Похищение с пристрастием..?

— Нет..! Гха! Тёмный маг настойчиво пихнул парня вниз, немного резко, отчего тот больно клацнул зубами и приземлился острыми коленками на слишком жёсткий пол, что-то хрустнуло. Мх-м. — Нет, нет... Я... — Скамандер закрутил головой, плотно сжав губы, начал смело отпихивать мужчину руками. — Я не буду этого делать! — Teufel! Я хотел как лучше для тебя, Dummkopf. — у мага на виске быстро пульсировала венка, мышцы на шее вздулись, создавалось ощущение, словно ему очень сложно, даже немного... Больно? — Но раз ты, видите ли, против, то будь по-моему. Его резко, за шкирку, словно нашкодившего котёнка, вздёрнули вверх и пихнули к стене. Магозоолог в шоке распахнул глаза и безвольно замер, отчего его беспрепятственно развернули и упёрли щекой в неровную шероховатую стену. Это же... Это же, что получается... Гриндевальд хотел ограничиться оральными ласками, так, чтобы не навредить парнишке, и это он самостоятельно подверг себя более..? Мерлин! — Погоди, стой, я... Апх... Согл-мхм! Тёмный маг попросту не слышал его, ведь когда Скамандер смог хоть чуть-чуть повернуть голову назад в своём неудобном положении, то с ужасом заметил настолько расширившиеся зрачки, что они почти полностью закрыли цвет радужки и оба глаза казались мертвенно чёрными. Он даже не понимал, что творит! Ньюта наполняли резкие, негативные эмоции, такие как страх, сожаление, вина и даже неприятие. Неприятие к себе, к тому, кто подлил Геллерту зелье, ко всей этой идиотской ситуации. Ведь всё, чёрт возьми, могло сложиться совершенно по-иному! Магозоолог тихо шепнул: — Мерлин, защити... И обречённо закрыл глаза. Это послужило стартом для его персонального ада. Гриндевальд с треском одним движением разорвал на нём простую светлую рубашку и, отбросив никчёмные лоскуты материала, спустил с парня штаны, нижнего белья на нём не оказалось. Звякнула пряжка ремня. Тихий шелест ткани. Сердце забилось сильнее, холодные пальцы, скребущие по стене, вмиг одеревенели и волшебник тихо замер, уткнувшись лбом в стену и с силой закусив губу. У него никого не было за эти пять с лишним лет, поэтому сейчас будет больно. Он постарается совсем уж не вырываться, иначе мужчина в приступе ярости просто свернёт ему шею, Ньют это осознавал так кристально ясно, как никогда до этого, поэтому... Нужно лишь перетерпеть, пока действие подлитого афродизиака не сойдёт на нет и Геллерт придёт в себя, сможет подлечить его. Неожиданным явлением стало то, что Тёмный, ещё хоть как-то контролируя себя, поднёс свою руку к его рту и настойчиво надавил на губы, вынуждая раскрыть рот, скользнул двумя пальцами внутрь и Скамандер понятливо провёл по ним языком, дабы посильнее смочить слюной. Ведь от этого напрямую зависит его состояние. Мужчина быстро убирает руку и нетерпеливо толкается внутрь сначала одним скользким пальцем, а потом почти сразу вставляет второй. С силой проталкивает вглубь сначала одну фалангу, затем второю, и погружает оба пальца полностью. Скамандер старательно пытается расслабить мышцы, но эта быстрая рваная подготовка не та, что должна быть в действительности, Мерлин! Сейчас, когда внутри всего два пальца – это не так больно, но когда Тёмный разводит их в стороны, а затем медленно вставляет третий, мальчишка глухо мычит и закусывает губу почти до крови. Трётся голыми ладонями о шероховатую, чуть неровную каменную стену, на нежной коже рук остаются белые царапины, содранная кожа. К утру они покраснеют и нальются кровью. — Х-ха! Гриндевальд активно разрабатывает его уже полноценно тремя пальцами и Ньютон честно благодарен за это, потому что понимает, иначе всё могло быть гораздо хуже. Он мог войти в него без подготовки и сильно повредить. Мог не сдержать магию и элементарно сжечь парня, или просто как-то иначе поранить его. И он благодарен не за то, что сейчас случится, а за дарованную попытку облегчить весь этот неприглядный процесс, ведь в ином случае... По спине пробежала стайка мурашек, когда магозоолог явственно ощутил тёплую головку, там, сзади. Сердце пропустило удар, магозоолог задрожал. Геллерт больше не мог сдерживать себя. Остатки его самоконтроля растаяли так же стремительно, как неожиданно выпавший в период весны снег. Громкий рык и он входит сразу, весь, обхватив костлявые бёдра с выпирающими косточками крупными горячими ладонями, оставляя на белой коже с россыпью веснушек округлые светлые пятна — отпечатки пальцев, которые за сутки сменят целую гамму оттенков: от едва розовато-красного до насыщенно голубого, или, если слишком сильно надавил, бордово-жёлтого. Волшебник давится криком, на широко раскрытых синих глазах выступают слёзы боли, он резко выпрямляется, хрустят вставшие на место позвонки. Ньютон выгибает поясницу, полностью облокачивается о стену голой грудью и содранными ладонями, прислоняется к благоговейной прохладе стены пылающей щекой, горячим лбом. Прошло совсем немного времени, но несмотря на это ему, хоть и с трудом, но удалось расслабиться, это стало огромным плюсом – больше не было больно. Явный дискомфорт, чувство неудобства, невыразительные вспышки молний, когда член вскользь задевал чувствительный бугорок простаты... Это физическое. Морального затруднения магозоолог не ощущал, что странно. Впору преисполниться отвращением и омерзением, однако... Нет. Этого нет. Он не хотел этого, да. Но он прекрасно осознаёт, что если не он, то любой другой человек мог быть сейчас на его месте, и не факт, что чужая жизнь была бы в порядке после этого, поэтому мысль о самопожертвовании вполне утешала его внутренние метания. Ещё вчера он не был уверен, что выживет. — Ха-ах! Мужчина дёргает его на себя, перехватывает рукой поперёк туловища, заставляя откинуть голову на сильное плечо в попытке расслабиться, яростные толчки сотрясают всё тело парня и он кусает губы в невыносимом желании не проронить ни звука, однако увы – не получалось. Сдавленные всхлипы и глухое рычание ветром метались по комнате. Мордред... И тут, хлёстким ударом волны внутри прикасаются к чувствительному бугорку, и мужчина, чуть сменив угол, начинает вбиваться именно туда, с каждым толчком надавливая на простату так, что Скамандер не может сдержать вскрика, что уж говорить о дрожи, сотрясшей всё его тело. — Подож-жди-и..! Мпфх. Хва-агх-атит... Это слишк-гх-ом сильно. Магозоолог просит прекратить, на лбу выступили небольшие капельки пота. От каждого особенно сильного толчка зубы клацают друг о друга, страшно прикусить язык. Вдруг Тёмный входит так резко и неожиданно, замирает где-то очень глубоко, с тяжёлым дыханием содрогаясь там, внутри. Ньют, наконец-то, облегчённо выдыхает, действительно расслабленно откидывая голову на плечо мага, ему пока не удалось сильно возбудиться, так что всё очень даже хорошо. Очень даже. Плечи и шея болезненно зудят от укусов, во время секса Геллерт часто оставляет огромное количество собственных отметин, но это ещё не так страшно, ведь как только тот придёт в себя, нужно будет попытаться отпроситься на волю. Ньют не хочет быть здесь, он постарается забыть эту ночь и никогда более не вспоминать... Всё будет хорошо. Дракклы его раздери! Простую деревянную скамью, на которой Ньютон отдыхал по ночам, дёрнуло к ним магией, словно прочной нитью, ножки неприятно шаркнули по полу; парня просто вздёрнуло и швырнуло на эту скамью, сверху сильные руки перехватили его собственные запястья, дабы не вырывался, перевернули на живот. Поставили в неудобное положение, когда нос был от пола почти в нескольких сантиметрах, верхняя часть тела свисала с лавки головой вниз, а зад был поднят вверх и очень удобно для Тёмного располагался на скамье. Жёсткая древесина выбивала весь воздух из лёгких, было очень неудобно. — Что ты делаешь?! Хватит! Но Гриндевальд не слышал парня, чьи кудри совершенно растрепались и некрасиво падали на лицо, русые пряди липли ко лбу, ко взмокшей шее, всё чесалось. Его ноги бесцеремонно развели в стороны, приятной вибрацией раздался хриплый мужской стон и в магозоолога снова вошли, сразу на всю длину, глубоко, кожа шлёпнула о кожу, волшебник подавился протестом. Лавка больно давила на грудь, дышать было практически невозможно, однако это совершенно не мешало мужчине резко толкаться в него так, что лавка ходила ходуном, скребя ножками по полу, оставляя рваные следы. Это очень грубо. Просто вся эта ситуация, когда Скамандером пользуются, как секс-игрушкой, когда не думают о его желаниях, когда просто... — Ах. Он, наверное, конченный извращенец, но стоило только подумать об этом, осознать, как собственный чуть набухший член едва ли не мгновенно напрягся, на покрасневшей головке выступила капля предэякулята. О, Мерлин мой..! — Ха-ах. От каждого толчка внутри магозоолога дёргало чуть вперёд, тело изгибалось и небольшой член проезжался по животу, оставляя на коже липкие прозрачные следы, внизу живота начал медленно расти огненный комочек желания. По венам золотыми искрами бежало игристое волнение, в голове моментами вспыхивали старые, до боли любимые воспоминания их прежних отношений, те, которые он так стремился забыть, но они ни на секунду не потемнели от времени. Какое-то наваждение... — Мне... Х-ха... Неудобно! Скамандер попытался аккуратно вильнуть задом, чтобы уйти от касания, соскользнуть, когда на его просьбу не последовало даже минимальной реакции, но в ответ его руки лишь сильнее сжали за спиной так, что парень на миг задохнулся от вспышки боли, запястья ошпарило пламенем. По тёмному полу пробежали тонкие васильковые змейки, в воздухе разлилось что-то невыразимо опасное. Для него, Ньюта, опасное. Однако, страха не было совершено, магозоолог словно интуитивно почувствовал, что критичных повреждений ему не нанесут. Кажется, у парня тоже сносило голову... Контраст холодной комнаты и горячих ладоней на теле, забившегося в нос аромата табака, лимонки и личного, присущего только ему запаха Геллерта, сладких резких толчков, болезненного давления на грудь, но самое главное — тяжёлым облаком нависшей магии мужчины, так дурманил. Он словно закутал Скамандера в кокон из своей силы с нотами озона. Поэтому Ньютон не сдержался тоже, в синих глазах словно вспыхнули яркие искры. И его магия золотистой волной спружинила, отталкивая Тёмного, кидая в стену, разлилась в воздухе пряными цветками акации, горного мёда да веточками лаванды, смешалась с прохладой комнаты, настороженно посматривая на яркую пылающую силу Гриндевальда, кружа рядом, завихряясь. Заигрывая? Скамандер выпрямился и облизнул внезапно пересохшие губы, маг уже поднялся с пола и шёл прямо на него, в горящих глазах не было ни грамма рассудка, только животное желание. Кажется, разноцветные радужки светились в темноте, и магозоолог подозревал, что его собственные глаза сияли не хуже. Мужчина что-то говорил про то, что Ньют – питомец? Но в данный момент именно он укрощает дикого зверя! Идёт ему навстречу, хоть и наголову ниже, дерзко пихает мужчину магией прямо на злополучную лавку, садит, а сам взбирается на него сверху, проводя ногтями по бугрящимся от напряжения мышцам, прижимается своей вспотевшей грудью к его, влажные белые волосы растрепались и неровными прядями спадали на высокий лоб. Магозоолог уже не осознаёт себя, как Ньютона Скамандера, волшебника и отца, он чувствует непреодолимое желание соединиться с более сильной особью, влиться в него, стать единым целым. Утолить огонь! Тёмный подхватывает его под ягодицы и сразу же опускает на себя, однако сам парень не сидит без дела, он яростно двигается, царапает спину, в неком опьянении наблюдает за перекатами мышц под бледной кожей. Прикусывает местечко на шее, надавливает и отпускает с наслаждением, созерцая собственную метку на мужчине, ровное полукружье зубов. Их магия, что вихрилась над ними, гуляя ветром по комнате, рванулась навстречу друг другу и в момент касания смешалась в одну, землю тряхнуло, а где-то на верхних этажах замка лопнули оконные стёкла, закричали люди, в главном холле по каменному полу ветвилась трещина. Два обнажённых сплетённых тела в нижней тюремной камере сотрясла сильнейшая дрожь оргазма. Чёрт! У магозоолога закатились глаза, Геллерт с силой прижал его обмякшее тело к себе, уткнулся носом в стык между шеей и ключицей, торжествующе зарычал. А там, далеко, над облаками змеилось северное сияние. Сине-золотое.