Феникс

      Оказаться в новом мире без документов и знаний для обычного человека означает, как правило, смерть. Но если ты волшебница, получившая образование и не утратившая силу, все превращается во вполне сносную прогулку-путешествие. Поэтому я со страхом сжимала палочку, боясь совершить волшебство — свое первое волшебство в новом мире — и опасаясь результата — вдруг тут я не смогу колдовать?       Но поток тепла и стакан с водой быстро убрали этот страх: магия все еще была во мне, и сила струилась в моих жилах. И впервые за этот ужасный месяц мне стало легко-легко, так легко, что захотелось кружиться в танце и смеяться от счастья, а надежда разгорелась с новой силой. Я упала на землю, стараясь насладиться этим моментом, потому что не была уверена, что такая возможность появится скоро.       Есть, наверное, что-то фундаментально правильное в таком равновесии: ничто не может быть идеальным, но лично мне такое не очень нравилось. Ведь я считала иначе еще месяц назад и вполне имела на это причины. Родившись в любящей семье волшебников, я не знала многих горестей и бед того времени, мое детство было безоблачным. Это если не считать моего братца Джеймса и появившегося потом кузена Сириуса. Мы с Джеймсом были близнецами, но при этом настолько разными, начиная от внешности, заканчивая характером, что спутать нас было нельзя. Джейми обладал каштановыми вихрами, сверкающими от переполняющих эмоций карими глазами и очаровательной мальчишеской улыбкой. Он всегда был для меня таким: сверкающим, легким и обаятельным, похожим на огонь. Даже не удивительно, что он распределился на Гриффиндор, с таким-то характером, и ведь укротить этот огонь смогла только маглорожденная девочка, Лили Эванс. Джейми шутил, что он влюбился в нее из-за того, что у нее были те же изумрудные глаза, что и у меня.       Я была его полной противоположностью: с черной буйной гривой волос, которые укротили только мощные зелья Севера, с бледной кожей, я всегда была умилительно-серьезной, как говорил отец. Меня с детства интересовало все на свете, и я быстро увлеклась постижением магии, пытаясь разобраться во всем-всем-всем. Наверное, поэтому я не удивилась, когда обнаружила свой пророческий дар. Правда, в отличие от семейства Трелони, я не видела очень далеко в будущее, но зато мои пророчества были более стабильными и управляемыми. Для развития дара требовалось вплотную заниматься своим разумом, поэтому в тринадцать я стала превосходным окклюментом, научившись защищать свои мысли, и тогда же поняла, что если задаю правильный и конкретный вопрос, то мир, магия или что-то еще начинает посылать мне подсказки. И развивать свою возможность эти подсказки видеть я не перестала даже сейчас, так как твердо верила — ограничений нет, и их ставит только наш мозг. Джейми же наоборот, больше ударился в квиддич, хотя стабильно показывал прекрасные результаты на трансфигурации и чарах. Отец тогда только качал головой на то, что никто из нас не унаследовал его талант к зельеварению, но все равно помогал развиваться нам обоим, находя интересные учебники, методички, и иногда репетиторов. Для нас с братом это тоже служило одним из поводов для соревнования, продолжением наших школьных баталий, где я (в пику ему) распределилась на Слизерин, о чем никогда не жалела.       На факультете же я познакомилась с Цисси, которая была всего на пару лет старше, и однажды узнала, что мы родственницы через брата отца — Чарльза Поттера, женатого на Дорее Блэк. Мои родители почти не поддерживали с ними контакт, но ради нас отец пошел на уступки. И летние каникулы я провела под сенью родового особняка Блэков, навсегда изменив свою жизнь. Именно у них я узнала больше про предрассудки в виде поклонения чистоте крови, именно там впервые познакомилась с Беллатрикс, и именно там я впервые встретилась с ним — Лордом Воландемортом.       Не знаю, чем именно я привлекла внимание Темного Лорда, но после моего третьего курса он стал помогать с моим обучением. Внезапно красавица Беллатрикс, которая недавно вышла замуж за Рудольфуса Лестрейнджа, решила помочь мне с ЗОТИ и чарами, Цисси помогала с трансфигурацией, а миссис Вальбурга расщедрилась на книги по теории магии. Тогда мои каникулы стали еще более наполненными, я поглощала знания как губка, ведь было столько интересного, о чем не говорили в школе, и предпочитал не говорить отец. В пятнадцать со мной стали вести осторожные разговоры по поводу теории чистоты крови и обсуждать политику, а Темного Лорда я стала видеть намного чаще. Может быть я бы так и сторонилась их, пока мой братец и Сириус не совершили ужасную ошибку — оказалось, они дружат с оборотнем, знали о месте его нахождения в полнолуние, и заманили туда Северуса. Как там никто не погиб — до сих пор остается для меня загадкой. Их даже не наказали серьезно, только директор Дамблдор долго говорил с ними за закрытыми дверями. В то время я как раз усиленно училась легилименции, и просто застыла от ужаса, поняв, в какую передрягу они попали. В таком состоянии я просто упала в расставленные Лордом сети.       О противостоянии Лорда и Министерства мне было известно — недаром же я проводила у Блэков больше времени, чем с собственными родителями. И подоплека была известна: все-таки первый маглокровка-Министр Нобби Лич умудрился сильно настроить против себя родовитых магов, преследуя свои интересы, а его преемники — Юджина Дженкинс и Гарольд Минчум — вели похожую линию, вовсю стараясь продавить своих оппонентов. Только жизнь лучше не становилась: упрощалась программа в Хогвартсе, к тому же приняли несколько эдиктов, еще больше урезающих права старой аристократии. Кризис у маглов тоже сказался на магах, из-за чего появилось больше жителей в Лютном и ему подобных местах. Симпатий у министерства становилось все меньше, и с каждым годом ситуация ухудшалась. Стали поговаривать о войне, а мой отец все более тревожно хмурился, когда сопровождал нас за покупками к школе.       Но вследствие своего возраста, я просто не разглядела еще одного игрока, который играл и против Министерства, и против Лорда. Альбус Дамблдор, наш директор и один из сильнейших чародеев этого века, тоже вступил в борьбу, вербуя своих сторонников прямо в школе. Увидев это в голове Джейми, я разложила карты и впала в транс, пытаясь увидеть последствия противостояния, и чем глубже погружался мой разум в сплетение вероятностей, тем страшнее мне становилось. Если война все-таки случится, то погибнут многие: мои родители, Джеймс и его Лили, все старшее поколение Блэков, кроме миссис Вальбурги, страшная участь ожидает Регулуса... Десятки смертей моих друзей, сотни искалеченных судеб. Если убрать Лорда — Блэки погибнут, убрать Дамблдора — погибнет моя семья. И единственный шанс для нас выжить — это убрать два дестабилизирующих фактора, Воландеморта и Дамблдора. Поэтому, пока мои родители впервые наказали розгами Джеймса и отдали семейный артефакт — мантию-невидимку — мне, а Сириус ушел из дома после запрета леди Вальбурги общаться с «неподходящими личностями» в виде Ремуса Люпина, я планировала свои первые убийства.       Как убить двух великих волшебников? Как убить двух великих волшебников и остаться в живых? Как это сделать, если тебе всего пятнадцать, а они значительно старше, опытнее, более знающие, а ты еще школьница? Задача казалась неразрешимой. Вмешивать сюда родных или знакомых было нельзя, потому что, в том случае, если я провалюсь, они не должны оказаться на скамье подсудимых или убитыми вместе со мной. Для того чтобы нанять убийц у меня не хватило бы средств, да и никто бы не взялся за такой заказ. Помог мне сам Лорд, который предложил личное ученичество. Спрятав глаза, я согласилась и приступила к обучению. Темная магия и ритуалы, боевая магия, боевая трансфигурация — ни один раздел не остался без внимания. Тогда-то я и порадовалась, что Бель занималась со мной уже не один год, иначе это ученичество далось бы мне намного труднее. Воландеморт делал это не без умысла — он вообще без двойного или тройного смысла действий не совершал. Как я поняла, меня готовили как оружие, оружие против Дамблдора, что соответствовало моей цели абсолютно, и обезопасить себя Лорд планировал с помощью метки, которую должен был поставить сразу после выпуска из школы.       Для меня это стало определяющей точкой, и я вгрызлась в знания с удвоенной силой. Пока мои сверстники находили приключения, влюблялись, счастливо жмурились возле Черного Озера, я читала, тренировалась и опять читала. Мне надо было узнать слишком много. Тогда же я сблизилась с Северусом, который рассорился со своей гриффиндоркой и полностью погрузился в учебу. Именно Север стал моим постоянным спарринг-партнером в школе, именно он помог мне не сойти с ума в те сумасшедшие два года. Мой единственный лучший друг, который стал даже ближе Джеймса, он помогал мне становиться сильнее, развивался сам, а еще никогда ни о чем не спрашивал и не ругал за изучение не вполне легальных знаний по темной магии.       И именно Северус дал мне подсказку, как победить того, кто сильнее. Оказывается, я проглядела противостояние этого нескладного мальчишки с моим братом и тремя его друзьями, а там крылась очень большая мудрость. Север всегда с гордостью говорил о том, что он побеждал их неоднократно, расставляя ловушки, сдавая их профессорам и подводя под отработки. Он научил меня, что знание моего противника — это уже половина победы. И я стала изучать своих противников, докопавшись до весьма любопытных фактов.       Наш Светлейший все-таки не обладал таким же светлым прошлым. Отец в Азкабане за убийство маглов, сумасшедшая сестра, умершая совсем молодой — и было интересно увидеть газетную заметку, где младший брат ломает нос директору на похоронах сестры. Но самым лучшим источником стала милая мисс Бэгшот, рассказавшая о нежной дружбе Альбуса Дамблдора и Геллерта Гриндевальда, о семейных драмах директора и его юности.       Лорд Воландеморт тоже скрывал не меньше. Его показная фанатичность чистоте крови скрывала его собственную полукровность, а ненависть к маглам брала свое начало в приюте, где он рос. Но самой большой тайной Лорда оказалось то, во что мне не хотелось верить. Бессмертие, которое он обрел с помощью крестражей. Книга из библиотеки Блэков «о наитемнейших искусствах» рассказала мне многое, а к Рождеству моего последнего курса я нашла способ обнаружить крестражи с помощью крови владельца. И пасхальные каникулы обернулись для меня выматывающим путешествием — я нашла пять крестражей, вскрыв просто параноидальную защиту на них. Наш Лорд не мелочился — медальон Салазара Слизерина, кольцо со знаком Даров Смерти, Диадема Ровены Рейвенкло и чаша Хельги Хаффлпафф сказали мне очень многое о его мании величия. Последним крестражем была тетрадка в черной кожаной обложке, которая являлась и одной из самых труднодобываемых частей.       Когда я задумалась об убийстве Лорда и Дамблдора, мне стало понятно, что, убрав самые одиозные фигуры, я проблему не решу. Останутся Вальпургиевы Рыцари, которых все чаще начали звать Пожирателями Смерти, останутся нейтралы во главе с Краучем, который резво пошел по головам в Министерстве, останутся ярые сторонники Дамблдора, наподобие Грюма и Лонгботтомов. Без предводителей конфликт снизится, но останется, а сторонников Лорда могут начать и преследовать. Поэтому мне пришлось задуматься о том, что сделать такого, чтобы мои родные не пострадали. И тогда мой взор обратился на Люциуса Малфоя, который недавно женился на кузине Циссе, который уже становился известен своей изворотливостью и политическим влиянием. Помню свое жуткое волнение перед разговором с ним, боль от вторжения чужого разума при легилименции и ярость вперемешку со злостью на холеном лице, когда Люциус прочитал мои воспоминания о расследовании и видениях, ведь там Малфои весьма серьезно пострадали. Он пригласил на беседу Беллатрикс, и тогда мы заключили соглашение о намерениях, закрепив все Обетами. Беллатрикс шипела как рассерженная змея, ведь в видениях она потеряла ребенка, и был виден Азкабан. А еще девушка разъярилась, что ее столь долго водили за нос, и какой-то полукровка помыкал ей. В результате, я должна была убить Дамблдора и Лорда, и после этого Люциус должен был взять власть в среде Пожирателей, а Беллатрикс среди «светлых» семейств. Нейтралов решили нейтрализовать с помощью сына Крауча и некоторых фактов о самом Крауче-старшем, поставить пешку в виде Монтегю, так как на него тоже компромата было достаточно. К тому же, Беллатрикс была хранительницей еще одной части души Лорда — той самой чаши Хаффлпафф, поэтому сложные переговоры стали для меня настоящей победой. И эти двое станут той самой страховкой, если я вдруг не справлюсь.       ЖАБА прошли для меня как в тумане — я готовилась к самому сложному действию в своей жизни. И в ночь перед выпускным Балом я с болью в сердце смотрела на своих безмятежных соседок, понимая, что мои действия помогут выжить не только моим близким, но и этим юным волшебницам, смерть которых больно ударила бы по мне самой.       Ловушка для Дамблдора была подготовлена идеально: такой волшебник может поддаться только на свое любопытство и амбиции. Подкинуть информацию о ТОМ САМОМ КОЛЬЦЕ было просто, еще проще сделать ловушку с камнем-иллюзией, и когда директор прибыл на место встречи с торговцем, иллюзия активировалась, и призрачная сестра мага самым печальным тоном спросила, почему он ее убил. Все-таки я не зря провела много времени в «Кабаньей голове», наблюдая за портретом и запоминая все черты лица Арианы. Альбус Дамблдор застыл всего на секунду — и мне этого хватило. Скрывшись за мантией-невидимкой, я подняла палочку, и заклинание ударило в спину Светлейшему. Против Авады Кедавры защиты нет, поэтому Великий Чародей, Председатель Визенгамота, Президент Международной Конфедерации Магов и директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, упал бездыханным.       Для меня наступала самая сложная часть — аудиенция у наставника. Благо, он согласился меня принять, несмотря на позднее время, и я предстала пред алыми очами.       «Альбус Дамблдор мертв». Фраза, оброненная тихим и спокойным тоном, поразила Темного Лорда в самое сердце. Он тут же вторгся в мое сознание, пытаясь увидеть смерть волшебника, и это стало его ошибкой. Учитель весьма был искусен в ментальных науках, был прекрасным легилиментом, но он не был Блэком и не имел доступа к их библиотеке, его не учил величайший менталист этого века — Сигнус Блэк, поэтому маг попал в ловушку моего сознания, ключ к которой дало уничтожение его крестражей. И пока он обрывал ментальные путы, моя Авада оборвала и его жизнь тоже. Аппарировать с телом Воландеморта на площадку, где оставалось тело Дамблдора стоило мне значительных усилий. Еще полчаса ушло на создание улик: выпустить боевые заклинания и Аваду из палочки учителя, создать разрушения (ведь не могли эти два мага сражаться слишком чисто). Но когда я взяла палочку директора, чтобы сделать тоже самое, меня ждал большой-большой сюрприз. Директор-то владел не просто чем-то, а самой Бузинной палочкой. Помню свой немного сумасшедший смех, когда поняла, что стала владельцем всех трех Даров Смерти (к счастью, в библиотеке Малфоев удалось найти информацию о том, как уничтожить крестражи, не трогая их вместилищ), что по легендам делало меня Повелительницей Смерти. Только почему-то ничего подобного я не почувствовала в тот момент.       Бузинная палочка отправилась в мой тайник, а я сама уничтожила все свои следы на поляне и аппарировала в Хогсмид. Деревня спала, как и Хогвартс, еще не знавшие, что произошло буквально полчаса назад. Предупредив Люциуса и Бель о выполнении своей части договора, я оказалась в своей спальне. Почему-то тогда совсем не ощущались ни торжество, ни победа, ни счастье. Было грустно и плохо, опустошенность и безразличие овладело мной. Я убила двух сильнейших магов современности, заполучила крутые артефакты, я должна была радоваться. А хотелось плакать и сожалеть об утраченной невинности души. Да, мои действия были продиктованы заботой о семье, но я знала, что отец первым отшатнется от меня, если все всплывет.       Следующее утро, последнее в Хогвартсе, было прервано экстренным выпуском Ежедневного Пророка. «Дуэль Альбуса Дамблдора и Лорда Воландеморта состоялась и завершилась смертью обоих волшебников. Читайте продолжение на странице 2», — гласил заголовок. Тишина опустилась на Большой Зал, побледнели профессора, заплакали гриффиндорцы, ошарашено и со страхом переглядывались слизеринцы… Мне кусок в горло не лез, и только внимательный взгляд Северуса преследовал меня. Думается, он понял, что я как-то в этом замешана, но друг никогда это вслух не обсуждал. Наш выпуск был самым грустным — никакого Бала не случилось, победу факультетам не присудили, окрасив все в черные тона. Хогвартс оплакивал своего директора.       Расследование авроров и жесткая борьба Малфоя и Бель за власть прошли мимо моего сознания. Потому что я в первый раз упала в обморок и впервые почувствовала жуткую слабость. Во время подготовки к своему преступлению я не обращала внимания на организм, за что он отплатил в полной мере — целители констатировали у меня болезнь мозга. Неизлечимую. Северус, который узнал об этом, потащил меня к маглам на обследование, и усатый доктор только подтвердил диагноз. Рак мозга, неоперабельный, так как поражена довольно большая область, и максимум моей жизни — около года.       Мне отчаянно не хотелось в это верить. Как так, почему? Сумасшедшая гонка только закончилась, наконец-то я освободилась от двойной угрозы, почему я должна умирать? Мне безумно хотелось жить, и смерть, оказавшаяся неожиданно близко, пугала и дарила чувство бессилия. Но, привыкнув бороться, даже если противник кажется всесильным, я не могла позволить себе сдаться.       Как вылечиться, если обычные маги и маглы помочь не могут? Темная магия не поможет — она как-то немного на другое ориентирована. Да, с помощью ритуалов можно изменить тело, но у меня повреждено не что-то, а мой мозг. Философский камень? Но моя семья с Фламелем не дружит, и с чего ему помогать мне, если он тысячам магов до этого не помог? Искать другой путь бессмертия? Но у меня остался всего год. Крестраж? Помимо неприглядного условия — убийства жертвы — у крестража есть куча недостатков. Начиная от самого убийства (следовательно, реакции моей семьи…), заканчивая тем, что крестраж воссоздает тело, точно такое же, как и прошлое. А значит, с теми же болезнями, что есть сейчас, что сводит всю затею на нет. Лорд-то в отличие от меня такими проблемами озадачен не был. Что мне делать, что? И снова моя последняя надежда — видения, которые могли быть и моими галлюцинациями. Как сказал обследовавший меня врач, рак мозга сопровождается и такими симптомами тоже. Учитывая, что моя фамилия была не Трелони, а имя не Кассандра, я тогда задумалась сильно. Но был ли у меня выбор?       Двенадцатичасовой транс смог дать мне ответ. Артефакты, что столь удивительным способом оказались у меня, как оказалось, могут дать мне шанс на спасение. Я видела, что могу выжить, если отправлюсь в путешествие Путем Смерти. И оказалось достаточно просто связать Арку Смерти и Путь. Намного сложнее было уговорить отца и дядюшку Чарльза, что работал в Отделе Тайн, но и это удалось. И в итоге я оказалась права, и Арка скрывает в себе много чудес. — Здравствуй, мир! — вырвался крик души. Надеюсь, получится найти здесь помощь….