this is a trick

Пока они едут, на улицы оседает тень сумерек, Куроо не говорит ни слова, всё ещё переваривает сказанное Ойкавой утром. Сугавара, честно говоря, устал мертвецки. Видения никогда не давались ему легко, но теперь все это напоминает пытку. Самое интересное, что, если раньше, у видений были четко очерченные рамки, то сейчас Суга абсолютно явно ощущает это флер нереального в реальности. Он чувствует запах — пот, резина и чужой азарт. Алчность, гнев, агрессия, физическая боль. Много крови, перемешанной с потом. Смазанный звук ударов обмотанных костяшек о незащищенное тело. Сугавара знает этот запах, эти звуки — это подпольные бои. Годы назад, после того, как он сбежал из клана, он зарабатывал на боях. Почему он слышит и чувствует это сейчас? Суга поводит брезгливо плечами, втягивает воздух через зубы и отворачивается к окну. Куроо косится, но молчит. Может быть, не время вести разговоры. Куроо включает тихо музыку, Сугавара, кажется, не замечает даже. Они доезжают до места, так и не проронив ни слова. Куроо глушит мотор, и некоторое время просто смотрит сквозь лобовое стекло, выжидает. Сугавара вслепую отстегивает ремень безопасности. — Это здесь? — Да. — Куроо выдыхает тяжело. — Это тело обнаружил не я, как и второе. Дело передали мне только на третьем. — Да, я помню. Идем? — Суга смотрит вопросительно, Куроо кивает головой неуверенно. Они идут по холодной траве, впереди виднеется одноэтажное здание. Район глухой, вокруг — ничего, сплошные заросли. Идеальное место для убийства. — Что это за здание? — В 80-х здесь было что-то оздоровительное с претензией на элитное: бассейн, что-то там еще. Внутри много пустых небольших комнат, если верить отчёту. Почему-то дело у владельца тогда не пошло, разорился, землю никто не выкупил, так и осталось — на балансе префектуры, но не более. Сугавара молча кивает, задерживаясь взглядом на отдельных намеках былой роскоши. Заросший разбитый фонтан. Едва угадываемая живая изгородь. Деревья с равными промежутками между собой — явно высаженные специально. Они обходят здание с левой стороны, Куроо останавливается. Легкий ветер цепляет обрывки оградительной желтой ленты. Сугавара скользит по одной пальцем — резкий удар, ослепляющие лучи прожекторов, девичьи тонкие пальцы стирают алую кровь у себя под носом. Жжется. Что-то знакомое. — Коуши? — Куроо смотрит внимательно. Сугавара дергает головой, будто стряхивает видение. — Я в порядке. Это здесь? — Да. — Куроо выдыхает длинно, по всему видно, что словам Суги он не особо-то и верит. — Здесь нашли тело. Трава втоптана в землю, слишком много ног здесь побывало. Стена отдельными участками разрисована граффити, словами, числами…

9 1 8 1

Сугавара усмехается — какая насмешка, на самом видном месте. — Слепые кретины не видят дальше своего носа, пришлось совать бумажку следующему грешнику в рот. — Коуши улыбается не своей улыбкой. И озвучивает не свои мысли. — Прости? — Куроо смотрит на него в недоумении. — Едва ли я понимаю что-то больше тебя. — Суга пожимает плечами нервно. Куроо смотрит нечитаемым взглядом, поджимает губы недовольно. Его можно понять: ему нужно раскрыть дело, а ещё не угробить Сугавару. Который и так выглядит не лучше призрака. Он подходит к стене, рассматривает цифры. Обычный аэрозольный баллончик. Не удивительно, что никто не обратил внимания. — Это точно оно. — Суга кивает головой на цифры, привлекая внимание Куроо. Сугавара открывает через поисковик алфавит. Iaha, ira. Отправляет сообщение Ойкаве и убирает телефон в карман. — И что значат эти цифры? — Куроо задумчиво рассматривает стену. — Записка во рту, разрезы на теле, это всё одно и то же? — Полагаю, что так. — Коуши пока что не хочет давать ответы, ему самому они нужны. — Кем она была, вы выяснили? — Не совсем. — Куроо замолкает резко, оборачивается к Суга. — Стой, стой. Я не говорил тебе, а у Ойкавы не было материалов. Откуда ты знаешь, что это женщина? Сугавара хлопает по карманам отстраненно. — Дай мне сигарету. — И сам тянется пальцами к карману Куроо, тот не сопротивляется даже. Суга вытягивает из пачки сигарету, зажимает губами и вытаскивает вибрирующий сообщением телефон. Ойкава. Ira. это гнев, Коуши — И? — Куроо щелкает зажигалкой, прикуривая, ждет, когда Суга уберет телефон в карман. Суга присаживается на корточки перед тем местом, где лежал труп убитой девушки. Затягивается задумчиво, вскидывает взгляд — потерянный вдруг и совсем беззащитный. — С тех пор, как мы вышли из машины, я слышу её крик. Куроо рефлекторно втягивает воздух, но он застревает в горле комьями сухой земли. Не протолкнуть. Вот это его «совсем невыносимо», то, о чем говорил Ойкава? Есть ли вообще границы у ада в голове Сугавары? Было бы проще, если бы Суга фыркнул невесело в своей ядовитой манере, бросил бы что-то из разряда «добро пожаловать в мой мир», но сил у него хватает только на неглубокие затяжки. В его голове неприятно зудит мысль, что всё это — так или иначе — связано с ним. — Нет, мы ничего не знаем про неё. — Куроо справляется с осипшим горлом. — Голову не нашли, о пропаже девушки никто не заявлял. Как и не существовало её никогда. — Сиротка. — Суга не взялся бы утверждать, что уверен в том, что он говорит, но он определенно знает, что говорит. — Некому заявлять о пропаже. Подпольные бои, она дралась за деньги. Там и надо искать. Куроо кажется, что он сходит с ума. — Чёрт. Эксперт ведь говорил, что у неё многочисленные плохо сросшиеся переломы, трещины в костях. Плюс синяки и ссадины. — Он прижимается спиной к стене рядом с Сугой. — Но мы пока решили, что она жертва домашнего насилия. Сугавара медленно качает головой, погруженный в свои мысли и ощущения. На земле, там, где лежало её тело — темное пятно: кровь, очевидно. Суга тушит окурок о бетон сзади, тянется пальцами к пятну, зарывается кончиками по фалангу. Грунт неприятно царапает кожу, забивается под ногти. Удар под дых, Сугавару сгибает пополам, вышибает из легких воздух; руки девичьи, брызги крови на коже. Яркий свет бьёт в глаза, крики людей, кипящие азартом. Адреналин стучит в ушах и в горле. Сугавара отдергивает руку, стряхивает сухую землю, морщится брезгливо. Узнал. — Я знаю это место. — Усталость крадёт голос. — Покажу на карте. Там есть дверь неприметная с восточной стороны, через неё можно выйти на улицу сразу из раздевалки. Покараульте там, девочки что-нибудь расскажут. Сугавара обессилено оседает с корточек на бетон назад, утыкается лбом в колени. Рядом присаживается Куроо. Суга тонет, задыхается в этих ребусах. Третий покойник имел отношение к клану, в котором жил Суга, первая убитая дралась в том подпольном клубе, где Коуши зарабатывал на боях. Грешники. Еще и Ойкава каким-то боком в это втянут. Сугавара трет виски пальцами, нужно узнать про второго покойника — если причастность Суги к жертвам не совпадение, самое время бить тревогу. — Ты как? Живые нотки волнения, беспокойства, небезразличия в голосе Куроо. — Есть две новости. — Сугавара подтягивает колени, укладывает на них локти, упирается подбородком, глядя на него. — Плохая и… и не знаю, какая. — Жги. — У Куроо во взгляде тоска, едва ли имеющая отношение к убийствам. — Жертв будет еще, как минимум, четыре. Это если он запланировал одну серию. Это шифр. — Суга вслепую показывает пальцем на стену сзади, в сторону цифр, Куроо следит за жестом. — Комбинация цифр дает комбинацию букв латиницы: 9, 18, 1 — I, R, A. Это гнев с латыни. — Смертный грех? Куроо предпочел бы сейчас проснуться. В прошлом, как минимум, полуторагодичной давности. — Да. — Сугавара устало кивает головой. — Они грешники, по мнению убийцы. Второй труп — уныние, третий — зависть. Остались чревоугодие, гордыня, алчность и похоть. — Это не просто плохая новость, Коуши, это хуже не придумаешь. Суга скользит взглядом по его усталому лицу, по теням его тоски, въевшейся под кожу. Они сидят совсем близко и говорят на грани слышимости, так тихо, так, будто это последние минуты умирающего мира, а им уже ничего не исправить. — Какая вторая новость? — Я буду работать с тобой. И Куроо улыбается сквозь усталость: — Это хорошая новость, Коуши. — Для кого и насколько, полагаю. — Суга пожимает плечами. — Поехали отсюда? Куроо останавливает машину у дома Сугавары, они просто молча смотрят друг на друга несколько секунд — может быть, целую вечность. — Никогда не обращал внимания, у тебя, оказывается, очень грустные глаза. — Сугавара протягивает руку, убирает со лба волосы. — Я живу в очень грустном мире. Суга смотрит в его глаза еще какое-то время, а потом тянется и целует. Прижимается своим лбом к его, когда отстраняется, жмурит глаза. — Останься сегодня со мной? Они молчат всю дорогу до квартиры, усталость отбирает последние силы. Куроо вжимает Сугавару в стену, как только дверь щёлкает замком. Они целуются медленно, Суга кладет обе ладони на скулы Куроо, и это — нежно. Непривычно. Про аргументы внутренних чудовищ Сугавары даже думать не хочется. — Куроо. — Суга выдыхает между поцелуями, отстраняется, прижимает к его губам палец и шепчет тихо. — Куроо. Я сейчас упаду. Он едва держится на ногах от усталости, и Куроо подхватывает его под бёдра, подбрасывает легко, а Суга скрещивает ноги на пояснице и цепляется за плечи. — Не упадешь. Суга смеется щекотно, уткнувшись губами в шею, пока Куроо несет его к кровати. — Слушай. — Суга подтягивает подушку под затылок. — Ты, кажется, настроен на секс. Но, думаю, я могу умереть в процессе. — Хихикает хрипло, щурит лисьи глаза. — Я смертельно устал, прости. Куроо смотрит сверху некоторое время задумчиво. — На самом деле, я тоже сегодня что-то вроде клиента Ойкавы. — Суга фыркает на это смешливо. — Но… Не пойми меня неправильно… ты меня позвал, и я не очень понимаю. Немой вопрос. У Куроо и правда в голове синий экран и куча системных ошибок. Сугавара зовет его к себе только в одном случае — когда ему приспичило потрахаться. А потом сразу выгоняет домой. Куроо смотрит в глаза Суги — серьезные или, хотя бы, спокойные и не может понять ничего. — Просто останься со мной сегодня. — Тот говорит тихо, и от былой игривости не осталось и следа. Сугавара там в машине, несколькими минутами ранее, вдруг понял, что, кроме Ойкавы, в этом деле он может потерять и Куроо. Это не должно было вызвать никаких эмоций. Но вызвало. Не страх, наверное. Что-то другое. Суга на самом деле не хочет об этом думать. Куроо внимательно смотрит на него несколько мгновений и приходит к чему-то в своей голове, тянет его футболку наверх. — Где твоя пижама? — Целует молочный живот. Коуши выдыхает рвано, легко. — Там. — Машет рукой куда-то назад, Куроо видит. Он раздевает его медленно, нежно, оставляя иногда касания-поцелуи, Суга задыхается — совсем немного. Совсем немного болит внутри неизвестное. Совсем немного хочется плакать. Жаль, он разучился. Куроо заворачивает его в пижаму и целует мягко и коротко в губы. Это почему-то выходит интимнее, чем секс. Сугавара не хочет так близко, но вместе с тем, очень хочет плыть по течению. Куроо выключает свет, раздевается и залезает под одеяло следом. Суга не горит желанием сегодня анализировать свои поступки, мысли и чувства, он просто устраивается головой и одной рукой на груди Куроо. В голове слишком много мыслей. Бездна внутри больше не звучит мягким белым шумом, она захлебывается рваными черными хрипами, давится обломками радиоволн. Сугавара боится за Ойкаву. И что-то чувствует к Куроо. А еще, видения здорово подрывают его состояние, Суга чувствует, что балансирует на грани. Что внутренних ресурсов на такие жёсткие приступы может однажды просто не хватить. Это всё очень мешает думать. Но всё же. Если все три убийства связаны с ним, не логично ли предположить, что он может быть одной из следующих жертв? Но, во-первых, какой по счету? А во-вторых, почему? Кто-то мстит ему? Или не ему, и он просто одно из посланий кому-то другому? Вопросов всё больше. Куроо мягко копошится в волосах Сугавары. — Знаешь. Мы ведь могли бы… Я мог бы любить тебя. Понимаешь? Суга знает. И понимает. — Ты и так меня любишь. Сугаваре не нужен нож, чтобы наносить раны, несовместимые с жизнью. У Куроо таких уже несколько в коллекции — кровоточат, гноятся, паршиво выглядят. Ойкава бы оценил, он такое любит. Интересно, а у него тоже есть? Он тоже не живет? — Пообещай мне кое-что. — Суга пользуется случаем. — Пожалуйста. Это очень важно. — Жги. — Куроо выдыхает тяжело. — Если вдруг случится так, что тебе придется выбирать между моей жизнью и жизнью Ойкавы… Я прошу тебя. Выбери его жизнь. «Потому что я, кажется, все равно не жилец», — Сугавара не произносит конец предложения вслух. Тишина в квартире давит на уши так, будто они на дне океана. Куроо слышит, как оглушающе тикают часы на тумбочке. Метроном. Обратный отсчет. Что угодно, но в конце из-под ног выбьют стул. Я прошу тебя. О чем он, вообще, просит его сейчас? Хочется на подстреленной эмоции наговорить много, но вслух получается совсем другое, эхом к прошлому разговору, ответной иглой между ребер: — А ты любишь его. Сугавара молчит так долго, что Куроо уже не надеется услышать ответ, когда шепот выбивает-таки тот самый стул под ногами: — А тебе я доверяю. «Его жизнь».