дурная привычка

[why don't we — in too deep] Тэхён, только зайдя в квартиру, с порога начинает ворчать и скидывает с себя куртку прямо на пол. Ботинки неряшливо снимает ногами, отпинывая их куда-то в сторону (в глубине души понимая, что за это Чонгук заставит его драить пол) и шагает прямо на кухню, так удачно вспоминая, что в холодильнике стоит одна бутылочка пива. О нет, у него выдался не плохой день. Крайне-отвратительно-хуево-плохой день. Мистер Кан, черт бы его в Аду ебал, не принял его доклад, и ладно бы просто подозвал после занятий, но он отчитал его при всей группе и не постыдился обозвать тэхёнову работу никчемной грудой макулатуры, которой подтирают пятую точку, когда нет туалетной бумаги. Тэхёна любят все преподаватели. Просто все без исключения, и именно поэтому мистер Кан посчитал нужным стать преградой перед повышенной стипендией, отказываясь ставить за семестр хотя бы 4. Из-за мистера Кана все по пизде. В жопу День Святого Валентина. Сегодня у Тэхёна свидание с бутылкой пива. — Тэ, это ты? — голос Чонгука доносится из ванной, а Ким уже успевает выхлебать половину содержимого бутылки. Ему странно и жарко в одежде, а еще немного голова кругом. Всего от половины бутылки, какой абсурд! Чонгук выходит из ванной в обвязанном на бедрах полотенце, с капельками воды на торсе и мокрыми волосами. Тэхёну все еще странно, жарко, и голова кругом. Теперь уже, кажется, не от пива. Тэхёну нравится тело Чонгука. Тэхёну нравится трогать руки и чувствовать под пальцами твердость чужих мышц, скрести ногтями по прессу и ощущать, как плавится от всего этого сам Чон. Тэхёну нравится в Чонгуке абсолютно все, даже его дурные привычки, которые Ким перенимает от него сам (и любит после этого дразниться тем, что Чон — заразный), Тэхён постоянно задыхается от бабочек в животе, которые почему-то перелетают в его легкие и не дают нормально вздохнуть. Тэхён уже не знает, от выпитого алкоголя или мокрого Чонгука у него кружится голова, но гулко сглатывает, когда Чон подходит ближе. И рывком встает со стула, вжимая опешевшего Чонгука в столешницу за их спинами. Чон рвано дышит, полотенце сползает вниз и комком стелится где-то в ногах, и Тэхён опускает взгляд вниз, на то, что скрывало за собой это злосчастное полотенце. И резко встречается глазами с Чоном, зрачки которого практически вытеснили радужку. Ким подхватывает Чонгука под бедра и усаживает на столешницу, вжимаясь в его тело вплотную. Дразнит. Играется. Переводит взгляд на розоватые, блестящие чонгуковы губы, и думает, что они на вкус, наверное, как их персиковый бальзам для губ. Персики. Тэхён любит персики. Но больше он любит Чонгука — Опять мистер Кан? — прямо в губы выдыхает вопрос Чон, но Ким не отвечает, бесцеремонно и сразу глубоко целуя. Тэхёну нравится ощущать дрожь чонгукова тела как ответную реакцию на свои же действия, любит то, как Чонгук обвивает его поясницу ногами, вжимая того в свое тело, все еще мокрое после душа. Тэхёну сносит крышу, когда чонгуков язык проникает глубже, вылизывает десны и сплетается с тэхёновым, Тэхён просто от такого Чона, страстного и тающего на глазах, хочет стонать в голос. Чонгук вплетает пальцы в тэхёновы волосы и с силой притягивает ближе, второй рукой расстегивая пуговицы форменной рубашки. Тэхён отрывается от губ Чона и приникает к манящей, пахнущей бергамотом и цедрой апельсина, шее губами, и покрывает влажными поцелуями, плавно спускаясь вниз. В голове вихрем крутятся мысли о том, что доклад нужно приготовить к завтрашнему дню, алкоголь — это вредно, и еще много прочей бытовой чепухи, но когда Чон притягивает его к себе и целует в губы, все как-то быстро улетучивается и перестает играть важную роль. Тэхёну кажется, что он отбивает шифром азбуки морзе своими губами по чонгукову телу «С Днем Святого Валентина», а Чонгуку ничего не кажется. Он просто глубоко и чувственно стонет, на всех языках мира понятно и отчетливо говоря как он его, Тэхёна, любит. В жопу мистера Кана, к черту забытый в рюкзаке доклад. Тэхён не раз эту херню переживал и переживет. Но бабочки в животе от Чонгука Тэхён переживает который раз, как первый.