Не прости

У Эно очень красивые глаза. Торх замечал это и раньше, но теперь оттенок радужек казался ему как никогда насыщенным. — Предупреждает, что моё общение с Эндро Пулло породит неприличные слухи, тот, кто опозорил меня! — Эно искривил губы в усмешке. Торх вздрогнул и открыл глаза. Шея затекла. С дороги следовало улечься в постель, а не спать в кресле, но он хотел дождаться отца. Диалог состоялся во сне и даже не повторил события яви. Но как же — проклятье! — верилось, что Эно ответил бы именно так. Ощутив горечь во рту, Торх потянулся к бутылке и плеснул на донышко бокала янтарный напиток, как стукнула входная дверь. Послышались шаги, и Кетц негромко заговорил. Торх отставил бокал и сел, скрестив руки на животе и приготовившись ко встрече. Вальдар не обманул ожиданий и вскоре встал перед сыном. Мгновение — и оба Лилоя обнялись, крепко, точно не виделись целую вечность. И это странно, если учесть, что случалась и более долгая разлука. — У меня для тебя хорошая новость, — вместо приветствия, не разомкнув объятий, проговорил Торх. — Бывшая шахта Алтеров ещё долго будет приносить нам прибыль… …и пусть треклятый Кейн Алтер сколько угодно кусает себе локти. — Рад тому! — Вальдар отстранился, после уставился — ну вот, началось! — на бутылку, стоявшую на низеньком столике тёмного дерева, после взял бокал и отпил. Он смотрел не на сына, а куда-то мимо, словно добрая весть ему не доставила никакой радости. Рука дрогнула, отчего жидкость пролилась. — Случилось что-то? — озадачился Торх. — Что? — Вальдар заморгал. — А-а, ничего. Совершенно ничего. Странно, если учесть, что от сына он ничего не скрывал. — Значит, ты не рад моему приезду, — заключил тот. — Я не рад, что ты, едва переступив порог, хватаешься за бутылку! Ярость Вальдара в ответ породила отнюдь не гнев. Торх засмеялся, тихо и сдавленно: — Я ни глотка не отпил, а ты вылакал всё до дна. Стук бокала, резко поставленного на столик, привёл его в чувство. Вальдар устроился в кресле напротив. Стянув со столика газету, тут же отшвырнул её и пожевал губы, сжал подлокотники кресла. Торх, осознав, что делает то же самое, положил ладони на колени. Обручальное кольцо потускнело, отметил он. Значит, пора отдать ювелиру, чтобы отполировал. Хотя зачем? Всё равно рано или поздно придётся его снять. — Что произошло в городе, пока меня не было? — Торх сжал ладони в кулаки. — Что? — Вальдар заморгал. — А… Да ничего, не считая того, что у твоего «разлюбезного» друга не появится наследник. Илле едва не умер после выкидыша. Кейну, насмехавшемуся над мнимым бесплодием Эно, поделом, а на Илле плевать. Вспомнив вечер свадьбы Алтеров, Торх качнул головой. О выкидыше он будет сожалеть, если выяснит, что Илле понёс не от Кейна. Если учесть, что тот вешался на Торха, то и забеременеть мог от кого-нибудь ещё. — Ах, да, Эндро Пулло прекратил с ним сотрудничать. На твоём месте я бы перестал воротить от него нос, — вывел Вальдар из размышлений. Торх, поймав себя на том, что мысли улетели слишком далеко, перестал терзать бороду. — Он сам выбрал Алтера, — напомнил он отцу. — Он исправляет ошибку! — Вальдар хлопнул ладонями по подлокотникам. — Нелегко быть жертвой собственных ошибок. Впрочем, не мне тебя учить. Он подвёл Торха к теме, которую тот старался не затрагивать. Сначала упомянул Эндро Пулло, обхаживавшего Эно… Если раньше Торх бы поверил, что его муж не смазливый глупыш вроде готового лечь с первым встречным в день свадьбы Илле, то после того, как Хлой переспал с его отцом, сильно сомневался. Яблочко от яблони… У Эно случаются течки. Проклятье… Торх скрипнул зубами. — Кстати, что с Харро? — уточнил он. Сердце ускорило ритм, а ожидание ответа показалось вечностью. От мысли, что Эно лёг под Эндро Пулло, накатила ярость. Торх сжал ладони в кулаки. Не его вина, что развод пришлось отложить. Эно, как и он, волен делать всё, что угодно душе. Узы истинности — вот причина бессильной злобы, но времена изменились, и теперь разум диктовал свои условия. — Переехали в квартиру… — Вальдар, спустивший сына с небес, сам взмыл в облака, судя по задумчивому рассеянному взгляду в никуда. — Продать такой дом… А ведь я предлагал помощь, но он отказывается. Упрямец… Последнее слово он шепнул. Торх не уточнил, о ком из двоих Харро говорил его отец. Это и так ясно. Его тревожило другое. — Кое о чём он всё же попросил, — напомнил он, усмехнувшись. — Это было один раз, — отмахнулся Вальдар, — ничего не значащий. Ему нужно было как можно скорее оправиться после течки. Потом он ни разу не попросил, потому что, как сказал, стыдно было смотреть в глаза Марифу… Торх качнул головой и вытянул ноги. — Переехали, значит… — повторил он. Его не удивило, где именно поселились Харро. Следовало ожидать, что они переберутся жить в место, куда селилась обедневшая знать. Не трущобы, что-то среднее. Улица грязнее, чем в знатном квартале. Он видел то место. Там жил Кейн Алтер — до того, как Иллисы купили ему и его сыну приличные апартаменты. Торх больше вопросов не задавал: послышались шаги, а при слугах личное он обсуждать не хотел, даже при Кетце, за много лет доказавшем верность семье Лилоев. Хоть что-то хорошее оставил Эрлон после себя: слуг подбирать он умел. Вальдар тоже не произнёс ни слова. Слов от него и не требовалось. Бросив ему, что хочет отдохнуть, Торх отправился в спальню. Подойдя к зеркалу, уставился на отражение: на часто бившуюся жилу, заметную в распахнутом вороте белой рубашки; на растрёпанные, выбившиеся из хвоста волосы; на собственные карие глаза. Он коснулся бороды… …которую отрастил, чтобы что-то поменять в жизни — и в себе — после расставания с Эно. Подумав, он решил её оставить. Борода ему шла, это говорили все. Сбрить её можно, но не вернуться в прошлое, даже если допустить, что его семья воссоединится. Если это и случится, по-прежнему не будет: Эно способен таить обиду так долго, что та начинала отравлять и уничтожать всё вокруг него. Торх не представлял, что он злопамятен — настолько, чтобы убить их общего ребёнка… …и упёрт настолько, что предпочёл одеваться в старьё, жить в тесноте, терпеть соседей за стенкой, лишь бы не просить прощения у мужа. Проклятье, Торху следовало помнить, что семьёй не удержать омегу, который надумал уйти. Оказалось, и узами истинности не удержать… Сжав пальцы, он упёрся кулаками в комод, зажмурился и стиснул зубы. Напряжение вернуло способность рассуждать. Его и Эно пути разошлись, значит, тот не должен мешать получать прибыль. Эндро Пулло готов платить за уголь, за который в иных краях люди готовы отдать самое ценное, что у них есть, большие деньги, с ним стоит вести дела. Кабинет оказался не занят — Вальдар Лилой расслаблялся, потягивая из бокала. Сев за стол, Торх написал послание, запечатал, кликнул Кетца и велел доставить адресату, после, захватив бутылку, отправился наверх. Он не любил пить в спальне, но замечания отца ему хотелось слушать меньше всего. Один бокал, второй — и веки отяжелели, что не удивило: он выехал до рассвета, а в эту пору года солнце вставало очень рано. Даже руки не успел оттереть как следует от угольной пыли щёткой, и та забилась в трещинки. С трудом раздевшись, Торх улёгся в постель. Если бы усталость не одолевала его, он бы вовсе не спал, чтобы не видеть сны. Не дурные, отнюдь, напротив, счастливые. Этот раз не стал исключением. «На тебя похож», — улыбнулся Эно, укладывая на его руки розовощёкого малыша. Торх напрягся, и в тот миг, когда ему показалось, что уронит кроху, проснулся. Опять, проклятье, ему привиделось то, что могло бы случиться; чего в его жизни больше не будет. Быть может, когда болезненная связь с истинным порвётся, он сможет попытаться сойтись с кем-либо ещё, но пока об этом слишком рано думать. Неясно, исцелятся ли душевные раны, одна из которых нанесена самому себе, а вторая получена от Эно. Если нет, то… …придётся отцу смириться с тем, что внуки не родятся, а шахты растащат дальние родственники, если Торх в конце жизни не решит, кому их завещать. Ничего дурного в одиночестве нет: всегда были семьи, в которых на свет появлялись только неспособные к деторождению беты. Голова болела, хотя выпито очень мало — на прикроватном столике стояли почти полная бутылка и наполовину опустошённый бокал. Выглянув в окно, Торх понял причину: собирался дождь. Одевшись, он покинул спальню и кликнул Кетца. Хотелось есть как никогда сильно, потому что он не пообедал, а день приближался к вечеру. Скорого ответа от Эндро Пулло он не ожидал, поэтому обрадовался вдвойне, когда услышал: — Он готов принять вас сегодня вечером. Когда на стол накрыли, он набросился на еду — не оттого, что был очень голоден. Вкус у солянки оказался другим, не тем, к которому он привык. Торх понял, в чём причина такой перемены, когда попробовал булочку. Подозвав Кетца, он уточнил: — У нас новый повар? — Ну да! — Тот захлопал светлыми глазами. — Харро же рассчитали всех своих слуг, кроме чернокожего. Братья остались в том же доме, а господин Вальдар переманил повара, пока новые хозяева не попробовали ни одного блюда. Голова теперь не только болела, но и кружилась. Благо не тошнило, потому что Торх поел. Хотя он бывал в доме Харро неоднократно, однако мастерство повара оценил во время помолвки. Будто мало той дряни, которую потянула за собой его ошибка, теперь ещё и вкус блюд будет напоминать о ней. Поев, Торх наказал Кетцу приготовить одежду, надеясь, что мода за время его отсутствия не успела смениться, и принести тёплой воды, мыло и щётку. Угольную пыль из-под ногтей, увы, он вымыть не смог, поэтому коротко их остриг. Жара позволила удовольствоваться свежей палевой рубашкой и короткими штанами. Напоследок причесав волосы, Торх покинул дом. К тому времени дождь уже прошёл, прибив городскую пыль, отчего воздух пах свежестью. Прохладу оценил не только Торх, но и множество гуляк. Двое прогуливавшихся омег улыбнулись ему, и он намеренно поиграл обручальным кольцом, хотя знал их, как и они его. Ничего удивительного, что папа тридцатилетнего чада отчаянно пытался заполучить в зятья хоть кого-нибудь. Если никто не брал непривлекательного носатого омегу замуж, тот мог заняться чем-нибудь другим, задумался Торх, например… …помогать «Книжнику» в лавке. Проклятье, встретились же эти двое на пути, из-за кого в голову полезло сравнение с Эно! Хоть снова бери и уезжай из города! Да только мало — добывать уголь, его следует продать, поэтому Торх здесь, а не в шахте. Немного времени понадобилось, чтобы добраться до нужного здания. Торх толкнул дверь подъезда. Как и в прошлый раз, его проводил консьерж. Как и в прошлый раз, дверь открыл чернокожий слуга. Услышав имя, тот просиял, выставив напоказ удивительно белоснежные зубы, и проговорил с акцентом: — Хозяин вас ждёт. А вот благовониями раньше не пахло. Торх не догадался бы, что Пулло любит их. Пристрастия подтвердила стоявшая на каминной полке курильница, из которой тянулся вверх сизый дымок. — Доброго вечера! — Пулло из восточного любил, как оказалось, не только благовония. На нём красовались синие шальвары, а пояс перехвачен алым кушаком, не скрывавшим, а, напротив, подчеркнувшим небольшой живот. Более того, он склонил голову в приветствии — ни дать ни взять посол из дальней страны. — Доброго! — процедил Торх сквозь зубы, оголившиеся оттого, что верхняя губа приподнялась. Он потёр нос, чтобы подавить желание принюхаться. — Подозреваю, что он никакой не добрый, а вы сменили гнев на милость и поддались увещеваниям своего любовника, чтобы посмеяться надо мной! Выпалив эти слова, он снова принюхался. Ошибки не было: ублюдок поджёг благовония, чтобы скрыть посторонний запах. Такая же нотка долго оставалась в спальне загородного дома после течки Эно. — Фью! — присвистнул Пулло. — Унюхал-таки!.. Сплетни оказались не лживыми. Торх мог догадываться, сколько времени носил рога. В висках застучало, в ушах зашумело, а предметы в гостиной приобрели красный оттенок. — Лимар, уйми его! — Эндро Пулло широко раскрыл глаза и отступил. Споткнувшись об извитую кованую ножку стола, забавно плюхнулся задом на пол. Торху было не до веселья. Заведённые за спину предплечья пронзила острая боль, которая и привела его в чувство. Только холодок и ощущение прилипших к вискам волос, а также сердцебиение напомнили, что он только что был не в себе. Неловко поднявшись, Пулло подошёл к нему и, глядя круглыми глазами в его лицо, спокойно проговорил: — Советую не дурить, а спокойно выслушать меня. И учесть: Лимар не только мой слуга, но и телохранитель. Искусству боя он обучился на Востоке. — Х-хорошо! — Торх был вынужден согласиться, чтобы проклятущая боль прошла. Мгновение — и он потёр запястья, на которых проступили алые следы. Наверняка останутся синяки. Он подошёл к креслу и бессильно опустился, ощутил, как подрагивала верхняя губа — не от ярости, а от бессилия. — Вот и славно, — ласково проговорил Пулло. Закинув ногу на ногу, он приказал: — Лимар, налей нам вишнёвой наливки. Торх сглотнул. Приняв от слуги рюмку, залпом опрокинул, чтобы перебить вкус Эно, появившийся во рту. Горло обожгло, но от закуски в виде орехов он отмахнулся, после глубоко вдохнул и выдохнул, не в силах заговорить. Пулло начал первым: — Я, конечно, наслышан, что остались способные различать запахи, но не рассчитывал встретить такого человека. Правда, это не пошло мне на пользу, но ладно. Этому ублюдку пришло в голову шутить. Торх сжал рюмку. — И как мой муж, хорош в постели? — съязвил он. — А вот теперь мы подошли к тому, с чего следовало начинать! — Эндро поднял палец вверх. — Надеюсь, моей репутации любящего правду человека хватит, чтобы ты поверил, что ничего между нами не было. Если не хватит, обнюхай его и убедись сам. Торх ощутил, как отхлынула от лица кровь и в висках перестало стучать. Он был готов поверить Эндро, если бы не одно «но»… — Ничего не было… в его течку, — хрипло рассмеялся он. Успокоившись, добавил: — Мало кто способен устоять в омежью течку, и я не верю, что ты из их числа. Эндро, судя по хмурому лицу, было не до веселья. Пригладив топорщившиеся усы, он пояснил: — Верно, я не из тех. Но и не тот, кто берёт омег против их воли. Эно оттолкнул меня. Я даже ему засадить не успел. Не выгнал, конечно, не мразь же я вроде… А, сам знаешь. Позволил ему переждать здесь, а сам заночевал в другом месте. Услышанное окончательно успокоило Торха. Даже мысль, что чужой альфа касался его омеги, не разозлила его. Он, связанный с Эно узами истинности, не подумал, что и тот не сможет лечь ни с кем, кроме него. Пока он размышлял, объяснять ли причину отказа Эно и его ярости, Пулло опередил его: — Самое большее, что между нами было: я видел его голым, и то не целиком. Чулки он не снял, не понимаю почему: ноги-то у него хороши! Причиной, почему Эно оставил на себе часть одежды, Торх уж точно не поделится: его пристрастия — это слишком личное. Странное чувство, но он остался доволен, что, ложась в постель с другим, Эно не забыл о его маленькой слабости. Когда чувства поугасли и вернулся рассудок, он забоялся, что вновь потеряет выгодного для себя человека. Прощения просить он не собирался, посчитал, что признания достаточно — и не ошибся. — Порядочной же ты, однако, оказался мразью, раз твой истинный не простил тебя! — бросил Пулло. — За одно ты каплю уважения заслужил — за то, что нашёл в себе смелость признаться ему во всём. Об этом Торх ему не рассказывал. По всей видимости, Эно постарался, ведь они с Пулло ладили — настолько прекрасно, что дело почти дошло до постели. — Не помогло… — Ком подступил к горлу, и Торх снова принял рюмку, чтобы прогнать его. — Ну, я считаю, что вода камень точит, а ваши узы истинности должны вам помочь. Но ты здесь не за тем, чтобы слушать мои советы. Поэтому перейдём к делу. Пулло прав: советы ни к чему. Рассказал ли Эно ему про аборт, Торх не знал, но не собирался касаться больной для него темы. Разговор, наконец, потёк в другое русло — и закончился соглашением. Назначив встречу, чтобы подписать договор, Торх покинул апартаменты. Ненужная болтовня отняла много времени. Начало темнеть, и фонарщик зажигал фонари. Ночи стояли тёплые, и подвыпившие гуляки неторопливо прохаживались. Это место патрулировалось, и любители поживиться забредали в этот квартал редко. Настроение у Торха было приподнятым — не только от предвкушения скорой прибыли. Мысль, что Эно — только его омега, утешала, хотя он упорно гнал её. Угораздило же Марифа Харро умереть так не вовремя! У Торха не будет оснований бросаться на выгодных для него людей, когда он расторгнет брак. И ревность не будет накатывать, приливая кровью к лицу. Он был уверен: то Хлой Харро надоумил сына справиться с течкой таким способом. Вот на кого Торх охотно излил бы злость, если бы встретил на пути. Стыдно, видите ли, тому перед мужем! И плевать, что происходит с Вальдаром Лилоем. Со стороны Торху как никому заметно, как переменился его отец, когда «драгоценный родственничек» зачастил к своему сыну. Торх принимал за чувства к Валсу Обери обычную похоть, а истинные связаны между собой безо всяких чувств, однако не сомневался — его отец влюблён, увы, безнадёжно. Лучше бы Лилои никогда не имели дел с Харро, но нет же, угораздило Вальдара и Марифа связаться, и узы эти оказались прокляты: они не принесли счастья никому в обеих семьях. Вернувшись домой, Торх сразу понял, что к ним нагрянули гости, точнее, гость. Тот негромко говорил, а Вальдар ответил куда громче: — Конечно, загородный дом в твоём распоряжении. Можешь пожить столько, сколько надо. На мгновение Торху показалось, что в кресле он увидел Эно. Осознал ошибку, когда тот поднялся. То, что он её допустил, простительно — уж слишком сильно похожи Харро. У обоих завивались волосы, а тёмная одежда почти одинакова. Сомнительно, что сын почившего Марифа носил её, а вот муж обязан блюсти траур… …во время которого притащился к Вальдару Лилою. — Добрый вечер! — Торх шагнул к креслам. — Надо же, какие гости! Соскучились по общению? Или отбросили-таки гордыню, когда жить стало не на что?! — Торхал! — Вальдар Лилой вскочил с кресла. Край бирюзовой рубашки вылез из-за пояса полосатых коричневых штанов, и он спешно принялся затыкать. Хлой Харро поднялся медленно, грузно. — Напрасно я пришёл. Прошу прощения, если чем-то вас обидел, Торхал. — И направился к выходу. — Нет, не напрасно! — Вальдар преградил ему путь. — Прошу прощения за своего сына, но пока ещё главой семьи являюсь я. Мне решать, кого пускать в загородный дом! Торх скрипнул зубами. Вальдар, охотно переложивший на его плечи дела в шахтах, вспомнил, что является главой семьи. Проклятье, Торх расстался с Эно, но Харро, точно злой рок, преследовали его. Нигде от них не спрятаться. — Ладно, поступай, как знаешь. Хоть на задних лапках спляши, как собачонка, — съязвил он. Лицо Вальдара побагровело, руки сжались в кулаки. Сына бить он не стал, быстро остыл и ровным тоном, но громко приказал: — Кетц, проводи господина Харро! Когда дверь закрылась за Хлоем, повисла тишина, неприятная и тягучая. Нарушил её стук дверцы буфета, а после — голос Вальдара: — Не ищи. Спиртного тут нет. С тебя хватит. Хотя твёрдо стоишь на ногах, но поведение даёт понять — ты налакался. Отец неправ: некрепкой наливки выпито слишком мало, чтобы захмелеть. — Я трезв… — Торх опустился в кресло, ещё хранившее запах духов Хлоя Харро. — Тогда почему сорвался с цепи? Пулло отказался иметь с нами дело? Проклятье, не рассказывать же, что Торх зол из-за измены, пусть и не состоявшейся. Это слишком личное, чтобы делиться даже с родным отцом. Вряд ли Эно додумался обратиться за помощью сам. Скорее всего папенька надоумил. — Пулло согласился, — вздохнул Торх. Чтобы отец прекратил попытки докопаться до истины, он сменил тему: — Ты поедешь с ним? — Нет, разумеется! — Вальдар открыл рот от удивления. Придя в себя, уточнил: — С чего ты это решил? — С того, что ему, вдовому, теперь не придётся глядеть в глаза мужу, а течки время от времени будут приходить. — Не мели ерунды! Переезд из просторного дома в крохотную квартирку — потрясение для него, с которым ему трудно справиться. Ему нужно уединение и свежий воздух — и мне нетрудно помочь ему в этой маленькой просьбе. Может, и так, да только Хлою Харро не понравился загородный дом, Эно рассказывал. Не понравился — настолько, что он теперь искал уединения там же, где и его сын… …который банально солгал и уехал туда, потому что задумал дурное. Проклятье, Торх и так в загородный дом наведывался крайне редко. Он жил у Льюсов, пусть в бедности, но мерзкие воспоминания его не преследовали. — Поступай, как знаешь, — бросил он отцу и поднялся. Эно больше в его жизни нет, но ощущение, что Харро завладели загородным домом, не покидало. Ещё и запах духов Хлоя прицепился к нему. Позвав Кетца, Торх наказал согреть воду для мытья. — Опять? — удивился тот. — Именно. «Если понадобится, нагреешь десять раз!» — позлорадствовал Торх. Ему хотелось мыться до тех пор, пока запах Харро не перестанет его преследовать… …раз и навсегда.