На страницах моих книг

— Твою ж мать, — рыжий парень буквально вывалился из аудитории. — Чё это было-то вообще? Низенькая девушка сравнялась с ним: — Эм… твой тупизм, Валер, выявили на первом же занятии. Так что проверку ты не прошел, — она дала ему шуточный подзатыльник. — Можешь начинать учить конспекты уже сейчас... хотя-я, наверное, и учить уж не нужно: все равно не сдашь! Как говорится, хочешь оценочки хорошие получать - умей и ротик на замке держать. — Иди ты, — отмахнулся парень. — И не такие вершины брали! — Не втюрься еще мне тут смотри! — Если однажды я захочу самоубиться, то выберу более безболезненный способ. Ну, не знаю. Мыло с веревкой там, например... или аспирина напьюсь, но точно не такой хардкор. Девушка хмыкнула в ответ, дернув сокурсника за лямку; это означало, что тот перегибает палку. Кира покинула аудиторию последней. Она пыталась слиться с общей массой студентов во избежание поймать на себе взгляд преподавательницы, но замешкалась с дурацким портфелем: заело замок. Опасения оправдались, когда все «слились», а Эвелина Юрьевна обратила на Киру внимание. — Извините. Я уже ухожу. — Я не тороплю, — слова учительницы разошлись с ее эмоциями: всем своим видом она показывала нетерпение поскорее выпроводить студентку из аудитории. От волнения Кира засуетилась; обычно оно не проявлялось в такие моменты, но отчего-то образ Эвелины Юрьевны заставлял ее напрягаться. Она нервно дернула замок. Удача «улыбнулась» ей: металлическая собачка сорвалась и оказалась в руках. — О-о-о, класс. В первый же день порвать портфель... а ты, я смотрю, — обращаясь к себе, — победительница по жизни, Кира! Зашибись! — собрав тетрадь и пенал в руки, она закинула портфель на плечо. Когда девушка оказалась возле дверей, сухой голос преподавательницы бросил в спину: — До следующего занятия. — Да, до свидания, — и, шагнув за порог, Кира, наконец, оказалась за пределами этой ужасно душной аудитории. Время отныне стало идти, заплетаясь, а не лететь стремительно вперед. К завершению подходил второй учебный месяц. Первокурсники неистовствовали: история зарубежной журналистики мало того, что оказалась невыносимо скучной, так и с преподавателем успеваемость бывших хорошистов грозила полететь к чертям. Многие студенты ненавидели этот предмет, и если в первые два-три занятия Кира не понимала их, ссылаясь на то, что «ну, строгая и строгая, а так-то уж презирать предмет зачем?», то все последующие казались ей испытанием на прочность. Так дни медленно перерастали в недели, а они, не торопясь, сливались в месяцы. И когда календарный бегунок остановился на двадцать девятом октября, Кира не поверила глазам: по ее ощущением прошло не меньше полугода, но никак не восемь недель. И дело было не только в «зарубежке», как ее называли среди своих, но и в общей нагрузке. Тусклый свет настольной лампы падал на раскрытые конспекты. Обложенная тетрадями и распечатками, Кира пыталась сосредоточить свое внимание на чем-то одном, но взгляд бегал по записям, и несвязные предложения сливались в бессмысленный текст. — Ребят, нельзя как-то потише? — язвительно прошипела Кира, бросив косой взгляд на соседок. Наташка и Лёля сидели на кровати и тыкали по клавишам ноутбука. — Это самая тупая игра, которую я когда-либо видела! — хохотом заметила Оля, пытаясь управлять куском хлеба, который намеревался сбежать с кухни. И вправду, в чьи прокуренные мозги могла прийти идея создания такой игры? Кира недовольно простонала: — Я с вашими играми никогда не подготовлюсь к проверочной, — она уронила голову на стол. — Играйте в другом месте. — Успокойся, — Наташа махнула рукой, — готовься/не готовься, а все равно провалишься. А знаешь почему? Потому что «зарубежку» ведет наша любимая Эвелина Юрьевна, — саркастически скривившись, — а это значит, что никто не сдаст. Так что на кой черт вообще готовиться, если сто процентов провалишься? Не поднимая головы, Кира хмыкнула: — Ну, конечно, лучше играть в хлебный побег. — По крайней мере, в этой игре я не чувствую себя тупой. — Не чувствуешь... ты деградируешь, пытаясь управлять чертовым куском хлеба, — взяв конспекты, Кира распинала компьютерные провода вокруг себя и вышла из маленькой комнатки. В коридоре пахло «едкой» едой. Легкая прохлада пробежалась по рукам, скользнула вниз. Кира опустилась на подоконник и, открыв конспекты, попыталась вникнуть в суть написанного. Но то ли сонливость, то ли атмосфера общежития, к которой она до сих пор не могла окончательно привыкнуть, так давили на нее, что ни одно предложение не запоминалось. Она мельком глянула в окно и, едва распознав в вечернем свете Эвелину Юрьевну, нахмурилась: она живет на работе, что ли? Заложив руки в карманы черного пальто, преподавательница плавно и, как всегда, с долей высокомерности в гордо выпрямленной спине проходила мимо университетского общежития. Кира проводила ее взглядом. И странные мысли вспышкой блеснули в ее голове. Она быстро раскрыла тетрадь.