Я всегда считал, что главное — ходить по лезвию бритвы, потому что только так можно узнать, что такое настоящая жизнь.
Д. Хоппер
Однажды, когда Энни было семь, она подралась с соседскими мальчишками из-за того, что те оставили коробку со щенками сибирских лаек в снегу. Тогда, стоя на льду замёрзшего канадского озера на отшибе у скалистых вершин утеса, она впервые за всю свою жизнь ударила парнишку. Прямо в нос, да так, что обидчик упал, не удержавшись на кривоватых ногах. Когда мама этого мальчика пожаловалась ее маме, сказав, что миссис Данбар не справляется с воспитанием своих детей, Кэролайн лишь кивнула и, не сказав хамке ни слова, забрала коробку со щенками и увела Энни прочь от этих людей. Маленькая Энни подумала — сейчас будет ругаться. Конечно, ведь она сломала мальчику нос, ещё бы! Но Кэролайн молчала. Они отнесли щенков их дедушке Юджину — местному леснику и добрейшему человеку. Энни как сейчас помнила — закат, замёрзшее озеро и мама, которая сказала ей путеводную вещь, ставшая для девочки жизненным кредом. — Нельзя позволять кому-то обижать невиновных, слышишь, моя хорошая? Ты никогда не будешь обвиняться в том, что попыталась защитить кого-либо от опасности. Помни это, милая. Маленькая Энни это запомнила. В этот же год, спустя месяц после их каникул у бабушки в Канаде, Лиаму поставили неутешительный диагноз: расстройство прерывистой вспыльчивости, РПВ. Семилетняя Энни не знала, что значат три большие буквы в длинной справке, которую мама сжимала в руке, но отчего-то поняла: она ни за что не бросит Лиама. Детский разум видел простую логическую связь — Лиам определенно болен, а больные обычно слабы, поэтому нуждаются в заботе и защите. Энни помнила слова мамы и в тот вечер, сидя у кровати уснувшего Лиама, поклялась себе: не бросит никогда. С тех пор прошло много лет. Энни и Лиам выросли и многое пережили. И первую любовь, и первые расставания, и первые шрамы, и ссоры, и радости... Но что-то осталось неизменным: они были неразрывно связаны, а Энни все ещё свято верила в то, что однажды семилетняя она себе сказала. Она все ещё защищала Лиама любой ценой, будь то собственное здоровье или какие-то материальные ценности. Лиам поступал абсолютно так же. Сегодня история одиннадцатилетней давности будто снова повторилась вновь. Энни снова защищала брата, как тех брошенных щенков, от злобных хулиганов. Снова любой ценой. — Все в порядке, я сама. Кори выпустил плечи Энни из осторожного придерживающего объятия и взглянул на нее исподлобья, сомневаясь в искренности ее слов. Не зря. Мейсон и Лиам, похоже, тоже не были в этом уверены, но уж кому-кому, а Данбару-младшему было куда хуже. Девушку не волновало собственное состояние, ведь повреждения были пустяковыми. Они дошли до медпункта. Небольшой светлый кабинет, кстати, всегда был открыт, только шкаф с тяжёлыми лекарствами был на кодовом замке и открывался лишь в крайнем случае. Отделение общей помощи было всегда открыто. Цель данной политики, к сожалению, для Энни и остальных учеников была не совсем понятной, потому что дежурная медсестра на своем посту появлялась крайне редко. В любом случае, сейчас это играло им на руку. Хьюитт и Байнт усадили Лиама на кушетку, а Энни достала из полки коробку с медикаментами. По большей части, конечно, Лиам исцелился, но некоторые раны по-прежнему кровоточили — молодой оборотень все никак не мог сосредоточиться. Энни его понимала, ведь фактически он только что едва не выдал их секрет. На этот раз уже окончательно. А было ли это теперь секретом? Энни тяжело вздохнула. Мейсон и Кори тактично вышли, тихонько прикрыв двери снаружи. Девушка мысленно поблагодарила их от всей души. Эти двое знали, когда нужно оставить их наедине. Наверное, не зря они так хорошо дружили. Семья Мейсона были первыми знакомыми Данбаров в этом районе Бейкон Хиллс после перехода Лиама в новую школу. Лиам покорно сидел, ожидая, пока Энни открывала бутылочку с перекисью и пакетики с ватными дисками. Волчонок следил за каждым ее движением, но Энни это совсем не досаждало. Девушка знала, что волчонка успокаивают любые монотонные действия, поэтому даже радовалась, что он наблюдал. Было тихо, и эта пауза ощущалась слишком хорошо. — Подними голову, — попросила Данбар, смачивая диск раствором. Как начать разговор, она почему-то не знала, вмиг растеряв все свои ораторские способности. Собрать себя воедино ей было сложно, особенно сейчас. Лиам снова послушался и поднял голову. Энни приложила вату к его разбитому носу, и волчонок тихонько ойкнул. — Больно? — встревожилась Энни, резко отдергивая пальцы с ватой. — Немного. Прости, продолжай, — ответил он, глядя на нее. Энни закончила с его носом, когда повреждённая кожа зарубцевалась, вытерла кровавые следы влажной салфеткой и снова взялась за перекись. Эта забота была уже привычной, ведь детстве Лиам ввиду своего диагноза был далеко не пай-мальчиком, а теперь служила ещё и предлогом поговорить о том, что было. Да только начать его не могла ни она, ни Лиам. И потому оба молчали. Данбар-старшая выбросила салфетку в корзину. Пальцы слегка дрожали. Она отрезала кусочек марли, потому что вата кончилась, и сложила ее вчетверо, превращая бинт в подушечку. — Энни, что с твоими волосами? Вопрос, который был задан очень тихо, застал ее врасплох. Она подняла испуганные глаза на брата и замерла, так и не донеся бинт до его брови. Лиам смотрел на нее грустными глазами, синева которых как будто читала ее, как раскрытую книгу. Видел насквозь. — Это... — что? Соври снова, чтобы окончательно погрязнуть в чувстве собственной никчемности. Она ненавидела врать ему. Ненавидела так сильно, что душа разрывалась на части. — От тебя пахнет клубникой, — сказал Лиам, лишая ее той самой возможности солгать. Да и толку врать оборотню, который в два счета тебя раскусит? — У тебя нет клубничных духов, — просто сказал он. Эта фраза прозвучала невинно и тепло, в ней сквозила тревожная забота, но одновременно становилось до боли горько, так, что Энни почти физически почувствовала, как внутри что-то потянуло. Она промолчала. — А где твоя лента? — он коснулся своей шеи, как бы обозначая нужное местоположение украшения. Волчонок, несомненно, уже знал ответы на все вопросы, но, видимо, хотел услышать правду от нее. А она не могла ему сказать, потому что знала: он неизбежно посчитает себя виноватым. — Это Ариста, да? — Лиам все ещё смотрел на нее. — Она облила тебя? Я видел, как она ходила со стаканом из Старбакса. Энни кашлянула, прочищая горло. Она положила бутылочку в коробку, вернула бинт на место, видя, как последняя рана затягивается и без ее помощи, и остановилась, опустив глаза. — Я не хотела, чтобы ты знал. — Почему? — тут же тихо спросил Данбар-младший. Забавно. Почему. Хороший вопрос. "Потому что я дура, Лиам. Полнейшая дура". Скулы свело от того, как сильно она сжала челюсти в попытке сдержать ненужные слезы при воспоминании о Рэйкене. Энни снова вздохнула, подбирая слова. Разбитая и уставшая, ей меньше всего сейчас хотелось объяснять что-то. Если бы Лиам не был самым дорогим, что у нее есть, она бы непременно отмазалась. Но это был не тот случай. В конце концов, недоговаривать не значит врать. — Потому что... Потому что я боялась, что ты разозлишься, — это правда. Девушка осмелилась поднять глаза. Лиам все ещё смотрел на нее тем же потерянным взглядом, что и до этого. И молчал. Оба знали — Энни права. Девушка не винила его в невозможности придумать ответ. — Ты был прав, — Данбар свернула бинт. — Приходить было плохой идеей. Ящик щёлкнул, закрываясь. — Я ушел из команды, — просто сказал он после небольшой паузы, чуть хрипя. Почему-то это заявление не удивило Энни. Не удивило от слова совсем. Но боль от этого не стала меньше. Все было слишком плохо для одного дня. Она медленно отставила коробку и, грустно взглянув на брата, крепко обняла его. Энни знала — он не сам ушёл. — Это не твоя вина, ты слышишь? — тихо прошептала она. — Не надо, — волчонок положил голову ей на плечо. — Я понимаю, как это важно для тебя, — Энни погладила его по голове. Сестра действительно понимала. — Я не знаю, как всё исправить, но мы обязательно придумаем, вместе, веришь мне? — неразличимый кивок. — Я уверена в этом. Главное, что ты здоров. Лиаму было едва ли легче, чем ей самой, вот только было одно различие: Энни могла ему помочь. В отличие от себя, ведь своим советам она не следовала никогда. — Прости, не стоило мне заставлять тебя идти, — Энни всерьез считала себя виновной. Если бы она прислушалась к Лиаму, возможно, ничего бы не случилось. — Это рано или поздно произошло бы, — вздохнул волчонок. — И я сам так решил, — он внимательно посмотрел ей в глаза, отстранившись. — Энни, есть кое-что, что я должен тебе сказать, — он понизил голос. — Ты ведь знаешь о новом охотнике, верно? Энни напряглась, предчувствуя дурные вести, и медленно кивнула. Так обычно и начинались все разговоры, после которых ей хотелось, чтобы эта сверхъестественная дрянь никогда не случалась и вовсе. — Так вот, — Лиам поджал на секунду губы, все ещё колеблясь. — Это Тамора Монро. Энни на секунду подумала, что сошла с ума и у нее галлюцинации, а уже через мгновение едва ли не подбирала с пола отвисшую челюсть. — Что?! — тихо, но с нажимом переспросила она. — Ты шутишь?! — Ни разу, — серьезно ответил Данбар, ерзая на кушетке. — Я не совсем уверен, но... — он развел руками. — Мне она всегда казалась чокнутой, но чтобы настолько! — Данбар-старшая не верила своим ушам. — Господи, — Энни вдруг вспомнила, как встретила Тамору у поля для лакросса. — Боже, Лиам, это точно она! — Энни застонала, опускаясь на стул. — В тот день, когда мы нашли то тело в душевой, — Энни подняла на брата расширенные глаза. — Она была у поля для лакросса. Она отравила Бретта тогда на парковке, потому что мяч, который мы потеряли, она посыпала аконитом, — Энни прикрыла глаза. — А Бретт ей поверил, — девушка открыла глаза. Лиам опустил глаза и медленно кивнул. Похоже, он тоже это понял. — У нее шее появилось три шрама, — продолжил он. — Бретт ударил ее, когда Монро напала на него в лесу, — Энни горько сдвинула брови. Рана на сердце волчонка была ещё свежа, но он мужественно сражался с ней, терпеливо залатывая рубец. Данбар пересилил себя, игнорируя мягкое касание сестры, и продолжил: — Я видел книгу о сверхъестественных существах на ее полках. — Бестиарий?! — с ужасом воззрилась на брата Энни. Если это так, то они в полной заднице. Фактически, Бестиарий был одновременно и книгой таинств исцеления, и инструкцией к убийству сверхъестественного. — Нет-нет! — Лиам часто замахал руками. Энни, кажется, выдохнула весь резервный запас воздуха из лёгких. — Любительское. Но я не уверен, что они из нашей библиотеки. Кто-то дал их ей, издания довольно старые, таких уже не продают, — сказал волчонок. — Скотт знает о ее покровителе, но он не успел рассказать мне, потому что... — Лиам остановился, опустил глаза и повесил голову, замолкая. — Я поняла, — мягко остановила его сестра, не давая Лиаму затронуть больную тему. — Я буду осторожна, — увидев во вновь поднятых глазах брата молящий огонек, пообещала она. — Не ходи к ней, — словно не поверив, попросил Лиам. — Она, кажется, безумна, раз напала на цербера в одиночку. — Не буду. Обещаю, — уловив нотки тревоги в голосе волчонка, ответила Энни уже твёрже. Лиам кивнул и ещё долго молчал, глядя, как Энни закрывала шкафчик, куда поставила ящик. — Поехали домой, — тихо попросил он, когда Энни закончила. — Хорошо. Она не могла держать его здесь. И сама тоже не желала находиться в школе лишнюю минуту. За окном смеркалось, когда они вышли из кабинета, закрыв дверь на замок. Мейсон и Кори сидели на лавочке рядом с медпунктом. Хьюитт задремал на плече химеры, а Кори, задумавшись о чем-то своем, смотрел на противоположную стену. Стоило двери щёлкнуть, оба подхватились и, словно солдатики, встали перед Данбар чуть ли не по стойке смирно. — Прости, что разбудили, — виновато пожал плечами Лиам, глядя на друзей. Мейсон махнул рукой, мол, забей, чувак. Энни усмехнулась, несмотря на всеобщее упадническое настроение. — Вы как? — спросил Кори с ободряющей улыбкой на губах. Почему-то Энни стало легче. Эти двое будто источали вселенский запас бодрости. — В порядке, — она ненавидела себя за эту ложь, которая-то и ложью назвать сложно, настолько это неправдоподобно звучало, но признаться честно не могла. — Идёмте. — Вы уезжаете? — спросил Мейсон, поворачиваясь к ней. Кори поднял брови. — Лиам — да, — на непонимающий взгляд брата Энни кивнула. — Мне... Нужно найти Тео, — осторожно, словно прощупывая почву, пояснила Данбар. — Не хочу, чтобы он... — она хотела сказать "пострадал", но вовремя прикусила язык, чтобы не нервировать и без того растерянного Лиама. — Не сдержался. — Мг, — промычал Лиам, рассеянно кивая. Энни горько сдвинула брови. Кори и Мейсон переглянулись. Повисла пауза. Энни шагнула назад. — Уезжайте, — сказала она парням. — И, — снова повернулась, — бога ради, домой, — особенно выделила она последнее слово. — Поняли? Парни смиренно кивнули. — Хорошо. До встречи, я скоро приеду. На этой ноте они и расстались. Напоследок Энни лишь взглянула на Лиама, ободряюще кивнула, а затем парни вышли, оставив ее наедине в пустом коридоре. Данбар не хотелось оставаться здесь дольше нужного, поэтому она поспешила к стендам с расписанием. У Тео сейчас была история, поэтому найти кабинет не составило труда. Энни боялась вообще видеть хоть кого-нибудь в этой школе, но вера в то, что Тео ещё здесь, пересилила страх. Остановившись у нужной двери, она замерла. Под носками кроссовок что-то зашелестело. Энни присмотрелась и поняла, что у дверного косяка кто-то обронил сложенную вчетверо бумагу жёлтого цвета — стикер с напоминанием. Тошнотворно напоминало талоны к зубному. Данбар медленно наклонилась и подняла записку, нахмурилась и, изучив, развернула. Круглый почерк, наклоненный влево, она узнала бы из тысячи. Именно этим почерком было заверено ее расписание. А записка гласила: "Теодор Рэйкен. 18:15, кабинет психолога". Сердце ушло в пятки. Она резко подняла глаза на дверь и, смяв в кулаке листочек, а затем забарабанила кулаком в дверь, лихорадочно понимая, что может произойти. "Будь здесь, прошу". Она зажмурилась. — Войдите! — голос историка звучно разрешил ей открыть дверь. Она развернула ручку так резко, что показалось, будто она сейчас слетит. "Прошу, чёртов Рэйкен, сделай хоть что-то хоть раз так, как этого требуют обстоятельства!" Шаг внутрь, а кажется, будто это шаг в бездну. На нее уставилось, по меньшей мере, семнадцать пар глаз, изучающих, заинтересованных, и любопытных. Стало противно — ни один из них не выражал ни сожаления, ни печали, ни мало-мальского осознания того ужаса, что случился на их глазах часом ранее. Здесь были многие из той толпы зевак, но даже они смотрели равнодушно, словно ничего и не было. Какие же они мерзкие. В душе появилось такое ощущение, словно ее с головой окунули в перегнившую грязь, заставили сполна вдохнуть и захлебнуться в ней. Тошно. Вот только среди этих взглядов не было того, нужного. Взгляда зелёных, как майский луг, глаз. Не было этого колючего взгляда, к которому она, мать его, привыкла, его не было! Сердце дрогнуло и сорвалось с ритма. — Простите, — она смотрела только в глаза преподавателю, — я ищу Р... Теодора Рэйкена, — поспешно протараторила она. — Он здесь? Пожалуйста, скажите, что он просто вышел. Пожалуйста. Это просто просьба. Но в классе все парты заняты, а на одной, пустующей парте у окна, даже не было вещей. — К сожалению, я бы и сам не прочь увидеть мистера Рэйкена на своем уроке, — сказал историк, глядя на Энни сквозь тонкие стекла стильных очков. — Мисс Данбар, если Вы увидите его, я прошу передать пламенный привет. У него будет незачет по моему предмету, так и скажите, — добавил мужчина, недовольно хмыкая. Энни его не слышала. Ватные ноги несли назад. Назад, отсюда, в другое место, искать, искать!.. — Да... Конечно... — она попятилась к двери, медленно понимая, что сейчас услышала. — Простите за беспокойство, я все передам, мне пора, правда... Она выскочила за двери, как будто ее мешком по голове огрели. Побледневшая, напуганная, встревоженная, она оказалась на треклятом коридоре один на один с осознанием того, что Тео пропал. Или ушёл? Она взглянула на дисплей телефона. 18:37. Сердце забилось в неистовом ритме. Пусть остатки его добросовестности помашут ручкой в этот раз. Она сорвалась с места и, не разбирая дороги, бросилась к двери психолога. Хвала небесам, что он был на это же этаже. Дёрнула за ручку. Дверь не поддалась. Ещё раз. Снова неудача. Третий раз изо всех сил по полотнищу кулаком от того, что все катилось к хренам собачьим прямо перед ней. — Да чёрт! — в сердцах выругалась Энни и, развернувшись, прислонилась спиной к двери. Нужно успокоиться. Мысли трезво, давай, девочка, ты это умеешь... Она поссорилась с Тео. Монро — новый охотник. Тео пропал после из разговора, как, собственно, и Тамора. Отсюда следует два вывода: либо Тео действительно ушел, либо... О втором "либо" она и думать боялась. Не мог, не мог Рэйкен угодить в такую ловушку! Он слишком хитёр для того, чтобы так глупо попасться! Рэйкен почти заставил бету убить собственного альфу, не мог он повестись на поводу у новичка! Прозвенел звонок. Как по команде, Энни подхватилась и рванула вон из здания, остановившись только у шкафчика, чтобы забрать куртку. Единственное место, где Тео мог быть — ее собственный дом.***
Так быстро Энни ещё никогда не ездила. Ее точно поймали несколько радаров, и у нее определенно будут проблемы со штрафами, но ей было все равно. Они никогда особенно не нуждались в деньгах, а занятые родители ежемесячно высылали им сумму, достаточную для того, чтобы оплатить любые непредвиденные траты. Плюс, летом Энни работала, поэтому жалкие бумажки были последним, о чем она беспокоилась. Тормозной путь был отмечен темными линиями на сухом асфальте, а шины, кажется, ощутимо нагрелись. Ее любимая "Камри-2017"* любезно отключила навигатор, сообщая о прибытии на место. Энни выскочила из машины, щёлкнув брелоком, и, едва ли не попав под струю воды включившегося автополива, понеслась к двери, на ходу доставая ключи из кармана. Щелчок, поворот, толчок и звон упавшей связки ключей. Темно. Пусто. Тихо. Дом спал. На полке остался нетронутым стакан с соком, который она в спешке не допила с утра. На зеркале — свежий желтый стикер для Лиама, напоминающий о том, что нужно оплатить счёт за дополнительные занятия по истории. Рядом — клейкая зелёная бумажка для Тео, сообщающая, что сегодня его очередь ехать в Таргет. Пустая спортивная сумка Лиама и ее черные туфли у тумбочки. Ничего не тронуто! Никто будто и не был дома с момента их ухода. Разве что только... Энни повернула голову и увидела, что на вешалке нет привычной темной мужской толстовки, которую ее обладатель не носил за ненадобностью, ведь две недели кряду было плюс двенадцать. А сегодня ночью передавали первые лёгкие заморозки. Энни оглянулась на распахнутую дверь — веяло холодом. Морозом, ядреным, таким, какой сковывает льдами озера. Нет! Не может быть! Она хлопнула дверью и, не разуваясь, бросилась наверх. Раз дверь — ее спальня, два — Лиама, три — гардеробная и четыре — гостевая. Спальня Рэйкена, если быть совсем честной. Распахнула. И встала как вкопанная. Дверь тихо ударилась о стену. Кровать была идеально заправлена, а подушки аккуратно сложены вдоль полога. На письменном столе ровной стопкой лежали учебники, рядом покоились ее наушники, которые Энни по доброте душевной одолжила Тео. На комоде были сложены две футболки, которые Тео стащил у Лиама за то, что Данбар истратил лимит бесплатных прослушиваний на его любимом альбоме. В комнате была почти хирургическая чистота. Разве что только пыль кое-где выдавала некоторую небрежность хозяина этого помещения. Окно было приоткрыто, поэтому в спальне было свежо. Энни кинулась к шкафу — пусто. В комоде — тоже. И спортивной сумки не было. Энни почувствовала, как внутри что-то оборвалось, затрещало и распалось на мелкие кусочки. Она размахнулась и... — Твою мать, Рэйкен, какого черта ты уехал?! Истерический крик, кажется, слышали даже соседи. Энни ударила по дверному косяку кулаком, расшибая и без того сбитые о лицо Гейба костяшки, и топнула ногой. Он ушел! И хорошо, если он ещё жив. Монро ведь не успокоится. Теперь, когда было понятно, что она охотник, все встало на свои места. Тамора, очевидно, знала, что Рэйкен — химера, и стремилась заполучить его любой ценой. По логике всех безумцев, сильнейшая генетическая и сверхъестественная химера ценится гораздо дороже, чем среднестатистический оборотень. — Думай, думай, думай, — она пыталась собрать себя в кучу. Лиама дома не было. Где он мог быть? Сказала же, домой! Что в этом непонятного?! Так, ладно. Ему можно позвонить. Что она, собственно, и сделала. "Привет, вы позвонили Лиаму..." Ну просто потрясающе. Что остаётся ей? Энни пролистнула контакты. "Рэйкен". Палец замер над знакомой фамилией. Что она скажет? Чувство вины съедало ее изнутри. Навряд ли бы Данбар смогла бы выдавить из себя что-то стоящее, кроме невнятных извинений, над которыми любой человек посмеялся бы. А уж Тео — тем более. Она сама его оттолкнула, и винить в ответной неприязни не имеет права. А правильно ли будет не звонить ему, когда она точно знает: он в опасности? Монро не остановится, раз все зашло настолько далеко. Гейб и Нолан ведь не просто так напали на Лиама, правильно? Кто-то направил их. Направил четко и понятно. Нет, она будет считаться преступницей, если не остановит насилие, о котором ей известно заранее. Так она всегда жила. И она решительно нажала на вызов. Гудок, второй, третий, четвертый. "Абонент вне зоны действия сети". И сердце билось, как в последний раз. Вне зоны доступа. За гранью, за чертой? Кажется, да. Но знаете что? Они вытащили Стайлза из другого измерения, так неужели она не справится с поиском одной химеры, который уж слишком загадочен для нее? Справится. Энни решительно запихнула телефон в карман, поправила рубашку и спустилась в гостиную. Открыла шкаф, а там — специальное отделение с документами, где лежало абсолютно все: паспорта, штрафы, пропуски, документы на автомобили, страховые полисы и прочая бумажная волокита, без которой они не могли называть себя гражданами Бейкон Хиллс. Фактически, это был своеобразный черный ящик, который открывался только при необходимости. Энни достала все бумаги и положила их на журнальный столик рядом. Зачем? Все просто. Однажды, чуть больше месяца назад, Энни подскользнулась и упала с лестницы, когда выходила из магазина. Встать самостоятельно у нее не получилось, как, впрочем, и добраться до машины. В слезах от боли она позвонила Лиаму, не желая вызывать скорую, а тот в свою очередь, будучи без прав, рассказал о неприятном происшествии Тео. Рэйкен быстро приехал за ней, и в тот же день он получил оповещения о превышении скорости на свое имя. Забавный факт: у Энни был просто сильный ушиб. Собственно, эту штраф-бумажку она и искала. Данбар почему-то усмехнулась, вспоминая эту историю. Как странно, тогда она даже и не думала бояться его волчьего эго, хотя точно знала, на что он способен. Что изменилось? Как много вопросов, как мало ответов. Пальцы ловко перебирали документы. Расписка, диплом, её сертификат в честь окончания курса самообороны, снова диплом, квитанции... Все не то! Она встряхнула найденный файл. Нужная бумажка выпала сразу же, стоило Энни разозлиться. — Ну-ка, — пробормотала она. Номер, марка автомобиля, серийный номер, комплектация, участок нарушения — все было здесь. А на фото с радара — знакомый пикап. — Отлично. Ну, Тео, тебе придется остаться в живых, чтобы Энни самолично... Извинилась. Она ведь сама виновата в том, что Тео пропал. Это ее маленькая личная драма, которую она должна отыграть самостоятельно. Им нужно много объяснить друг другу, а для этого Данбар он нужен живой и невредимый. Интересно, а только ли для этого? Свет в комнате мигнул. Перепад напряжения? Или снова она забыла снова оплатить электричество? Попробуй тут вспомнить про счета, когда вокруг происходит такое. Энни сложила выписку и спрятала ее в карман. Вернув документы на место, она закрыла ящик на ключ и стремглав выбежала в прихожую, на ходу доставая телефон. — Алло, Джордан? Прости, что посреди рабочего дня, но мне очень нужна твоя помощь... Неплохо иногда иметь связи в полиции. Впервые она познакомилась с Перришем ещё до того, как узнала о сверхъестественной сущности своего брата и обо всей этой магии в целом. Джордан как-то по ошибке задержал Лиама, приняв его за магазинного воришку, а Энни, как идеальная сестра, вызволяла его из-за решетки, доказывая помощнику шерифа невиновность волчонка. Джордан долго не соглашался, но в конце концов Энни предоставила ему железные доказательства, и Пэрриш отпустил Лиама и лично извинился перед ней за доставленные неудобства. С того дружеского рукопожатия все и началось. В какой-то момент им показалось, что между ними может быть что-то большее, чем приятельские отношения, но затем оба поняли: уж слишком разнятся некоторые их представления о мире. Но это не помешало помощнику и девушке остаться хорошими друзьями. Даже несмотря на то, что Джордан на самом деле — адский Пёс. С кем не бывает. Энни направлялась в полицейский участок. У нее было все необходимое, чтобы найти машину Тео, где бы она не находилась. Ну, а где знаменитый пикап, там и Рэйкен. Девушка ехала по поглощенному сумерками городу и думала, думала, думала. Почему ей так хочется найти Рэйкена? Что их связывает? Взаимные подколы и паузы в их разговорах, складывающиеся в часы молчания? Не только, не только это... Энни коснулась высохших волос. Из связывают общие недомолвки. Молчание не от нехватки тем для разговора, а от их переизбытка. Тео — темный герой одной безымянной сказки, дракон, который выжигал все на своем пути дотла, а мама звала Данбар принцессой. Им впору быть врагами, но почему-то принцесса рьяно пытается спасти своего дракона, что бы с ним не произошло. Мчится сквозь ночь, не боясь враждебных сумерек, и верит в наилучший исход. Боится, что дракон вдруг пропадет. Какой смысл в принцессах, в положительных героях, если рядом нет противовеса — чего-то темного, но такого загадочного и привлекательного? Чувства, которыми она привязала себя к Тео, были непонятными даже для нее. Бабушка всегда говорила ей: "Неизведанное остаётся таковым лишь временно. Если это то, что тебе суждено знать, нужная секунда для этого обязательно настанет". Единственное, что Энни понимала — она привязалась к нему. Привыкла, и отпустить Рэйкена было сродни началу неизлечимой тоски. Поразительно, но именно так все и было. Словно зависимость какая-то, которую она так неожиданно открыла. Участок, освещенный фонарями, показался неожиданно. Здание было небольшим, но приметным, поэтому Энни, съехав по объезду на парковку, поставила машину ближе к краю площадки и заглушила мотор. На всякий случай девушка достала из бардачка паспорт и, взяв ключи, вышла из машины. Моросил дождь. Мжистые капли оставались тонкой пленкой на кожаной куртке и пропитывали волосы, закручивая из в мягкие кудри. Энни щёлкнула брелоком. Тойота закрылась. Девушка, поежившись, уже двинулась к выходу, когда около нее появился полицейский джип, мигая красно-синими огнями. Данбар вынуждена была остановиться, так как была прямо около специальных мест для машин участка. Это был джип, в котором перевозили серьезных нарушителей, Энни уже видела такой однажды. Что-то в этой машине заставило ее остановиться прямо напротив раздвижных дверей и ждать. Внутреннее чувство подсказывало ей, что должно было произойти что-то важное. Из салона вышел сначала шериф Стилински, а затем и его незнакомый помощник. Шериф кивнул ему, и юноша, обогнув машину, открыл дверь. — На выход, — скомандовал он сидящим внутри. Из машины тут же появился коротко стриженный парень азиатской внешности, закованный в наручники, а за ним, держа руки в браслетах перед собой, вышла девушка с мокрыми волосами. Она раздражённо отдернула руку, когда шериф попытался взять ее под локоть, и прижалась к азиату, стреляя в слуг закона тяжёлыми взглядами. — Я же сказал, на выход, парень, — повторил шериф ещё кому-то, кто, очевидно, не желал покидать салон автомобиля. Энни подошла ближе. Помощник шерифа отошёл в сторону и выпустил нарушителя. Время будто перестало идти. Словно в замедленной съёмке Энни наблюдала, как из машины появился, вальяжно растягивая каждый шаг, Тео. Химера отбросил влажные волосы со лба и, поправив руки в наручниках за спиной, поднял голову. Взгляд глаза в глаза — разряд по телу. Буквально на мгновение в его глазах она увидела удивление и растерянность, прежде чем зелёная радужка вновь покрылась темной, к сожалению, ей уже знакомой пеленой глухой обиды и боли. Энни стало больно. Помощник грубо толкнул его к двум другим заключённым, и в этот момент Энни вновь вернулась в реальность. Запоздалое удивление отразилось на ее лице. — Мистер Стилински, постойте! Ноа Стилински относился к стае Скотта, как к своим детям, и Энни была не исключением. Поэтому, стоило ей окликнуть мужчину, тот повернулся удивлённо глядя на нее. — Энни? — он взял подбежавшую девушку за плечи. — Ты что здесь делаешь, да ещё так поздно? — родитель в теле мужчины пересилил шерифа. — Я... Я просто хотела кое-что уточнить у Джордана, а потом увидела вас, — спешно и немного бессвязно поведала девушка Стилински. — Почему Тео в наручниках? Что произошло? — задала она, наконец, самый волнующий ее вопрос. Лицо шерифа потемнело. Он кивнул помощнику, и тот увёл Рэйкена, азиата и девушку внутрь. Энни вытянула шею, проводив фигуру Тео обеспокоенным взглядом. — Мистер Стилински, что случилось? — нетерпеливо переспросила она, едва не прыгая на месте от беспокойства. Шериф долго смотрел на нее, а затем, не меняя сожалеющего выражения лица, тихо произнес: — Он подозревается в убийстве трёх человек. Слова, словно ударившие ее в грудь, заставляя упасть и понять, что твердой почвы под ногами больше нет. Как ты мог, Рэйкен? Неужели все было ошибкой? Энни шагнула назад. — Н-нет... А мог ли он? Тучи сгущались над из головами, а дождь все усиливался и усиливался.