На страницах моих книг

Девочке в рваных джинсах нравятся кроссовки, куртки с яркими замками и женщина, чье имя стало собственным во всех смыслах. Белая обувь превратилась в грязное подобие, прошлепав по мокрому асфальту. Черная куртка гремела пряжками, и это раздражало Киру в придачу с волнением. Оно медленно поднималось по ногам, огибало талию, сжимало грудную клетку. «Перестань сходить с ума, окей?» — выпалила студентка и вошла в аудиторию. Пары давно закончились, «мучитель» «зарубежки» отпустила всех чуть пораньше, чтобы успеть ускользнуть, но не тут-то было: за месяцы Кире удалось неплохо разобраться в этой женщине и догадаться, что она начнет избегать ее. — Поговорим? Появление студентки не стало сюрпризом. В попытке сбежать Эвелина Юрьевна нехотя надеялась на ее появление. Хотелось просто увидеть, но не говорить, не вытаскивать наружу спрятанное внутри. — Я тороплюсь, извини. Преподавательница спешно засобиралась, скидывая в сумку конспекты, и тут Киру пробило на смех. Тихий, слабый, но слишком оглушающий в тишине; он был схож с бессильным, при этом будто бы кричал: «Как предсказуемо!» — Что в этом смешного? — Закон жанра. Я догадывалась, что все будет так. По-киношному. Сейчас Вы начнете бегать от меня, игнорировать, прятать свои эмоции за маской и выставлять себя безразличной сволочью, верно? — слова Киры ранили сразу обеих, потому что все правда, которая умеет резать. — Ну, как-то... блин, сериально. Мелодрама получается. Студентка пыталась убедить не столько преподавательницу, сколько саму себя. И вновь вмешались заученные фразы; нападение как способ защиты, как попытка предотвратить атаку. Это Эвелина Юрьевна поняла сразу. И видя то, как пред ней робеет и мечется не последний человек, она отступилась от сумки. — Ладно. Хорошо, давай. Давай поговорим. Не ожидая, что слова подействуют, Кира присела на парту: — Я понимаю, что Вы в смятении, что это все вообще супер-странно и выбивается за рамки Вашего «привычного», я знаю, да. Но то, что случилось... просто Вы мне правда нравитесь и знаете... я не в курсе, насколько дико это звучит для Вас; может, вообще посчитаете меня идиоткой, — Кира усмехнулась, — но это не игра для меня, не тупой способ сдать предмет или что-то вроде того. Преподавательница никак не выдавала эмоций; она намеренно вернула себе облик лицемерной сволочи, которая представала на парах. И это как ошпарило Киру: она по наивности полагала, что с ней это пропадает, что она - смешно подумать, но - особенная. Мягкость начала появляться только тогда, когда Эвелина Юрьевна не спеша обошла стол и опустилась на парту рядом с Кирой. Ее рука осторожно сжала ладонь студентки. И мир побежал прочь, и крышу сорвало окончательно, разбился весь фарфор мира, хрусталь ударился о пол. Все разлетелось к чертовой матери, обещая собраться во что-то неказистое, но жутко красивое. Потому что это искусство, красивые мозаики складываются из осколков, обломков, режущих пальцы. — Я старше тебя. К тому же твой преподаватель. — Думаете отвертеться такими отговорками? — лицо просияло улыбкой, глупой, наивной, потому что Кире показалось: Эвелина снимает маску. — А я Ваша студентка. И младше Вас, кстати, да. Но меня это вообще не волнует. — Поверь, это проблемный тип отношений. Во всех смыслах, — пальцы сжимали руку студентки сильнее. — Нужно ли тебе это? — Нужно ли мне это? — она внимательно вгляделась в эмоции Эвелины и, прочитав в них нежелание отталкивать, дала себе полную волю. — Да. Нужно. Ответ был ожидаем. И неожиданным в то же время. Все летело вверх - не вниз, сломались не только законы жанра, но и физики; они дали капитальный сбой. — Вопрос в том, нужно ли это Вам? — Да. Кира преувеличенно удивленно обернулась к преподавательнице: — Да? — Да. — Серьезно? Лицо Эвелины Юрьевны оживилось улыбкой. И она умудрилась ослепить ту, что сейчас попросит Землю остановиться, сойдет, отдышится и вернется обратно. — Ты мне нравишься, Кир. Бездоказательно, конечно, но все-таки. — Почему же бездоказательно? — девушка осторожно приблизилась. — Можете и доказать. — Где та робкая Кира? — нахмуренные брови сменились улыбкой почти сразу, а пальцы ненавязчиво коснулись подбородка студентки. Наивная, юная, но отнюдь не по-детски влюбленная. «Попала ты, идиотка», — бегущей строкой пронеслось в голове, когда Эвелина во второй раз поцеловала ту, которой перестали нравиться куртки с яркими замками, потому что место этой симпатии пришлось отдать растущему сумасшествию. Законы жанров ломались, рушились на глазах, как карточный домик. Кира кольцом рук охватила плечи преподавательницы Эвелины, и почему-то первое, что пришло ей в голову, - это то, каким приятным и мягким на ощупь оказался ее свитер. Мелочь, которая сразу бросилась во внимание. — Я могу обращаться на «ты»? — Нет, — резко. — В этой аудитории - нет, но за ее пределами... — все сменялось радостью так быстро, что девушка не успевала за эмоциями этой невозможной женщины. — Можем познакомиться по-другому. По-настоящему. — Это как? Преподавательница протянула руку: — Эва. — Я могу называть тебя Эвой? — улыбнувшись. — Вообще-то это и есть мое имя. Эвелина - просто русский эквивалент, чтобы студентам было удобно. Кира округлила глаза: — Чего еще я не знаю? Может, ты и не Юрьевна даже? — Нет, — рассмеявшись. — Юрьевна, Юрьевна. — Со мной все проще. Кира - и Кира, никаких проблем, — глупое счастье сбивало с ног, пусть даже они и не стояли на полу. — Со мной можешь не париться о том, чтобы пытаться показать себя с лучшей стороны, идет? Эва кивнула: — Идет. Влюбившийся во тьму не нуждается в свете. — Как насчет того, чтобы... ну, сходить куда-нибудь? Вместе. «Вместе» оглушило, «вместе» резануло слух, но отдалось приятным теплом в сжатых ладонях. — Мне нравится, — Эвелина провела пальцами по тыльной стороне ладони Киры и улыбнулась. Вечер определенно грезил быть хорошим. И - черт возьми! - неужели все бывает так просто? И голова не полетела кругом, и не стало больно до тошноты. Студентка не верила собственному осознанию. И в ней могут найти что-то близкое? В ней. Простой. Несложной. Нет, голова все-таки полетела кругом. Но по другой причине.