Похищение с пристрастием..?

Когда Ньют открывает глаза – вокруг темно. В голове пусто и он первое время не может прийти в себя. Такое ощущение, словно внутри черепушки вот-вот запоёт сверчок, шелохнутся под порывом ветра спелые колосья, а толстый майский жук зароется в сырую землю в поиске пропитания. Но затем воспоминания вспыхнули ярким цветком и Скамандер резко подорвался с кровати, в немом приступе ошеломления рассматривая окружающую обстановку. Где это он..? На бледной коже с синевой под глазами и соцветиями веснушек на щеках расцвёл багрянец ликориса, магозоолог боялся шевельнуться, оцепенело уставившись в стенку, боясь дышать. Что же он натворил... Мерлин! В груди даже немного закололо, настолько парень распереживался, хотя по сути не произошло чего-то из ряда вон выходящего. Он на тормозах спустил то, что его перенесли в другую комнату, однако по сути это была та же тюрьма, в которой Скамандера держали ранее, просто с некоторыми удобствами в виде нормальной кровати, да небольшого столика рядом. Дракклы вас дери, даже оковы не сняли, на запястьях свободно сидели антимагические браслеты, а тонкую лодыжку обхватывал стальной обруч, соединённый со стеной тонкой, однако удивительно прочной цепью. В голове Ньюта сейчас роились абсолютно другие мысли, вовсе не о комнате и цепях, а о вчерашнем проклятом дне. Как же всё могло так повернуться? В теле, на удивление, искрилась звенящяя лёгкость, каждая мышца, каждая косточка искрилась от энергии, однако это не отменяло произошедшего. Если вкратце – Ньют жалел. О том, что произошло. Да. Точно. Но почему же так плохо сейчас и одновременно болезненно хорошо..? Скамандер схватил мягкую подушку и, вплотную прижав к лицу, закричал. Так громко, насколько хватало мощи лёгких. Заколотил беспомощно в воздухе ногами, будто какой-то маленький ребёнок! Было страшно и противно от самого себя, ведь как это такое получается – он настолько пал духом, настолько не уважает себя, как личность, что готов простить Гриндевальда за произошедшее, готов вернуться к тому человеку, что так поступил с ним? Не бывать этому – скажет Тесей. Конечно – заплачет Ньют. Слава Мерлину, за пределы комнаты приглушённый взрыв эмоций не просочился и магозоолог смог стереть с ресниц выступившую влагу. Вчера ему было хорошо, но сегодня парень чувствует пронзительный стыд, ведь по правилам, которое диктует людям общество — с плохим человеком не должно быть хорошо, он убийца, террорист и не заслуживает любви. Но у волшебника не получилось возненавидеть Гриндевальда даже после предательства, после того, как его выкинули на улицу, словно какую-то ненужную зверушку, что же говорить про вчерашнее насилие. Будь здесь брат, он бы отвесил Скамандеру звонкую затрещину, чтобы тот, наконец, пришёл в себя и перестал жевать сопли. Взял, собрал всю волю в кулак и принял решение. Твёрдо и взвешенно. Простить или забыть навсегда? Но он не старший брат. Он простой магозоолог, которого хорошенько потрепала жизнь и который до сих пор любит того ужасного человека, что причинил столько боли... Ах. Но пытается настойчиво себя убедить в обратном. Это какое-то наваждение! Ну почему, почему же не получается! Из глаз брызнули слёзы. За пять с лишним лет он отвык от вкуса дыма на кончике языка, от яркого адреналина в крови и щемяще-нежной ласки в безумных глазах. С каждым днём было всё легче жить вдали от него, но сейчас Ньют чувствует себя сломленным от осознания той помойной ямы, в которую угодил по самую макушку. Мотылёк добрался до огня и жаркие всполохи опалили белые крылья. Чёрт. Наваждение... Он свернулся под мягким одеялом в позе эмбриона, утешая себя мыслями о сыне, не переставая пытаться задавить свои чувства в корне, заснул. *** Из вязкой темноты кошмара, который даже не запомнился, лишь крупицами пепла осел внутри, парня вырвал громкий стук двери, которая резко распахнулась и жёстко стукнулась о стену. — Скамандер-р! Гриндевальд громко выругался и шагнул вперёд, незаметным движением ладони, с треском, захлопывая дверь за спиной. — Дракклы тебя раздери, мальчишка... Мужчина экспрессивно взмахнул руками, но несмотря на то, что вокруг было, мягко говоря, прохладно, маг чувствовал себя более чем комфортно в обыкновенной классической белой рубашке с закатанными выше локтя рукавами и расстёгнутой на груди пуговицей, из-за чего в глаза тут же бросался яркий след засоса на бледной шее. Ньют испуганно сжался в комочек и прикрылся одеялом. — Признавайся, что околдовал меня. — Геллерт решительно сдёрнул одеяло со Скамандера, нагло отбирая последнюю защиту и вторгаясь в личное пространство. Магозоолог задохнулся от столь вопиющего бесстыдства. Возмущённо раздувая ноздри, он вот-вот собирался словестно защитить себя, как чуть не закашлялся от резкого запаха спирта, кулаком ударившего в нос. Он что... Пьян?! — Прикидываешься робким, скулишь, словно брошенный щенок! — тёмный резко оттягивает кудри на затылке, заставляя Ньюта с недовольным шипением закинуть голову вверх, обнажая судорожно дёрнувшийся кадык и белую, разукрашенную следами былой страсти шею. — Я не мог вновь стелиться у твоих ног, будто по мановению руки забыв о прошлом... Как какая-то дворовая псина! Магозоолог потерял дар речи, прекрасно понимая, что в этой ситуации мало чем сможет помочь. Это дежавю? Гриндевальд внезапно отошёл от парня на шаг, морально отдалился и застыл посреди комнаты одинокой статуей самому себе, лишь едко цедя обидные слова сквозь зубы, нагнетая атмосферу. — И ладно бы ты стоил того, что при взгляде на это тщедушное тело я готов потерять контроль, но ты... Скамандер! — пренебрежительный фырк. — Сплошное ничтожество. Взгляд сверху-вниз, полный неясного высокомерия и пренебрежения, на дрожащие руки магозоолога, сжавшиеся в кулаки до побелевших костяшек, и опущенную вниз голову. — Даже взгляд стыдно поднять, а, Скамандер? Тот паренёк, марионетка Виллиама, что подлил мне зелье в вино, уже пошёл на корм упырям, но что насчёт тебя? Teufel, как я мог возжелать такого пропащего человека, который не чурается лечь под каждого, кто хоть сколько-нибудь... Шлёп. Оглушительная тишина резанула уши, но её прервал тихий всхлип, донёсшийся от магозоолога, который замер посреди комнаты с покрасневшей после внезапной пощёчины рукой. Гриндевальд ошалело моргнул и, как бы не веря в произошедшее, приложил ладонь к правой щеке, на которой быстро наливался краснотой след от удара. — Не смей... Говорить... Такие вещи! Голос Ньюта безбожно дрожал, он делал короткие паузы между словами, чтобы сглотнуть горький ком в горле и не сорваться окончательно на писк. — Почему ты разбрасываешься такими словами направо и налево, Геллерт!? Да, я слабый. Да, я поддаюсь обстоятельствам. — пара быстрых коротких вдохов, чтобы успокоить подступающую истерику. — Однако это не повод считать меня отребьем и так обращаться со мной, ведь несмотря ни на что я остаюсь верен себе, своим взглядам и семье... Волшебник кладёт руку на плечо мужчины, в знаке прощения за столь резкие слова и с волнением чувствует, что тот тоже дрожит. Да не просто дрожит, его так хорошенько потряхивает! — Верен? Скамандера словно окатило ведром ледяной воды. Гриндевальд резким движением сбросил его руку с плеча. — Да что ты. — улыбнулся, цикнул. — Natürlich musst du immer noch nach einer solchen Hure suchen. Речь его была немного несвязной, он неосознанно тянул гласные и делал слишком сильный акцент на букве "эр". Мужчина скривил губы и с силой толкнул парня к стене так, что тот хорошенько приложился о камень затылком, в ушах зазвенело, а шею больно сжала горячая ладонь. — Как ты можешь говорить о верности, мальчишка, когда пять лет назад, стоило мне уйти по делам, как ты тут же прыгнул в койку к страже, вымаливая открыть тебе проход наружу. Чтобы ты мог сбежать, verlasse mich, Luder. В лёгкие навязчиво забился густой запах алкоголя, что, подобно мантии, окутывал мужчину, его разные глаза нездорово блестели. Сердце пропустило удар. Ухнуло с обрыва в пропасть. — Чт... Что..? Для Скамандера подобная новость была громом среди ясного неба. — Так вот почему ты... — онемевшие от шока губы парня еле разомкнулись, он едва узнал собственный шелестящий голос. — Почему я "что"? Не искал тебя? — оскал. — Стал бы я бегать за шлюхой. — Хах, вот как... — чёлка Ньютона упала ему на лицо, закрывая опустошённый, полный боли взгляд от по-настоящему жестокого Тёмного Лорда. Вчера он был мягок с ним, беспокоился, как бы невзначай не сделать больно, и казался таким... Человечным? — Стоп... Магозоолог поражённо распахнул глаза. — Ты же сейчас пытаешься... Пытаешься самоутвердиться за счёт более слабого. — беловолосый насмешливо вскинул бровь. — Да ты... Как животное, которому причинили много боли, бросаешься на руку, что хочет не ударить, а приласкать. Ты человек, который стремится сделать больно до того, как сделают больно теб... Маг скрипнул зубами. — Замолчи! — в стенку, совсем рядом с головой Скамандера впечатался кулак Гриндевальда, по камню зазмеились трещинки. — Да что ты понимаешь?! Мальчишка, который всего-то навсего..! — Что с тобой стало, Лерт? — Ньют посмотрел на мужчину открыто, не скрывая мрачных тайн за душой, не стесняясь. Просто он вдруг понял, что их всего-навсего обвели вокруг пальца. И увидел то, что до этого предпочёл не замечать: тени, залёгшие под глазами, заострившиеся скулы и потускневшие волосы. — Раньше ты никогда бы не опустился до банальных криков, и не нужно оправдываться тем, что пьян. — магозоолог мягко коснулся шершавой от лёгкой щетины щеки мужчины, погладил след от собственной ладони. — Не можешь смириться с собственными чувствами? — горькая улыбка и кровоточащая ранка на губе. — Чувствами к шлюхе? Или к человеку, которому ты не нужен? Тёмный вздрогнул. Незаметно, но Ньют почувствовал. — Ох, так я прав? — Скамандер приблизился к закаманевшему магу почти вплотную и, секундно поколебавшись, прижался к его судорожно вздымающейся груди. — Однако, хочешь раскрою секрет? Каждое слово отзывалось внутри застарелой болью, но волшебник понимал, что должен раскрыть то, что произошло в тот день. — Ничего не было. — тихий смешок. — Забавно, не правда ли? Тогда, когда ты ушёл, я пошёл на поиски вновь сбежавшего нюхля и стал свидетелем отвратной сцены в одной из бесчисленных комнат замка. Ты и Розье. Вместе. Для меня это стало ударом, поэтому, немедля собрав свои вещи, я аппарировал прочь. После рассказа Гриндевальд тихо стоял пару минут, а потом дёрнулся, словно от удара током, вырываясь из лёгких объятий парня и стремительно направляясь к выходу из комнаты. — Что за бред ты несёшь? Твои попытки задержать меня абсурдны, я лично потрошил воспоминания Виллиама и всё видел собственными глазами. Ньют оставался стоять на месте, понимая, что не сможет и шагу ступить, пока на его ногу надета цепь, тонкая, но прочная, словно титан. Неожиданно его осенило. Геллерт уже открывал дверь, как Скамандер громко выдал, сжав в кулаки трясущиеся от нервного напряжения пальцы: — Клянусь Магией, которая течёт в моих венах, что не совершал ничего из ранее сказанного тобой о моих "похождениях"! Комнату секундно осветила белая вспышка. Гриндевальд обернулся настолько стремительно, что у парня перехватило дыхание, в его мутном от алкоголя взгляде проскользнул ужас, он вмиг протрезвел. — Зачем... Зачем ты это сделал, безмозглый мальчишка?! — подлетел к нему, сжал лицо в больших ладонях, с тщетно скрытым беспокойством заглянул в синие глаза. — Я не чувствую твоей силы. В разноцветных глазах плескалось такая безнадёга, что магозоолог решил не томить мужчину больше положенного, тихо прыснул от смеха. — Потому что на мне антимагические браслеты, Мерлин, ну что за человек. Наручники, сковывающие запястья, лопнули от одного лишь взгляда Геллерта и волшебство Скамандера тут же заструилось по венам с прежней, нет, даже с большей силой. — Теперь чувствуешь? Ньют облегчённо прижался своим лбом ко лбу тёмного, понимающе глядя в глаза человека, который будто вновь обрёл смысл жизни. — Чувствую... — он словно смаковал это ощущение, постепенно возвращая утерянные краски. — Я тебя чувствую, мотылёк. На скулах парня расцвёл румянец, когда Геллерт крепко обнял его. Ничего лишнего, просто крепкие объятия между двумя любящими друг друга людьми, которые вновь обрели себя. — Виллиам... Не сомневаюсь, что он в этом замешан. Хочешь я вырву ему позвоночник? И Ньют, осознав кое-что безумно важное для себя, уткнулся холодным носом в шею страшного тёмного мага, шепнул: — Хочу. Ведь как интересно оказалось – за своё счастье нужно побороться.