Не прости

Если бы чернокожие слуги не походили друг на друга как две капли воды, Торх бы не испытал ощущение, что прошлое вернулось. Даже Андрэ Веладис, в противовес изящному Хлою Харро долговязый и тощий, с большой лысиной на темени, переехавший в город сравнительно недавно, не сумел вернуть в настоящее. Улыбнувшись и выставив напоказ по-заячьи длинные резцы, он поприветствовал гостей: — Очень рад встрече, господа. — Взаимно! — Вальдар Лилой пожал его ладонь. Веладис посмотрел в сторону: — Похоже, господа, у нас намечается альфья компания. Надеюсь, с вашими омегами всё хорошо? Торх проследил за его взглядом — и обмер. Кейн Алтер встал рядом, точно добрый друг. Тот пришёл не один, а со своим адвокатом. — Хлой в полном порядке, — Вальдар отозвался первым, — просто у нас маленький сын… — Великолепная причина! — Кейн широко улыбнулся. — В вашем возрасте прижить ребёнка с чужим — и ладно бы с молодым, а не с далёким от юности — мужем достойно похвалы! — Соглашусь, — как ни в чём не бывало кивнул Вальдар, — что в нашем с Хлоем возрасте нужно иметь крепкое здоровье, чего не скажешь о вас с Илле… Очень надеюсь, что Арнезийские воды пойдут ему на пользу, и у вас появится долгожданный наследник. Никогда нельзя опускать руки и возвращать при первой же неудаче омегу в семью. Торх заметил и ненависть в прищуренных глазах, и зло искривившиеся тонкие губы Уве Иллиса, явившегося без сопровождения. Взяв себя в руки, тот сухо поприветствовал хозяина и, приняв бокал из рук слуги, спешно покинул компанию. — С вашим мужем, надеюсь, тоже всё в порядке? — Андрэ выпучил и без того круглые, очень светлые водянистые глаза. — Более чем! — Эно встал рядом с Торхом. — Прошу прощения, возникла необходимость отлучиться. У него не было нужды уточнять, где уборная. Он прекрасно это знал… …и, судя по бледности, чувствовал себя не в своей тарелке, что неудивительно: дом, куда их с Торхом пригласили Веладисы, больше не принадлежал его семье. — Точно всё в порядке? — участливо уточнил Андрэ. — Если плохо себя чувствуете, попрошу отвести вас прилечь… — Нет-нет, что вы!.. — Эно тряхнул старательно завитыми прядями. — Я совершенно здоров. Причина моего недомогания — отнюдь не болезнь. Торх, взяв его под руку, краем глаза заметил Уве Иллиса. Тот хотя и ошивался неподалёку, но не вступал в разговор и время от времени искоса поглядывал на зятя, раз за разом отпивая из бокала. — Эноард, прекрасно выглядите! — Кейн Алтер расплылся в улыбке. — Разве что эти штаны вам несколько, на мой взгляд, тесноваты. Илле бы не надел такие. Вот уж кто образец отличного вкуса… И мне… — вздох, — жаль, что его здесь нет. С нетерпением жду его возвращения. После рассказа Эно о подслушанном у Реха Бувса разговоре и злого взгляда Уве Иллиса не понял бы, что он лукавил, только полный дурак. Проклятье, как всё просто — и одновременно сложно! Если догадка насчёт Илле подтвердится, Торху удастся избавиться от Алтера раз и навсегда. Главное — выждать время, а не пороть горячку. Вряд разговор с глотавшим раз за разом спиртное Уве Иллисом, одетым хотя и аккуратно, но не торжественно в серые штаны и жилет и бежевую рубашку, потечёт в нужное русло. — Спасибо! — Эно придвинулся к Торху. Повернув голову в сторону Кейна, он добавил: — Насколько помню, Илле следовал моде, а такой фасон сейчас на её пике. Кейн — проклятье! — прав: пока Веладисы откладывали помолвку, штаны Эно стали тесны. Если бы не денежные потери — на разрешение на постройку коксового завода близ злополучной шахты, на выплаты шахтёрам, вынужденным приостановить работу, и на суд, Торх сделал бы ему подарок. — Вам идёт, не сомневайтесь, — улыбнулся Андрэ. Торх с ним согласен: палевая рубашка с рюшами на груди и рукавах не требовала жилета в жаркую погоду, сочеталась с терракотовым цветом штанов и оранжевым платком и смягчала холод тонов его бледно-голубой рубашки и серых штанов. Кейн Алтер выбирал, как и раньше, яркие наряды, кричащие, но шедшие ему. Хотя он облачился в белоснежную рубашку и чёрные штаны, но алый платок на его шее притягивал заинтересованные взгляды, в том числе и омег. — А вот и мой прелестный сын! — Андрэ взял под руку одного из них, рыжеволосого юнца. Точно таким же тоном точно такие же слова произнёс Хлой Харро, точно так же взяв под руку Эно. Точно такие же слова, как и в день помолвки Торха, бросил Кейн: — Буду счастлив познакомиться с вами поближе, а пока замечу, что моему другу несказанно повезло! — Буду счастлив познакомиться с другом моего будущего мужа, — бросив эти слова, Альве улыбнулся, оттопырив верхнюю, точь-в-точь как у отца, губу, и моргнул голубыми глазами. Внешняя непривлекательность и стоявший неподалёку будущий муж не мешали ему кокетничать. Эно в день помолвки отмалчивался, а его напряжение, казалось, можно было пощупать — совсем как сейчас. Долговязый, как и его отец, Альве оказался более общительным и открытым, чем он. — Как вы смотрите на то, чтобы альф оставить в их, альфьей, компании? — уточнил тот. — Согласен, — кивнул Эно. Когда омеги удалились, Торх, сделав вид, будто ему захотелось выпить, направился к чернокожему слуге. Поменяв пустой бокал на полный и отпив, окинул взглядом присутствовавших. Алтер, мерзко скаля зубы, непринуждённо болтал со своим адвокатом. Тот, судя по сжатым губам и почти неподвижной фигуре, чувствовал себя явно не в своей тарелке. В этом русоволосом человеке с крупным подбородком и круглых очках Торх узнал себя в день помолвки. Ему было не по себе от затеи опозорить Эно… «Как обсуждать план действий, так ты бравый генерал. Как давить недруга, так ссышь в кустах», — вспомнилось, как пристыдил его Кейн. Оба не учли, что Эно — не враг, и его не за что уничтожать. А ведь он ни разу не сказал, что простил. Лилои пообещали друг другу не вспоминать прошлое — и только. Торх старался забыть о том, что Эно просто взял и лишил его нерождённого сына, однако нет-нет — и накатывала горечь потери, и утешения самого себя, что в скором времени он станет отцом, не помогли забыть о прошлом. Раз за разом он ловил себя на том, что, если Эно снова лишит его этой возможности, подаст на развод, и никакие узы истинности больше не скрепят эту семью. В очередной раз отпив, Торх всмотрелся в лица гостей в поисках отца. Тот что-то оживлённо говорил Уве Иллису… …который если его и слушал, то вполуха и то и дело скашивал глаза в сторону алого пятна — платка Кейна Алтера. …Церемония помолвки началась очень вовремя. Уставший от кривляний Торх отыскал Эно, и оба, приняв бокалы, уставились на пару, ради которой Андрэ Веладис устроил праздничный ужин. Непривлекательное лицо Альве побледнело так, что веснушки показались очень яркими, когда его будущий муж надел на палец кольцо с крупным изумрудом. Ни улыбки, ни влюблённого взгляда, да и камень, оправленный в белое золото, смотрелся неуместно на тонкой, с длинными пальцами веснушчатой руке. Наверняка в день собственной помолвки Торх неприятно кривил рот, на лице играли желваки, а глаза бегали. Может, и нет, но он не пытался сделать вид, будто счастлив, и не улыбался неискренне. Повернув голову, он встретился взглядом с Эно. Тот, бегло посмотрев на него, напрягся. Они непременно обсудят сегодняшний вечер, когда вернутся домой. Недоговорённостей в их жизни и так предостаточно. Расслабился Эно лишь после того, как Андрэ предложил гостям развлечься. Снова взяв два бокала, Торх протянул ему один и предложил: — Мы можем уйти, если ты себя плохо чувствуешь. Уходить ему не хотелось — добрые отношения с Андрэ Веладисом, нотариусом, приступившим к должности после Марифа Харро, ему на руку. Допустить, чтобы с Эно и будущим ребёнком — точнее, детьми, если Рех Бувс не ошибся — случилось плохое, Торх хотел ещё меньше. — Со мной всё в порядке, — заверил его Эно, после сделал глоток, слишком большой для того, кто не волновался, красного вина. …Аппетит он не растерял и охотно налёг на мясной пирог. Куском торта тоже не пренебрёг, и Торх, равнодушный к приторно-сладкому вкусу, отдал ему свою тарелку. В день своей помолвки Эно не ел пирожные. Примета, что равнодушные к сладостям омеги холодны в постели, сбила с толку. Куда позднее выяснилось, что всё дело в запрете Хлоя, запугавшего собственного сына, рождённого от толстяка Марифа Харро, возможной полнотой. Хлой потому был таким раздражительным, что отказывал себе во вкусностях. Бедный отец, если он продолжит в том же духе, когда прекратит кормить кроху Эрнарда. Вспомнив о Вальдаре, Торх огляделся в его поисках. Отвлёкшись, он не сразу разобрал, кому принадлежал голос в звуке скрипки: — Позволите пригласить вас на танец? «Нет!» — хотелось возразить. Однажды Торх уже озирался в поисках отца, боясь, что тот покинет дом Харро раньше времени. В тот вечер он ждал, когда Алтер оттянет на себя внимание Эно. — Конечно! — в прошлый раз тот ответил точно так же. Торх резко развернулся с намерением твёрдо заявить, чтобы ублюдок отстал от его семьи раз и навсегда. Было прилившая к лицу кровь резко схлынула, а невольно сжавшиеся в кулак пальцы разжались. Проклятье, он чуть не ударил не того, кого следовало поколотить… Уве Иллис, а не Кейн Алтер, увёл Эно. Торх попросил принести ещё вина, чтобы привести чувства в порядок. Где же отец? Хоть с ним бы почесать языком, чтобы прошлое хоть ненадолго перестало следовать по пятам. …Вальдар отыскался в компании Андрэ Веладиса. Торх было отправился к нему, но замер. Однажды он наблюдал за тем, как Кейн Алтер, широко улыбаясь, протягивал бокал омеге. На поверку оказалось, что бывший приятель не так уж и хитёр и изворотлив, раз применил во второй раз тот же метод. Если Эно в день помолвки ни разу не дал понять, что внимание Кейна ему приятно, напротив, отводил глаза в сторону, то Альве сиял. Торх, было двинувшийся к ним, застыл на месте, когда музыка резко стихла, а гости загалдели. Из невнятных речей он не разобрал, кому плохо, но это не имело значения — он и так почувствовал кому. — Пошлите за Бувсом! — выпалил кто-то. Он, растолкав гостей, бросился к Эно. Уве Иллис легонько похлопал того по бледным щекам. — Да снимите с него этот дурацкий платок! Торх едва успел опуститься на корточки, но не перехватить руку Иллиса с зажатой в ней оранжевой тряпицей. — Довольно. Дальше я сам, — бросил он, продевая одну руку под колени, а вторую под голову ровнёхонько в тот миг, когда Эно зашевелился и, сев, протянул ладонь к шее, мазнул пальцами по метке. — Не надо… Бувса, — проговорил тот бескровными губами — тихо, но гости замолчали. — В моём… положении так… бывает. Душно… Торх, не обратив никакого внимания на шепотки, в которых отчётливо слышалось изумление и слова «метка» и «похоже, беременный», помог Эно подняться. Следовало попрощаться с Андрэ Веладисом, но обойтись без любезностей, когда здоровью носившего не одного ребёнка мужа что-то угрожало. Покинув дом, тот почувствовал себя гораздо бодрее в вечерней прохладе и выпрямился. — Я правда в порядке… — Эно сошёл по ступеням и встал на выложенную камнем дорожку. Мельком взглянув на державшего дверь чернокожего слугу, шагнул к Торху и, приподнявшись на округлых носках замшевых коричневых туфель, добавил: — Мне достаточно прогулки, чтобы прийти в себя. Торх глубоко вдохнул напоённый ароматами воздух. Кормить комаров ему не хотелось. Спорить с омегой, которому беременность добавила упрямства, хотелось ещё меньше. Взвесив всё «за» и «против», Торх сделал выбор. …Эно привёл его к поросшей плющом беседке. — Я любил здесь читать, — признался он, входя внутрь. — Я себя здесь чувствовал так… безмятежно после нашей помолвки… До того, как ты пришёл, и мы ушли на прогулку, я был здесь. Торх последовал за ним. Оба устроились на скамье. Если бы не заедали комары, Торх назвал бы это место, напоённое ароматом цветов, не перебивших притягательный без духов запах Эно, безмятежным. — Скучаешь… — вздохнул он. Не спросил, а утвердил. Если бы Харро не были упрямыми, у них мог остаться и дом, и эта беседка, когда Вальдар предложил помощь. — Нет, хотя ожидал обратное! — Эно, сунув ладони между коленями, сжал их и уставился куда-то вдаль. — Боялся, когда шёл сюда, что нахлынут чувства — я и без воспоминаний о прошлом слишком часто огорчаюсь, — но… — вздох, — мне всё здесь показалось чужим, хотя мало что изменилось. Будто я вырос не в этом доме, а в квартире провёл всю свою жизнь. Он замолчал и уставился в никуда. Некоторое время тишину нарушал только стрёкот кузнечиков. — Похоже, вы с Альве подружились, — заговорил Торх на отвлечённую тему, чтобы хоть что-то сказать. Точнее, ему только казалось, что тема сторонняя. В памяти всплыли и сверкавшие от внимания красавчика на омежий вкус Кейна глаза, и улыбка на непривлекательном веснушчатом лице. Алтер не просто нанял адвоката, а втёрся тому в доверие — наверняка для того, чтобы тот задёшево, а то и бесплатно защищал его интересы. Сердце заколотилось, виски взмокли. Торх прихлопнул усевшегося на шею комара. — «Подружились» — громко сказано! — Эно улыбнулся. — Но я не против того, чтобы с ним подружиться. Он — представляешь? — тоже любит читать, поэтому позвал, чтобы я посоветовал ему какую-нибудь из книг. — И что ты ему посоветовал? — Для начала «Не прости». Следовало догадаться, учитывая то, сколько раз Эно прочёл этот роман. Торх читать не любил, но краткое содержание узнал… …и понял, почему Эно полюбил эту книгу: главный герой поразительно на него похож — не внешне, а способностью не зависеть от альф. Проклятье, всё в этот вечер так или иначе толкало в прошлое — начиная от обстановки и заканчивая ничего, казалось бы, не значившим романом под названием «Не прости». — Эно… — Торх закусил губу. Не исключено, что ему всё показалось. Кейн Алтер, несомненно, подлец, но далеко не дурак. Если, изнасиловав Эно, он рассчитывал насолить Лилоям, то ссориться с адвокатом ему невыгодно, совсем наоборот… …если только он действительно решил помочь своему приятелю избавиться от некрасивого рыжего будущего мужа. — Что такое? — отозвался Эно. — Ты не заметил ничего странного? — уточнил Торх. — Что именно? Может, и не стоило бередить душу тому, кто носил его детей. Но иного пути не осталось, раз Торх дал себе слабину, кроме как поделиться сомнениями. …Когда он поведал об ухаживаниях Кейна Алтера за Альве Веладисом, ощутил, как груз вины хотя и не свалился с плеч, но полегчал. Даже дышать стало легче. Эно выслушал молча. Может, замер бы, если бы не пришлось время от времени прихлопывать очередного голодного и оттого — смелого комара. — Он не расспрашивал меня про него, даже не глядел в его сторону, — поделился он. — Может, решил не бередить рану? Тогда тем более его кокетство выглядит странно, если он знал мою историю и… — вздох, — Илле. Торх ничего странного не видел. Смазливый Кейн в пору их дружбы привлекал гораздо больше взглядов, чем он. Ради внимания красавчиков омеги закрывали глаза на прошлое. Вспомнить хотя бы Илле, который терпел побои… Эно не из них, осенило Торха. Во время помолвки он слушал Кейна, но и толики восхищения в его глазах не мелькнуло, а улыбался он натянуто, с трудом скрывая, что ему скучно. Он не стелился под альф и попытался лечь с Пулло, чтобы провести течку, а не ради денег и подарков. Он не позволил бы ударить себя… Расчувствовавшись, Торх обнял его, погладил макушку, чтобы согнать усевшегося на неё комара, после обвил руками талию. Шёлк рубашки ласкал его пальцы. Ему, уставшему от чужого лицемерия и издёвок, захотелось уйти, забрав Эно… …точнее, сбежать от прошлого и оставить Веладисов. Ладно бы Альве не знал о том, что сотворил Кейн с Эно, да и слухи о внезапном отъезде Илле Алтера не мог не слышать… Если он беспросветно глуп, то не захочет ничего слышать. Торх было открыл рот, чтобы предложить Эно, сославшись на донимавшее беременных недомогание, попрощаться с хозяевами, но не успел. Тот, резко отстранившись, шикнул и потянул за рукав, призывая присесть на скамью. Торх подчинился. Низкий вкрадчивый голос он узнал сразу. Таким тоном Кейн щедро осыпал комплиментами и делился весёлыми историями с омегами. Его спутник пьяно смеялся. Перебрал?.. …или дело в подлитой в вино дряни? Альве Веладис — не Эно. Он стрелял глазами в Кейна и вовсю флиртовал, невзирая на присутствие будущего мужа. Торх и Эно молча переглянулись, после замерли, когда среди кустов мелькнули алое пятно и рыжая копна. Хотелось спугнуть парочку, но чутьё подсказывало — не надо. Когда Кейн и Альве удалились, Эно обхватил голову руками: — Неужели и я так себя вёл, когда?.. — шепнул он. Вскочив, заметался по беседке. — Надо рассказать его отцу, пока не поздно… — Не надо, — унял его Торх. — Мы не знаем, как поведёт себя Андрэ с сыном. В ушах зазвенело, кровь прилила к лицу и в висках застучало. Пока не поздно, можно уберечь если не невинность Альве Веладиса, то хотя бы доброе имя. Адвокатишка-то, в отличие от Торха, наверняка наслышан про методы Кейна Алтера, значит, знал, на что шёл. — Ты предлагаешь это так оставить?! — Эно рисковал испортить затею визгом. — Дождись меня! — Торх бросился прочь из беседки. Остановившись, он принюхался. Нос сторонних запахов не уловил, но охотничий инстинкт пробудился. Учуять след не позволило слабое, по сравнению с предками, обоняние, но и без него Торх знал, как добраться до цели. Дорога не забылась, хотя он проходил по ней лишь раз. Она намертво врезалась в память… Деревянная дверь легко поддалась, хотя проржавевшие петли заскрипели. Ублюдок разжился ключом? Или после смерти Марифа Харро отпала нужда запирать опустевшую оранжерею? Собственный утробный рык Торх услышал точно со стороны — ровнёхонько до того, как увидел ошалевшие от неожиданности глаза. Было остолбеневший Алтер опешил, дав время лежавшему под ним Альве отползти в дальний угол оранжереи. Его ступор оказался только на руку Торху. Один удар — за то, что ублюдок долгое время притворялся, чтобы втереться в доверие к Лилоям. Второй — за Эно, превращённого в инструмент для мести. Третий… …за сына, который не родился. Всё, на что хватило Алтера — на сопротивление, настолько вялое, что удары Торху что поглаживания. Тот двинул бы ещё и ещё, не обращая внимания на крики, если бы руку не выкрутили — сильно, наверное, до вывиха. Боль привела в чувство. Силы резко схлынули, и Торх с трудом удержал равновесие, когда его небрежно оттолкнули. — Не стоит пачкать своё доброе имя, вымарав руки в крови этого куска дерьма. Ты и так едва всё не испортил, — привёл в чувство низкий голос. Повернув голову, Торх уставился на крупные тёмные ладони, удерживавшие выкрученные руки Алтера за спиной. Во многих семьях чернокожие исполнял не только роль слуг. — Как ты здесь оказался? Чувство вины взыграло? Поднявшись, он взглянул сперва на ободранные ладони, после на собеседника, рядом с которым стоял Альве, встрёпанный, но совершенно трезвый, с ясным взглядом. — Он пришёл вовремя, — встрял тот, чётко выговаривая каждое слово. — Я боялся, что вы опоздаете, а долго сопротивляться я бы не смог. — То-то ты долго лизался… как шлюха, — простонал Кейн, после вскрикнул, когда чернокожий выкрутил руку до хруста. Голова закружилась, Торх пошатнулся. Взяв себя в руки, он снова взглянул на лежавшего лицом вниз недруга; на чернокожего в полосатой рубашке, перепоясанной зелёным кушаком, после его взгляд упал на стоявшего у двери оранжереи Эно… Проклятье, ведь просил дождаться, а не лезть на рожон! Что, если бы подмога не подоспела и Кейн взял верх? Эно-то рисковал не только собой, явившись сюда, но и детьми. — Объясни, — бросил Торх, исподлобья глядя на Уве Иллиса, — что происходит. Кроме того, что только что был разыгран спектакль, он ничего не понял. — Только то, что я очень хочу узнать, где мой сын, а Альве согласился мне подыграть, — отозвался тот. — Под старым пердуном сейчас стонет твой Илле… — простонал Кейн Алтер распухшими губами. — Шлюху… вырастил. За оскорбление он получил удар круглым носком туфли из светлой замши по лицу, и едкий тихий смех сменился стоном. Торх с немалым трудом из-за головокружения — получил, видать, по башке и не заметил — подошёл к Эно и уставился сверху вниз. В зелёно-карих глазах он уловил… …восхищение? — Элемар, вяжи его, — приказал Уве Иллис чернокожему. — Если хотите узнать подробности, ступайте в дом. Но — молю! — не через главный вход. Подробности узнать ой как хотелось, но не сейчас, когда вернулась способность соображать. Торх спас — проклятье! — от изнасилования того, кого спасать не следовало. Он, закрыв глаза, пошатнулся. Ощутив лёгкое прикосновение к предплечьям, открыл их. Его осенило. — Ты тоже… — уточнил он у Эно, — задействован? Твой обморок… — Он ни причём, — оборвал его Альве, — но его обморок случился вовремя, и я вылил вино в кадку с пальмой. Эно должен обидеться и оттолкнуть, но он держал Торха за запястья — легонько, чтобы не причинить боль — и молчал. Оба отодвинулись лишь затем, чтобы позволить Элемару вывести Кейна Алтера. Покинули опустевшую оранжерею они уже после Уве Иллиса и Альве Веладиса. Эно привычным движением запер дверь. — Нужно обработать ссадины, — проговорил он слишком сухо и холодно, что неудивительно: не могли сегодняшние события не напомнить ему о прошлом. Торх сглотнул слюну. Ощутив привкус крови, понял — разбита губа. — Зачем? — простой вопрос отозвался в ней болью. — Пусть гноятся. Пусть шрамы напомнят, что сегодня поиграл в героя и спас от рук насильника того, кого спасать не надо! — Пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание от нахлынувших всех разом чувств. — Я уже не жду, что ты простишь меня. Я и сам не в силах себя простить. Наконец-то долгожданное облегчение. Даже в голове прояснилось, когда Торх выговорился. Слова отозвались болью, но телесной, а не душевной. Эно снова взял его за руки, но не сжал пальцы на запястьях, только легонько коснулся. — С чего ты взял, что я не простил? — губы искривились, когда он это уточнил. — Я давно уже тебя простил. Простил… Простил! Сколько, сколько Торх жаждал услышать это — и услышал наконец. Превозмогая боль в костяшках, он некрепко сжал ладони Эно… …чтобы больше никогда не отпускать.