А если бы...

Кируми смотрит, как и обещала. Она наблюдает за развитием событий в Дожде всё своё малочисленное свободное время - когда она не вынуждена работать над своим планом и когда есть возможность оставить Зетсу в убежище одного, Кируми сбегает в небольшую соседнюю страну и гуляет там: накрывает голову плотным капюшоном, прячущим её невозможно-яркие волосы, закрывает один свой слишком выделяющийся глаз и ходит по стране Дождя. Некоторые люди уже узнают её - бабушка из небольшой булочной уже приветливо с ней здоровается милым "о, молодая девушка!" и угощает её самыми свежими булочками. В чайной, чуть ниже по главной дороге, ей уже всегда наливают зелёный чай. Кируми из-за всего этого чувствует себя странно и непривычно, но... У неё много мыслей в голове в последнее время - она даже слишком тщательно наблюдала за политикой Яхико, как главы деревни и страны, и эта самая политика вгоняла её в смешанные чувства. Потому что у них троих - у лидера деревни и двух его помощников - получалось делать то, к чему планировала прийти сама Кируми. Сколько бы она не ходила по окрестностям деревни, какой бы облик не принимала и в каком бы именно углу страны не находилась, она не слышала недовольства властью. Ни слова об этом. Не было никаких оппозиций, не было слышно даже последователей Ханзо, которые наверняка ещё должны были остаться в стране. Но не было ничего - люди, находящиеся под защитой Бога, Лидера и мудрого Советника, были... счастливы. Кируми выспрашивала так незаметно, как могла, но не нашла ничего. Все были довольны. Она впервые видела такую стройную политику, которая и в правду удовлетворяла бы всех жителей страны - она никогда не думала, что вообще будет существовать страна, жители которой будут от и до довольны тем, что с ними делали их предводители. И это заставляло мировоззрение Кируми идти трещинами. Она перестала искать на пятый месяц - она начала просто ходить в свободное время по стране и отдыхать. Это было единственное место, где она могла вздохнуть полной грудью; единственное место, где ей не нужно было думать беспрерывно о выполнении своих планов. Это было непривычно и так... приятно. Хоть и странно, потому что вместе с тем робким чувством свободы, которое вселяло в неё маленькое, но тихое и счастливое селение Дождя, приходило и чувство чего-то неправильного - она знала, что эта утопически-радостная страна слишком сильно непохожа на то, что может существовать в этом мире. Кируми ощущала себя так, словно бы она уже попала в Бесконечное Тсукуёми. Словно бы она уже достигла своей цели и уже есть место, полное счастливых людей где даже для неё нашлось место. Но именно это вселяло в неё ещё больший хаос. Нагато и Яхико с Конан достигли этой цели. Единственный, кого они ради этого лишили жизни - Ханзо, который был предыдущим главой и который лишь разрушал страну, которая и без того была на грани гибели из-за изматывающей войны. Больше смертей не было; они втроём прикладывали огромное, несоразмерно огромное количество усилий для того, чтобы поднять на ноги свой дом; за несколько лет они привели к миру маленькую, ничтожно маленькую в сравнении с Великими Странами деревню. Они работали день и ночь ради этого, пахали, как проклятые. Но они сделали это. Они создали ту самую утопическую страну, которую, Кируми верила в это, создать было невозможно, только не такими методами. Они сделали невозможное; сделали это тем самым путём, в который Кируми и не верила никогда. Из-за этого Кируми даже не знала, что ей теперь думать. Что ей теперь делать. У неё много мыслей в голове последнее время. Она взяла себе за привычку разбирать их по полочкам, сидя на вершине одной из множества башен Дождя - она сидит на краю, свесив ноги вниз, закрыв свой Шаринган и глядя на маленькие улочки, по которым снуют такие же маленькие люди. Ей нравится сидеть так всё больше - не смотря на то, что люди с такой высоты - лишь двигающиеся точки, ей правда нравится. И чувствует себя она в такие моменты... - Впервые не ты находишь меня, а наоборот. Кируми скользит взглядом по улочке, развернувшейся под её ногами. Она не разворачивается, никак не показывает, что замечает неожиданного собеседника. Но собеседника она узнаёт - довольно трудно не признать голос того, над чьими словами она так долго думала. - Неужели дел у местного Бога настолько мало, что он решил выслеживать меня? - спрашивает прохладно Кируми. Нагато за её спиной стоит поначалу и не двигается, но после Кируми различает шелест чужой одежды. Она не слышит чужие шаги - в конце концов, Нагато шиноби; так и должно быть -, но она готова поклясться, что Нагато подходит ближе. - Не знаю даже, польщена ли я в большей мере, или разочарована. Нагато пропускает, кажется, её колкости мимо ушей, потому что Кируми даже не чувствует, чтобы тот как-то на это отреагировал. Вместо этого он замирает в паре метром от Кируми, всё также стоя за её спиной, и, кажется, смотрит на неё. Кируми чувствует давление Риннегана. - Я впервые смог почувствовать твою чакру до того, как ты ушла, - вдруг честно признаётся Нагато, который медлит ещё мгновение, а после словно бы неуверенно занимает место рядом с Кируми. Он с такого ракурса теперь видит яркий янтарный глаз; не Шаринган, как раньше. - Не мог упустить такой возможности и не проверить, ты ли это. Кируми глухо хмыкает и кивает. Её лицо не смотря ни на что не меняется, и Нагато даже не знает, что ему на это думать. Но вместо того, чтобы думать, он впервые, наверное, обращает внимание на чужую внешность - на обрезанные теперь до плеч волосы, на глаза. На плащ. И сейчас, глядя на этот самый плащ - на чёрную ткань, на алые облака на нём - Нагато вспоминает о том, что он впервые видит его. Хотя это, наверное, и не важно. Нагато хочет спросить, что нужно здесь Кируми; хочет понять, что она делает сейчас в Дожде и что хочет, чего ждёт. Они встречались просто так лишь один раз, и Нагато даже не знает, чем считать этот. Но, да, он говорил правду - он после работы, ночной и частично утренней, и правда случайно ощутил незнакомую чакру на башне в другом конце деревни. У него не было причин думать о том, что это Кируми - когда она была рядом, ему было совсем не до ощущения её чакры. На самом деле, это мог быть кто угодно, помимо неё - любой другой шиноби деревни, которого Нагато мог случайно не запомнить; на самом деле, у Нагато не было причин в семь с лишним утра после работы идти не в свою кровать. Нагато мог бы сейчас отсыпаться, но что-то тянуло его сюда. Пока он летел от их резиденции, Нагато даже сам не мог понять, почему он это делает. Он часто чувствовал чужую чакру, пока был дома - к ним начинали приходить и другие шиноби, в частности - из Листа чьей силы он не ощущал никогда. Это было нормально для Нагато, но отчего-то именно этот источник он не мог обойти стороной. И когда он, едва ли не взлетев на неё, оказался на вершине башни и увидел лазурные волосы, не жалел о своём решении ни секунды. И сейчас не жалеет, хоть и чувствует смертельную усталость. Отсутствие привычного дождя сейчас кажется даже минусом - Нагато был бы не против, если бы его разок окатило холодной водой, чтоб спать хотелось не так сильно. - Я здесь, - вдруг начинает говорить Кируми. Она словно бы почувствовала вопрос Нагато, хотя он прекрасно понимает, что эта его дилемма сейчас для Кируми очевидна. - Потому что обещала, что буду смотреть за выполнением вашей мечты. Вот я и смотрю. Нагато распахивает глаза; Риннеган, с которым он жил последнее время, не отключая его ни на мгновение, покорно подтверждает - ему не лгут, пульс Кируми такой же ровный и спокойный. Это вызывает смешанные чувства, потому что в прошлую их встречу Нагато говорил те слова с совсем другим посылом. Он тогда говорил на волне эмоций, которые в нём вызвала своими словами Кируми, и он даже не думал, что она воспримет их так всерьёз. А она восприняла - она и правда... наблюдает. Наблюдает за тем, как далеко Нагато со своими товарищами зайдут со своими мечтами. Становится даже неловко, потому что сам Нагато даже и не думал искать информацию о Кируми больше - он думал о ней, бывало, думал о её словах, но вовсе не заморачивался тем, чтобы тоже наблюдать за её действиями. А может, это делать и стоило - всё же в прошлый раз Нагато говорил отнюдь не только про их с Яхико и Конан мечты. - И как тебе? - спрашивает чуть тише Нагато. Кируми неопределённо ведёт плечом. - Ощущение, - говорит она. - Что я смотрю на созданную кем-то иллюзию. Она даже сама не ожидает от себя такой честности, но поправляться поздно, потому Кируми не видит смысла заморачиваться. Нагато же недоумённо вскидывает одну бровь. - В самом деле? - Да, - кивает головой Кируми. - Пусть я и хочу создать такой же мир, мне не верится, что вы всерьёз смогли достигнуть его. Не теми способами, какими это делаю я, хотя свой путь я считала единственно-верным. "Считала". До Нагато даже доходит не сразу. - А вы дошли до этого, - продолжает тем временем Кируми, которая начинает медленно покачивать ногой в воздухе. - Достигли невозможного. Верится слабо, на самом деле, но вы, бесспорно сделали это. Оттого и ощущение, что я вижу что-то нереальное. Хотя я всё ещё не верю, что этот мир долговечный. Может, ваш идеалистическая маленькая деревня и простоит чуть дольше, чем другие, но рано или поздно и этот утопический мирок пойдёт трещинами. Мой мир, который я планирую построить вместе со своими Акатсуки, будет долговечен. Бесконечен. Какой каламбур, однако; кто бы оценил его ещё. Хотя, даже самой Кируми уже совсем не смешно. Нагато же ожидаемо цепляется за то название, которое осознанно озвучивает Кируми, и едва заметно, но всё же меняется в лице - по былому спокойствию, как рябь на воде, расползается осознание и что-то на полтона темнее. Наверное, с её стороны это было низко, привлекать внимание Нагато к своей деятельности такими дешёвыми приёмами, как банальнейшая и древнейшая провокация, но ей... хотелось поделиться с ним, наверное. Поделиться чем-то, совсем как в прошлый раз она посвящала его в свои мысли и идеологические убеждения. Ей тогда показалось это таким естественным, и сейчас ей хотелось испытать то чувство снова. Таким вот низким и отвратительным способом она лишь привлекает чужое внимание. Так что, да, она всё ещё слишком эгоистична; наверное, это её самая главная проблема, которая никогда не давала ей спокойно жить. - С твоими Акатсуки? - почти колюче переспрашивает Нагато, на что Кируми пожимает плечами и начинает медленно, размеренно качать одной свешенной с края башни ногой. Этот её жест Нагато отчего-то запечатлевает на самой корке своего сознания: то, как она пожимает плечами из, видимо, привычки, странно влияет на Нагато. - С моими Акатсуки, - повторяет эхом она. - Моя организация. Сомневаюсь, что ты со всеми своими заботами хоть краем глаза следил за моими действиями, потому я доношу до тебя сейчас, что под моим руководством существует организация из сильнейших отступников всех деревень, которая носит такое название. От этих слов в Нагато что-то меняется, но теперь это "что-то" уже более чем конкретное и тёмное: это раздражение на грани слепящего гнева. И это ощущение не из приятных, потому что тут же возросшее давление чужих глаз давит тут же на плечи Кируми, которая не смотря ни на что на это даже не реагирует. Потому что такое давление на неё оказывалось постоянно - не одним конкретным доудзюцу, но уже целым огромным рядом факторов, которые обычного человека припечатали бы к земле, не давая ни двигаться, ни дышать. Кируми сильнее обычного человека на целый порядок, хотя она уже сама начинает чувствовать ту самую тяжесть, что возложили на её плечи. Возможно, оттого, что она начинает задумываться. Сомневаться. - Ты очерняешь то название, какое мы дали нашей команде, - чеканит тихо Нагато. - Нукенинами? Кируми не отвечает, хоть и более чем ясно понимает настрой Нагато. Она чувствует, что если её ответ ему не понравится, то мирного диалога у них уже не выйдет; наверное, больше никогда. Она сознательно ходит по тонкому лезвию, которое отделяет её от того, чтобы сделать Нагато своим врагом, сознательно заносит ногу для шага в пустоту. Она делает это, идя ва-банк, и цена тут даже вовсе не Риннеган, а чужое хрупкое важное доверие. Нагато же наблюдает за тем, как Кируми медленно вытаскивает из-под своего плаща одно тонкое лезвие клинка вместо ответа и легко выцарапывает на клочке сухой крыши между ними иероглифы. Совсем не те, какие Нагато ожидал увидеть, потому что кому, как не ему, знать, что "Рассвет" пишется по-другому. Они долго рассуждали вместе с Яхико тогда, как назвать их группу шиноби, и в итоге решились на Акатсуки, которые бы ознаменовали рассвет новой эпохи без войн и насилия; которые бы давали людям надежду и веру в завтрашний день. Сейчас же Нагато читает совсем другое. "Красная Луна". - Акатсуки. - читает Нагато. И только сейчас начинает понимать. Гнев затихает, не успев даже толком разгореться; отчего-то теперь всё воспринимается иначе. - Да, - кивает Кируми, которая задумчиво рассматривает написанное ей же самой. После она также задумчиво, по памяти, рисует вокруг иероглифов извилистое облачко, которое красуется на её же плаще. Получается несколько неаккуратно, но похоже. Словно войдя во вкус, она рисует облака теперь вокруг. - Мне нравилось название вашей организации, хоть оно и совсем не похоже на то, к чему иду я. А это название описывает всё гораздо лучше, и звучит тем более также. И я потому назвала свою организацию Акатсуки, потому что ведь название должно что-то значить для того, кто его даёт? Она говорит это и смотрит на результат своей работы - Красную Луну, окружённую маленькими облачками. Кируми смотрит на свою работу, и мгновением позже кивает самой себе, словно бы удовлетворённая результатом своего труда. Она выглядит странно сейчас, тем более - с закрытым Шаринганом. Но Нагато это... даже нравится. Словно бы скрытое сейчас плотно сомкнутыми веками доудзюцу что-то значит. А потом Нагато цепляется за слова, сказанные Кируми. - Для тебя что-то значило название нашей организации? - спрашивает Нагато. Кируми пожимает плечами; опять. - Сложно сказать. Просто... может, я просто слишком много думала о вас тогда, вот название и въелось в память, - она говорит это небрежно, словно бы это и правда неважно, но после - опускает взгляд единственного видимого сейчас глаза и своим клинком, который она так и не убирает, проводит по облакам, словно бы пытается их раскрасить. Нагато наблюдает за этим и чувствует себя на прогулке, простой и лёгкой, потому что Кируми делает что-то столь повседневное. - Но оно красивое. И отчего-то всегда, когда я говорю "Акатсуки", я представляю идеалистическую компанию миротворцев, которые стремятся изменить мир. Я делаю также, хоть и с гораздо большими потерями. Нагато слушает её и отчего-то в груди, аккурат под рёбрами, теплеет. Былое напряжение, которое постоянно преследовало его рядом с Кируми, испаряется, оставляя после себя что-то совсем иное. Его отношение к Кируми меняется - меняется уже на протяжении второй встречи, и сейчас он это, наконец, замечает. Потому что меняется и характер их диалогов - Нагато больше не чувствует попыток Кируми утянуть его на свою сторону, больше не видит того, что она пытается его переубедить в чём-то. Она просто... просто говорит с ним, делится своими мыслями и, кажется, даже не преследуя при этом никаких страшных корыстных целей. По крайней мере, во время их диалогов. Нагато просто сидит сейчас рядом с Кируми и наблюдает даже не за снующими под ногами людьми его деревни, а за самой Кируми, которая заканчивает штриховать маленькие облачка и, наконец, прячет клинок обратно в ножны под плащом. Нагато кажется, что меняется не только его отношение к Кируми; она и сама начинает смотреть на него по-другому. Он больше в её глазах не просто обладатель мощнейшего в этом мире доудзюцу, а кто-то... совсем другой. Нагато даже не может подобрать какого-то слова, которое могло бы как-то описать то, как, по его мнению, ощущает его же Кируми. Кто он для неё? Кто-то определённо больший, чем средство достижения цели - он её собеседник, с которым она делится своими мыслями и частичками чувств; он тот, кто показывает ей, что мир не так плох, как она думает, и что его можно менять. Как же в таком случае можно назвать Нагато? И кто тогда Кируми для него самого? - Хотя, наверное, зря я приписываю своим Акатсуки звания "миротворцев", - говорит тем временем Кируми, которая опускает взгляд и смотрит вниз, себе под ноги - на улицу под ними. Она плохо видит, очевидно, потому она чуть щурится; Нагато находит это... человеческим. Почти милым. - Потому что у меня под крылом собраны страшнейшие нукенины всех деревень. Они убивают и калечат. Я такая же, и, наверное, даже страшнее их всех, потому что я их направляю и делаю тоже самое - убиваю и калечу. Хотя, - Кируми глухо хмыкает и закрывает уже оба глаза. - Мир невозможен без жертв. Нагато на этих словах чуть хмурится. Он согласен, в какой-то мере, потому что даже они с Яхико и Конан привели свою деревню к миру путём победы и убийства Ханзо, потому что иначе было просто нельзя. Он согласен с тем, что говорит Кируми, но не в той мере, в какой это делают Акатсуки на самом деле - он слышал о их ("компания опаснейших нукенинов" - обычно заменяла ёмкое и дорогое сердцу "Акатсуки", так что кто бы вообще заподозрил неладное на месте Нагато) деятельности краем уха, кое-где даже видел её результат, и это были совсем не те жертвы, необходимые для достижениях тех целей, о которых Нагато всё это время рассказывала Кируми. И это не правильно; никогда не было правильно и никогда не будет. Потому что Нагато видел, что жизней в жертву приносят Акатсуки гораздо больше, чем должно. - Безусловно, мир невозможен без жертв, - говорит Нагато убеждённо, с глубокой верой в голосе. - Но суть настоящих миротворцев в том, чтобы свести жертвы к минимуму и показать сотворённый ими мир как можно большим. Кируми молчит и вообще не двигается. Она только лишь открывает один, обычный, глаз и смотрит на свои руки, которые лежат у неё на коленях, и которые вместе с ней начинает рассматривать и Нагато тоже. Он никогда не обращал внимания, но руки Кируми испещрены тонкими и бледными шрамами, которые змеями вьются по пальцам, ладоням и запястьям, оплетая собой все уже женские руки. Нагато впервые с момента их знакомства хочется узнать что-то о Кируми; не о её планах или целях, а о том, что происходило с ней раньше, ещё до встречи с Нагато. Нагато хочет знать, откуда у неё все эти старые раны. - Наверное, - шепчет Кируми, которая прячет руки в рукавах своего плаща. - Может, ты и прав. Она замолкает и всё также смотрит на свои руки, теперь скрытые чёрной тканью форменного плаща. Она смотрит на них и думает о чём-то, не замечая того, что Нагато смотрит вовсе не на свою родную деревню, которая стелется под их ногами. Нагато смотрит на неё.