дурная привычка

Тэхён и Чимин друг друга недолюбливают, это знают все. Не то, чтобы у них есть весомые поводы испытывать друг к другу неприязнь, и не то, что бы они это делать хотят, просто натуры очень у них похожие, ауры, видите ли, с одинаковыми полюсами. Вот и приходится, как магнитам, отталкиваться. Так положено по закону физики. Как бы там ни было, их эта обоюдная неприязнь не переходила границы приличия, пока однажды, собравшись отнюдь не маленькой компанией, Чимин не зацепил слишком болезненную для Тэхёна тему. Все негласные поединки в разговорах в итоге привели к войне, после которой Пак вернулся домой с подбитым глазом и самолюбием заодно. Утешал он себя мыслями о том, что Тэхёну тоже досталось не меньше, чем ему самому, а Намджун, прикладывая лед к образовавшемуся фингалу, что-то бурчал о несусветных идиотах, остановившихся в развитии на каком-то там этапе. Чимин не зацикливался на словах, он думал о другом. Наконец-то он добрался до той самой сердцевинки, что не так давно перестала кровоточить. А Пак взял и расковырял старые раны, чем и вызвал на свою голову беды похлеще простых издевок и ехидства. Это целая война в масштабе их маленького мира, и Чимин, злобно стиснув челюсти, забирая лед из рук Намджуна, клянется себе, что не проиграет. Ни в коем случае. Не-а. Никак. Второе столкновение происходит у них дома. Тэхён рубится с Намджуном в приставку, когда Пак приходит с тренировки раньше обычного. И тот факт, что Намджун, его гребаный бойфренд, мечется с одного корабля на другой, принимается как за предательство. — Намджун, — зовет Чимин, нервно дергая ногой, и смотрит на свое запястье, будто проверяет время на наручных часах. — Не хочешь объясниться? Ким устало вздыхает, ставя игру на паузу, и в измученном жесте трет переносицу. Тэхён, сидевший на полу, также устало откидывает голову на сиденье дивана, и прикрывает глаза. «Как же он, этот Пак Чимин, заебал», — читается бегущей строкой буквально в каждом тэхёновом движении. — Чимин, я, конечно, понимаю, у вас там война и все такое, пиздец всему живому в радиусе метра, но, блять, пойми и меня. Тэхён, — Намджун указывает пальцем на Кима, а потом переводит его на себя. — мой друг. Я с ним знаком буквально с пеленок, а из-за твоих заебов, которые уже заебали и меня, я не собираюсь прекращать с ним общение. Намджун прекращает свою гневную тираду, встает с дивана и идет на кухню, чтобы, наверное, включить чайник и сделать себе кофе. И продолжает уже там. — Эти ваши детские поединки сводят всех с ума. Чонгуку твоему повезло, он не разрывается между Чимином и тобой, потому что с Чимином-то и не общается. Но зная тебя, Тэхён, я, блять, не удивлюсь, если ты ему все мозги уже выебал. Тэхён возмущенно приоткрывает рот, намереваясь ответить, но когда слышит громкое «Заткнись!», передумывает, захлопывая варежку обратно. Таким разгневанным и заебавшимся Чимин и Тэхён видят Кима если не впервые, то очень редко. А тут, знаете, довольно редкий случай, когда молчать уже невозможно. Пусть выскажется пацан, на его бедную голову свалилось сразу два несчастья. — Если вы, блять, оба, начнете сейчас собачиться, я выпну вас из квартиры. На полном серьезе. Заебали. Тэхён уходит даже не попрощавшись, потому что переваривает слова Намджуна, бьющие по самолюбию очень метко, а Чимин не разговаривает с парнем всю неделю. Потому что и обидно, и правдиво. Намджун, блять, прав по всем фронтам. Но Пак от своего отступать не собирается. Чтобы всякие там Тэхёны не напридумывали себе невесть что. От одной ссоры к другой дни протекают очень быстро (Чимин не замечает, как наступает сессия из-за его планов мести), Пак полностью вливается в этот поединок, в образ главной сучки очередного клишевого романа, а Тэхён уже, кажется, на грани, потому что не отвечает на издевки и каждый раз проходит мимо, стискивая челюсти и сжимая кулаки. Чимина веселит его своеобразная победа. Правда он не замечает, как потихоньку отдаляется от него Намджун, как приходит домой позже обычного, как пьет больше и пахнет от него табаком Юнги. Чимин хоть и смышленый, но далеко не внимательный и не умеет видеть то, что лежит не на поверхности, а немного глубже. Насолить Тэхёну кажется первостепенной задачей, и копает он только в его направлении. К сожалению, руководствуясь мыслью о том, что близкие люди никогда не уйдут и всегда будут ждать. Ошибочное мнение. Чимин приходит с тренировки домой поздно, надеясь по привычке увидеть Намджуна, сгорбившегося в кресле, либо читающего какую-нибудь книгу, либо смотрящего американский сериал в оригинале, либо доделывающего очередной отчет. Но никак не ожидает увидеть скромный клочок бумаги на столе и полупустую квартиру. «Скажи, как наиграешься.» Вот и все. Скромно, просто, а главное — ёмко. Чимин оглядывает квартиру и даже не думает ее проверять, потому что понимает — Намджун действительно ушел. Вспоминает, как по ошибке схватил не свой телефон и высветился диалог с Тэхёном, где Ким утешает и поддерживает младшего, говоря, что Чимин остынет. Не остыл. Неожиданно чувство вины возвращается, как старый друг, и начинает долбить в двери, то бишь разум и сердце, кричит «Ты сам виноват!», а совесть сникает плечами и топчется где-то в уголке, отвечая "Я тоже в какой-то степени». Только Чимину от этого мозгоебства и самоедства не легче. Пак сокрушенно садится на диван в гостиной, растирает ладонями лицо и дышит глубоко, чувствуя отголоски чужих духов в квартире. Играть, возможно, и весело, только если эти игры не касаются твоих близких людей. Вот и Чимин, кажется, наконец наигрался. Прежде чем включить режим недотроги и главной суки на этом районе, Пак накидывает на себя куртку и даже знает, куда направляется. Только от этого, кажется, не легче. Всё время по пути к квартире Чонгука и Тэхёна Чимин обдумывает, что сказать, или же ничего не говорить и молча схватить Намджуна и утащить за собой вместе с вещами. Не находит ничего лучше, чем сказать увесистое и многообещающее «Люблю», потому что важнее этого слова на свете только слово «Мама». И вот Чимин уже топчется на пороге чужой квартиры, нервно выдыхая через стиснутые зубы и конвульсивно сжимая-разжимая кулаки. Если бы было все так просто, то он бы уже давно и перед Тэхёном извинился, и Намджуна бы забрал домой, но тут, видите ли, гордыня, которая бессовестно кричит с правого плеча «Ты не должен извиняться!», и что теперь Чимину прикажете делать? Пак, не дав себе времени передумать, звонит в звонок и опускает голову, про себя считая до десяти. Обещает себе, что если через десять секунд никто не выйдет, то он уйдет, ждать не будет (как ребенок, ей-Богу). Но противореча самому себе ждет. Дверь спустя полминуты открывается, являя Чимину удивленное лицо Чонгука, но тот мгновенно хмурится и загораживает проход. — Зачем пришел? Да, Чимин, никто тебе здесь не рад. А чего ты ожидал? Пак молча буравит Чона взглядом и поджимает губы, заглядывая тому за плечо. — Намджун здесь? — Не твое дело. Чимин резко вскипает, да так, что на эмоциях толкает Чонгука в грудь, заставляя того уйти с порога, и проходит в квартиру сам. — Мое дело, это мое дело! Чонгук уже, собравшийся было, толкнуть Чимина в ответ, резко останавливается, когда слышит «Что здесь происходит?», сказанное явно не тэхёновым голосом. Пак останавливается тоже, замирает, только открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба, да хлопает глазами. Все слова, и даже одно самое важное, вылетают из головы. Но когда из той же комнаты следом выходит и Тэхён, Чимин резко вспоминает весь свой словарный запас, не скупясь на щедрые выражения. — Тебе было мало зависать у нас дома, так ты Намджуна к себе утащил. Чонгука не хватает, решил замутить втроем, сука? — плюется ядом, мгновенно обрастая колючками, и как же ненавидит Намджун его эту сторону, потому что избавляется от нее времени так овердохрена. Тэхёна, как будто по голове огрели сковородкой, он отшатывается назад и возмущенно открывает рот, когда Чонгук рывком Чимина поднимает за грудки его джинсовки и рычит прямо в лицо: — Ты переходишь все границы, мерзкий гном. Может, Тэхён и не поддается на твои провокации, но ты меня уже порядком заебал, я такое ублюдское отношение к своему парню терпеть не стану. — И че ты сделаешь? Ударишь? — Хочешь проверить? Чонгук и Чимин прожигают друг друга взглядами, пытаясь, скорее всего, понять, кто в итоге кого. — Ты такой гнилой, в тебе же любви даже нет. А вот это, на самом деле, ранит. Намджун отталкивает Чонгука от Чимина, загораживая того собой. — Ты вообще охренел? Соображаешь, что говоришь? — Я не собираюсь это терпеть, он, блять, Тэхёна чуть ли не каждый день доводит. Чонгук подходит к Намджуну вплотную и, несмотря на разницу в росте и телосложении, Тэхён боится за обоих. Непонятно даже, кто кому зад надерет в случае чего. Достанется нехило обоим. Тэхён и Чимин одновременно тянут парней за руки, пытаясь растолкать их в разные концы комнаты, но те, как нахохлившиеся петухи, набрасываются друг на друга с кулаками. Тэхён на секунду столбенеет, закрывая рот руками, Чимин, кажется, тоже отзеркаливает чужую эмоцию и даже отшатывается назад, но оба быстро берут себя в руки и вклиниваются между дерущимися парнями, кое-как отводя в разные стороны. Чонгук ещё пару раз порывается вперед, но Чимин, которому удосужилось кинуться к нему, упирается ему ладонями в грудь и пытается успокоить. — Успокойся, пожалуйста, блять. Это я виноват, а Намджун только пытался меня отстоять. Не злись на него, я тебя прошу. Тэхён же в это время успокаивает своего друга куда более удачно, все-таки не даром лучшие друзья. Чонгук, конечно, дышит все еще тяжело, но, выругнувшись себе под нос, кивает, и на Чимина зыркает исподлобья, но уже не с такой злостью, которая была раньше. Пак даже удивляется и благословит всех Богов, потому что, к счастью, обошлось без кровопролития и значительных потерь для всех, для каждого. Действительно, Слава Богу, помахали кулаками да разошлись с миром. Тэхён и Чимин уходят на кухню, чтобы налить всем чаю, посидеть за столом и нормально обо всем поговорить, чтобы не осталось обиды и недосказанности, и Чимин, внезапно почувствовавший всю вину за случившееся, неловко крутит в руках кружку, не зная, как начать разговор. Стреляет в Кима мимолетным взглядом, подмечая залегшие мешки под глазами, бледность лица, и винит себя еще больше. Из-за собственной любви к соперничеству он даже и не понял, что игры его перешли все прочерченные грани. — Прости меня, — тихо говорит Пак, но Тэхён услышал каждое слово. Замер и вскинул голову, видимо, ожидая продолжения. Чимин краснеет от неловкости ситуации и от того, что никогда не умел нормально извиняться, потому что извинялся очень редко в принципе. — За то, что переборщил, за то, что продолжал себя так вести. Ты не заслужил. Ты… Правда хороший парень. Тэхён жует нижнюю губу, но потом кивает и даже улыбается. Чимина теперь его улыбка даже не раздражает и он впервые задумывается над тем, как этот человек мог его вообще раздражать. — Ладно, замяли. А в другой комнате Чонгук и Намджун, подслушивающие чужой разговор, удовлетворенно улыбаются и дают друг другу «пять». — А ловко мы все провернули, да? — вполголоса шепчет взбудораженный Чонгук. Намджун дает тому слабого леща и прикладывает палец к губам, возвращаясь на диван. — Тише ты, могут же услышать. Повезло, однако, Чимину и Тэхёну с парнями, правда?