Три состояния. Книга - 1

Мы с Конан еще долго обсуждали всякий повседневный бред и умудрились как-то выйти на одну волну. Она оказалась даже слишком позитивной, и совсем не скрывала своих эмоций. Чем-то похожа была на ту же Анко, только более сдержанную и серьезную. — Так что, вот так я нашла самую вкусную копченую рыбу на всю Страну Травы, — сказала Розочка. Она весь рассказ так мило и очень робко улыбалась. — Понятно. Знаешь, я рад, что ты открылась мне… — но тут Розочка запищала: — Иии! — она аж отскочила от стола. — Есть чего поесть? — услышал я какой-то знакомый гнусавый голосок из-под стола. Я посмотрел, а там Кротус или что-то похожее на него: стоящее на двух лапах кротовидное создание. — Это крот? — спросила перепуганная Конан. — Это человек? Что, тоже приятно? У меня вообще-то имя есть! — маленький крот указал из-под стола на нее. — Кротус? — спросил я. — Моя походная версия. Есть что пожрать? Я наконец-то нашел, как можно хотя бы в таком состоянии вылезать. А еще от этой самки пахнет сезоном спаривания. Вы что, спариваться собираетесь? — тут Конан вздрогнула, а затем скривила обидное лицо. — Ничего мы тут не собирались! Я для него старая! — обиженно ответила девушка и села на свое место. Тут крот залез к ней на колени, а затем начал ощупывать лицо своей когтистой лапой. — Симпотная по меркам господина, — Конан аж передернуло новая волна, — и тут тоже… даже очень! — крот начал лапать ее грудь. — Ты совсем охренел, гнида слепая! — тут я подумал, что Анко взбесилась, но нет: в этот раз Розочка. — Аа! Не бесись так. Ты мне нравишься. А теперь правду мне скажи. Он тебе нравится? — Кротус указал пальцем на меня. — Я с ним сутки знакома, о чем ты? — тут Конан вернула свою серьезность. — Любишь или нет? Не ответишь - буду терроризировать тебя, — крот сложил лапы на груди. «Тот самый чешско-польский крот, ну почти». — Не нравится, — ответила Розочка с абсолютно каменным лицом. Полуметровый крот почесал зад, а затем репу. Я же видел, как у Конан красно-синие краски в районе очага чакры блистали. — Дура что ли? — тут девушка одарила крота убийственным взглядом, а крот тыкнул когтем ей в глаз, из-за чего та пискнула и прикрыла его руками, — Врать Игараси? Смешная девочка. Кэтсуо снял восьмую пленку с глаз. Он может видеть сильные чувства. Я вижу в твоем очаге красно-синие краски. Любовь и сдержанность. — Ты что-то знаешь о пленках? — спросил я у крота. — Да, мне поведали о глазе все. В общем… Сначала пожру, а потом расскажу, — резко перевел крот тему. В итоге мы заказали еще еды, усадили крота на стол, и он начал жрать с три короба сладкий рис и пудинги. Затем мы перебрались ко мне домой, все уже спали, и мы уселись на заднем дворе, чтобы обсудить призыв и мои глаза. Слева от меня - Розочка, в руках - кружка чая. Крот сидел на коленях Конан, а та хоть немного бесилась, что толстый мыш заставил девушку таскать его, но терпела. Кстати, в ее очаге краски сменились на красно-сине-фиолетовые оттенки. — Про пленки. Первая/Вторая– упадок зрения. Третья/Четвертая — половинчатая слепота, мутность и черные пятна. Пятая/Шестая — полная слепота. Седьмая — проявление моджингана. Ты видишь благодаря распылению чакры любым воздействием. Восьмая — чувства. Пробуждение истинных чувств: ты видишь правдивость чувств, но не всегда. Человек должен быть открыт тебе и честен с тобой. Поэтому Игараси не ошибались с выбором жен. Они знали, как влюбить их в себя. Девятое — истинный взор. Последний Великий Слепец так и не смог освоить эти глаза. А десятая пленка мне неизвестна. Твой предок и предположить не мог, что же там, — коротко, но ясно поведал Кротус. — Стоп, так до шестой пленки может дойти каждый? — спросил я. — Да. Ты когда-то видел, судя по твоим глазам. Тебе их выжгли, а моджинган пробудился, когда ты дошел до седьмой пленки. Я не знаю, как ты сделал это, молодой человек, но ты - гений из гениев своего клана. Многие ослепляли детей и других, чтобы те пробудили моджинган, для обретения истинного взора на данный мир. Ну, как видишь, хрень полная… — тут я печально выдохнул. Если не считать зрения от третьего лица и обзора на гигантские расстояния, на которое я могу покрыть чакрой территорию, то плюсов-то и нет. Ну, чувства пробудились. — Тогда в чем сила нашего клана? Этот глаз слабый… это же тупо сенсорика и… все… — печально произнес я. — Ваша сила в генах. Да и то: большая смесь генов, которые пробуждаются один за одним, могут привести к мутации Кеккей Генкай или в определенный момент выжечь твое тело. — Ясно, значит я силен только из-за пробудившегося кеккей генкай пара и все… Только у меня не получается без повреждений выпускать ядовитый пар или не вредить себе при попытках создать лаву как Теруми, хоть я с ними и одной крови, почти. — Ну, ваш клан поэтому и называли падальщиками и гиенами. У вас даже герб головы гиены был на стягах. Вы же воровали все что двигалось, а, что не двигалось, двигали и воровали, — меня от слов крота депрессия хватанула. — Может, на девятой и десятой пленке ты сможешь усилить свой глаз? — спросила Конан и улыбнулась мне, а я лишь выдохнул. Мне плохо от собственной никчемности. Хидан меня развалит со своей регенерацией из-за ветра. Хотя да, я не имба Какаши или Гай. Мне ей быть и не нужно: не собираюсь же я один с Орочимару или Пейном драться, — Не грусти. Ты меня печалишь. Я посмотрел на Конан, и она уже горела больше красным, даже синий цвет начал исчезать. Она схватила меня за плечо и подтянула к себе. — Конан… но ты то меня за маленького не принимай. — Я тебе в матери гожусь… Так что не надо тут мне бурчать, — она погладила меня по голове, а мне стало обидно. — Девушка, может, ты заключишь со мной контракт? Тогда будешь помогать Кэтсуо и тебя точно не стащат те самые парни. Я смотрю, ты склона к земляной стихии, так что я могу помочь тебе справиться с ядом, — Конан аж подняла крота и повернула мордой к себе. — Серьезно? — она на него так серьезно смотрела, что Кротус только и мог кивать, — Тогда… конечно… но… вернув силу, я привлеку Яхико и Нагато. — Скрыть силы для одного из трех Пожирателей будет легко. Так что можешь не бояться, что тебя раскроют. Но ты сможешь подписать контракт, только если Кэтсуо-сама разрешит, — указал на меня крот, который до сих пор был над землей. — Не вижу в этом никаких проблем, — Конан посмотрела на меня очень удивленно. Она не ожидала такого ответа, притом так быстро. — Мудрый выбор, господин. А теперь прошу в ложе, — заявил крот и тут Розочка сжала крота так, что того аж язык наружу вылез. — Извращенец… — Конон была спокойна и очень уравновешена, но Кротуса удавить надо. — Я… не… шучу… таковы… условия… контракта… ложе… Кхра! Умру сейчас… — бурчал крот. — Чего? — тут у нас обоих лицо исказилось от удивления. Конан уронила крота, и тот бухнулся на спину. Сложил лапки на груди и тяжело задышал. — Чего непонятного? Как дети малые. Ками, за что такие сложности. У нее есть чувства к тебе, у тебя чувства к ней только как к подруге. Но, ты мужчина, собственник. Перешагнуть легко: прими ее чувства и раскройся, трахни и дел с концом - пойду ее кротовому дзюцу тренировать. А то сразу давить бедного Кротуса. — Но… но… Я его день знаю… ему лет… всего-то… — она стеснительно отвернулась от меня, а затем стала махать ладонями как веерами. — Серьезно? Другого способа нет? — Черт, не я создавал такой контракт. Спасибо скажи старцу Иохашири… — бурчал крот. — Я ему в матери гожусь… — сказала Конан продолжая бубнить. — Нормально. И не такое видел. Один вообще украл мать одного своего друга и женился на ней. А там разница в двадцать пять лет. Наделали еще трех детишек. Ладно, когда сможешь с ней сделать это, используй призыв и подумай обо мне, — сказал Крот, а затем пропал в облачке дыма. — Конан? — я положил Конан руку на плечо, а ту передернуло раза четыре, и ее лицо стало таким растерянным, — Если не хочешь, мы можем не делать этого. Девушка ничего не ответила, а лишь легла в позу эмбриона на крылечке и прикрыла глаза. — Первый раз болезненный? — спросила она очень-очень тихо. — Ээ… — я поднял указательный палец вверх. «Ее только это беспокоит?» — Нет, мне даже не боль страшна. Я просто… чувствую, будто ты себя заставляешь. — Смеешься надо мной? Да ты… красивая, и я тебя узнал почти всю за один вечер. Я будто тебя всю жизнь знал. Не думаю, что ты сделаешь меня несчастным, я больше волнуюсь, что не смогу оправдать твоих надежд и не смогу сделать тебя счастливой… я не смогу быть счастлив, если ты будешь несчастна, — Конан легко улыбнулась, и ее лицо стало проще, радостнее. — Вечера хватило чтобы узнать меня почти всю?.. Может, ночь расскажет все до конца? Я узнаю все о тебе, а ты обо мне. Просто, наберемся уверенности в друг-друге прежде чем переходить через грань. Ее красное пламя очага горело вместе с большим количеством синих отголосков. Сомнений много. — Тогда просто поговорим? — спросил я, а Розочка кивнула и поднялась с места, а затем вышла в сад, я за ней. Она сбросила с себя плащ Акацуки, постелила его на газоне и легла на него. Под плащом она прятала изящное тело. А также я заметил пирсинг под нижней губой. Вокруг пупка - четыре колечка на подтянутом животике, это смотрится великолепно. На ней сейчас весьма откровенное одеяние с открытой спиной, животом и плечами. Оно имеет длинный подол сзади, а посередине есть небольшая молния. Ее ножки закрывают кальсоны и туфли на высокой платформе. Я лег рядом с ней, а она повернула голову на меня, а я посмотрел на нее. Предварительно стянув протектор. — Зелено-сине-красные огоньки? Красиво… — удивленно произнесла Конан. — Красно-синее пламя тоже очень красиво, — сказал я, осматривая ее животик. — Зеленый — друзья. Синий — сомнение. Красный — любовь? Любишь, но думаешь, ломать ли барьер? — спросила Конан. — Красный — любовь, синий — сомнения. Любишь, но сомневаешься: в себе или во мне? После заданных вопросов настала немая тишина. Мы уставились в небо. Но я ничего не видел, единственные краски которые я мог видеть были только в районе животика Конан. Там все больше синего цвета, а красный увядает, превращаясь в зеленый, появляется холодный сине-лиловый цвет. Не знаю, почему, но как по мне чувствовалось, что это несчастье. Я поставил ее в такое положение. А она будто не знает, как выбор сделать. Я знаю ее чертовых двадцать четыре часа. А нормально общался лишь несколько часов в кафе. А ощущаю, что рядом со мной старая подруга. Первая улыбка, смешок, смех, слезы, грусть и боль. Сейчас я доставил сим неаккуратным вопросом ей боль. Я беру ее за руку и тут снова неясная дрожь по телу. Сине-лиловый цвет резко начинает теплеть и приближается к бежевому. Хватаю сильнее за руку и разворачиваюсь на бок и смотрю на ее профиль. Она закрыла глаза, но бежевый стремится к желтому, сине-лиловый почти весь пропал. Целую ее в шею, а она дрожит и боится даже пискнуть. Огонь разгорается, а мне уже не хочется отдавать ее кому-либо. Да и вылечить хочу бедняжку. Любить хочу, да и какой я попаданец, если не трахну единственную и неповторимую красавицу из Акацуки. Сажусь ей на бедра и склоняюсь над ней. Она продолжает закрывать глаза и держит руки на груди. Губы дрожат, тельце тоже, а веки так и хотят подняться. — Конан, посмотри на меня, — попросил я, и Розочка раскрыла свои глазки. Одной рукой я провожу по ее волосам и говорю: — Я в тебя влюбляюсь, Ангел. Что ты со мной делаешь? Смеешь быть рядом со мной несчастной? Не потерплю такого рядом со мной. — Я… — она ничего не смогла сказать. Напуганную девушку остановил указательный палец у губок. А затем все ее тяжелые вздохи были прерваны. Я склонился над ней и поцеловал несколько раз, очень мягко, по-детски, а затем прошептал ей на ушко: — Я только начал тебя лечить. Несчастным полагается полный комплекс лечения. Надеюсь, пациентка не будет сопротивляться? — от нее только очень робкий кивок, а затем я поцеловал ее снова. В этот раз по-взрослому. Конан мягко и очень робко положила руки мне на спину. А я пустил свои руки ей под жилетку и стал мять ее грудь. В этот же момент она раскрепостилась, и наши языки сплелись воедино. Она стала участвовать, пытаясь добиться максимума. Я же уже расстегнул молнию на ее жилетке с длинным подолом, разорвал поцелуй и начал опускаться ниже, от лица к шее, от шеи к ключице, и к самому вкусному - ее грудке. Легкие стоны Конан стали музыкой для моих ушей, она робко прикрывала рот, чтобы не закричать и не разбудить домочадцев. Я с жадностью водил вокруг ее сосков, а Конан вздрагивала подо мной. — Кэтсуо, ты занят? — тут я услышал голос Какаши где-то с дерева. Я от мысли того, что нас вообще левый человек спалил, сжал груди Розочки, и тут она вздрогнула с такой силой, что завопила на пару секунд: — Иии! — очень громко, а затем прикрыла глазки, замолчала и почти не подавала признаков жизни. — Конан, не время, нас спалили… — как я понял, что она вырубилась, то тут же прикрыл ее плащом, а затем с хищной мордой уставился на Какаши. Он стоял с такой раздавленной гримасой, притом без маски и кажется, он плакал. — Прости, брат, но я педофил... — тут я челюсть уронил. «Да вы издеваетесь?! Только не говорите, что он жухнул Наруко - я же его сам лично на куски порежу!»