от окраины времени к центру вселенной

май — Тебе осталось полгода, не больше, — качает головой целительница. Сого вздыхает и выходит из больницы. — Ну чего? — Тоширо встаёт со скамейки. — Полгода ещё ждать, — ворчит Сого. — Давайте их оштрафуем, а? — Вот сдался тебе этот массажный кабинет. — Да что-то спина болит в последнее время, но кто ж знал, что в него настолько огромная очередь? — Какого чёрта у тебя вообще что-то болит? Ты ж ещё молодой. — Может, это потому что я ночую у вас в комнате на ужасном футоне. — Так ты на нём же и у себя спишь. — Так у вас-то я не сплю. Хиджиката задыхается от того, что ему нечего сказать. Ну да, с Сого они по ночам много чего делают: то телевизор смотрят, то устраивают драку подушками, то соревнуются в щекотке, то целуются до одури. Но чаще всё-таки спят, что бы там Окита ни выдумывал. — Давай я тебе этот массаж делать буду, — бурчит Тоши. — Вы мне разведёте на спине сколиозы одни, — качает головой Окита. — Да я ж нежненько. — Мне, может, сильные мужские руки нужны. Хиджиката злобно закатывает рукава. — Может, устроить тебе массаж из каменного дождика? — Как в «Сайки Кусуо»? — Как в «Сайки Кусуо». — А мне бы пошёл розовый цвет волос? Тоширо представляет. Сого пошла бы любая красивая дерзость. — На самом деле, — Окита встаёт на цыпочки и шепчет Тоши на ухо, — у вас сильные и нежные руки одновременно, так что я к вам приду ночью стонать, — он выдерживает паузу и добавляет. — Из-за сколиозов, конечно. Хиджиката краснеет и пыхтит, пытаясь что-то сказать, чтобы образумить пацанёнка. — Да-да, вот в такой оттенок и выкрашусь, — радуется Сого. — Ну давай ещё пирсинг тебе и татуировку. — Ваше лицо набью рядом с сердцем. — Я надеюсь, тебе поставят замок на твой рот. Но вообще Хиджикате и это легко представить: Сого был бы очень красивым в рисунках и в ранах. Хотя Окита красивый и без этого. Тоширо это и спешит сообщить: — Тебе любая дрянь подойдёт, потому что ты какой-то красивый, — и Хиджиката от наплыва чувств целует его в щёку. Кожа Окиты тоже красится в розовый, и он жалеет, что они уже отошли от больницы. июнь Где-то с года два назад Хиджикате стали сниться другие жизни. Это было похоже не столько на сон, сколько на воспоминание. Особо отчётливо помнился Сого, который несколько раз умирал от разных болезней лёгких. Тоши запаниковал и решил, что их история сложится совсем по-другому. Как-то он принёс Оките противное, но правда действенное лекарство. — Ты мне нравишься, поэтому вот выпей. — А вы сами что пили до этого? — с подозрением щурится Окита. — Да я трезвый, просто верь мне. И Сого верит, пьёт неприятное лекарство, да и вообще все снадобья и таблетки для профилактики, ни о чём не спрашивая. Только каждый вечер донимает, что там было с первой частью фразы про «нравишься». Тоши сначала отнекивается, заразившись трагичностью прошлых жизней, но потом сдаётся. — Нравишься ты мне, самому отвратительно с этого. Но Сого, вопреки ожиданиям, не сбегает и не поднимает его на смех, а как-то вдруг становится нежным и неловко жмётся. Они, кажется, в ту ночь даже не целовались, просто обнимаясь. Два года проходят, и никакой болезни нет. Тоширо хочется верить, что эта вселенная для них будет счастливой — не каждый же раз страдать? Он никогда не выяснял у Сого, помнит ли тот, и вдруг наконец-то решается. — Сого? — М? — он отрывается от интереснейшей книги про рыб. — Тебе когда-нибудь казалось, что ты не совсем из этой вселенной? — Ну да, я из вселенной классных мальчиков. Тоши с этим не спорит. Значит, Сого не помнит о других жизнях. Хотя, конечно, может, Хиджиката их выдумал, но только слишком хорошо помнилось всё происходящее (или то, что происходит в параллели прямо сейчас?). — Хиджиката-сан, это вы, — он тыкает в изображение рыбы-капли. — Ну прекрасно, — ворчит Тоши, и его обиженно-печальное лицо так похоже на картинку, что Сого ужасно хохочет. — Простите, Хиджиката-сан, вы тоже можете сравнить меня с чем-нибудь странным. Тоширо гладит его по голове. — Не хочу, ты хороший сам по себе. — Да ну почему вы такой ужасный-то! — Окита тянет Хиджикату к себе и, зажмурившись, целует. Даже если Сого ничего не помнит, он всегда может научиться жить рядом с Тоширо заново. июль — Ну чё как вам? — Сого крутится перед Хиджикатой. На ногах у Окиты — ярко-красные туфли на высоком каблуке. Ничего на нём больше нет. — Здорово, а зачем? — Тоши старается смотреть только на туфли. — Ну так праздник же. — День бесстыдства? — Ага, — Сого хитро улыбается. — Ой да чего вы взгляд-то отводите, будто ничего не видели. Тоши теперь смотрит Оките прямо в глаза, и тот уже жалеет о сказанном, потому что чувствует, что сознание плывёт куда-то не туда. Хиджиката услужливо подкидывает покрывало, и Сого быстро укутывается и падает в этом коконе на кровать. Всё-таки такие перфомансы — минут на пять, не больше, пока в Тоширо засыпает совесть. А потом он становится уверенным в себе и готовым дать Оките всё, что тот безмолвно просит, — бесконечное доверие и серьёзное отношение без всякого фарса. Сого от такого становится мурашечно, и он пытается спрятаться. Хиджиката всегда ждёт, пока Окита со своего карнавально-издёвочного перестроится на серьёзно-искреннее. — А что вы мне подарите сегодня? — неловко переводит тему Сого. — Я арендовал тебе караоке. — Серьёзно? — Окита подпрыгивает на кровати. Покрывало предательски съезжает с плеч, и Хиджиката тянется поправить, но Сого хватает его за запястье. — Пойдёте со мной, — он не спрашивает, но Тоши всё равно кивает, — только позже, — и тянет Хиджикату к себе, обхватив его ногами. В караоке они идут позже, чем планировалось. — Вот надо вам было так кусаться, — ворчит Сого, который ни разу не возражал. — Хорошо хоть я по-траурному нарядился, а то всем было бы видно. — И пускай, зато все бы знали, что ты бесстыдник и ни с кем, кроме меня, не будешь рядом. Сого согласно кивает. На нём чёрная рубашка, тёмно-серые узкие джинсы — и ярко-красные туфли на каблуках. (Это Тоши их ему подарил, потому что Окита как-то сказал, что это было бы весело.) На них, разумеется, некрасиво смотрят прохожие. — Вот представляете да шок какой у людей тупо из-за того, что кто-то шмотку надел, как им кажется, неподходящую, хотя какая вот им разница всем, кто в чём ходить будет? — Сого каждому пялящемуся хочет отгрызть лицо. — Мы сегодня полиция стереотипов. — Завтра пойдём специально в женский отдел шорты мне покупать. — Охереть, праздник у тебя, а подарки мне, — восхищается Хиджиката. Нарушай правила, если это никому не вредит, и будь классным, — вот и весь их принцип. В караоке никого нет, и из-за этого очень комфортно. Сого стесняется петь, если его кто-то слышит, но при Тоширо можно всё, что угодно. Они поют опенинги из аниме, песню про переменяющийся ветер, про чёрный кофе и сигареты, про созвездия, про печальные письма, про синий цвет — и чувствуют себя абсолютно счастливыми и свободными. Никто не обязан стыдиться своих интересов, если они не причиняют вреда, и Сого вдруг ужасно радуется тому, что Хиджиката с восторгом принимает все его вот такие постыдные авантюры — и его голос дрожит на песне про реку. Они выходят из караоке за полночь. — Вызови такси, мне нельзя за руль, я пила вино, — напевает-мурлычет Сого, повиснув на Хиджикате. Тот кое-как вызывает машину, благо, водитель приезжает быстро. Они усаживаются сзади, и Сого дерзко кладёт голову на колени Хиджикате и выставляет ноги в открытое окно. Одна туфля теряется по пути. А счастливое-согревающее остаётся в душе до утра. август — Так а если муравей в ноздрю заползёт, как жить? — Сого, уймись, — Тоши хватает с рекламного прилавка кусочек дегустационной колбасы и запихивает Оките в рот, чтобы тот помолчал. Сого обиженно жуёт. Три дня назад Хиджиката почувствовал тягу к природе и усиленно собирался взять пару дней отпуска и пожить где-нибудь за городом, отдохнуть, подружиться с белкой. У него есть старая палатка и хорошее знание леса. Не учёл Тоши в своих планах одного: Сого не захочет остаться в городе один. Ничего страшного в расставании на пару дней не было, да и Тоши не то чтобы хотелось отдохнуть от Сого, нет, но когда ты путешествуешь в одиночку, ты спокойно можешь упасть в болото, вымазаться и сказать «было классно», а когда ты кого-то ведёшь в свои места, хочется, чтобы они непременно понравились, были красивыми, приятными. Хиджиката хочет хотя бы пару дней провести безответственно. Да ещё и Сого в лесу — это же катастрофа. Там Тоши не с белкой подружится, а белочкой, потому что Окита наверняка застрянет в дупле, отвлечётся на жонглирование шишками, будет визжать, когда во время зевоты в рот залетит жучок. Сого неугомонный, а Тоши хочется в санаторий. Но Окита настойчивый, и теперь они устраивают небольшой поход вдвоём. Приходится закупаться продуктами. Хиджиката уже несколько раз выкладывал из тележки чипсы, объясняя это тем, что они занимают много места и после них хочется пить, да и вообще они вредные. — Прям как вы, серьёзно, Хиджиката-сан, я помру либо из-за чипсов, либо из-за вас. Тоши хочет ударить по пожарной сигнализации. Охранники на них поглядывают как-то недружелюбно, и Хиджиката старается ходить между стеллажами тихонечко. — За что они так нас ненавидят? — ворчит он. — Какое мы плохое зло им сделали? — Завидуют, — уверен Сого. Он хватает с полки сладкие пончики и кидает в тележку. — Сого, ты как-то не понимаешь концепта похода, — вздыхает Тоши и убирает пончики на место. — Я из похода знаю только валежник, — гордится Сого. — Да ну? — Или правильно балдежник? Хиджиката тихо воет и прячется за огромными пакетами с кукурузными палочками. — А чего пончики-то нельзя? — искренне не понимает Окита. — Так они сладкие, после них пить захочется, да и тех же муравьёв привлечёшь, да и срок годности у них уже завтра заканчивается… — Тоши перестаёт объяснять и прислушивается. — Можно там не шуршать подозрительно? — он резко возвращается к Сого. Но Окита вроде ничего и не делает. — Да я просто смотрю на кукурузки, которые вы тоже не разрешите взять. Хиджиката возвращается в отдел с колбасами и с умным видом выбирает нарезку. Сого становится скучно, и он убегает смотреть на разные вкусы лапши быстрого приготовления. К его радости, пару пачек Тоши разрешает взять с собой. — А если медведь? — Окита напрыгивает на Хиджикату, пока тот внимательно выбирает термос. — Я его уже жду. — Ну нет, а правда, что нам делать, если медведь придёт? — Тебя ему скормим. — Я вот могу притвориться мёртвым, — мечтательно тянет Сого, который, кажется, только ради этого и хочет встретиться с медведем. — Ты-то можешь, — соглашается Тоши и старается не вспоминать вселенные, где Сого ни черта не притворялся и умирал всерьёз. — А вы что бы сделали? — Я бы накричал. Тоши не поясняет, на Сого или на медведя, но злой Хиджиката мог бы быть внушительным и прогнать кого угодно. Уже после того, как они выходят из магазина, Окита подозрительно чем-то шуршит в кармане и достаёт маленькую упаковку кукурузных палочек, которую не почувствовали датчики неоплаченного на выходе. — Ты украл её? — устало вздыхает Тоши. — Я ненарочно. — Ты полицейский. — А вот это я очень даже нарочно. Хиджиката так устал, что не хочет ни с чем разбираться, не хочет даже рассказывать Сого о плохих поступках, тем более, Окита уже открыл пачку и делится палочками с ним. Утро встречает их проливным дождём, который затягивается на неделю. Бутерброды грустно съедаются в комнате под просмотр каких-то тупых видео по играм. (Сого смешно хрюкает, и Тоши ни о чём не жалеет.) сентябрь Сого иногда задумывается, много ли он на самом деле знает о Тоши? С ним до одури комфортно, и Окита, ни разу не сомневаясь, всё бы отдал, лишь бы быть рядом с ним как можно дольше. Но вот иногда у Хиджикаты появляется такой жуткий взгляд, словно он чувствует себя не к месту, словно он сейчас где-то ещё, не здесь, и Сого туда никогда не добраться. Иногда мысли о мнимом, пугающем расстоянии между ними не дают Оките уснуть. Он слышит посреди ночи шорох за дверью: они не всегда спят с Хиджикатой в одной комнате. Любопытство и тревога заставляют Сого осторожно встать и пойти посмотреть, что же там происходит. В коридоре мелькает тень — кто-то уходит на улицу. Сого следует за ним. Он слышит, как щёлкает зажигалка, и ускоряется. Хиджиката-сан курит, сидя на небольшой веранде. Увидев Сого, он на секунду теряется, словно хочет выкинуть сигарету, но потом приходит в себя: он же не школьник, которого вдруг заметил строгий староста класса. — Не знал, что вы курите, — как-то обиженно говорит Окита. — Ну, я стараюсь людей вокруг этой гадостью не отравлять, мало ли, к каким болезням это может привести. Сого садится рядом. — Странно, что вас заботит чужое здоровье. — В первую очередь твоё. — Я ж ничем таким не болею, — Окита с подозрением прищуривается. — Какие-то у вас неожиданные меры предосторожности. Хиджиката пожимает плечами. — Ты же знаешь, что я забочусь о тебе. Но Сого чувствует, что что-то упускает. — Хиджиката-сан, вы ведёте себя так, словно знаете больше, чем я. — Так я старше. — Так в остальном вы какой-то дурашка, а иногда становитесь очень серьёзным, словно вам открылось будущее. Тоши пожимает плечами и запускает пальцы в волосы Сого, осторожно его поглаживая. — Тебе просто кажется, потому что ты очень сильно меня любишь и боишься, что я от тебя куда-то уйду. — Я не!.. — Сого краснеет и вскакивает, но замолкает, потому что Тоши прав. — Просто пообещайте мне, что никогда меня не бросите. эй, хиджиката-сан, вы это обещание никогда не держите. — здесь всё по-новому. — вы сами-то в это верите? — Обещаю, — Хиджиката тянет Сого обратно к себе. — А ты чего так поздно не спишь вообще? — Вы погрузились в свои документы и не чмокнули меня в щёчку на ночь. — Ну давай сейчас всё исправлю. — Фу нет, вы прокуренный и воняете, — Сого наигранно морщится. — Так всё, кыш отсюда, — Тоши прогоняет его жестом, и Окита слушается. Разговор его успокаивает, и бессонница больше не мучает. октябрь Они сидят на полу под одним одеялом и смотрят финальную серию. — Знаешь, я думаю, мы не сможем быть вместе, — говорит одна героиня. — Мы можем быть только на расстоянии. Другая героиня плачет и улыбается: — Я тоже хотела предложить тебе разойтись, потому что мы не уживаемся вместе, нам ведь можно позволить себе только редкие встречи. Ты как будто читаешь мои мысли. И две девушки, близко-далёкие, в обнимку плачут от счастья, что нашли человека, с которым можно разойтись и при этом остаться вместе. А потом идут титры под печально-светлую музыку, сыгранную на пианино и скрипке. — Не может быть, — ошарашенно шепчет Сого. Хиджиката всхлипывает. — Они ведь весь сезон шли друг к другу, да как же так-то. — Вот-вот! — Окита гневно машет руками. — Сколько переживали за них, чтобы они наконец-то сказали друг другу правильные слова, сколько у них вместе было волшебных моментов, — чтобы вот это всё закончилось вот так? — А знаешь, может, правильные слова, которые они искали, — это вот как раз о расставании. Нам ведь ясно дали понять, что они любят друг друга, но не особо хотят проводить друг с другом время, словно ведьмы, которые собираются на шабаш раз в год и творят красивейшую магию. — Какой вы поэтичный, Хиджиката-сан. Может, ещё стихи начнёте писать? — Ни разу в голову даже не приходила подобная глупость, — Тоши сейчас абсолютно честен. Сого молчит, а потом тихо добавляет: — А помните, сколько раз мы себя с ними сравнивали, мол, вот у девочек крутые моменты, и у нас такие тоже были? — Ты на что намекаешь? — Хиджиката-сан, вы когда-нибудь думали, что были бы счастливее, если бы расстались со мной? — Дурак, — Хиджиката нежно обнимает Сого, и тот утыкается в плечо Тоши. — Это была бы катастрофа. и правда, ни в одной из вселенных мы не расставались. — и ни разу об этом не жалели. — Останьтесь со мной сегодня, — смущённо просит Сого. — А то полезут мысли всякие. — Забраться бы в твою голову и связать твои чёртовы мысли, чтобы не мешали. — Оо, связать меня хотите? — глаза у Окиты блестят как-то опасно. — Интересные у вас фантазии. — Помолчи, — шипит Тоширо. — Тебе лишь бы всё в дурацкие шутки превратить. — Это не шутка, а предложение, — Сого подмигивает. — И что бы вот ты сказал, если бы я однажды пришёл к тебе с верёвками, лентами и прочими штуками? — Что это лучший пранк, вышедший из-под контроля. Тоши закатывает глаза, а потом резко начинает щекотать Сого, чтобы он рассмеялся до слёз и забыл всё плохое. (Это всегда работает.) Уже засыпая, Сого сонно бормочет: — Я ни за что с вами не расстанусь. У Хиджикаты что-то внутри отвратительно ноет. Потому что это правда. ноябрь — Вот и закончились мои полгода, едем в больницу, — требует с утра Сого. В него летит подушка, потому что Тоши ещё не проснулся. — Ты зачем меня разбудил? — сонно и злобно хрипит он. — Так в больничку надо ехать. — Ну и ехаал бы, чего меня-то будить. Но через десять минут уговоров Тоши соглашается отвезти Сого. — Что это за массаж вообще такой особый, на который такая очередь? — спрашивает Тоши в машине. — Аманто, которые выглядят как наши коты, гуляют мягкими лапками по спине. Хиджиката чуть не выпускает руль из рук. — А чего ты меня с собой не позвал? — Оно только для молодых, — нагло улыбается Сого. — Для тех, кому ещё нет двадцати пяти. — Будешь вредничать — тебе двадцати пяти никогда не будет. Окита показывает язык. Тоши неприятно внутри больницы: сказывается память прошлых жизней, где больница всегда была чем-то трагичным. Поэтому он остаётся ждать Сого на скамейке. — Так вы замёрзнете здесь сидеть, — переживает Окита. — Я вас потом разогревать не буду. — Если станет холодно, я положу на скамейку пакет и сяду на него, — уверенно и мудро отвечает Тоши. Сого смотрит на него с восхищением. — Ну всё давай удачки, я останусь курить на улице, — Тоширо снова делает «кыш» ладошками, и Окита уходит. Хиджиката терпеливо ждёт — ему вообще не привыкать ждать. Он всегда уверен, что Сого к нему вернётся, и не представляет, что должно измениться, чтобы Окита вдруг ушёл навсегда. Это как раз на Тоширо, бывает, нахлынет тревожность, и он задумается о том, что Сого было бы безопаснее без него. Только он никогда бы не простил Хиджикате разлуку, потому что во всех мирах они всегда, всегда выбирают друг друга. И чаще всего этот выбор — за Сого, потому что Тоширо чувствует свою вину в том, что жизнь Окиты свернула не туда. Хиджиката всегда с этим выбором соглашается, потому что в каждой грёбанной вселенной Сого выбирает быть с ним. Это жутко — но так хорошо!.. Тоши рад, что хотя бы сейчас он об этом помнит. Окита возвращается незаметно, садится рядом, и только когда он кладёт голову на колени Тоши, тот приходит в себя от раздумий. — Напугал, — ворчит он. — Так нечего думать о всяких глупостях и отвлекаться! — Сого по выражению лица пытается понять, о чём именно думал Хиджиката. — Как всё прошло? — переводит он тему. — Вы бываете куда нежнее котиков, — ехидно тянет Сого. — Ты такой негодный мальчишка. — Понесите меня за такое на ручках до машины? Хиджиката чуть хмурится, но без слов подхватывает Окиту на руки, и тот от неожиданности глупо визжит и вцепляется в Тоши. — Я тебя не отпущу, не переживай, — успокаивающе шепчет Тоширо ему на ухо, и Окита ему доверяет. Ведь Хиджиката и сам ни в одной вселенной не откажется от Сого. декабрь Правительство снова подкладывается под аманто, и Шинсенгуми заставляют усиленно патрулировать улицы. Тоши и Сого достаются разные опасные районы. Ну, кто ещё кроме них может сдержать хаос этого города? В центре вечером обещают торжественный парад. На окраинах тихо и нет праздника. Сого тишина не обманывает, он всегда настороже, но ничего подозрительного не происходит. Аманто приняты планетой. Не было никаких войн против них, не сформировалось никакого движения за Землю без инопланетян. Окита и не помнит уже цивилизацию без всяких технологий, а Тоши не любит разговаривать про своё детство. Район Хиджикате достаётся неспокойный сам по себе, но сегодня здесь подозрительно тихо. А может, все решили хотя бы раз в год не совершать никаких преступлений: в честь делегации проводится большой фестиваль. Кажется, кто-то из полицейского начальства там показывает фокусы. Тоширо и рад, что он оказывается в таком спокойном месте: он не любит толпу. я надеюсь, ты в безопасности. — вы же знаете, что у меня всё под контролем. — я доверяю тебе. Отряд слушается Сого беспрекословно. Он поможет им остаться в этом жестоком мире в живых. Отряд слушается Хиджикату беспрекословно. Тоширо уважают настолько, что готовы за него умереть. Патруль ведётся до самого вечера. Сого залезает в парке на скамейку с ногами, садясь на её спинку. я такой некультурный сегодня. — бунтуешь против мира, который решил нас разлучить? — вы меня так хорошо знаете, аж жутко. Он знает, что ничего не случится, по району уже распустились слухи о том, что Шинсенгуми рядом, что они мгновенно отреагируют, если что-то пойдёт не так. Окита не хочет хвалиться, но он уверен, что конкретно его имя сыграло не последнюю роль в том, что хотя бы на сегодня все хулиганы притаились. Патруль ведётся до самого вечера — это официально, но, конечно, им нужно ждать, пока фестиваль не закончится. Хиджиката стоит и курит на мосту. Он такой красивый и трагичный в своём чёрном пальто (они не надевают форму, маскируясь под гражданских), и кто-то из его отряда делает тайком фото и отправляет капитану Оките, потому что в Шинсенгуми все всё знают, и им даже нравится, что Тоши и Сого ничего перед ними не скрывали. Взамен они иногда становятся купидонами-волонтёрами. хиджиката-сан. — хочешь, чтобы я не прыгал? — нет. если будете прыгать — возьмите меня за руку. Праздник заканчивается мощным фейерверком, красивым и высоким; людям с площади приходится задирать головы. Окраины видят разноцветное горячее небо во всей красоте. Сого на скамейке в парке смотрит наверх. Хиджиката на мосту смотрит наверх. о, как красиво эти огоньки отражались бы в твоих глазах. От фейерверка исходит мнимое тепло, а небо кажется не таким далёким. Сого думает, что хорошо было бы сейчас положить голову на плечо Хиджикаты и смотреть на восторг света, цвета и высоты вместе. ты всё равно куда красивее этих огней. — так скажите мне это вслух. Хиджикате кажется, что такие диалоги пронизывают все их вселенные, просто в каких-то реальностях они всё больше в голове, чем вслух; это грустные реальности, и Тоши о них хочет не помнить. Он возвращается в штаб очень поздно, подождав, пока фестиваль действительно закончится полностью. Сого уже его ждёт. — Красиво, — шепчет Тоширо. Ему чудится, что небесный огонь до сих пор отражается в глазах Окиты. январь — Ну вы и лох, Хиджиката-сан. В Сого летит конёк, но он успешно уворачивается. Оказывается, за свою долгую жизнь Тоши ни разу не катался на коньках: всё как-то было не до этого, да и особого желания у него нет. У Окиты зато появляется замечательная идея: провести выходной на льду. Поворчав минут десять, Тоши всё-таки соглашается, и теперь они разбирают антресоли штаба в поиске коньков. — Это кстати мой размер, киньте второй, — Сого рассматривает конёк, который чуть в него не попал. Тоши злится и бросает второй. — Учти, кататься я не буду, я просто приду туда и сяду на скамейку, — предупреждает Тоширо. — А если не будет скамеек, я просто лягу на лёд, а ты катайся вокруг меня. — Я нарисую вокруг вас пентаграмму, будто я вызвал демона, а пришли вы. Впрочем, свою душу я вам уже продал, так что ваше время исполнять мои желания. Табуретка под Хиджикатой опасно трясётся. — Я надеюсь, что мне кто-нибудь просто проедется по шее лезвием, чтобы я такого больше не слышал. Сого хочет сказать, что он никогда такого не допустит, но вдруг понимает, что Хиджиката не всерьёз. И с каких пор он начал придавать большое значение ироничным разговорам о смерти? Они ведь с ними буквально с первой встречи на озере рядом с деревней, когда Тоши буркнул, что шёл топиться, а не заводить знакомство (на самом деле он чуток заплутал). Они приходят на каток и одновременно морщатся из-за того, что там уже есть люди. — Давайте скажем, что тут случилось преступление и нам надо перекрыть это место, — предлагает Сого. — Жаль, нет под рукой специальной оградительной ленты, — вздыхает Тоши. А если бы была, очевидно, он бы согласился стать соучастником маленького преступления. Коньки надеваются с трудом. — Никогда столько проблем с узлами не было, — жалуется Сого. Тоши приходится ему помогать. — Мы полиция или детский сад? — Конкретно вы дедский. Тоши затягивает узел сильнее, и Сого шипит. — Вы жестокий, Хиджиката-сан! Может, я просто хотел, чтобы вы обо мне позаботились, постояли рядом со мной на коленях. — Ну и попросил бы словами. — А вы бы согласились? — глаза у Сого горят. — Нет, но интересно было бы послушать формулировку. Окита недовольно цокает, но отбрасывает все ненужные мысли. Они неуклюже выходят на лёд. — Ну давай, рассказывай, чё делать надо, — Хиджиката с подозрением смотрит на катающихся. — Так я сам не умею, — невинно улыбается Сого. Тоширо не выдерживает и толкает Окиту на открытый лёд. — Вот и научишься, — довольно говорит он. Сого учится буквально за мгновения, подъезжает к Хиджикате и тянет его за руку. — Интересно, на какой минуте вы завизжите от страха? — шепчет Окита, хотя сам изо всех сил цепляется за Тоши. — Когда я решу сделать поддержку и возьму тебя на ручки, — тревожно шепчет он в ответ. Впрочем, катаются они вполне сносно для новичков: медленно, неуклюже, но зато не падают, а к кругу пятому становятся увереннее и даже ускоряются. — А это не так уж и плохо, — замечает Тоши. — Ну так я ж умею предложить развлечение, — Сого искренне гордится. Ему всегда очень радостно, когда Хиджиката одобряет его действия. Окита, уже уверенный в себе из-за долгого времени без падений и воодушевлённый словами Тоши, решает сделать трюк. Он разгоняется и подпрыгивает, но неудачно приземляется и падает. Хиджиката едет к нему, и ему одновременно смешно, потому что Сого такой наивный, и жутко, потому что с ним может что-то случиться, и он ненавидит себя и Окиту за то, что чувствует столько противоречивого. Тоши протягивает руку, поднимает Сого со льда. — Ты как? — В порядке, — у Окиты чуть-чуть кружится голова после падения. — Пойдём к скамейкам осторожненько. Тоши его тянет на себя, и он резко бледнеет и пошатывается. — Хиджиката-сан, у меня чего-то нога болит, и я не могу ей двигать, — нервно улыбается Сого, впиваясь ногтями в ладонь Тоширо, потому что только это помогает не закричать от боли. Сирены скорой помощи начинают звучать в голове у Тоши гораздо раньше, чем на улице. февраль — Вот принёс тебе всякого, — Хиджиката как-то виновато мнётся у входа в палату и заманчиво машет пакетом. — Да заходите, боже, и не делайте такое лицо, будто это вы мне ногу сломали. У Сого не перелом — вывих лодыжки, и он отлёживается в больнице уже несколько дней. В первый день к Оките не пускали, забирали его то на снимок, то на выправление кости, и он отшучивался в смсках, мол, я такой красивый под рентгеном, хотите, украду для вас кусочек парафина, сказал врачу «меня за ножки может трогать только хиджиката-сан а ты гребень лапы убери» — и после этого телефон у Сого временно отобрали. На второй день он отлёживался после анестезии и попросил Хиджикату заглянуть в следующем месяце, который начинался на третий день пребывания в больнице. Окита, конечно, ни о чём не жалеет, травма несерьёзная, дней через семь выпишут, даже гипс не стали накладывать, обойдясь одной повязкой. — Как ты? — Хиджиката садится на стул рядом с кроватью. — Всё в порядке, — Сого пожимает плечами. Тоши недоверчиво хмурится. — На этот раз это правда. Заодно и больничный выбил себе, отдохну чуть-чуть. — Да-а-а, очень рад за тебя, — Тоширо как-то странно улыбается, — ведь все твои смены свалили на меня. (Это чуть-чуть ложь: Тоши сам вызвался их взять, чтобы потом Сого не пришлось ничего отрабатывать.) — Правда? — Сого серьёзно чувствует себя виноватым. Хиджиката это замечает и нежно гладит по голове. — Не переживай, зато мне за это больше заплатят, поедем летом на море тратить деньги. Окита успокаивается. — Ну и что у вас там в пакете? — Банан, который сохраняет прогресс твоего выздоровления, — Хиджиката действительно достаёт связку бананов. — Чё? — Сого сначала не понимает, но потом кое-что вспоминается. — О боже, Хиджиката-сан, это что, это отсылка? — А ты думаешь, чем я занимаюсь, пока тебя нет? — Работаете и скучаете? — Пересматриваю тупые видосы, Сого, двойка тебе по хиджикатологии. Окита возмущённо открывает рот и теряется. Ему одновременно обидно, смешно и хорошо из-за того, что Тоширо наконец-то спокойно признаёт, насколько он важен в жизни Сого. — А мне тут нечем заняться, вы бы хоть звонили мне по вечерам, рассказывали бы истории про барбарис. Хиджиката улыбается, представив это. Они ещё немного общаются, а потом заканчивается время приёмов, и Тоширо с правилами больницы не спорит: не всё так плохо, что ему нужно было бы сидеть с Окитой каждую минуту. Уходя, он оборачивается. Сого в больничной палате выглядит чужим, словно его здесь никогда не должно быть. И в то же время эта картина очень знакома Хиджикате и отзывается какой-то позабытой болью. Тоши поспешно выходит, находит врача и просит провести для Сого полную диагностику, пока он здесь, мол, нужно для Шинсенгуми не терять шанса удостовериться, что с их полицейским всё в порядке. (На самом деле, конечно, это нужно Хиджикате, чтобы ночами спалось спокойнее от новостей, что с Сого правда всё в порядке.) март Сого продолжает веселиться на больничном уже в штабе. Доктор говорит не перенапрягаться, и Окита занимается бумажной работой (оказывается, если заполнять документы в рабочее время, а не в свободное, они не становятся ненавистными, а их заполнение идёт на вполне нормальной скорости, правительство, как тебе такие приколы?). Он правда справляется быстро, а в остальное время ему нечего делать: все видео пересмотрены, книги читать хочется рядом с Тоши, чтобы тыкать в абзац и говорить «это ты» (в абзац про глупых людей, в абзац про влюблённость, в абзац про волка, у которого из раны течёт не кровь — звёздная пыль). — Хиджиката-сан, мне скучно, — честно говорит Сого однажды вечером. — Столько всего интересного, а ты не знаешь, чем заняться. — Так в одиночку скучно. Тем более я хочу деградировать, а не сложные аниме смотреть и анализировать поведение персонажей. — Давай тебе купим самоучитель по йоге. — Я буду лежать в позе трупа весь день. Или это вы для того, чтобы у меня стала растяжка лучше? — Боже, Сого. — Мне самоучитель по йоге, вам самоучитель по Сого. — Хватит. Окита тянет Хиджикату к себе, тот устало и покорно падает рядом. — Мы придумаем, чем тебе заняться, а вообще уже скоро вернёшься к патрулям и будешь скучать по безделью. Сого не слушает и шепчет Тоши на ухо всякие глупости о том, что они могли бы сделать в отпуске вместе. Тоширо что-то мычит и почти сразу засыпает: сегодня случилась неприятная непредвиденная операция, и много сил было потрачено на то, чтобы никто не пострадал. Хиджиката справился, преступников поймали, но он очень вымотался. Сого не обижается, проводит рукой по волосам Тоширо и ложится рядом с ним. Может, начать делать тысячу бумажных журавликов, чтобы в конце пожелать «уставать вместе, отдыхать тоже вместе»? По случаю удачной операции начальство организовывает пьянку. Тоши, разумеется, идёт, зовёт с собой Сого, но тот отказывается: он всё-таки не пьёт. Зато весёлые истории про нетрезвого Хиджикату с удовольствием собирает, потому что это всегда или забавно, или признание в любви. Иногда всё вместе — этакий пьяный стенд-ап на тему любви к Оките. Поэтому Сого ждёт возвращения Хиджикаты с интересом. И Хиджиката не подводит: возвращается с каким-то огромным мешком. Окита ждёт, что Тоши сейчас скажет, что он Иван Фёдорович Крузенштерн, человек и пароход, и принёс с собой подарки на новый год. Ну и что, что весна, у Тоши весна в душе уже довольно долго — с тех пор, как он понял, какой Сого хороший. У Окиты самого вечное лето — иногда жарко, иногда душно, иногда хочется соли и моря, иногда жуткие штормы, а иногда аномальные заморозки. — Сого, — Хиджиката долго внимательно смотрит на него, словно пытается убедиться, что это действительно Окита. — М? — Сого с любопытством подходит к нему. — Ты такой хороший, — он лезет обниматься, не выпуская из рук мешок, и удивляется, что отчего-то объятия не получаются. — Погоди-ка, что-то пошло не так. Не работает ничего, — он выглядит таким беспомощным, но в то же время серьёзно настроенным решить проблему. — Ну-ну, Хиджиката-сан, у вас последние клетки мозга замкнулись на любви ко мне, но это не оправдывает… Но Тоши уже справляется, взяв мешок в одну руку и обняв Сого другой. Он очень доволен решением проблемы. — Я принёс тебе дедут, — радостно сообщает Тоши. — Здорово, но чё? — То есть дудеть, — Тоширо достаёт из мешка нечто. — Это волынка. Сого осторожно берёт музыкальный инструмент в руки. — Спасибо, конечно, но в честь чего? — Ну ты сам говорил, что тебе скучно, вот я принёс тебе дуделку. — Вы такой заботливый. Тоши нежно целует его в щёку, оставляя Сого наедине с волынкой. — Может, это намёк, что меня хотят видеть в юбке? — бормочет Окита. Хотя Хиджикате всё равно, у него, кажется, нет фетишей, ему хорошо, если Сого хорошо тоже, ему нравится быть романтичным, нежным, заботливым, но если Окита попросит, то Тоши на многие эксперименты согласится — и чтобы проконтролировать, и из-за любопытства тоже. Хиджиката просыпается от отвратительнейших звуков. Голова болит после вчерашнего, но вот те скрипы, которые раздаются рядом… Тоши кидает подушку в предположительную сторону источника звуков и медленно открывает глаза. Сого нежно обнимает волынку. — Доброе утро, Хиджиката-сан, вот вам моя серенада. Тоши смутно припоминает, как дарил инструмент (и совсем не помнит, где его взял, точно не купил: у него не было столько денег с собой). — Сого, убей меня, — стонет Хиджиката, потому что у него болит голова, его тошнит, он хочет прекратить физическое существование. — Я пытаюсь, — радостно и абсолютно несерьёзно сообщает Сого и пытается играть на волынке снова. В этот же день Тоши просит, чтобы Оките отменили больничный (чтобы Окиту отменили вообще, это же невозможно, пусть никогда не прекращается). апрель Окита возвращается после травмы, и всё идёт по-привычному хорошо. Днём они прилично работают, а вечером изучают самоучители игры на волынке. Работа, правда, всё такая же мерзкая, и Тоши удивляется, откуда в людях столько желания причинять зло другим. Было бы здорово, если бы человеку передавалась вся память предков: чем больше разного жизненного опыта, тем более адекватными могут быть решения. — Сого, смотри, когда мы в следующий раз переродимся, то станем большими учёными, будем ходить в белых халатах и искать безопасный способ делать людей хорошими. Но Окита не отвечает: он в наушниках под холодныйсловноливень, и Тоши слышит мощные ударные. Так и оглохнуть можно, Сого всегда несколько минут после такой громкой музыки просит посидеть с ним в тишине. Хиджиката, конечно, против подобного, но Окита устраивает такие вечера не чаще раза в месяц, топит себя в громкой воющей музыке, а потом лежит на коленях у Тоши и молчит. Тоширо очень хочет знать, что творится у Окиты в голове в такие моменты, но Сого и сам не знает, как рассказать, что он вдруг чувствует себя отвратительно, словно вспоминает, какой он на самом деле ублюдок. Тоши не знает, но догадывается о его мыслях, и гладит по голове, шепчет, что Сого лучший, что без него вся жизнь была бы нелепой, и он успокаивается. А на следующий день Сого доказывает, что он ещё не глохнет, что рефлексы его выведут из любой катастрофы. Они с Тоши патрулируют один из относительно тихих районов, но Окита слышит-видит-замечает нутром, что с крыши в них кто-то целится — и метает в этого человека кунай, который на всякий случай носит с собой. Клинок лишь слегка задевает плечо киллера, но цель и не в убийстве: Сого намеревался защитить себя и Хиджикату и поймать человека для допроса. — Хиджиката-сан, летите к ближайшему мосту, — быстро произносит Окита и бежит следом за преступником. Пара прыжков по каким-то ящикам, подоконникам и уступам — и он тоже оказывается на крыше. Тоши выругивается, уже садясь за руль. Он не очень любит водить, потому что заняты руки, которыми можно держать сигарету или играть с чужими волосами, но зато в экстремальных ситуациях он умеет быстро сориентироваться в городе, нарушить правила, где нужно, и ехать очень быстро. Он не видит, что там у Сого, и очень надеется, что преступник их испугался и сейчас убегает, а не отстреливается. По рации Тоши на всякий случай рычит, чтобы подстраховали. В мастерство Окиты легко верить, и Тоши почти знает, что он справится, но он не может перестать волноваться. Тем более с такими воспоминаниями, когда Хиджиката столько раз обещал никогда Сого не терять — и терял, и уходил, не успевая вернуться, и упускал из виду, позволяя Оките прятаться и страдать в одиночестве. Он дурной человек в сотне вселенных, но — хиджиката, хоть раз соберись и помоги ему — сейчас он приказывает себе сделать всё так, как нужно. До моста он действительно долетает, нарушив ужасно много правил (с включённой сиреной всё можно, да?), и видит, как Окита по крышам — хорошо, это спальный район без небоскрёбов, а с традиционными домами — гонит преступника к нему. Тоши не медлит: достаёт пистолет, прицеливается и, как только преступник оказывается в приличной видимости, стреляет ему по ногам. Тот падает, и Сого его догоняет и обезоруживает. На них послали такого дилетанта? Или это приманка? Тоширо тревожится и осматривает окрестности, но ничего подозрительного не замечает. Окита дотаскивает преступника до машины. — А нельзя было как-то поближе к вам его подпустить? — ворчит он. — Кто тебя послал? — грозно смотрит Хиджиката на дрожащего преступника, игнорируя Сого. — Я сам… — почти хнычет пойманный. — Мне не нравится ваша походка… то есть ваш подход к аманто. — Надо же, у нас тут юный революционер, — устало растягивает гласные Тоши. — Как тебя зовут? — Мацура Мотаро, — он испуганно прячется за своими длинными белыми волосами. Приезжает подмога, как всегда, уже когда всё закончилось, но Хиджиката перекладывает на них заботу о преступнике. Они оказывают и первую помощь. — Это было круто, конечно, — Тоши смотрит на Сого, — но как-то опасно. — Так вся наша работа — быть в опасности. — Может, уволимся? — Да вы же сами не верите, что мы можем пригодиться где-то там, где спокойно, нас самих стошнит с себя и с такой жизни, где нет адреналинового веселья и возможности всех спасти. Хиджиката поджимает губы. — Так не люблю, когда ты прав. Сого гордо улыбается и направляется к машине. И Хиджиката замечает, что он хромает. — Только не говори, что ты там с крыши на крышу очень быстро прыгал на свою едва выздоровевшую ногу. — Паркур — это жизнь, — Сого щёлкает пальцами у виска и машет в сторону Тоши указательным пальцем. Хиджиката молча садится за руль. Окита расслабленно разваливается на соседнем кресле. В машине повисает неприятная тишина. — Хиджиката-сан, — неуверенно зовёт Сого. Тоши только сжимает руль крепче. — Хи-джи-ка-та-сан! — Окита повышает голос, но Тоши продолжает его игнорировать. — Слушайте, вы дуделку купили мне, а дуетесь сам. Хиджиката прикусывает себе язык, чтобы не издавать смешков. — Тоширо, — переключается Сого. За годы общения ему так и не захотелось полностью перейти на ты, потому что это такой вот показатель: мы на вы — это мы немножко играем, а на ты — это всё трогательно и серьёзно. Он продолжает: — Тоширо, я знаю, да, я должен был подумать о себе, не рисковать собой, дать тебе за ним погнаться, чтобы ты покувыркался в воздухе, а я должен был поберечь себя. Но ничего страшного не случилось, хочешь, я даже добровольно пойду в больницу, чтобы мне сделали снимок, что всё хорошо, что нога просто заболела, остаточные неприятности от травмы, которые к вечеру пройдут? Я не стремлюсь к саморазрушению, по крайней мере, не всерьёз и не тех случаях, где ты не приходишь меня спасать. Сого смотрит на Тоши и замечает, что тот как-то расслабляется. — Мы не ценим паркурщиков, Сого, мы с тобой выбрали быть эмо, — с какой-то спокойной теплотой произносит Хиджиката, и Окита облегчённо вздыхает: его прощают, и довольно быстро. — Ты правда в порядке? — Да, — Сого кивает. эй, а есть где-нибудь вселенная, где вы меня не прощаете? — а есть где-нибудь вселенная, где ты ведёшь себя так же ублюдочно, но при этом вообще не чувствуешь вину? Вечером Хиджиката делает Сого массаж ножек. — Тоширо, ты веришь мне, когда я говорю, что со мной всё в порядке? — Нет. — А когда я обещаю тебе, что позабочусь о себе? — Нет. — Хорошо, никогда мне не верь, пожалуйста, а то перестанешь меня спасать, я ж без такого задохнусь. — Дурак, — Тоши целует Сого в лоб, — я тебя всегда- Окита не даёт договорить и целует такого хорошего Хиджикату. я тебя тоже (на)всегда. май Тоширо надоедают поздравления коллег уже к полудню, он устаёт всех благодарить и делать вид, что все их шуточки про их отношения с Сого сегодня особенно смешные. — Сого, спаси. — Ох как я люблю эту фразу, — мигом оживляется Окита. У них сегодня выходной. Сого ещё ночью подарил Хиджикате смешную шляпу и серьёзные важные слова, из-за которых оба сидели в кровати красные (темнота — это полезно, она прячет смущение). Окита утягивает Тоши на улицу, и, хотя его настойчиво зовут полицейские отпраздновать с ними, у Хиджикаты теперь есть весомое оправдание. — Куда мы? — Тратить деньги, которые у нас скопились, — радуется Сого. — То есть деньги, которые мне дали за твои смены, пока ты отлёживался? Окита невинно отмалчивается. Они подходят к магазину для отаку. — Ты сейчас скажешь, что нам не сюда? — Хиджиката волнуется. Ему не хватает времени сюда заглядывать, да и одному не так весело, как с кем-то. — Нет, мы именно сюда. Проведёте день рождения в разделе яойной манги или рядом с китайскими подделками нендороидов. — Отлично, — Тоширо бодро заходит в магазин. Сого только оглядывается в первом отделе, копаясь в плакатах, а Тоши уже обвешивается брелками со школьниками-волейболистами и держит коробки с фигурками девочек-самоцветов. Окита видит огромный ящик со значками и копается там, очень надеясь, что иголочки его не уколют. Надо было принести с собой напёрсток. Хиджиката смотрит из-за плеча: — О! Это же герой, которого фандом постоянно забывает, — осторожно шепчет он, будто писатель из мафии может уйти со значка. — Да! — Сого тоже радуется, что его нашёл, потому что он классный. В восторге он машет рукой — и выпускает значок из рук. Он закатывается куда-то под шкаф. Хиджиката очень долго зло выдыхает. — Извини, — очень виновато шепчет Окита. Он хочет попытаться достать его, но со стороны кассы доносится недовольное «пожалуйста, шуршите потише». — Всё нормально, — вздыхает Тоши. — Значит, не судьба. Он расстроенно идёт смотреть плакаты. А Сого отчаянно ныряет рукой в ящик снова, надеясь найти что-то знакомое. Через десять минут он осторожно подходит к Тоши, у которого уже отложено несколько плакатов по разным меха. — Хиджиката-сан, смотрите чё. — М? Сого на ладошке держит значок с тем же персонажем, но в лучшем качестве, да ещё и с лёгким намёком на важные отношения. Тоши хватается за сердечко и в порыве чувств целует Сого в щёку. Они выходят из магазина часа через три с огромными сумками. — Как-то они подготовились к нашему приходу, — искренне радуется Тоши. — Да, удивительно, — улыбается Сого. Конечно, он недели две назад туда позвонил, перечислил все редкие аниме, которые им нравятся, и пообещал, что если по ним ничего не будет, то у магазина возникнут проблемы с полицией. Вообще-то Окита официально не смог бы ничего устроить, он никак не связан, например, с налогами, но он мог бы просто приходить и устраивать пантомимы-угрозы, отпугивая посетителей. Вечером они разбирают весь купленный хлам, то восхищаясь тем, что удалось найти, то задаваясь вопросом, как это вообще они решили взять с собой. Сого устаёт, и ближе к ночи дремлет на кровати, пока Тоши развешивает последние плакаты. Хиджиката с щемящей нежностью смотрит на сопящего спокойного Окиту. пожалуйста, повторись со мной снова.