На страницах моих книг

— Это Староместская площадь. Рукам в перчатках, сжимающим чужую ладонь, было удивительно тепло, и наплевать на декабрь. Мороз не щипал нос, щеки не раскраснелись. Зимняя Прага - это в сто раз красивее Москвы и теплее - в миллион. — Ничего себе зданьице, — восторг и странную робость вызвало двухбашенное здание. Готический стиль, грязно-серый камень, черное покрытие - все терялось в ярком освещении и горящих лампочках. — Тынский храм. А это рядом с ним - Дворец Кинских. Огромные мохнатые ёлки стояли на каждом углу; увешанные тысячами гирлянд, они горели так ярко, что могли бы в одиночку осветить всю площадь. Народу было немерено. Бесконечные торговые лавочки стояли то тут, то там; играла музыка, и пахло почему-то лимонами и выпечкой, причем самой разной: от сладкой до кислой, соленой и вообще-непонятно-какой. — Хочешь попробовать кое-что? — Что предложишь? — Кира многозначительно поиграла бровями. — Хотя, с другой стороны, неважно. Мне все интересно испробовать. Эва потащила девушку через толпы людей, а улыбка так прочно въелась в ее лицо, что вряд ли та поддалась бы сведению. Среди людей Кира замечала сувенирные лавки со стеклянными шариками, хрустальными фигурками лебедей, снеговиков, а в одной из них стоял двухъярусный пирог с маленькими домиками. Все вокруг мигало, мерцало, играло светом. Не хватало только снега - и рождественская сказка стала бы полной. Последний недостающий элемент в мозаике, потерянный пазл. Разевая рот от восторга, девушка и не заметила, как Эвелина испарилась на пару минут. — Собираешься так и стоять здесь или все-таки вспомнишь, что я тоже тут? Ну, это я так, к сведению. Кира обернулась на голос: — Извини, здесь просто офигенно красиво и... а что это такое? — взгляд опустился на непонятную полую трубочку, напоминающую странное печенье. — Попробуй. Это вкусно. С ароматом корицы и орехов, сдобная булочка оказалась довольно приятной. — Это... очень даже неплохо. А что это? — Здесь называют трдельником. Вроде как яркий представитель чешской кухни. Название рассмешило, и только, когда Кира хитро улыбнулась, жуя печенье, до Эвы дошло, что скоро начнется. — О, да ладно, серьезно? Что, «новая» «Бехеровка» нашлась? Тебя так каждое чешское слово будет смешить? — Так, а кто виноват, что вы тут напридумывали такие прикольные названия? Я, что ли? Сначала поназывают вкусные вещицы смешными именами, а потом жалуются. — Ты бы хоть прожевала сначала, а потом говорила, — смотря, как Кира рассуждает с набитым ртом (а трдельник-то понравился кое-кому, однако!), Эвелине захотелось возмутиться, но почему-то рядом с этой «бескультурщиной» пропадало всякое желание. — Окей, окей, ну, простите, — доев слоеную сладость, Кира, словно разбежавшись, окунулась в праздник. Приобняв Эвелину за талию, она оглядела площадь. — Кстати, что это у тебя такое? Пахнет вкусно. Эва без лишних слов отдала стакан с красным содержимым. Видимо, поняла, что Кире названий лучше не сообщать. — Ну, и ладно, — пожав плечами, она сделала глоток и тут же скривилась. — Какой ужас. — Не понравилось? — Какой-то фруктовый кошмар. — Это «Гриотка» - вишневый ликёр. И, кстати говоря, по градусам не такой крепкий, как твоя любимая «Бехеровка». — Что-то мне резко расхотелось ее пробовать, — фыркнула Кира, а Эвелина все смеялась с нее. Видеть впервые приехавшего в Чехию человека - незабываемое впечатление. — И вообще, мне нравится, как выглядит тот лимонный пирог. — Он невкусный. — Но я хочу попробовать. — Кир, этот правда невкусный. Я знаю, где есть получше. — А я хочу именно этот. — Но... — Пойдем, угощаю за свой счет, — она упрямо пошла к маленькой лавке, от которой пахло свежей выпечкой и цитрусом. — Ага... ну, конечно, так тебе тут за твои русские рубли что-то и продали, — Эвелина поплелась следом. Расплатившись, она стала наблюдать, как Кирино лицо изменится. И результат не заставил себя ждать: как только та попробовала пирог, выражение стало таким, будто она упаковку лимонной кислоты на язык высыпала. Эва победно улыбнулась: — Ну, как, вкусно? — Очень даже, — кривясь от кислости, Кира решила не идти на попятную. — Правда? Кивнув в ответ, девушка попыталась всеми силами не исказиться: — Потрясный пирог. — Серьезно-о? — Да. Кира, чтобы не выдать себя, отвернулась в сторону. Парочка людей в забавных костюмах шутов развлекала прохожих. Стараясь даже не смотреть на Эву, краем глаза Кира все-таки заметила ее насмешливый взгляд. — Ладно, ладно. Можно я выброшу это, пожалуйста? — Ка-а-ак? — всплеснув руками. — Тебе не понравилось? — Я будто лимон без ничего ем. Хэй, чуваки, — тихо возмутилась Кира, — это как бы пирог. Вы забыли положить сюда хоть что-то типа муки и сахара. Когда кислятина оказалась в мусорке, они двинулись дальше. Площадь буквально искрилась. И никаких пьяных криков и ругани, как оно часто бывало в Ярославле. — Ты не замерзла? — Кира взяла руку Эвелины и всунула обе - свою и ее - в карман куртки. — Здесь явно теплее, чем в Москве. Хотелось не удивить - удивлять эту женщину каждый день, не добиться, а добиваться, чтобы в ней не осталось и сомнений: есть та, которая достойна ее и мало того - хочет быть рядом. — Кому поставлен этот памятник? В центре площади стоял пьедестал, изображающий людей, и только один - бронзовый статный мужчина - стоял среди них воинственно и отстраненно. — Яну Гусу. Он национальный герой здесь. — Ты знаешь, что тут написано? Подойдя чуть ближе, Эва кивнула: — «Каждый хочет любви и истины». Его слова. И та самая истина ударила в голову Киры так неожиданно, что она еле удержала равновесие: все, что делалось до этого, было ради этого момента - того, когда она положила их руки в карман и все страхи испарились с музыкой на площади. — Красиво... но, может, пойдем домой? Праздник-то еще не закончен. — Идем, — улыбнувшись так ярко, что ни одна гирлянда не ослепила сильнее, Эвелина вместе с Кирой зашагали вдоль площади. Нет ничего прекраснее Праги под Рождество, кроме. — Спасибо, что взяла меня с собой. — Да... не за что... хотя, между прочим, ты почти провалила свой зачет по моему предмету. — Ой, давай не будем об этом, окей? Кто-то тоже хорош и любит заваливать вопросами, поэтому не надо мне тут! Сказка не заканчивалась - продолжалась. Когда же случаться чудесам, если не под Рождество? [— А я рада, что ты согласилась.]