***
Конечно, тут же на охоту мы не отправились. Почему-то до этого, когда я что-то читала о сексе — это было всегда о чувствах и об ощущениях. Но никто никогда не говорил мне, что это весьма грязное занятие. А в случае вампиров — ещё и весьма разрушительное. Моя комната была в руинах — потрескавшиеся в нескольких местах паркетные доски, сломанная кровать (в моей голове вспыхнуло сразу несколько моментов, которыми я могла объяснить поломку, и несколько повреждений выглядели как загадка), одна из стен была в трещинах, был сломан даже подоконник. Заметив дыру в другой стене, я просто отказалась вспоминать, откуда она там. Про одежду и постельное белье даже говорить не хотелось — они просто не пережили вампирскую страсть. — Ну хоть потолок цел, — философски заметила я, смотря на разрушения вокруг. Асано хмыкнул и почему-то показалось, что я только что дала ему идею. — Я могу извиниться, — сказал он абсолютно не извиняющимся тоном. Скорее даже, самодовольным, как наглый кот, съевший канарейку. — Мне понравилась каждая секунда, так что не стоит тратить попусту воздух, — мой искренний и честный ответ на мгновение выбил Асано из колеи, улыбка стала более честной и мягкой. Он легко дотронулся до моей щеки кончиками пальцев, заправил локон за ухо и запечатлел целомудренный поцелуй на лбу. — Ты сделала меня самым счастливым человеком… Вернее, вампиром, Астер, — слышать это было немного болезненно, и все же радостно. Я не разделяла мнение Эдварда о том, что вампиризм забирает все, погребает под собой все счастье и то, что делает нас живыми. Жизнь вампира — это тоже жизнь, хоть и совершенно другая. Но я не могла отрицать главного — Асано пожертвовал ради меня всем. Я забрала его человечность, и самое меньшее, что я могу — и буду делать — это стараться наполнить его жизнь счастьем. Любить его. Беречь его. Хранить его. Звучит как план на всю оставшуюся нам вечность. — Пойдем, я покажу тебе еще несколько хороших вещей в жизни вампира, — Асано легко последовал за мной, позволив утянуть себя за руку из полуразрушенного дома. Был какой-то катарсис в том, чтобы наблюдать за поведением новорожденного вампира. Это напоминало мне первые и очень счастливые дни в семье Калленов. Только тогда вели меня — теперь это было моей работой: научить Асано быть хорошим вампиром и сохранить в себе человека. Он стоял несколько мгновений на выходе, его грудь сильно вздымалась, когда он вдыхал влажный морозный воздух. Человеческий мозг не в состоянии вообразить ту сенсорную перегрузку, звук, запах и цвет, что атакуют тебя, стоит тебе только поддаться вампирским инстинктам и позволить себе полноценно ощущать буквально все вокруг. — Не отставай, красавчик, — поддразнила я и сорвалась на легкий бег по направлению к лесу. Алые глаза Асано сфокусировались на мне, он рыкнул и слитным движением бросился за мной, нагнав в два шага. Но я не собиралась играть честно и треск аппарации разорвал тишину пространства. Хищные инстинкты новорожденного вампира взяли вверх и он погнался за мной, легко перепрыгивая деревья и уворачиваясь от веток. Мой смех разнесся колокольчиками в лесу, и я остановилась на верхней ветви дерева, когда поняла, что мы ушли достаточно далеко от любых человеческих дорог. Сейчас было безопасно дать ему поохотиться самому, без моего контроля. — Не успеваешь, любовь моя? — насмешка в моем голосе исчезла в тот же миг, когда Асано буквально пробил ствол дерева рукой. Раздался громкий треск, в котором утонул недостойный писк, сорвавшийся с моих губ, и мужчина перехватил мое тело в полете. Мы врезались в землю с еще одним громким треском. Асано смотрел на меня сверху вниз, а лицо его сверкало чистейшей улыбкой удовольствия. — Удачливому охотнику полагается награда, — мурлыкнул он мне в лицо, его руки схватили мои, и зафиксировали над моей головой, а его бедро плотно устроилось между моих собственных. Твердая плотность показывала мне, какую именно награду желает новоявленный охотник. — Не хочу быть гонцом с плохими новостями, Асано, — и если я немного задыхалась, то больше от желания, но не собиралась признаваться в этом прямо. — Только моя кровь вряд ли тебя насытит. — Хм, правда? Но я знаю кое-что другое, что может это сделать, — и в подтверждение своих слов он качнул бедром, став еще ближе. На длинный миг мне захотелось поддаться желанию — познав удовольствие, было невероятно сложно отказаться от этого. Но я знала лучше — и мне не хотелось, чтобы радость первой охоты омрачалась какими-либо несчастными случаями. А такие обязательно будут — вампирский голод не терпел пренебрежения, и каждая минута промедления сейчас могла обернуться кровавой баней потом. — Только после того, как ты поймаешь настоящую добычу, Асано, — я улыбнулась, позволив себе показать зубы. — А я — что угодно, только не добыча. Немного магии и я сидела поверх Асано, придавив его тело к земле прессом силы. Он замер, превратившись в статую, его глаза неотрывно смотрели на меня, зрачки были слишком расширены от возбуждения. — Поймай дичь, пируй на ее крови и тогда, — я наклонилась ниже и мое дыхание облизало губы Асано. — Тогда я дам тебе ту награду, что ты желаешь. — Не забудь свои слова, любовь моя, — рыкнул он и нетерпеливо двинул телом подо мной. Осторожно поднявшись, я сделала еще несколько шагов для верности и только тогда сняла заклинание. Асано поднялся и несколько раз тряхнул головой. Его глаза были еще расширены, но он честно выполнял условия нашей сделки, пытаясь начать охотиться. Я почувствовала себя почти плохо — будто заставляю его, но его голод и правда беспокоил меня сильнее. — Закрой глаза и постарайся найти в окружающих тебя запахах хоть один привлекательный, — посоветовала я, стоило Асано серьезно настроиться. Его лицо повернулось ко мне с ухмылкой, но он не стал шутить. — Я не могу сказать, что здесь есть какие-то, что пахнут…аппетитно, — подыскал он слово. — Так и будет. Животные запахи для нас менее привлекательны, чем запах человеческой крови, но все же не совсем безвкусные. И у каждого из нас есть какие-то предпочтения, какие-то животные более привлекательны, чем другие. Тебе нужно только постараться найти. А потом просто отдаться на волю инстинктов — они поведут тебя. Асано улыбнулся, его лицо приняло странное выражение. — А если я не захочу придерживаться животной диеты? — спросил он осторожным тоном. Он прикрыл свои глаза, поэтому я не смогла увидеть эмоции, стоящие за этим вопросом. В любом случае, ответ был один. — Тогда мы что-нибудь придумаем, — просто сказала я, не собираясь скрываться и притворяться, что я лучше, чем есть. Асано не ответил ничего, просто вернулся к охоте. Через пару минут он опять сорвался на бег, четкий запах волка вел его вперед. Мы нагнали его довольно быстро и я отстала на достаточное расстояние, чтобы мое присутствие не ощущалось угрозой. Тело Асано сжалось как пружина и он прыгнул на волка, впечатывая его в землю и ломая хребет. Волк коротко взвизгнул и тут же затих, когда вампирские зубы разорвали его плоть и вгрызлись в вену. Сердце волка остановилось довольно скоро, и Асано поднялся с колен. Туша животного лежала между нами, как жертва, принесенная в дар королю — или богу. Кровь обагрила лицо Асано, забрызгала майку и ладони мужчины. Кровь отпечаталась на моем теле, разлилась на моих губах, когда Асано обрушил на меня жесткий поцелуй. — Я не заставлю выбирать тебя между твоими принципами, Астер, и между своими желаниями, — хрипло прошептал он, осторожно приподняв мой подбородок и вглядываясь в глаза. — И хотя кровь животных не самое вкусное в мире лакомство, я не буду убивать людей ради пропитания. — Хорошо, — облегчение разлилось по моим венам. — Это хорошо. — К счастью, в бытии вампиром есть множество других преимуществ, — Асано смотрел на меня темным взглядом и дикая ухмылка расползлась по его лицу. Он толкнул меня на колени. — Я был хорошим мальчиком, Астер. И теперь хочу получить свою награду. Щелкнул ремень. Я сглотнула; огонь разгорался в моем теле. Награда ждала нас обоих.***
В тот момент, когда ленивая истома еще не полностью покинула мое тело, но разумные мысли уже витали в моей голове, я решилась на важный разговор, который откладывала слишком долго. Асано сидел позади, удерживая меня в реальности крепкими объятиями. И это было хорошо — мне сейчас не хотелось смотреть ему в глаза. Он был и слишком отвлекающим фактором, и одновременно, сдерживающим. Поэтому я не хотела видеть его лицо и строить разговор, опираясь на его реакции. — Мне нужно кое-что рассказать тебе, Асано, — мой шепот был еле слышен, перекрываясь звонким биением ручейка, возле которого мы привели себя в порядок несколько минут назад. Но вампирский слух и такому шепоту позволит быть услышанным. Асано замер на мгновение, его руки обвили меня крепче и он положил подбородок на мою голову, почти полностью скрывая своим телом. Ему было не нужно видеть меня, чтобы знать о том, что мне нужна поддержка, и быть готовым дать мне ее. Я любила его за это еще больше. — Рассказывай, Астер, — согласился он. И я рассказала о всех событиях, которые произошли, пока он проходил обращение. Рассказала о Стиве, о том, что мы едва не потеряли его и могли даже не узнать никогда причину. О том, что теперь ему известна правда — обо всем. И эта правда известна не только ему, а еще и группе одаренных людей, которыми я манипулировала, чтобы они отбросили свои человеческие жизни и приняли образ вампиров. Что я оставила их разбираться и примиряться с выбором — который забрала у них, по большому счету — и с последствиями, который этот выбор нес. — Ты действительно убьешь их, если они откажутся? — голос Асано был тщательно пуст, словно он тоже не хотел давать мне подсказок, что думает по этому поводу. — Да, — ответ был тяжелым и неприятным, но правдивым. — Дело даже не в том, что они могут быть угрозой для меня. Они угроза и для себя, и для окружающих. Я боюсь не только вампиров, но и того, что на них наткнется человеческое правительство. И кто знает, куда их потом это может привести. Мы помолчали еще немного. Я следила глазами за закатными лучами, которые пробивались сквозь тучи — и не могла думать о тех вещах, что пришли мне в голову на той поляне в Мексике, и как давно спавшие страхи, вновь подняли свои уродливые головы. — Что тебя беспокоит еще, Астер? Это ведь не только о них ты хотела рассказать, — мягкость в голосе Асано — а еще тот факт, что он не сдвинулся ни на миллиметр после моих слов, подтолкнули меня озвучить то, что я никогда не рассказывала. Ни в одном из двух миров. — У нас не было времени слишком много обговаривать тот факт, что я пришла из другого мира, — медленно начала я, аккуратно подбирая слова. — Но, чтобы ты понял контекст, мне нужно рассказать еще о своей жизни там. Вспоминать прошлое начало превращаться в привычку. Буквально недавно Стиву я рассказывала о своем мире, о волшебных существах и всем прекрасном, что там было. Но Асано я хотела рассказать о другом — о самом ужасном, что там было. И слова полились сквозь меня, словно прорвало давно удерживаемую плотину. Как будто это давно сидело во мне и правда желала вырваться наружу. — Мир волшебников в той реальности был отгорожен от мира людей уже несколько веков к моему рождению. Это не то, чтобы породило, но обострило конфликт в обществе волшебников. Все маги делились на три важные группы: чистокровные, полукровные и маглорожденные — то есть волшебники, рожденные от обычных людей. Из-за этого, последние, приходя в наш мир, считались… — Низшими существами? — подсказал Асано, поглаживая мои руки. Я кивнула. — Да, недостойными. И в период моего обучения в школе, в стране начал нарастать конфликт между тремя группами людей. Первые — это самые элитарные представители магического сообщества, лучше представители чистокровных волшебников, которые могли отследить свою родословную чуть ли не на тысячу лет. Их возглавлял невероятно сильный волшебник — Темный Лорд Волан-де-Морт. Их поддерживали многие — но не все. И они начали то, что я сейчас могу назвать террористической деятельностью. Вторая группа была Министерством — и тех, кто стоял у власти, и не хотел ее терять. Последователи Темного Лорда были угрозой: и общественному порядку, и их позициям. Наше общество было неоднородным, и никто не хотел отдавать власть только чистокровным. Перед моими глазами всплывали имена и лица, события, которые я столько тщательно подавляла, позволяя возвращаться и вспоминать себе только небольшую часть. — Третья группа… — лица Джеймса и родителей возникли четкими образами, от чего горло перехватило. — Это были те, кто защищал маглорожденных и их права, но кто не хотел сражаться вместе с Министерством. В основном просто сочувствующие, те, кто сражался за то, что считал лучшим будущем нашего народа. И их возглавлял Альбус Дамблдор, один из самых великих волшебников нашего времени, победитель предыдущего Темного Лорда. Конфликт между тремя группами нарастал, и в последние годы ходили слухи об убийствах, пытках и подконтрольных чиновниках Министерства. Люди не могли доверять друг другу, потому что никто не знал, где скрывается враг. Я вспомнила страх, витавший в воздухе. Печатные страницы, с которых говорили о новых жертвах. Иногда целые поселения маглов оказались вырезаны подчистую и никто не знал виновных. Как приходили письма и чиновники Министерства с черными конвертами к моим сокурсникам и никто не хотел знать, чье имя будет написано в письме. — Моя семья была чистокровной, но поддерживала маглорожденных и их права, сочувствовала им. Отец и мама были уже в возрасте, поэтому не выступали в открытую. Но мой брат… Его хотели завербовать. И он пошел бы — в нем было достаточно огня, достаточно убеждения, чтобы пойти на войну. Последние два года он просто бредил поступлением в аврорат — и сражениями с темными магами, — мне вспомнились Бель и Цисси, вспомнила Регулуса и его отчаянное желание признания собственной семьей. — А другая часть родни попала под влияние Волан-де-Морта. У того была потрясающая харизма и обаяние, люди шли за ним, отринув все прошлые желания и ценности. А для тех, кто не хотел идти добровольно — был страх. О, этим инструментом Темный Лорд пользовался умело. Невеселая усмешка поселилась на моих губах. Было так откровенно смешно и нелепо, что такое количество волшебников покорилось ему добровольно, что не стали противостоять ему и приняли судьбу рабов с желанием и восторгом. — Мне было тринадцать лет, когда Темный Лорд обратил на меня внимание, — мой голос стал тусклым и я привычно отгородилась от эмоций, которые несли с собой воспоминания об этом существе. Значительно легче было говорить о нем, если думать об этом, как сторонний наблюдатель. — Тогда я не знала, чем вызвала его интерес. Сейчас мне кажется, что близостью моей семьи к Дамблдору. Моя семья занимала уникальное положение — мы стояли открыто по обе стороны конфликта. И меня начали учить, привечать и идеологически обрабатывать. В пятнадцать лет Темный лорд предложил мне личное ученичество. Я замолчала, впервые за долгие годы позволив своему разуму открыть коробку Пандоры и самые страшные, жуткие воспоминания наполнили мою голову. Смерть, кровь, пытки и боль. И страх, такой глубокий, что невозможно было дышать. А над всем этим — угроза смерти Джеймса и родных. — Он выбрал меня своим оружием, своим карающим мечом против Дамблдора. Верил, что последний захочет меня спасти, помочь вернуться в лоно семьи, и учил, как ему противодействовать, как подорвать сами основы его власти. И при этом, своим оружием меня выбрали старшие родичи, чьи внуки оказались рабами Темного Лорда. Я вспомнила Сигнуса Блэка и его уроки, после которых меня ломало и трясло, а личность рушилась под каждой новой атакой мага разума. Он тоже начал учить меня не по доброте душевной, но для меня это было приемлемой сделкой. Слишком много лежало на весах. — Лорд Волан-де-Морт никогда никому не верил на слово, и всех своих последователей клеймил как животных Темной меткой. Получив ее, было невозможно противостоять Волан-де-Морту, поднять против него палочку в прямом бою. А любое инакомыслие он искоренял, влезая в голову и проверяя память. От него почти ничего нельзя было скрыть. Мне повезло — с самого детства у меня был организованный ум, поэтому наука о защите разума далась мне очень легко. И еще у меня был лучший друг из неблагополучной семьи, который научил меня как дробить свою личность на отсеки, чтобы выжить при любом исходе, стать той личностью, которая нужна в тот момент. Север рассказал мне об этом, как о чем то незначительном. Как ему приходилось запирать части себя, чтобы его пьющий отец-алкоголик, не принимающий магию своей жены и сына, меньше издевался над ними. Как он старался быть правильным человеком среди однокурсников. Как он старался быть правильным другом для Лили — скрывая части себя (и безуспешно, но это уже другая история). Я научилась этому у него — и только благодаря этому выжила в те жуткие два года. — Школа-интернат, где я училась и жила, отпускала нас на выходные в Хогсмид. Для меня это были выходные, посвященные Темному Лорду. Так что всю неделю я училась и планировала убить его, с ужасом ожидая субботы. А потом приходила к нему, подменяя свои цели и меняя свои мысли — сам образ мышления, чтобы он этого не увидел. Иногда желание его смерти становилось таким огромным, что грозило затопить меня и сломить мои ментальные щиты. Я чинила их день за днем, каждую неправильную мысль приходилось рвать на мельчайшие кусочки, ломать воспоминания и выстраивать ту историю, что он желал увидеть. Потому что его … неудовольствие можно было не пережить. Часы, которые я проводила за починкой своих щитов, каждый из которых был пропитан страхом — не успеть, не суметь, проколоться в самый важный момент. Ожидание, убивающее каждую субботу. Я не всегда знала, будет ли мне предоставлена аудиенция или нет, Лорд не всегда мог уделить мне время. Но к каждой субботе я готовилась как последней. Ночи, которые я проводила в беспокойном метании и попытках найти любую свою слабость. Дни, когда я стояла подле Темного Лорда, вынужденная играть роль верной ученицы. И ужас, который я должна была превращать в уважение — и даже любовь, когда чувствовала его ментальные пальцы в своем разуме. — Он был чудовищем. Без прикрас и преувеличений. У него было целое озеро, наполненное ожившими трупами людей, которых он убил в одиночку. Он мог убить человека, сделать из него зомби и отправить в таком виде к родным. Он пытал детей на глазах у родителей. Он мог всего за несколько часов разрушить личность человека так, что тот превращался в овощ, — дрожь прокатилась по моему телу и Асано усилил объятия, продолжая молчать и позволяя излить душу. — Ему даже не нужно было наказывать меня — было достаточно видеть, на что он способен. Он думал, что купил мою верность обещанием не трогать мою семью. Но я знала лучше — что он не пощадит их, потому что мой брат любил девушку, которую Темный Лорд хотел убить — только из-за крови, и мой брат собирался сражаться за нее. За нее и всех тех, кто оказался просто рожден не в той семье. За день до своего выпускного бала я убила его. И не прошло и дня, чтобы я не радовалась этому факту. Погружаться в крестражи не хотелось — но они тоже были немаловажным фактором, способствующим развитию у меня обоснованной паранойи и страха. Если бы я попалась на том, что охочусь и уничтожаю частички души моего наставника… Не было бы в мире силы, чтобы меня спасти. — По своему личному времени я убила Темного Лорда два года назад, — размеренно сказала я, выныривая из воспоминаний. Вот мы и пришли к моим страхам. — Я убила его, но до сих пор не свободна от его влияния. Первым способом решить любой вопрос всегда является насилие. Мне приходится думать, почему я не должна его применять. Я принимаю решение, и слышу его одобрение у себя в голове. Я боюсь, что с моей силой, почти неограниченной сейчас, я превращусь в следующего Темного Лорда, — прошептала я едва слышно. Этот страх, пусть и не настолько осознанно выраженный, когда-то толкнул меня в объятия Эдварда Каллена. Он был воплощением образа джентльмена, рыцаря. Я знала, что он не примет мои темные стороны и жестокость, и подсознательно решила, что влюбленность в него позволит мне загнать себя в рамки. Это едва не привело к коллапсу моей силы не так давно, и я приняла себя, как целое. Недавние события в Мексике заставили меня задуматься о том, что большая часть моей личности сформировалась под влиянием Темного Лорда. И о том, что сейчас почти нет способа остановить меня… Если я зайду слишком далеко. — Не переживай, Астер, — разрушил молчание Асано. Правой рукой он обнял меня еще крепче, а левая легла на горло в ласкающем движении. — Ты не станешь следующим Темным Лордом. — Почему ты так уверен в этом? — неожиданно его рука сжалась сильнее на моем горле и следующие слова он проговорил прямо в мое ухо, высекая их в моей душе. — Потому что я убью тебя раньше, чем это случится, — спокойно и уверенно объяснил Асано. От облегчения все мое тело стало бескостным и все мое существо захватил прилив любви к этому мужчине. Я думала, что не могу любить Асано больше. Я ошибалась. Интересно, что это говорило обо мне — о нас обоих — если его обещание убить меня было самым романтичным, что я слышала от него?