Похищение с пристрастием..?

Единственное, что он запомнил – боль. Оглушающая, словно затупившийся нож, обжигающая, как глубокий укус молодой пепламбы, и самая жуткая... Внутренняя боль. Тянущая. Высасывающая все соки до тех пор, пока не станет сухо, будто в пустыне под палящим огненным солнцем. Он помнил, как его выворачивало наизнанку, час за часом, минуту за минутой, секунду за секундой. Вечнось. Грёбанную вечность! Магозоолог плавал в этом белёсом тумане на сильных гребнях могучих волн. Такое ощущение, словно он "годами" осознавал себя, учился понимать и принимать то, что в нём больше нет чего-то важного. Словно часть его жизни исчезла. Ньютон плавал в этих липких зыбучих песках, которые сменялись холодным ужасом пожара и ядовитым дымом, а после непроглядной лесной чащей, в которой бродят неизвестные, даже ему, твари. Скамандер чувствовал, как отдаёт, отделяет от себя самого по капле самое ценное – магию, и тоненькой ниточкой передаёт тому, кто важнее всех на этом чёрном, прогнившем свете. Его крохе. Его ребёнку. Его сыну. И всё было хорошо, он чувствовал, что мальчик в порядке, поддерживал младенца собственной силой, подпитывал его собственной... жизнью. Пусть так. Но в один прекрасный момент ребёнок пропал и, как бы Ньют не пытался дотянуться до него своей силой, всё было бестолку, лишь тихий плач на затворках сознания не позволял ему уйти за Грань. Этот самый плач заставил магозоолога продираться сквозь дебри собственного подсознания, собирать силу в кучку и направлять на восстановление организма. Он приходил в себя всего на секунду и тотчас падал обратно во тьму с огромной высоты. Скамандеру казалось, что прошли годы. Но по сути, когда парень открыл глаза и смог продержаться чуть больше минуты, его заметили. А в следующее пробуждение он чувствовал кого-то, кто сжимал его ладони, кого-то, кто жарко шептал и целовал его в лоб. Он почувствовал знакомую магию рядом и пришёл в себя. Окончательно. Силы восстановились. — Мерлин, как же... — в синих глазах Тесея стояли слёзы, под глазами залегли тени, а на лбу появились новые морщинки. — Сей... Магозоолог закашлялся, язык был тяжёлым и еле ворочался. Старший брат вздрогнул, сглотнул и стиснул младшего в стальных объятьях, болезненно прижимая к себе его хрупкое тело. — Ну всё, всё. — Джим негодующе покачал головой, но в глазах плясали маленькие чёртики. — Ньютон ещё слишком слаб для полного восстановления. Перед отправкой домой ему придётся какое-то время побыть здесь, но не бойтесь, мы быстро поставим его на ноги. — смешок. — Маги как-никак... Уингер неловко сдувает тёмную прядь волос, упавшую на лицо, и поудобнее перехватывает объёмный свёрток в руках. — А это... Ньют зацепился взглядом за пелёнки в руках колдомедика и более не мог отвести от него своё внимание, даже если бы захотел. Сердце застучало быстрее. — Твой сын. — Джим улыбнулся и склонил голову к плечу, любопытсвуя: — Как ты его назовёшь? У Скамандера перехватило дыхание. Он здесь. Его малыш, его мальчик здесь, рядом и с ним всё хорошо... Слава Мерлину. Ньют так боялся. Там, в темноте, он боялся, что с ребёнком что-то не так, что дитя в опасности или вообще... мёртв. — Вы до сих пор не дали ему имя? Тесей усмехнулся. — Это только твоя привилегия. Магозоолог был счастлив. Спустя долгие дни, недели, месяцы страданий сейчас он чувствовал себя полностью счастливым человеком. Тем, кто действительно нужен... И прямо в этот момент, когда он аккуратно прижимает к себе спящего малыша, когда чувствует тихое сердцебиение и мягкий молочный запах, идущий от ребёнка, Скамандер понимает, что жив. Магия не просто так сохранила его жизнь, нет, теперь весь его мир находится в этом маленьком чуде, что недовольно кряхтит, плотно завёрнутым в пелёнки. Малыш... — Его имя Эйдан Дамиан Скамандер. Покоривший пламя. Джим уважительно присвистнул. — Сильное имя. Впрочем... — колдомедик немного замялся. — Об этом чуть позже. *** — Я думаю, ты должен осознавать, о чём я хочу с тобой поговорить. Ньют вздохнул. — Я... Буду честен, понимаю, что ты хочешь узнать, но... Не понимаю, готов ли я открыться. Джим устало трёт переносицу пальцами и тяжело смотрит в пол. Для него так несвойственна эта серьёзность, Уингер будет скорее радостно скакать, что-то изучать, исследовать, но не смотреть в пол. Должно произойти что-то из ряда вон. — Светлые волосы, сильная магия... — бритвенно-острый взгляд оранжевых глаз. — Остатки метки на твоей шее. Скамандер вздрогнул и рефлекторно коснулся нежного местечка за левым ухом, где даже сквозь время чувствовались бугристые отметины. — Знаешь, Ньют... Когда ты был без сознания, эти шрамы часто кровоточили. — колдомедик ненавязчиво берёт ладонь магозоолога в свою и немного сжимает. — Я долго не мог понять, откуда кровь на подушке, но когда заметил... Всё сразу стало ясно. Сложилось словно маггловский пазл, смешно, не правда ли? Усмешка. — Почему-то до этого я думал, что ты был в отношениях с кем-то из Малфоев. Ньют подавленно молчит и смотрит на Уингера с толикой вины за то, что вынужден попросить. За то, что сейчас расскажет, и за ответственность, что ляжет на узкие плечи колдомедика. — Джим, я... расскажу тебе об этом, но, прости, пожалуйста, вынужден просить тебя о клятве неразглашения. — замялся. — Ты должен понимать, что от этого зависит не только моя жизнь, но и судьба малыша. Тесея. Молодой учёный чуть вздрагивает и шумно выдыхает. — Я знал. — сглатывает. — Хорошо. После простых слов клятвы и магической вспышки, зафиксировавшей обещание о молчании, Скамандер нервно приглаживает волосы и начинает говорить. Сначала медленно, запинаясь и делая небольшие паузы, но уже в середине повествования магозоолог кидает слова так быстро, что сознание Джима едва поспевает за таким потоком информации. Если вкратце, то Ньюта похитили во время его очередного путешествия и пытались пытать. Геллерт его вытащил. Как позже понял магозоолог, тот обо всём знал, не догадывался лишь о степени нанесённых увечий, но да ладно. Между ними всё закрутилось-завертелось и вот они уже спят вместе. Отдельным признанием звучит болезненная правда об обмане и подставе. Джим в ужасе трясёт головой. — Это же надо... — сжимает-разжимает кулаки, печально хмурится. Он сегодня был каким-то вялым. После выписки Ньюта колдомедик стал частым гостем в их доме, то наблюдал за повеселевшим малышом, то за его суетливым папочкой... И вот. Магозоолог насторожился. — Слушай, а где Сей? Он же в отпуске сейчас, но я с самого утра его не видел. Джим стушевался. — Он на свидании... Со своей невестой, Литой Лестрейндж. Ньют внимательно проследил взглядом за его нахмуренными бровями и побелевшими от напряжения костяшками пальцев. Хмыкнул. — А ты? — Я? — Уингер удивлённо вскинулся. — Что я? — Что ты думаешь по этому поводу? — магозоолог заулыбался. Кажется, он начал кое-что понимать. — Скорая свадьба и всё такое... Услышал рваный вздох. — Что же, — колдомедик напряжённо улыбнулся. — Я буду свидетелем на свадьбе, подам молодым кольца на маленькой, розовой, — скривился — ажурной подушечке. — Не переживай. — Ньют улыбнулся и мягко приобнял Джима. — Всё обязательно наладится. Вздох. — Надеюсь. Они немного помолчали. — И что ты планируешь делать с ребёнком? Здесь ему оставаться опасно, разве что переехать куда-то, потому что если... Если Он узнает, то неизвестно, что может произойти. Как интересно... — задумчиво тянет. — Кровь не водица и я всё не могу понять, этот псих, когда узнает, избавится от него или признает как бастарда? Мой тебе совет Ньют – об Эйдане должно знать как можно меньше людей. Он и сам прекрасно это осознавал. Нет, то, что Гриндевальд станет причинять вред собственному отпрыску, это очень маловероятно, хотя и не лишено смысла, но вот то, что малыша заберут и воспитают в "лучших" традициях тёмных семейств... Ньют практически и не сомневался в таком стечении обстоятельств. — Кстати, не забывай, если тебя рано выписали, это не значит, что ты здоров как мантикора, — Джим заинтересованно постучал ногтем по тёмной древесине. — У тебя сильное магическое истощение, необходимо воздержаться от мощных заклятий некоторое время. — перевёл любопытный взгляд на Скамандера. — Ты пользуешься мазью? Магозоолог недовольно поморщился. — Когда как... — Когда как?! Ты с ума сошёл? Усталый вздох. — Разве что чуть-чуть. — Надеюсь, ты в состоянии осознать, что чем больше ты затягиваешь, тем сложнее будет свести шрам. И не только на животе от экстренной операции, но и от... сам понимаешь. — Ага... *** Скамандер нежно баюкает ребёнка, когда мрачный Тесей зовёт его на разговор, он напряжён и неловко мнётся. — Ньют, я... должен был сказать раньше. — мужчина мягко сжимает плечо брата и умоляюще взглядом просит не ругаться. — Знаю, что вы не очень хорошо ладили в последнее время, но незадолго до твоей комы мама умерла. Не справилась с диким гиппогрифом, слишком ослабла после того, как погиб отец. Я должен был сказать тебе раньше. Прости. Аврор виновато смотрит куда угодно, только лишь не в глаза брата: в широкое окно, где снежинки медленно кружатся в невинном вальсе и тают, не достигая земли, на малыша в руках Ньюта, который мило сопит, надув пухлые розовые щёчки и чуть выпятив нижнюю губу. Он смотрит на стол, заваленный чертежами и наработками будущей книги о волшебных существах, с которыми магозоолог просиживает часы, пока ребёнок спит. — Ты не виноват, Сей. Скамандер-младший грустно улыбается и на мгновение прикрывает глаза, тщательно скрывая всю внутреннюю боль, что невыносимым роем мух жужжит и жалит изнутри. Мерлин. — Но... — Сей. — перебивает. — Моя книга почти готова, на днях соберу все бумаги в одну стопку и отправлю в редакцию, а после этого... давай все вместе проведём выходные. Пожалуйста. — Конечно, но... — Ты, я, Эйдан... Джим. Позовём Куинни и Тину, Банти, что думаешь? — Я думаю, — облегчённый вдох — что это отличная идея.