Феникс

      Две недели ноября пролетели будто один миг — оглянуться я не успела, как страница календаря показала первое декабря и начало зимы. Впрочем, причина была действительно стоящей, так как слова у Карлайла редко расходились с делом и все эти дни были посвящены переезду Калленов в Нью-Йорк и нашему там обустройству. Учитывая, что между Кембриджем, где проходила основная часть моих подготовительных занятий и Большим Яблоком было небольшое расстояние и всего четыре часа на машине, мне не пришлось сильно изменять свой график — аппарация справлялась хорошо на таких небольших расстояниях.       Что меня удивило по-настоящему, так это то, с каким энтузиазмом молодое поколение нашего клана восприняло переезд. Шумный, яркий, веселый и вечно неспящий мегаполис буквально влюбил в себя вампиров. Получив относительную свободу от солнца и жажды, ребята захотели полностью окунуться в жизнь людей, стать полноправной её частью, без страха разоблачений и подспудного ожидания следующего переезда. Помимо того, что они подали заявления в Нью-Йоркский университет, все четверо решились на важный для себя шаг в обретении свободы — открытие своего дела.       Эммет буквально загорелся идеей создания ночного клуба и большую часть времени теперь проводил за различными расчетами, составлением смет и в планировании деятельности клуба. Первой к нему присоединилась Розали, разгрузив его с вопросами найма персонала и помогая снизить нецелесообразные затраты, потом добавился Джаспер, решивший помочь с документооборотом и разрешениями из разных инстанций, не отстала и Элис, принесшая с собой целый букет идей по дизайну и оформлению клуба в целом. В процессе не участвовали только я, не имевшая опыта и знаний в делах подобного рода, и Эдвард, который с упрямством, достойным лучшего применения, пытался сохранить свое одиночество. Он даже не хотел иметь постоянный канал связи, меняя мобильные номера с завидной регулярностью и звоня самостоятельно раз в две недели-месяц, как и до этого. Не то чтобы мы не справлялись без его помощи, но подобное дистанцирование больно ранило всех, особенно Эсми, считавшую за собственный провал подобное поведение. — Эсми, — не выдержала первой Элис, заметив в очередной раз угрюмую складку и несчастное выражение лица женщины после очередного звонка Эдварда. — Хватит себя терзать там, где твоей вины нет. Эдвард несчастен исключительно по одной причине: он хочет быть несчастным. Если он так любит Беллу и боится за нее — давно бы обратил, тем более, она сама того желает. Но нет, он решил за всех: попросив нас уехать, запретив обращать Беллу и расставшись с ней, отчего ей якобы должно стать лучше. Теперь пусть пожинает плоды своей глупости. Я люблю его, Эсми, правда, и давно считаю братом, но подобное поведение меня из себя выводит, учитывая, что я до сих пор знаю, что он ее обратит и она станет одной из нас, — девушка сжала кулачки и зло тряхнула волосами, пытаясь вернуть себе самообладание. — И тем более, мне сложнее понимать его сейчас, когда он не может взять себя в руки и помириться с Астер, учитывая все обстоятельства. Это мне будет простить сложнее.       Меня подобное поведение Эдварда удивило не особенно сильно, и я его где-то понимала, но простить точно не могла. У каждого существует лимит прощения чьих-то поступков и мой лимит для Эдварда кончился в тот самый момент, когда он отказался приехать в Нью-Йорк. Что ж, каждому воздастся по делам его…       Впрочем, особенно долго рефлексировать времени не было и у меня с Эсми: мы занимались ремонтом пентхауса, который приобрел Карлайл для проживания в мегаполисе. Двухъярусная квартира на шестидесятом этаже, с панорамными окнами, зеленой и очень уютной террасой была шикарной и была полной противоположностью особняка в Форксе. Эсми тут решилась на небольшой эксперимент, решив воплотить здесь стиль хай-тек с небольшими отклонениями. Четкие линии и углы, контрастные цвета бежевого и кофейного, вычурная техника, которую выставляли напоказ… Как все это не стало безликим и холодным, до сих пор не понимаю, хотя принимала самое непосредственное участие в ремонте (я уже говорила, как сильно люблю магию?). Может быть, создать уют в любой обстановке — это и есть дар Эсми? Или просто дело в том, с какой любовью она подходит к созданию жилья?

***

      Открыв дверь в кабинет Асано, я даже застыла на секунду от увиденной картины, но замешательство прошло быстро, сменившись яркой и обжигающей яростью, а потом жалостливой насмешкой.       Асано-я-в-упор-ничего-не вижу, с серьезным лицом негромко, но жестко комментировал допущенные ошибки в тесте студентки, делая пометки на бумаге. От этого безразличного тона и хлестких слов девушка рядом с его столом покраснела от злости и стыда почти полностью. Профессор, — а сейчас мужчина был исключительно в этом амплуа, — не замечал ничего. Ни призывно оголенных ног, едва прикрытых коротенькой юбочкой, ни аппетитно (даже для такого гетеросексуального существа как я!) выставленной груди в глубоком декольте, ни повлажневших (спорю, от едва сдерживаемых слез!) больших голубых глаз… Интересно, как быстро до нее дойдет, что самая главная эрогенная зона Асано Рэя — это мозг? — В общем, мисс Элрой, надеюсь, я вам доступно объяснил ваши ошибки. С таким проходным баллом допуск к экзаменам вы не получите, поэтому жду от вас на следующем занятии…больше усердия и отдачи, — Асано поднял взгляд от бумаг и увидел меня. Метаморфоза на его лице была мгновенной: глаза засияли от сдерживаемой улыбки, уголки губ едва заметно приподнялись, а само выражение стало намного мягче. Эти небольшие, едва заметные перемены его лица сказали мне больше, чем любые слова — он действительно скучал и рад мне. — До понедельника, мисс Элрой.       Студентка выскочила из кабинета на большой скорости, не видя ничего от злости и ярости. То, что она поскользнулась на больших каблуках — это и правда ее вина! Серьезно, кто оскорбляет возлюбленного мага, да еще и в пределах слышимости этого мага?       Стоп, это я сейчас сказала «возлюбленный», применимо к кому-то? — Привет, — Асано текучим движением встал и облокотился на стол. — Не ожидал тебя сегодня увидеть, думал ты будешь до конца недели разбираться с семейными делами. — Привет, — я подошла ближе и смущенно улыбнулась, заглядывая в глаза, выискивая малейшие отблески негодования или злости, и не находя их. — Мне удалось управиться со всем побыстрее, и я решила не дожидаться вечера и ловить тебя в клубе, а зайти сейчас. Да и нужно было заскочить в университет — я на следующей неделе буду сдавать экзамены некоторым из преподавателей, требовалось согласовать расписание, — мы оба не стали заострять внимание, что в этом корпусе таких преподавателей не было, разглядывая друг друга так, будто не две недели не виделись, а много больше. — Тебе повезло, у меня сейчас как раз перерыв на обед. Составишь компанию? — мне оставалось только согласно кивнуть. — Не боишься испортить свою репутацию? — подначила я, когда мы пошли по заполненным коридорам и студенты оборачивались на нашу пару. Слава Мерлину, к Асано никто не подходил, давая нам возможность спокойно поговорить, но все равно неловкость вполне себе чувствовалась. — Репутацию холодного, бесчувственного мудака, который от… хм… неудовлетворенности такой злобный и дотошный? — фыркнул тот и насмешливо на меня покосился. — Не думаю, что это так легко. — Жуть, не может же все быть так плохо! — я едва смогла подавить неуместное хихиканье, чувствуя, как не до конца осознаваемое напряжение покинуло меня, позволив насладиться радостью от нашей встречи до самого конца. — Ты просто еще не сдавала мне экзамены, — высокомерно отозвался Асано. — Тут неподалеку есть одно неплохое местечко, где вполне сносно кормят. А еще там почти не бывает студентов, так что испортить мою репутацию у тебя возможностей много не будет. — Ну вот, а я так надеялась….       Обед прошел еще лучше, в болтовне в основном о какой-то ерунде, о погоде, о работе Асано — время перед сессией было богатым на всяческие штучки студентов, которые творили всякие непотребные вещи, как казалось, просто из любви к искусству. Ничего личного или особенно серьезного не обсуждалось, и от этого тоже было хорошо. Рядом с Рэем чувствовалась свобода, спокойствие. Не нужно было впихивать себя в какие-то рамки, быть постоянно настороже — как это было с Эдвардом, что было в высшей степени парадоксально для меня.       Это больше всего мне напоминало наше общение с Северусом, где царила та же легкость, и какое-то глубинное взаимопонимание, не осознаваемое до конца, больше на уровне инстинктов. Но Северус никогда не смотрел так пронзительно и внимательно, никогда не отслеживал малейшее изменение мимики моего лица, между нами не было этой напряженности, почти электрической, когда хотелось взять другого человека за руку, дотронуться, никогда не хотелось быть ближе. Никогда еще никто не волновал меня как Асано. — Сегодня я буду занят до самого вечера, мне нужно сдать отчетность в администрацию и уладить кое-что в «Ночном Охотнике». Но завтра у меня будет свободен весь день, и я буду очень рад, если ты составишь мне компанию. Я знаю один очень примечательный музей… — мужчина искушающе улыбнулся, но глаза подозрительно блестели, будто он задумал что-то. — Ну раз музей, то я точно не могу отказаться, — я прищурилась. Не может же быть в музеях что-то страшное, верно?

***

— Это что? — деревянным голосом спросила я, оглядывая высокое кирпичное здание, куда мы приехали этим субботним утром. На табличке, что занимала пространство над дверью была надпись: «Музей ведьм Салема», и я не могла оторвать от нее взгляд. — Ты сказала, что не так давно в Америке, вот я и хочу тебя познакомить с историей этой страны. Поэтому у нас сегодня день погружения в ее историю, — Асано хмыкнул и встряхнул головой, устремляясь вперед. — А Салем и его история определенно заслуживает внимания. Пойдем. Не скажу конечно, что тебе это понравится, но это познавательно. — Музей ведьм, отлично, — я искоса посмотрела на мужчину, следуя за ним, и пытаясь понять, что это значит. Намек? Он что-то понял? Или правда — просто знакомство с историей США? Оставив загадки на потом, я постаралась вслушаться в речь гида, который начал экскурсию для нас.       Атмосфера тут была что надо: голые стены без отделки, где иногда виднелись таинственные символы, приглушенный свет, манекены ведьм… И самое главное, возле чего мы часто останавливались, это пыточные инструменты, на которых и добывались те самые «признания». Более пятисот документов о судебных процессах, девятнадцать убитых «ведьм», почти двести человек, попавших в застенки. Мерлин и Моргана, и это в мире, где о волшебниках не было известно так, как в моем, и всего сопутствующего магическому миру — боев и разрушений, магических животных, темных магов…       «Это очень по-человечески уничтожать то, что боишься»       А Асано испугается магии? Моей силы? Будет ли он меня ненавидеть за мои тайны? — Меня пугает такая твоя странная задумчивость, особенно рядом с дыбой, — поделился наблюдением мужчина, привлекая к себе внимание. Гид нас уже покинул, поэтому мы сами ходили по залам, рассматривая экспонаты. Я тряхнула головой и постаралась улыбнуться. — Да просто задумалась над тем, насколько далеко человек может зайти в своем стремлении уничтожить то, что вызывает его страх или что он не способен понять, — все же ответила я, решив осторожно прощупать почву. — Здесь все не так просто, — Асано потер висок и тоже задумчиво посмотрел на дыбу. — В те времена была сложная обстановка — поселенцы пытались отвоевать себе земли у коренного населения, сражались с не всегда благоприятными условиями среды, да и не забывай, что Салем был основан пуританами, настоящими фанатиками. Семнадцатый век — проблем у людей было предостаточно, а знаний как это исправить или минимизировать ущерб, нет. Наука только зарождалась, да и то, какое давление оказывали на ученых, вспомнить страшно. Тот же Галилео Галилей, что умер под тяжелым присмотром инквизиции. Сейчас стоишь и думаешь — а ведь этот парень заложил фундамент классической механики, был основателем экспериментальной физики, сделал массу открытий и едва не угодил на костер за это. К счастью, сейчас нам едва ли стоит опасаться новой охоты на ведьм, все-таки человечество немного выросло из этой стадии. — Думаешь? — я хмыкнула. — А если бы сейчас стало известно, что … ну не знаю, существуют всякие ведьмы и прочее? Что существуют люди с какими-то силами? Как бы ты сам отреагировал, если бы существование магии подтвердилось? — Не знаю, — Асано пожал плечами. — Все бы зависело от того, как эти силы использует, что он хочет… Тут не может быть однозначного ответа, Астер, слишком много переменных. Если бы такие силы обнаружились допустим, у тебя или у Стива, думаю, мне было бы сложно вас возненавидеть или испугаться.       Я смогла выдавить еще одну улыбку, отворачивая лицо в противоположную сторону. Надо будет напомнить ему эти слова, если… когда я решусь признаться. Ладно, хватит портить себе настроение подобными мыслями, будет для этого время у меня. И слизеринка я или нет? Неужели не смогу спланировать все таким образом, чтобы все прошло в нужном мне ключе? Что-то меня начинает удивлять моя пугливость и нерешительность, абсолютно нехарактерная для меня. Я же Астер Поттер, убийца двух великих магов, откуда страх? — Ладно, пошли отсюда. Кажется, с меня хватит мрачной романтики Средневековья, если только ты еще не налюбовалась на эти интересные вещички, — Асано кивнул в сторону пыточных инструментов. — Тем более, сегодня на удивление теплая погода, поэтому просто преступлением будет все время провести в помещении. — Думаю, мне тоже уже хватит. Какие у нас дальнейшие планы? — Нас еще сегодня ждет Тропа Свободы — должна же ты знать, где начиналась Америка! Потом можно будет пойти в сторону Южного Бостона — там много маленьких пабов и ресторанчиков, заодно пообедаем.       И что характерно, план мы этот выполнили. Прошли все четыре километра Тропы Свободы — где когда-то начиналась борьба за независимость Соединенных штатов. Побывали и в южной части города, которая окунула меня в почти мое время. Магазинчики, пабы в английском стиле и небольшие семейные ресторанчики, перемежаемые там и тут скверами и парками… Бостон до боли напоминал мне Англию в плане архитектуры — те же булыжные мостовые, дома в викторианском стиле, изящные церквушки, что добавило мне еще больше удовольствия от прогулки.       Асано был влюблен в этот город, я видела это, и тоже не могла больше остаться к нему равнодушной. Особенно после того, как здесь складывалась и моя собственная история.

***

      Несмотря на постоянное проживание в Нью-Йорке, охотиться там было сложно, как и в окрестностях. Поэтому этот вопрос пришлось решать с помощью магии и перемещаться на Аляску, благо там территории огромные и мы могли не тревожить Денали, животных много даже зимой (которая длится на этой земле явно больше трех календарных месяцев) на любой вкус. Единственное неудобство состояло в том, что все теперь зависели от меня в плане утоления жажды, но никто внимания на этом не заострял (тут было сложно не порадоваться отсутствию Эдварда, так как я уверена, что с ним бы не прошло все так безоблачно). Мы все учились жить в симбиозе, создавали связи друг с другом, быть настоящей семьей. Мне в тот момент вспоминались слова Джаспера: «Ведь те родственные связи, дружеские отношения, что мы имеем, это самый неестественный вид отношений вообще. В таких связях люди должны идти на компромиссы, уметь уступать, поддерживать, иногда даже во вред себе.»       Поэтому я сейчас сидела на камне, наблюдая как Джаспер с Эмметом дурачатся, валяя друг друга в снегу, а Элис и Розали подбадривали своих возлюбленных, удобно устроившись на поваленном дереве. Карлайл и Эсми зажгли небольшой костер неподалеку и обнявшись, что-то негромко обсуждали. Эсми улыбалась невероятно тепло, будь она человеком, на её щеках точно бы горел румянец, а глаза ее сияли, когда Карлайл по-мальчишески усмехался, смотря на нее, как на свою самую большую драгоценность. Довольство, счастье, любовь…. Смотря на Калленов, у меня внутри что-то сжималось и мне не хотелось, чтобы эта семья потеряла свой особенный свет и колорит.       А это вновь приводит меня к вопросу безопасности Калленов и моей благонадежности в свете открывшихся подробностей. Все это время я старалась обдумать все, что услышала в своем подсознании и постепенно начала осознавать, что испугавшись неизвестности, как какая-то первокурсница, я знатно опозорила саму себя.       «Ты придешь ко мне, придешь сама, когда год будет на изломе, моя дорогая и попросишь все, что я могу тебе дать.»       До назначенного срока оставалось меньше месяца, и стойкая убежденность моего двойника в правдивости своего предсказания не могла оставить меня равнодушной. Значит, на изломе года случиться что-то, с чем я не смогу справиться и мне нужно будет больше силы? Я видела впереди какие-то крупные неприятности, но никакой конкретики добиться от своих видений мне не удалось. Не удалось это и Элис, которую я попросила проверять будущее — она тоже чувствовала какую-то неявную угрозу, но тоже не смогла ничего конкретизировать. И я все больше склонялась к мысли, что мне нужно вновь устроить тет-а-тет с самой собой, потому что ожидать какую-то катастрофу и потом спешно искать силы ее исправить… Это настолько не в моей натуре, что оторопь берет от того, сколь долго мне пришлось набираться смелости встретиться с самой собой.       «Ты настолько боялась стать чудовищем, что сама запечатала в себе как часть своей магии, так и часть своих желаний, своих стремлений, своих чувств….»       «Я не буду с тобой сражаться. Я не враг тебе.»       «Поттеры не сдаются!»       В одном отражение было абсолютно правым — Поттеры не сдаются, в том числе самим себе, не сдаются даже своему страху. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, распрямляя плечи и поднимая голову, почувствовав, как принятое решение успокоило меня. Вперед! Фортуна помогает смелым!

***

      Удобно расположившись на полу своей комнаты, я поочередно зажигала благовония, начиная одновременно делать дыхательную гимнастику. Вряд ли ароматный дым и дыхание смогут как-то повлиять на мой организм, но это было скорее якорями для медитации, нежели настоящим средством. В воздухе запахло шалфеем, потом добавились нотки базилика, корицей и финальным аккордом прозвучала гвоздика. Мой собственный набор трав, помогающий привести чувства и разум в порядок, когда остальные средства становятся не такими эффективными.       Вдох. Пауза. Выдох. Пауза. Вдох…       В этот раз картина моего внутреннего мира значительно поменялась: не было низкого штормового неба, вместо него сияла небесная синь, не слышались в отдалении раскаты грома, в воздухе не пахло грозой. Неизменными осталось темное бушующее море внизу и мой двойник, который сидел на кромке скалы и легкомысленно болтал ногами. — Привет, — я села рядом, искоса поглядывая на девушку. Та только хмыкнула на едва видимую пелену защиты, но потом вновь отвернулась от меня, вновь обратив свой взор к горизонту. — Я ждала тебя намного раньше. Вроде и подсказок дала предостаточно, и намеков… Видимо логичность и критичность мышления ты оставила в большей степени мне, — язвительно отозвался… отозвалась… девушка. — Судя по этой смешной защите, ты так ничего и не поняла. — Поэтому я и здесь, чтобы разобраться, — негромко и спокойно ответила я. — Слабоумие и отвага, да? — закатила глаза она и устало вздохнула. — Ты правда ничего не поняла? — У меня есть предположение, — осторожно начала я, пытаясь не нахмуриться от таких вопросов. — Возможно… возможно ты права, и я попыталась запереть часть каких-то своих чувств и желаний, а, по твоим словам, и магии, что и создало… Тебя, этакую субличность. — Почти правильно, — мне достался одобрительный кивок, и двойник развернулась ко мне, а ее глаза насмешливо блеснули. — Эх, слизеринцы такие слизеринцы… — А это тут причем? — Что ты знаешь о том, как магов распределяют на факультеты в Хогвартсе? — вопросом на вопрос ответила она. — Если судить по словам Шляпы, то на Слизерин отбирают хитрых и амбициозных… — громкий смех прервал мою речь, и я замолчала, ожидая правильного ответа. Девушка покачала головой. — Великие силы, тебе одиннадцать, что ты до сих пор воспринимаешь слова Шляпы за действительность? А теперь подумай и ответь, почему тебя распределили на Слизерин и какая ваша отличительная черта, иначе я вообще в самой себе разочаруюсь.       Замечание задело меня, но я промолчала, так как злить собеседницу не хотелось. По ее словам, мне у нее еще силы просить, да и просто было обидно, что часть меня, меня же и обвиняет в недалекости.       Итак, что объединяет всех учащихся слизеринцев? Хитрость и подобное отбросим — Петтигрю или та же Скитер с Гриффиндора были ещё какими хитрыми, а вот Мальсиберу-слизеринцу этого явно не хватало. Богатство? Нет, были среди нас и довольно бедные студенты, Северус тому пример. Родословная? Но почему тогда всех родовитых магов не отправили к нам? Тоже неверно.       Кусочки различной информации крутились в голове, не желая складываться в картину, потому что ответ явно значил нечто больше, особенно в контексте этого разговора. Я вертела различные теории ещё несколько минут, пока меня не осенило. Желание принадлежности к какой-то группе! Вот что определяет слизеринцев. Мы можем мириться с несовершенством своих семей, общественного порядка или группы, но истово их придерживаемся. Именно из-за этого мы все так гордимся своими фамилиями и родом, из-за этого факультет Слизерин кажется монолитной стеной для остальных. Мы можем ссориться между собой, выяснять отношения, строить различную иерархию, но мы группа.       И в свете этого… Прибыв в этот мир и оказавшись в одиночестве, я чувствовала себя некомфортно. Ведь нельзя забывать, что первым делом я кинулась искать группу себе подобных и как только подобрались первые нормальные кандидаты… Поэтому я столь быстро и прочно прикипела к Калленам? Потому что комфорт для меня состоит в чувстве принадлежности? — Кажется, ты догадалась, — девушка прищурила глаза и невесело улыбнулась. — Ты нуждалась в клане, в семье и Каллены стали для тебя ею. Но твоя целеустремленность, расчетливость, хладнокровие и большая сила настораживала их. И ты неосознанно заперла часть себя, подстраиваясь под их ожидания. В итоге, во время встречи с Виктором и Лораном чуть не погибла, да и получив силу… Ты сбежала! — она обвиняюще на меня смотрела, неодобрительно поджав губы. — Оставила врагов в живых, просто сбежав. И нет бы задуматься, что это не в твоем стиле, начала усиленно пугаться меня. Испугалась своей силы, за которую боролась, за которую ты умирала, за которую убивала! — Я не помню у себя этого, — обвинения хлестали, будто плеть, но я зацепилась за ту деталь, вокруг которой строились мои теории. Показав на разливающееся море тьмы внизу, которое в действительности пугало меня, замерла в ожидании. — Ну конечно ты не помнишь, — девушка раздраженно выдохнула и опять поджала губы. — А думать из нас двоих явно только я должна, да? Этой силы ты и не можешь помнить, потому что она появилась после твоего становления вампира. Ты там случаем ничего не теряла?       Меня будто обухом по голове ударили, и я остановившимся взглядом смотрела на море внизу.       «Я не буду с тобой сражаться. Я не враг тебе.»       «Ты настолько боялась стать чудовищем, что сама запечатала в себе как часть своей магии, так и часть своих желаний, своих стремлений, своих чувств….»       «Я не враг тебе.»       Я идиотка.       Мне же прямым текстом все сказали, и я действительно даже не соизволила по-настоящему обдумать эти слова. Ведь если проанализировать все мои поступки после моего превращения в вампира, задуматься над ними, то сразу становится ясно, что я вела себя неестественно. Будто не было в моей жизни муштры Бель, будто не я выживала в стане Темного Лорда, будто бы не я принимала тяжелые решения. Я вела себя… как ребенок. Та же ситуация со Свон и Эдвардом — это даже не смешно. Самоконтроль и хладнокровие были основами моей личности весьма продолжительное время, но в последнее время этим даже не пахнет.       Отделяя часть себя, подавляя часть своей личности, нарушая выстроенный за долгое время баланс… Получаем срывы, что я и доблестно продемонстрировала. Браво, мисс Поттер.       Но одной благоглупостью я не ограничилась. Действительно, откуда же могла взять какая-то неопознанная сила? Провести логическую цепочку «Сильнейшие артефакты Дары Смерти — их исчезновение — приобретение чего-то нового» тоже оказалось не под силу. Или задуматься, почему же я одна такая красивая волшебница на весь мир. Наверное, что-то это обеспечивает, а, Астер? Не-не-не, мы лучше по Эдварду пострадаем и всякой чушью займемся. А потом каааак испугаемся самой себя. Просто двести баллов из десяти по шкале моего идиотизма. Высшей степенью было бы только дотянуть до какого-нибудь неприятного случая, чтобы вспомнить, что я не кисейная барышня. Ах да… Я же именно так и поступила.       «Я не буду с тобой сражаться»       Ведь если сражаться с самой собой, то…проиграю всегда я. Потому что двойник — тоже я, и судя по всему, весьма важная часть меня. Если вспомнить про недавнее происшествие… Атака Виктора не была ведь единственной, на меня и до этого нападали. И я всегда боролась изо всех сил, даже если расклад был не в мою пользу, я не бежала никогда. Неужели это тоже следствие подавления части моей личности? И мне дали не доступ к силе, которой я обладаю и так, а просто стремление выжить?       Смотреть на двойника не хотелось и было невероятно стыдно за свои действия в последние полгода. Прикрыв лицо ладонью, я глухо застонала. — Вот бы Бель разочаровалась, правда? — ехидно протянула девушка и неожиданно дотронулась до меня, с нежностью сжав плечо. — Ладно, хватит себя грызть, ничего непоправимого не случилось. Прими себя и свою силу до конца, да и закроем эту главу. — А как же Асано? — я с трудом произнесла эти слова, но… это было важно. Если допустить, что некие страшные чувства на букву «л» возникли во время подавления части моей личности, что произойдет от слияния… Громкий смех оборвал мои мысли. — Всеблагие небеса! Ты же Поттер, о чем вообще стоит вопрос? — зеленые глаза сияли от смеха, и девушка опять хихикнула. — Ну да, будь ты полностью самой собой, это вряд ли бы начало развиваться так быстро, как сейчас, но, Астер, вспомни об особенностях своей семьи. Вы же все влюбляетесь один раз и насмерть, в чем ваше баранье упрямство тоже проявляется. Твой брат, отец, дедушка… Тебе напомнить историю твоей семьи? — насмешливо переспросила двойник. Меня опять ожгло изнутри волной стыда, а потом я замерла и внимательно посмотрела на двойника. — Почему ты постоянно говоришь «твоя семья», «ты же Поттер» и тому подобные вещи… будто отделяя меня от себя? И что случится с тобой во время этого принятия? — Потому что я — порождение твоего разума, созданная для облегчения и улучшения твоей жизни, — просто ответила она. — Я не настоящая личность, не жива по-настоящему. Я — часть тебя, и принятие не изменит этого ни на каплю. Только после него тебе будет не нужна такая шизофреническая деталь, как субличность, ведь я — это ты, а ты — это я.       Прикрыв глаза, тяжело вздохнула и встала, подойдя к краю обрыва. Мне не нужно было подсказывать, что делать, ведь я уже поняла. Двойник ободряюще улыбнулась, еще раз сжав мое плечо и рухнула в воду, растворяясь в темноте. Море внизу заколыхалось и нетерпеливо вспучилось протуберанцами, которые почти долетали до меня, ожидая меня.       Иногда люди бывают как сияющие лучики, иногда они как скалы, иногда люди похожи на огонь. А некоторые люди я — пропасть, заполненная тьмой, но от себя не убежишь.       Кинув взгляд на пустое место рядом с собой, я сделала шаг вперед. Ожидаемого удара не последовало, тьма окутала меня, заластилась как щенок, нежно поддержала.       «МЫ — ЕДИНЫ!» прогремело в моей голове, и я облегченно улыбнулась.       Я дома.