Похищение с пристрастием..?

— Тина! — магозоолог петляет по маленьким тесным улочкам, стараясь угнаться за вечно куда-то спешащей ведьмой. — Да постой же ты! — Что? Она резко оборачивается, её чёрный плащ взметается вверх и опадает красивыми складками. Девушка придирчиво осматривается вокруг и, не найдя ничего интересного, впивается взглядом в пытавшегося отдышаться Скамандера. — Не спеши так сильно, Тина, мы успеем попасть в Министерство вовремя... Голдштейн хмыкает. Они переругиваются на ходу, не сбавляя хода, как вдруг ощутимо холодает и Ньют даже через тёплую ткань пальто чувствует пронизывающий до костей мороз. По спине ползут мурашки и парень боязливо ёжится. Мерлин... Если это то, что он думает, то им всем конец. В горле резко пересыхает и Скамандер, кажется, даже забывает, как дышать. По воздуху летит матово чёрная волшебная материя, идентичная китайскому шёлку, она словно засасывает в себя весь окружающий мир, проглатывает остатки солнечных лучей и оставляет после себя лишь смерть. — Это Гриндевальд, он созывает приспешников... — Тина рядом напряжённо встряхивает головой, шмыгает носом и тянет его за собой. Ноги словно приросли к земле, но магозоолог заставляет себя сделать шаг вперёд. И ещё один. Ещё. — Мы опоздали, Гриндевальд ищет Криденса. Возможно, уже нашёл... — Ещё не поздно, — волшебник хрипит, но старается прокашляться. — Есть шанс перехватить его раньше. Ньют пытается держаться и не поддаваться панике, которая ледяным ядом бежит по венам прямо к сердцу. — Куда ты идёшь? — В Министерство Магии Франции. — Но это последнее место, куда пойдёт Криденс! — В Министерстве спрятана шкатулка, Тина, в ней есть ответ на вопрос – кто такой Криденс. — Шкатулка..? — девушка останавливается и непонимающе дёргает его за руку. — О чём ты говоришь... — Доверься мне. М-да, доверься. Он даже себе не может доверять! И вот, незаметно для себя они уже удаляются от центра Парижа, направляясь прямо в главный вход министерства. Скамандеру ничего не стоит на ходу сгенерировать совершенно безумную идею и выпить пару глотков мудро прихваченного оборотного зелья с волосом брата. И пусть тот потом при встрече уши надерёт за подобную авантюру, зато сейчас они ловко проскочат сквозь охрану, спасут Криденса, найдут Куинни и домой. Скорей бы. Магозоолог уже десять раз пожалел, что решил ввязаться во всю эту западню, ведь где-то в груди ныло и свербило плохое предчувствие. Они не учли одного в этом с виду безупречном плане — Тесей может оказаться здесь. Прямо. В этом. Грёбанном. Министерстве! Ме-ерлин пощади. Стоило им пройти через пост авроров снаружи, сделать пару размашистых шагов внутри здания, как Ньют непроизвольно натыкается на ошалевшего брата, который стоит на втором этаже и просто прожигает "самого себя" разъярённым взглядом. Пальцы Сея впились в ограждающий поручень до побелевших костяшек, на скулах заходили желваки. Мамочки... Магозоолог сграбастал Тину за руку и стремительно рванул вперёд, краем глаза замечая сорвавшегося с места аврора. Он говорил, что уже десять раз успел пожалеть об этой задумке? Так вот — это одиннадцатый. — В здании Министерства Франции ведь нельзя аппарировать..? Скамандер спросил это с такой отчаянной надеждой, что Голдштейн вздрогнула. — Нет. — Жаль. — наносная личина спадала с волшебника на ходу и он вновь становился самим собой. Очередной резкий поворот и в глаза навязчиво бросается предупредительный баннер, с которого на Скамандера смотрело его собственное лицо, наполовину скрытое чёлкой, по зданию разнеслось звуковое предупреждение на французском языке. — Ньют! Из бокового коридора чуть позади них на всех парах вываливается Сей и стремительно бежит за ними. — Ньют, стой! — Это твой брат... — Тина испуганно оглянулась. — Да, я вроде как-то говорил тебе, что у нас довольно необычные отношения, хотя ты и сама всё видела в прошлый раз, когда мы приглашали вас на ужин. — Он хочет убить тебя? Магозоолог весело улыбается от крышесносного всплеска адреналина. — Периодически. Белая вспышка заклинания сбивает с ног какого-то мелкого клерка с огромной стопкой бумаг, тот падает, и Тина останавливается, отбивает очередное заковыристое заклинание, посланное его братом. Вау. — Ему нужно сдерживать себя. И девушка связывает аврора мощным инкарцео, пока тот напряжённо смотрит прямо в глаза магозоологу, силясь передать весь спектр его негативных чувств. Скамандер заливисто смеётся, пока побелевший от злости Тесей старательно пытается выбраться из сковывающих его лучше любой верёвки магических пут. — Это был самый лучший момент в моей жизни! Ньют ещё раз тихо хохотнул и, не оглядываясь, побежал в хранилище, вслед за Тиной, потому что прекрасно осознавал, что с братом всё будет хорошо, а небольшая встряска порой полезна всем. В груди по-прежнему липким комом разрасталось плохое предчувствие и даже не думало исчезать. Но, слава Мерлину, Скамандер совсем забегался и перестал обращать на него внимание, ведь иначе они бы не смогли спокойно и без повреждений, с помощью Зуву, удрать от стражей Хранилища, так похожих на котов породы сфинкс, и нечаянно прихватить с собой Литу Лестрейндж, которая тоже незнамо что там забыла. Конфуз произошёл уже на месте, когда они добрались до той самой шкатулки, в которой была сокрыта печальная история семейства Лестрейндж и маленького Корвуса. Несчастный малыш... Несмотря на то, что Криденса они нашли и тот был вполне себе жив и здоров, даже обзавёлся девушкой, Ньют не был рад сложившейся обстановке. Лита плакала, искренне переживая смерть брата, а магозоолог не привык видеть эту смелую сильную девушку такой разбитой, невооружённым взглядом видно её дрожащие плечи и болезненно искривлённые губы, сердце парня защемило от зудящей жалости к подруге детства. — Ты не хотела, чтоб так вышло... Здесь нет твоей вины. Он не может смолчать в такой кровоточащий момент, старается поддержать ведьму, как может. — О, Ньют, — та разворачивается, улыбается сквозь боль и слёзы. — Нет монстра, которого ты бы не полюбил. В висках набатом пульсировало напряжение, живот скрутило от ожидания грядущей катастрофы. Мерлин... Противный, кислый комок тошноты застревает в горле, не даёт ни вдохнуть, ни выдохнуть. В голове мечется целый рой мыслей, которые ядовитыми полосатыми осами жалили в грудь, оставляя после себя едкое чувство вины перед сыном за то, что притащил в незнакомое тому место и оставил одного, перед братом, за такой наиглупейший побег, который привёл к огромному количеству проблем для них двоих, перед... Перед самим собой. Зачем он только влез в это гнилое дело? Звонкий голос Тины вырвал Скамандера из этого состояния некого анабиоза и паники одновременно. — Лита, а ты... Знаешь, кто такой Криденс? Кем он был до того, как ты подменила их? — Нет, я... Девушка вздрогнула и отрицательно покачала головой. Хотела было что-то сказать, как неясный, тихо нарастающий гул откуда-то из-за стены прервал её на середине предложения. Они все затаили дыхание, наблюдая за тем, как каменная кладка напротив них медленно исчезает кирпичик за кирпичиком, открывая проход в огромный, просторный зал. Это был какой-то... Колизей. Ньют мысленно заставляет себя вдохнуть тяжёлый, спёртый воздух и шагнуть вперёд, сердце стучит как бешенное. Только бы не... Здесь были сотни человек. Нет... Тысячи магов. — Это ловушка. Магозоолог сглатывает, его взгляд непроизвольно наполняется сильным напряжением, тревогой и... Страхом? Да, дракклы вас раздери, страхом! Если это правда, то о чём он сейчас, не дай Мерлин, думает, всем в этом зале конец. — Да... — Ньют, ты знаешь, что делать? Это решение даётся ему невероятно тяжело, волшебник буквально заставляет свой рот выплёвывать необходимые слова, заставляет себя стоять ровно, деланно непринуждённо, только бы не сорваться и не аппарировать вон. Немедленно. — Найди остальных Тина, надо выбираться отсюда, я что-нибудь придумаю. Придумает... Им не позволят выйти просто так, но он всё равно должен убедиться. Чёрт. Стоит ему повернуть в сторону выхода, как вдруг, откуда не возьмись, перед ним столбом возникает здоровенный шкаф, который не даёт и шагу вперёд ступить. Только вниз. На "сцену". Ногти до боли впились в ладонь, а губа закушена до крови, рот заполняется мерзким железным привкусом, ранку сильно печёт. Вниз так вниз. Где-то недалеко от себя Ньют видит Якоба и Куинни, стоящих рядом. Якоба? А кто тогда остался с Эйданом?! Мордред! Но Скамандер не успевает ничего предпринять, потому как голова внезапно взрывается жгучей болью, он едва успевает встать рядом с каким-то незнакомым мужчиной и немного отойти назад, чтобы довольно высокий человек, сам того не осознавая, спрятал его от взгляда того существа, монстра, которого парень яростно не хочет видеть рядом. Зал замолкает, когда твёрдые шаги гулким эхом отдаются в ушах, в полумраке арены сначала виднеются светлые волосы, блеск кожаных сапог, а потом и весь мужчина предстаёт пред ними под громкие аплодисменты от соратников, остальные же, коих здесь подавляющее меньшинство — молчат. Он в том числе. — Мои братья. Мои сёстры... Мои друзья! — усмешка. — Сегодня вы дарите эти аплодисменты не мне, нет... Они предназначены вам самим. Вас привели сюда жажда перемен и понимание того, что обычаям прошлого нет больше места. Ньюта словно прошивает насквозь электрическим разрядом, когда он слышит этот твёрдый низкий голос с пугающей хрипотцой. Таким голосом мужчина желал приятного аппетита, таким голосом он произносил "Круцио", таким голосом он... называл его Мотылёк. Скамандер почти не слышал, о чём говорил Гриндевальд, что он проповедовал, его самообладания хватило лишь на то, чтобы зажать себе рот ладонью и с силой укусить нежную кожу руки, оставляя синеющее на глазах полукружье зубов с ярко выраженным отпечатком каждого резца. Геллерт мягко по-отечески улыбается, осматривая собравшийся народ, и с этой ласковой улыбкой говорит о войне, жертвах и кровопролитии, но в противовес этим ужасающим словам звучит новость о том, что магглы не лишние, о том что магия рождается лишь в избранных душах, о том.... Он показывает видения. Выдыхает дым, который плотным белёсым туманом рассеивается по залу и транслирует ужасающие кадры, словно фантастический маггловский телеэкран. Его слушают как завороженные, даже сам Ньют вздрагивает, когда слышит выстрелы и плач детей. Взрывы. Вой сирены. Ба-бах. Сердце останавливает свой ход и снова скачет, как заведённое. Тёмный Лорд всё говорит и говорит, то тихо, так что вынужден прислушиваться, ловить каждое ненароком оброненное слово, то ошеломляюще, раскатистым громом ударяя по ушам голыми фактами, повёрнутыми в нужное русло, выставляя всю грязную правду в самом неприглядном для правительства свете. В зал один за другим, стройной вереницей входят авроры. Сей возглавляет их. Молодая девушка, подросток, не выдерживает возникшего напряжения и пытается атаковать аврора, который стоит ближе к ней, но тот успевает раньше. Вспышка, тихий выдох и всё. Волшебница падает замертво и это лишь подстёгивает собравшихся, они воинственно кричат, яростно обвиняют правящую верхушку и аппарирут прочь, желая разнести вести своим друзьям, знакомым под молчаливое одобрение в прищуренных разноцветных глазах. Гриндевальд наслаждался. Упивался возникшим хаосом и неразберихой, на тонких губах сама собой возникла безумная садистская улыбка, а тяжёлый, по-настоящему убийственный взгляд медленно, тонкой кисточкой прошёлся по стремительно пустеющим рядам. В зале остался только отряд авроров, приближённые тёмного мага и их небольшая компания. Скамандер всей душой надеется, что его до сих пор не заметили. Он просто не может покинуть это место, зная, что здесь остался его брат, нужно уходить исключительно вместе. Но Тесей кидает самонадеянное: — Схватим его. И всё в очередной раз летит в Тартар. Мо-ордред. Ньют чувствует, что начинает задыхаться, когда вокруг Геллерта вспыхивает круг яркого василькового огня, который без сомнений можно назвать красивым, если бы он не был столь смертоносным. Магозоолог усвоил это на собственном опыте. Сквозь пламя, один за другим, безболезненно проходят самые близкие соратники Гриндевальда, за исключением одного, который превратился в пепел, не в силах преодолеть яростную стену адового дыхания. — Авроры, присоединяйтесь ко мне! Поклянитесь мне... В вечной преданности. Или умрите. Только здесь вы познаете свободу, только здесь вы познаете себя. Тёмный говорил, не скрывая издёвки. — Следуйте правилам. И не пытайтесь обмануть... — огонь, что мирно, котёнком вился у ног Геллерта, вспыхнул ярче и бушующей стихией рванулся по рядам, всё выше и выше, стремясь достигнуть каждого, проглотить, словно самый лакомый кусочек. Скамандер на секунду оборачивается, чтобы обеспокоенно, не скрывая волнения, посмотреть на брата и поймать в ответ такой же нервный отклик. Он отворачивается всего на секунду... На секунду! И кожей чувствует нечитаемый взгляд, стрелой без оперения пронзивший лопатки навылет. Ньют тут же разворачивается и успевает заметить мелькнувшую на лице мужчины зловещую усмешку, как тот уже галантно подаёт руку прошедшей сквозь преграду Куинни, кивает аппарирующему Криденсу, делает вид, словно... Они не знакомы. Оттого ещё более жутко, невыносимо слышать ироничное: — Мистер Скамандер, вы думаете, что Дамблдор будет скорбеть по вам? Да ему, чёрт возьми, плевать! Гриндевальд сцепил руки за спиной, высокомерно приподнял голову и неверяще выгнул бровь. Взмах палочкой и ярко-синий сгусток огня летит прямо в него, магозоолог не успевает осознать это, как Сей метнулся наперерез и еле-еле успел удержать его, волшебник удивлённо моргает и, мгновенно сориентировавшись, кидается на помощь брату, ведь голубые отблески видно то тут, то там, а они с аврором уже практически лежат на земле от невероятной, мощной силы заклинания, ещё чуть-чуть и... — Гриндевальд, стой! Сильный голос Литы вынуждает мужчину опустить бузинную палочку и исподлобья посмотреть на ведьму. — Лита... — Тесей вскакивает и изо всех сил старается пробиться сквозь непроницаемую стену жгучего пламени. — Вас я, кажется, знаю, Лита Лестрейндж. Вечно презираемая волшебниками, нелюбимая, гонимая, но храбрая, очень храбрая... — тёмный степенно поднимается по ступеням вверх, останавливается, не доходя лишь пару шагов, и явным, показным жестом протягивает девушке руку. — Вам пора домой. На мгновение смотрит Ньюту прямо в глаза, заглядывает в глубину необыкновенно синих, искрящихся в ужасе радужек, так, чтобы тот обязательно это заметил. Уголок губ Геллерта дёрнулся в ухмылке, а магозоолог зашёлся внутренним криком, лишь по взгляду понимая то, что сейчас произойдёт. Лита вкладывает свою маленькую ручку в большую ладонь мужчины, как тот разворачивается, делает шаг вперёд и отпускает, в то время как Сей с непередаваемой болью смотрит на её тотчас всё осознавший, виноватый взгляд, тихое "прости, я люблю тебя" и девушка на глазах превращается в бесполезный серый пепел. Который всего секунду назад дышал. Чувствовал. Мечтал. Тесей глухо взвыл. Ньют обнял его, сжал со спины, не давая натворить глупостей. Сейчас они аппарируют домой и всё будет хорошо. Они найдут Эйдана, уложат его спать, а вечером спустятся к камину и напьются горьким виски из старых семейных погребов. Всё будет хорошо... Аврор исчезает прямо в его, Ньюта, руках, все друзья перемещаются, уходят, а внутри у волшебника что-то ломко надрывается. Он не может аппарировать. Сознание затапливает бессмысленная паника в попытке уйти, вырваться, скрыться, исчезнуть, провалиться сквозь землю и ещё тысячи синонимов. Скамандер не понимает, что чувствует, когда глаза наполняются слезами, он дрожит и задыхается одновременно, стоит лишь ощутить на своей шее чужое горячие дыхание, услышать вкрадчивое: — Огонь всегда привлекает мотыльков, но в попытке согреться они неизбежно сгорают. Да, Ньютон?