Просто друзья...

      В ответ слышу  лишь какое-то жужжание на втором плане, которое было весьма отчётливо слышно из-за молчаливости парня.       — Да-а?.. — протянул он, пытаясь прибавить своему голосу кокетливости, чтобы развеять эту напряжённость с моей стороны... но получается уж слишком фальшиво, — и, что же она хотела?       — Поговорить с тобой, — произношу я, тут же замолкая, пытаясь уловить его эмоции сквозь тысячи километров.       — М-м-м... Что ты ей сказала? — невзначай интересуется, пытаясь не выдать своего любопытства, — меня же дома уже не было, — тихо добавляет он.       — Сказала, что ты уехал пару часов назад, — не соврала.       — И она ушла? — с надеждой в голосе спрашивает блондин.       — ...Нет, — чуть помедлив, отвечаю, — вообще-то, она мне кое-что рассказала.       — Что же? — вполголоса проговорил парень. Нутром чувствую, что он запустил руку в свои золотистые волосы, откидывая их назад. Он часто так делает, особенно, когда волнуется...       — Да так... — смело начинаю, разглядывая цепочку на правой руке, которую я до сих пор не сняла с себя, хотя была просто обязана это сделать, — помнишь, ты мне вчера кое-что подарил?.. — загадочно произношу, надеясь, что Глеб уже понял, о чём пойдёт речь.       — Угу, — бубнит в трубку.       — Она мне сказала, что эта цепочка, изначально, была подарена ей от тебя, — держа спокойный тон, говорю, — это, правда?       — Да, — на выдохе произносит парень, — Миш, это не то...       Мысленно удивляюсь, что он не увиливает от ответа, но, тем не менее, прерываю его:       — Зачем тогда ты подарил мне чужой подарок ? — стараюсь как можно мягче спросить его; легонько потирая кончиками пальцев переносицу.       — Чтобы ты не подумала, что я забыл о... — тут же затихает, нечаянно выдавая правду. Слишком уж ты разоткровенничался...       — Что ты забыл обо мне? — заканчиваю фразу за него, поджимая губы. Так я и знала. Небось, с Алёнкой развлекался...       — Миш, прости, пожалуйста, — тут же просит прощения блондин. В его голосе я слышу отчётливые нотки сожаления, за что мне уже самой становится как-то стыдно за то, что заставила его извиняться передо мной, считай, ни за что!       Даже через целый океан, когда он толком ничего сделать не сможет, я всё равно не хочу утруждать его своими загонами по поводу всего этого. Да, возможно, я его сейчас и вправду пилю вопросами, но, думаю, что лучше разузнать всё сейчас, чем позже. В любом случае — мы на эту тему всё равно когда-нибудь поговорили бы... Просто, опять же, не хочу, чтобы он думал, что я как-то обижаюсь на него за то, что он не уделял мне хотя бы чуточку внимания... ведь я могла сама сделать первый шаг, которого, увы, не сделала...       — Да ладно, — отмахиваюсь, — в конце концов, это было даже полезно для нас. Мы отдохнули друг от друга, — ищу оптимизма в своих же словах, но найти не могу, — я понимаю, — вру, — любовь-морковь, все дела... — совершенно не то, что я хотела бы сейчас сказать. Чувствую, что только сильнее вгоняю нас в тупик, но ничего с собой поделать не могу, кроме как сохранять доброжелательный настрой, — наверное, с Алёной всё свободное время проводил? — вскользь спрашиваю, пытаясь произнести фразу наиболее хитро, по-хорошему подколов парня.       — М-м-м... — сладко протягивает, как-будто специально смакуя каждое сказанное мной слово, вливаясь в мою игру— а что, ревнуешь? — усмехается.       Открываю рот, чтобы хоть как-то возразить, ведь тишина с моей стороны не должна быть слишком затянутой, что может вызвать сомнения; но вместо того, чтобы бросить в его сторону какое-нибудь колкое словечко, я смущённо мямлю:       — Да, да, надейся, — пробегаюсь глазами по тёмной гостиной, как-будто Глеб где-то тут, рядом, сидит и дразнит меня.       Слышу краткое хмыканье блондина, дающие понять, что за мгновение, он обдумал мою фразу. Надеюсь, этого мгновения ему не хватило, чтобы уловить мою слишком заметную застенчивость.       — Я уж подумал, что ты и взаправду ревновала меня к Алёне, — честно озвучил свои мысли, как-будто хочет вывести меня на признание, — но я то знаю, что такое просто невозможно, — даже на каком-то позитиве произнёс он, — мы ведь с тобой друзья, — выделяя последнее слово, отвечает на мой вопрос, который я не осмеливалась задать вслух, — тем более — ты не любишь меня, — расслаблено добавляет, провоцируя меня на весьма небезопасную фразу:       — А что, если, всё-таки, люблю? — еле уловимо шепчу; слова сами собой срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их обдумать...       Тут же зажимаю рот рукой, хмуря брови от своей же тупости. Блять, да я, такими темпами, себя с потрохами выдам! Надо было хотя бы погромче или поигривее сказать это, ведь по этой грёбаной интонации он может всё с ходу понять!       — Да и... — парень хотел уже что-то добавить, но внезапно замолкает, уловив мой шёпот, — что?.. — переспрашивает. Наверное, не ожидал, что я так просто расскажу о своих чувствах, даже не пререкаясь вслух? Нетушки. Это просто чепуха.       — Ничего, — пытаюсь сбить его с толку, —глупости всякие в башку лезут, — бегло оправдываюсь, — не бери в голову...       — Эти глупости, очень похожи на признание в любви, — хитро выговаривает он, — прости, что именно так тебе сейчас об этом скажу, — может, мне сбросить трубку, чтобы не слышать этого? — просто, я не могу видеть тебя никем, кроме своего друга, — его тон заметно становится строже, хоть он и пытается его смягчить, — я не люблю тебя, Миш, — вздыхая, наконец-то признаётся мне, сжавшей телефон до побеления костяшек, — извини, надо было раньше с тобой поговорить об этом, когда я ещё находился в Москве, — выдавливает из себя сожаления, которые уже ни чем не помогут.       В первый раз я слышу его голос настолько серьёзным, как никогда. Не нежным по отношению ко мне, который был всегда... таким, совершенно не ребяческим, а взрослым, мужским.       — Г-глеб, да о чём ты вообще? — от переизбытка чувств заикаюсь, пытаясь как-нибудь перевернуть всю ситуацию в свою пользу, — я же тебе даже ничего такого не сказала, а ты уже тут про какую-то дурацкую любовь мне втираешь! — тараторю, нервно теребя кончик пледа, пытаясь сдержать нахлынувшие волной эмоции.       — Миш, успокойся, всё хорошо, слышишь? — делает попытки утихомирить меня, пока я бьюсь, непонятно откуда взявшейся, мелкой дрожью. Рвано дышу из-за кома в горле, который никак не получается проглотить, — тише, тише, — услышав сквозь телефон моё сбитое дыхание, шепчет, — Миша, спокойно, дыши, — уже более взволновано просит меня, — давай со мной, вдох — он звонко втягивает носом воздух, — выдох, — выпускает углекислый газ ртом.       Пытаюсь повторять за ним, но получается очень плохо и тихо.       — Д-да, я в порядке, — трясусь ещё сильнее, от неожиданно накатившего на меня холода, который, как-будто прошибает изнутри, — просто, почудилось тут в темноте, невесть что, — говорю первое, что приходит мне в голову. Боже, когда я уже научусь не бегать от правды, как это только что сделал Глеб?.. Наверное, никогда, ведь я слишком труслива для этого... — вот и испугалась... Д-дыхание, вон как сбилось! — потирая слегка влажные глаза, укутываюсь в плед.       Слышу со стороны парня тяжёлый вздох. Понял. Он понял, что я вовсе не испугалась ночного силуэта во тьме гостиной, которая вовсе не тёмная, из-за яркого света луны, просачивающегося сквозь прозрачное панорамное окно. Ведь, Глеб знает, что я вовсе не боюсь всяких таких тварей, прячущихся за тенями. Мама говорила, что это просто игра фантазии, так сказать, чтоб людям жилось повеселее. Но, мне кажется, что в моей жизни уже слишком много этого "веселья".       — Прости, ещё раз, за то, что раньше не сказал, — просит он.       — Угу, — до крови прикусывая нижнюю губу, мычу в ответ, — давай, я позже перезвоню?.. — делаю небольшую паузу, — спать жутко хочется, — всё ещё гну свою палку, не желая больше ничего слушать.       — Да. Думаю, тебе бы сейчас не помешало отдохнуть, — ласково произносит блондин, — иди ложись, цыпка.       Блять, да зачем!? Прошу, не называй меня так больше! По крайней мере, сейчас. Неужели ты не понимаешь, как мне тяжело?       — Ладно, пока, — быстро бросаю на прощание, уже отодвигая телефон от уха и только, когда слышу ответное «пока» из громкого динамика, окончательно сбрасываю вызов.       Кидаю телефон куда-то в противоположную от меня сторону дивана, а сама обнимаю себя за коленки, укутываясь в плед с головой, пока по щекам уже покатились солёные слёзы. Слабая и жалкая.