..? — аврор жадно смотрит на колдомедика, чуть ли не взглядом провожая каждое его слово, будь оно осязаемо. Тот же в свою очередь уже активно развернул фронт работ и, стянув с вяло сопротивляющегося Ньюта плотный тёплый свитер, уже вовсю исследовал его живот, то и дело взмахивая палочкой. В магическом плане аура Скамандера невероятно потускнела, её края какие-то рваные, тёмные, и только лишь в центре маленьким солнышком светится яркое золотистое пятно. Всё оказалось хуже, чем он думал. Чёрт. Малыш, словно какой-то паразит, высасывает из отца все жизненные соки, из-за чего его кожа очень побледнела, под глазами залегли круги, что уж говорить о скулах и ключицах, коснувшись которых, можно весьма неприятно порезаться. Но молодой целитель всё равно надеется на лучшее, отметая в сторону всю дракклову статистику и заставляя себя поверить, что всё будет хорошо, ведь если не он, то кто..? — Гхм... — он растягивает губы в мягкой улыбке. — Если второй родитель будет подпитывать ребёнка магией, то он не будет забирать больше, чем положено... — Исключено! — тусклый, затуманенный болью взгляд внезапно обретает твёрдость и с какой-то недюженной внутренней силой встречает удивлённые ярко-оранжевые глаза. — Но... — Нет. И тут сбоку доносится глухое взрыкивание. — Ньют! — Тесей сжимает руки в кулаки и смотрит на брата, смотрит тёмно, страшно. — Эгоист. Подлетает стремительно, хватает того за тонкие плечи и шепчет в отчаянии. — Со своей упрямостью ты можешь погубить себя, убить ребёнка. Твоего ребёнка. В синих глазах напротив стоят слёзы, но по-настоящему ослиная упрямость и не думает исчезать. — Я сказал нет, пусть будет так, пусть это убьёт меня, но я дам жизнь этому дитя, даже если сам не смогу его увидеть. — Ньют..! Ты..! — Подождите! Есть ещё один вариант! Колдомедик вклинился между ними и замахал руками, а пока они вновь не начали жертвовать друг другом, быстро затараторил. — Пусть это и не так эффективно, как при первом варианте, но шанс, пусть и крохотный, есть. — от волнения он начал картавить и проглатывать окончания слов, экспрессивно размахивая руками. — Однако, магия близкого родственника также может подойти, пусть и не так хорошо, как родительская, но всё же... Джим выдохнул и уже с настоящей, искренней улыбкой смотрел, как по истощённому лицу Скамандера-младшего скатываются слёзы облегчения, а в глазах старшего горит надежда. Он, правда, хочет, чтобы у этих двоих всё было хорошо. Поправочка. Уже троих. *** — Тина, Куинни..! — Ньют счастливо улыбается, тонкие, едва заметные морщинки лучиками расходятся от уголков глаз. Как же он рад! В последнее время все действительно стало лучше, чем было до этого, когда пальцы сводило от чёрного, могильного холода, а внутри, где-то посреди груди, прямо в центре зияла пустота; пропасть засасывающая в себя всё и вся. Было больно. Но после наставления колдомедика Тесей начал чуть ли не ежедневно подпитывать брата, вливать в его пустой резерв большую часть своего, да почему большую... И весь бы влил! Но когда к концу первой недели старший вдруг пошатнулся, схватившись за нос, а сквозь бледные длинные пальцы начали просачиваться тёмные вязкие капли загустевшей крови, ярко выделяясь на белой, даже чуть посеревшей коже. Мордред! Ньют испугался. И даже после визита Джима, прописавшего целую прорву целебных трав и восстанавливающих зелий, магозоолог всё равно не позволял брату использовать слишком много сил. Ведь если с самим волшебником что-то произойдёт, то кто тогда позаботится о его ребёнке? О его... Сыне. В этом Ньют был уверен как никогда. — Ох, дорогой! Высокая блондинка нежно обнимает Скамандера, в то время как её старшая сестра просто мнёт в руках шляпу и не поднимает взгляд выше собственных носок. Магозоолог радушно улыбается, но всё-таки незаметно прикрывает живот мягкой подушкой, как бы невзначай прихваченной с собой, чтобы Голдштейн не заметили его положения. Нет, он, безусловно, понимает, что не сможет вечно прятаться от проблем, но всё-таки... Если... Если можно сказать об этом чуть позже, то... Пожалуйста... Можно? В честь этого парень специально нацепил до абсурда большой, слишком великоватый для него, плотный синий свитер, чтобы под лёгкое неодобрение Тесея продолжать этот театр одного актёра. — Дамы, — брат аристократично целует ладошку Куинни, а после её яркого румянца прикладывается к ручке Тины. — Моему дорогому брату сейчас очень нужны друзья, поэтому мы настойчиво пригласили вас на этот милый, почти семейный ужин. — Сей! — Скамандер недовольно пихает аврора плечом и со всем возмущением смотрит в его искрящиеся весельем глаза. — Ладно-ладно, — тот начинает смеяться и, извиняясь за этот цирк, поднимает руки ладонями вверх. — Расслабьтесь. И пока младший недовольно пыхтит, быстренько проводит девушек в гостиную. — А... где у вас можно помыть руки? — брюнетка неловко улыбается и стреляет глазками в магозоолога, но тот, уставившись в пол, не замечает её настойчивости, и Тесей вызывается проводить девушку сам. Ньют и Куинни остаются одни. Какое-то время в комнате висит напряжённая тишина, которую, кажется, можно даже потрогать, ощутить на вкус её вяжущее нутро. Девушка мнётся, хочет что-то сказать, но замирает в последний момент. — Ты знаешь... — парнишка отвёл взгляд. — Я... — начинает она. Они оба замолкают. Но тут, будто решившись, Скамандер выдыхает, и, словно грудью на амбразуру, говорит первым. — Куинни, можешь не читать мои мысли? Она вздрагивает. — Ты же знаешь, милый, это выше моих сил. — Но тогда..! Пожалуйста, не говори никому. — Почему? Дорогой, это же настоящее чудо, радость, но кто..? Кто отец? В голове проскальзывает столь яркий, ни на чуточку не увядший за это долгое время образ, в нос с размаху, словно кулаком под дых, врезается его запах. Кофейные зёрна, табак и дорогой парфюм. Нотки зимней ночи. Но этого хватило с лихвой. Куинни взвизгивает и закрывает рот ладонью, в ужасе смотря на парня. — Ох, милый... Подлетает к Ньюту, хватает его за руки, за холодные, лягушачие пальцы сжимает. — Мне так, так жаль... — Не нужно, — волшебник улыбается, пусть и болезненно, но светло, солнечно. — Не смотря на то, через что пришлось пройти, я счастлив. Ведь во мне растёт новая жизнь, частичка нас обоих. И пусть у малыша не будет второго родителя, отца, я уверен, моей любви хватит на нас обоих. — Дорогой... Девушка пытается сглотнуть, её горло словно пережато спазмами, а в бледных глазах маленькими звёздочками искрятся слёзы. Маленький носик покраснел, нижняя губа забавно подрагивает. — Что здесь происходит..? Ньют вздрагивает, в то время как Куинни не выглядит удивлённой, слыша голос сестры, лишь невероятно грустной и взволнованной, быстро утирает слёзы и смотрит за его спину, туда, где находится дверной проём, где стоят Тина с Тесеем. Она сталкивается с хмурым взглядом аврора и отходит от магозоолога на шаг. — Милый... — блондинка неловко закусывает пухлую губу, так, что та немного белеет в месте укуса. — А он... — выразительно кидает взгляд на напряжённого, как гитарная струна, Сея.— В курсе, кто..? Гхм. Скамандер-младший бледнеет и умоляюще смотрит в глаза волшебнице, чтобы та и не думала выдать секрет. Ради будущего его сына, пожалуйста, молчи, дура! Никто не должен знать, чей это ребёнок. — О чём речь? — аврор пристально смотрит на девушку, на брата и наоборот. Такое ощущение, что маг прекрасно догадывается, какую тайну Ньют пытается сохранить, но ради всей любви к нему, к их небольшой семье, он отступит. Сейчас. — Да так, — младшая Голдштейн тут же расслабляется, пружинит с пятки на носок и кокетливо перебирает нежные складки кремового, бисквитного платья. — Всего лишь планы на будущее... Тина молча мнётся в дверном проёме, то и дело стреляя взглядом в магозоолога, который то краснеет, то бледнеет, замечая ненужное внимание, направленное на него, пока Сей болтает с блондинкой. Мерлинова борода, как же неловко. В конце концов, собравшись с мыслями, он приглашает всех к столу, и оставшийся вечер проходит в более менее дружеской обстановке. Нет, конечно, когда девушки слегка подвыпили и начали задавать провокационные вопросы, Ньют полыхал ушами, на эмоциях хватал брата за руку и жарко спорил, отстаивая своё мнение, но... Кажется, идея позвать сестричек не была такой уж плохой, и этот вечер был именно той вещью, которая действительно была ему нужна. Скамандер, наконец, вздохнул свободнее, отпуская это навязчивое, свербящее где-то внутри ощущение грядущей беды. О, Хельга, помоги пережить грядущую бурю и не захлебнуться под натиском чёрных волн. Прошу.