от окраины времени к центру вселенной

май Хвост Сого обвивает запястье Тоши, который сидит на скамейке рядом с Окитой и задумчиво читает газету. — И что это? — не отрывается от увлекательной статьи про персефонскую морошку Тоши и ворчит как-то беззлобно. — Хвост, — невинно сообщает очевидное Окита. — Ты не хотел бы его поконтролировать? — А вы не хотели бы поконтролировать меня? Тоширо нервно переворачивает страницу. — Серьёзно, Сого, не уберёшь хвост — я тебя забодаю. Рога у Тоши острее, чем у среднестатистического демона. Хвост у Окиты мелко дрожит и сжимает запястье сильнее. — Сого! — Хиджиката не выдерживает, потому что ему больно. я не люблю, когда ты причиняешь боль. — врёте ведь. — но взамен я не пытаюсь причинить боль тебе. — а зря, попробуйте, нам обоим понравится. — Я не знаю, как это остановить, — признаётся Окита. — То есть хвостологию ты прогуливал? — Тоши хмурится. Дисциплина называется как-то длинно, демонят учат управлять хвостом, кожистыми крыльями, рогами. Рассказывают, что вот ангелам куда легче: их крылья послушны, а нимб статичен. Сого мало что помнит из этих уроков. — Конечно, сбегал посмотреть, как вы Цербера Тринадцатого тренируете. Цербер-13 — один из щенков того самого главного Цербера, который лежит подле ног Люцифера. — Как тебя только до границы-то допустили,— удивляется Тоширо, который сам за Сого когда-то у главы и просил, чтобы Окиту взяли в адскую полицию, конкретно в его отдел, который занимается пограничными переходами. Сого пожимает плечами. — Обычно всё хорошо, хвост не слушается только когда вы рядом. — Ну вот опять я во всём виноват, — Хиджиката взмахивает руками, и газета нелепо падает на землю. — Вот из-за этого нарушится экология в аду, заведутся всякие монстры, всё разрушится, — причитает Сого. Хиджиката щёлкает пальцем, и газета, подхваченная ветром и улетающая к выходу из парка, загорается и распадается пеплом. — Красиво, — выдыхает Сого. Его хвост успокаивается и отпускает Тоши. — Красиво, — соглашается Хиджиката. — Когда-нибудь и мы станем пеплом. — Или ангелами, — возражает Окита. В аду нет особых правил, а в пепел превращаются те, кто больше не хочет существовать. В ангелов отправляют тех, кто поступил как-то по-особому и субъективно по-доброму. — Думаешь, мы прижились бы в раю? — Стали бы лучшими ангелами. Воровали бы яблоки, летали бы над реками… — мечтательно тянет Окита. Многие реки в аду опасны, он часто летает над кипящей водой и боится к ней приблизится. — Яблок в раю нет, — задумчиво говорит Тоши, — помнишь, когда мы на прошлой Ежевечной — да не ежевичной, Сого, боже, спрячь свой справочник про ягоды, ну да-да, хорошо, это мой справочник про ягоды, но должен же я был что-то делать, пока ты не родился, вот я и писал книжку, — так вот, на Ежевечной встрече ада и рая помнишь, как мы угощали ангелочков яблоками и они пугались, потому что их никогда не видели? — Ну тогда сидим здесь, пока туда не привезут великое дерево, — Сого болтает ногами. — Будто тебе в аду плохо. — Да не, здесь интересно, но мне пока двести лет, а вот через тысячу я могу думать иначе. — Значит, потом — либо пеплом, либо перьями. Чем-нибудь когда-нибудь станем, а сейчас пора за работу. «только пепел знает, что значит сгореть дотла». — только перья знают, что значит касаться неба. Тоши направляется к выходу из парка, и Сого идёт за ним, пытаясь скрыть, что хвост снова дрожит, выдавая его радость. июнь Раз в десятилетие Люцифер устраивает богатый бал: во-первых, чтобы напомнить всем, что он ещё существует, что Сатана не выдумка, во-вторых, чтобы устроить какой-то праздник, иначе всё будет совсем грустно, в-третьих, чтобы обменяться новостями, шутками, происшествиями. Тоши и Сого обычно игнорируют, но на сей раз глава адской полиции настойчиво требует прийти. — Хиджиката-сан, можно я пойду в красных туфлях? — Сого выглядывает в соседнюю комнату и держит в руках туфли на каблуках. — Танцевать не сможешь. — Ого, а вы пригласите меня на танец? — Фу, нет, — Тоши морщится. — Я могу только вприсядку станцевать, а на балах так не принято, я в сторонке постою. — Тогда и я рядом побуду. — Не-не, ты ж любишь танцевать, давай, веселись, мы не обязаны вести себя одинаково. Сого с этим соглашается и ищет более удобную обувь. На бал приходит огромное количество демонов и демонесс. У демонов красивые костюмы. У демонесс — великолепные платья. У демонов тоже есть красивые платья, а у демонесс — великолепные костюмы. Тут, в аду, всем плевать, кто во что одет, главное, чтобы было удобно. Сого мигом захватывается в ряд бывших одноклассников: он не у всех них помнит имена, но говорит с ними воодушевлённо, потому что интересно всё-таки, что происходит поближе к центру, как вообще живут другие. Окита очень боится, что его хвост опять кого-нибудь схватит, но он не шевелится. Видимо, это правда какая-то аура Тоши, которого очень хочется захватить. Музыка захватывает Сого, и он снова раздумывает о том, чтобы освоить какой-нибудь музыкальный инструмент. Надо после бала напроситься к кому-нибудь из знаменитых музыкантов в ученики, а то вот так живёшь двести лет, а не знаешь, как создать что-то красивое. Хиджиката хотя бы иногда сочиняет какие-то стихи, хотя тут же их сжигает. Ещё он говорил, что в те сто лет, пока ждал Сого — «и ничего вы меня не ждали, откуда вы вообще знали, что я приду? — просто знал» — научился барабанить. Окита бросает взгляд в толпу и замирает. Хиджиката с кем-то танцует. Очень красиво танцует. Танцует, хотя обещал просто стоять в стороне. Сого, конечно, обидно, но он прекрасно понимает, что наверняка демон или демонесса — ему не видно, кто украл его Тоширо, — из каких-нибудь высоких кругов, и они просто не позволили Хиджикате отказаться. Окита жадно смотрит за движениями Тоши, и ему самому хочется оказаться там, среди танцующих, чтобы Хиджиката плавно и уверенно направлял его. — Ревнуешь? — с усмешкой спрашивает его один из бывших одноклассников. — Может быть, — Окита с подозрением прищуривается. — Ой, не переживай, о вас многие знают: парочка демонов, которые живут на закрытой границе вдвоём и делают вид, что помогают её охранять. — Я помогаю, — возражает Сого. — А Хиджиката-сан вообще главный на этой границе. — Здорово, — искренне восхищается собеседник. — Ты так редко показываешься, мы уж и не знаем, насколько правдивы слухи о тех, кто живёт далеко от центра, и я рад, что вы правда заняты делом. Сого хочет уловить иронию, но, кажется, ему говорят об этом искренне. Он снова смотрит в толпу, но Тоши уже не видно. — Есть и более далёкие границы, и там тоже есть свои стражники, — несколько растерянно замечает он. — Ну да, и о них ходит ещё больше слухов. Оките в целом плевать на сплетни. Но отчего-то обидно, что о ком-то другом слухов ещё больше. Он хочет что-то сказать, но тут из толпы к ним подходит Хиджиката, уставший и какой-то измученный. — Я домой, — сообщает он Сого. — Ты остаёшься? Окита снова хватает его хвостом за запястье — на самом деле специально. — Видимо, я с вами. Они отправляются домой, вызывав себе огненную колесницу — украденная идея такси у людей. — Как танцы? — равнодушно интересуется Сого. — Ну нормально, — Тоши пожимает плечами. — Меня заставили, но было весело. Сого сжимает руки в кулаки, царапая себя. Он совсем не хочет ревновать, он понимает, что ничего страшного не случилось, что Хиджиката всё ещё с ним рядом и не совершил ничего преступного, что ревность сама по себе довольно отвратительна. Но страх, обычно запрятанный глубоко, скрытый за шутками и разговорами, страх того, что Тоши не вернётся, что поймёт, какой Окита плохой, и найдёт кого-то лучше, — этот страх возвращается, отравляя грудную клетку. Вот бы стать пеплом прямо сейчас. июль На день рождения Сого знакомые дарят плеть. «Ну, ты такое любишь», — как-то неоднозначно говорят они. Это всё из-за пары замечаний про контроль? Или его ироничный флирт с Тоши? Удивительно. Зато Хиджикате очень нравится: весь вечер пытается найти плети применение. — А давай на конец привяжем крючок, и я уйду на рыбалку? Или: — А мы можем этой плетью прогонять ворон с огорода? А то надоели красть мои ягоды. Или: — А давай отрежем тебе твой непослушный хвост и привяжем тебе вот эту плеть, она хоть не будет меня хватать? И, конечно: — Впрочем, можно использовать её и по назначению, в качестве наказания, когда ты перестаёшь со мной говорить о том, что чувствуешь и закрываешься в себе. Ни разу Хиджиката, конечно, не всерьёз, особенно в последнем предложении. Он правда не сделает Оките больно, даже если тот выведет из его себя. — Давайте попробуем, — тихо предлагает Сого. — Что? — Хиджиката сразу пугается. — Избейте меня. — Ты бы прилёг. — Ну если вам так удобнее. — Да нет же, — Хиджиката злится. — Я не собираюсь этого делать. — А если я очень попрошу? — Ни за что, — Тоши вздыхает. — С чего тебе это вообще понадобилось? — Не знаю, хочу отдать вам ещё больше себя. Тоши покрывается красными пятнами то ли от смущения, то ли от сложности мысли, скорее, от того и другого. Окита медленно снимает с себя рубашку и прячет крылья под кожей; способность их вот так прятать в себе — одно из немногих преимуществ перед ангелами. — Давайте, Хиджиката-сан. Я же сам прошу. Неужели за двести лет вам ни разу не хотелось меня прибить? — Не хотелось, — бурчит Тоширо. — Ну тогда считайте, что мне это очень нужно, чтобы хоть раз кто-то меня контролировал, и я ни о чём не думал. — Ты так себя ведёшь на каждом нашем задании. — Вы знаете, что я имею в виду. Я хочу раствориться в чувстве, чтобы перестать ощущать себя чем-то целым и вообще существующим. — Почему? Окита пожимает плечами. — А вы от себя не устаёте? — Устаю, но это вовсе не значит, что я хочу от себя сбежать. Рубашка падает на пол. — Завяжите мне глаза. — Я думал, это я здесь устанавливаю правила. — Ну вот видите, как вы сразу втянулись, — Сого доверчиво протягивает Хиджикате плеть. Что-то в этом жесте щемяще-доверительное, что заставляет Тоши колебаться — и вспоминать, словно такое уже где-то когда-то случалось. — Ладно, ложись. У них есть чёрная лента, Сого не помнит, откуда, но сейчас она как нельзя кстати. Тоши как-то умело завязывает Оките глаза, словно только связыванием пацанов и занимался долгое время. — Скажи, когда будет плохо. — Угу, — Сого пытается расслабиться. — Правда готов? — Хиджиката шепчет ему на ухо, и по коже Окиты бегут мурашки. — Да. Сого хорошо ничего не видеть и сосредотачиваться на других ощущениях. Он слышит замах плети и выдыхает. Но вместо удара Тоши целует его в шею и продолжает целовать как-то отчаянно-нежно, словно доказывая, что Сого не нужно ничего больше отдавать, что он для него самый хороший. И Сого сдаётся. — Мне плохо и очень хорошо, не смейте останавливаться никогда, — стонет Окита. Они без остатка растворяются в нежности. август Демонессу Каирнгорм они знают давно, она гораздо старше их, но частенько приходила просто поговорить: её дом не так уж и далеко от границы. Сегодня она приходит с большим сундуком. — Я стану пеплом, — без подготовки сообщает она. — Ты уверена? — Хорошо всё обдумала? Каирн кивает обоим. — Всё хорошо, я просто очень устала, в последнее время даже не понимаю, какая я на самом деле, так тяжело. — Сколько тебе? — осторожно спрашивает Хиджиката. Он не боится, что и его посетят такие мысли, но вот Сого иногда вызывает тревогу. — Чуть больше семи тысяч лет, — она пожимает плечами. — Все те, кто был мне дорог, исчезли уже давно, и с тех пор я ни к кому ничего не чувствую. — Если это твоё решение, то мы только можем поддержать и пожелать удачи, — вздыхает Сого. Прощаться с Каирн грустно: она была хорошей подругой. Они обнимаются, три хвоста сплетаются. Её хвост немного дрожит. — Хочешь, чтобы мы посмотрели за твоим сгоранием? — тихо спрашивает Тоши. — Нет, спасибо, я лучше переживу это одна. Для сгорания не нужно одобрение со стороны. Если демонесса или демон принимают решение, то и сгорают они сами, без помощи других. Они немного провожают Каирн, желают ей удачи ещё раз: иногда бывали случаи, когда демон передумывал в процессе сгорания, и в этом случае огонь становился беспощадным и оставлял ожоги. А когда решение твёрдое, то это даже не причиняет боли. — Хочу верить, — грустно говорит Сого, — что она просто сменила место жительства и ушла с этих скучным болот, но боялась задеть наши чувства. — Было бы славно. Но семь тысяч лет — внушительный возраст. Они немного молчат, а потом задумчиво смотрят на сундук. — Мы ведь можем его открыть, да? Это что-то типа наследства? — Сого с подозрением на него смотрит. — Надеюсь, мы сами не станем пеплом, — Тоши подходит к сундуку с опаской. Он открывается легко. В сундуке — много-много разных украшений. — Ого, богатая у Каирн была коллекция, — восхищается Сого. — Я могу это примерить? — Конечно. Окита надевает браслеты и кольца. — Я классный? — вертится он перед Тоширо. — Ну нормальный такой, — он пожимает плечами. — Ты выбери, что ты правда таскать будешь, а остальное можем продать или обменять на что-нибудь. И ещё надо проверить, всё ли там просто украшения или есть что-то магическое. Окита кивает и роется дальше. Среди вещей он находит небольшую корону и надевает на себя: — Смотрите, Хиджиката-сан, я могу быть королём, а вы поиграете в слугу. — Я надеюсь, там в сундуке и кляп для тебя найдётся. — То есть всё-таки будут извращения? — у Окиты горят глаза. Тоши отбирает у него корону. — Приказываю тебе вести себя прилично. — А если я нарушу закон, вы меня накажете? — с надеждой смотрит Сого. Тоширо воет и выходит из дома снять стресс и пошугать наглых птиц. Окита отбрасывает цацки и с криком «Хиджиката-сан, я не против и на природе» выбегает следом, чтобы развести Тоширо на ворчливые поцелуи. сентябрь Сначала Сого кажется, что он просто чуть-чуть поехал и ему мерещится. Они с Тоши проходят по побережью одной из немногих безопасных рек, и Окита видит в отражении совсем не то, что существует на деле. Наверное, это какой-то обман, наверное, река ядовита, ведь не может быть ядовита его голова и не может же она отравлять реальность вокруг и самого Сого? (Конечно, может.) — Что-то не так? — заботливо спрашивает Тоширо. — Всё нормально, — Сого отводит взгляд от поверхности воды и переводит разговор на тему музыки. А дома отражения с ним продолжают играть: он искоса смотрит в зеркало. — Да ведь явно что-то не так, — Тоши тоже на всякий случай вглядывается в зеркало. — У вас крылья, Хиджиката-сан, — как-то жутко-спокойно произносит Сого. — Так и у тебя тоже. — Ангельские. И нимб над головой. Тоши испуганно проводит ладонью по лбу Сого: не заболел ли он? — Вы так отражаетесь, — поясняет Окита. — Я и сам понимаю, что это странно. Хиджиката смотрит в зеркало, но его отражение ему привычно. — Мне иногда снится рай, — вдруг тихо говорит он, — хотя я там ни разу не был. — Ого, так мы оба с вами поехавшие. — Немножко, — мягко соглашается Тоши. — Рай ведь может оказаться совсем не таким, каким мне снится. И я как ангел выглядел бы, может, совсем по-другому, чем видится тебе. — И вас вот эти видения не пугают? — Ничего же плохого не происходит. Подумаешь, видим то, чего не знаем, вспоминаем то, чего никогда не было, это ведь никому не вредит, а мы с тобой всё-таки осознаем неправильность таких фантазий. Сого пожимает плечами. — Пожалуй, вы правы. Значит, будем существовать в нескольких мирах сразу, потому что одного мира нам маловато. Хиджиката усмехается. — Или миры пытаются от нас избавиться, передавая нас друг другу. — Надеюсь, когда-нибудь будет вселенная только для нас. — Ты бы правда захотел жить в такой вселенной? — удивляется Тоши. — Ну, сейчас я не хочу, потому что знаю много хороших демонов, но если бы пришлось, я бы ни за что не отказался. А вам даже представить такое тошно, да? — убитым тоном говорит Сого и даже не пытается скрыть расстроенность. — Дурак. Это звучит очень хорошо, может, к такой вселенной мы и стремимся. Сого украдкой смотрит в зеркало снова: ангельского он больше не видит. И это отчего-то приятно. Потому сколько бы ни было вселенных, отражений, несуществующих воспоминаний, любить друг друга они будут в конкретном образе здесь-и-сейчас. октябрь Помимо наблюдения за границей, иногда они отправляются к людям, которые успешно вызывают демонов. Уже лет пять очередь Тоши, но пока из человеческого мира никто не справляется с вызовом, и он сидит дома. В один день поступает вызов: кто-то людей всё-таки правильно совершил обряд, и сейчас очередь Тоши решать проблемы этого человека. Он перемещается в мир людей под тревожный взгляд Сого и одними губами говорит, что с ним будет всё хорошо, — отчего-то чувствует, что Оките нужно это обещание. Тоширо попадает в центр пентаграммы, нарисованной посреди комнаты. Сначала он видит много красочных плакатов с аниме, и только потом — удивлённую девушку. — Надо же, аниме научило вызывать Сатану, — обрадованно говорит она. — Я не Сатана, — поправляет Хиджиката. — Да и плевать, — она широко улыбается, — вы же можете выполнить желания? — Да, но после смерти ты сразу в ад. Это неправда, как и все, она попадёт в лимб, как и все святые, как и все грешники, но по совместным правилам загробного мира человека нужно напугать вечными послесмертными муками. — Оке-оке, — она пожимает плечами. — Итак, во-первых, я хочу отменить лайв-экшны. Тоширо записывает в блокнот. — Что, настолько всё убого? — Ну а вы представьте, что вас сыграет какой-нибудь Юя Ягира, — она морщится в отвращении. — Хорошо, больше никому в голову не придёт сделать лайв-экшн, а все уже существующие получат только отрицательные оценки. Хочешь что-то ещё? — Да! Хочу, чтобы вот этот пейринг стал каноном, — она смущённо протягивает название пейринга и фандома, написанные на бумажке. Хиджиката хочет прочитать вслух, но девушка подносит палец к губам. — У меня есть теория, что всех, кто к этому пейрингу причастен, забирает правительство для опытов. — Но это же ненормально, — возмущается Тоши. Девушка поджимает губы. — Оке-ей, это ироничная теория, — она выделяет определение голосом. Тоши вздыхает. Это в речи Сого он может считывать сразу множество оттенков, а вот речь других для него загадочна. — И ты ради такого готова продать душу? — Я этим живу, — строго говорит девушка. — Для меня это так же важно, как для кого-то семья, бизнес или творчество. Тем более, я не верю, что ад есть. — Ты сама только что вызвала демона. — Я это тоже делала иронично. Но то, что вы в аду, не значит, что и я там окажусь. Может, кто-нибудь вас вызовет и попросит отменить ад. — Почему сама не попросишь? — Ну вот ещё, я не собираюсь влиять на других, я организовываю только свой мирок, и всё. Да и будто вы бы такое желание исполнили? — Нет, — честно отвечает Тоши. Ему хочется сказать девушке что-то важное: однажды они с Сого отправили в мир людей (случайно) чёрно-белые рисунки с подписями реплик — первую мангу. Смотреть, во что превратилась индустрия сейчас, — с непонятным чувством гордого отчаяния знать, что что-то пошло не так, но привело к лучшим результатам. «Пранк вышел из-под контроля», — говорит Сого в его голове. Но Тоши решает ничего не говорить. Вряд ли она поверит. Он уточняет, всё ли записал правильно, и возвращается в ад, отдав пожелания в отдел работы с людьми. Он приходит домой, и Сого так тепло его обнимает, что Тоши подозревает, что Окита что-то сделал плохое. — В аду прошла неделя, — жалуется Сого. — Я соскучился. Тоши целует Окиту, а потом рассказывает ему про развитие аниманги — лучшая история, которую можно было подглядеть у людей. ноябрь Цербер-13 иногда приходит помогать патрулировать границу. Он разумный, хотя и не говорит, но его три головы могут по-разному рычать и этим передавать информацию. Сегодня Цербер-13 воет у дома Тоши и Сого. — Что тебе надо, пёс? — ласково спрашивает Хиджиката, пытаясь успеть почесать за ушком у всех голов. — Ему больно, — Сого заспанный, но тоже выходит на улицу. — Ну ты в этом разбираешься лучше всех. — Покажи, где болит, — просит Сого у Цербера. Тот поднимает переднюю лапу: в ней большая заноза. Тоши тут же пытается её вытащить, но Цербер рычит, скалится, одёргивает лапу. — То есть ему больно вы делаете, а мне нет, — несерьёзно обижается Окита. — Ты ведь понимаешь, что абсолютно не к месту сейчас? — недовольно смотрит на него Тоши. — И как нам его успокоить? Магия на него не подействует, он же под своей защитой. Сого задумывается. — Есть одна мысль. Он заходит домой и возвращается с какой-то флейтой. — Что это за дуделка? — Тоши смотрит на неё с подозрением. — Флейта ангелов. — И откуда она в аду и конкретно у тебя? — Я не знаю, — Окита беспечно пожимает плечами. И начинает играть колыбельную. Хиджиката ждёт, когда Цербер от усыпляющей музыки задремлет, и вытаскивает занозу. Пёс во сне благодарно сопит. — Вау, мы сделали что-то хорошее, невероятно, — удивляется Сого. — Я всё ещё жду ответа, откуда у тебя флейта? — Я правда не знаю. Просто как-то разбирал вещи на чердаке и нашёл. Может, вы её по пьяни украли у какого-нибудь ангела и сами туда положили, а теперь не помните? Тоширо задумывается. Он мог провернуть и такое. — Не переживайте, Хиджиката-сан, если я соберусь дезертировать в рай, я обязательно позову вас с собой. и ты прекрасно знаешь, что я пойду за тобой куда угодно. — это так нелепо и взаимно. декабрь Спасение Цербера почему-то вызывает большой ажиотаж: оказывается, пёс просил помощи у всех, кого встречал на своём пути, но некоторые отказывались помочь, а некоторые просто не могли. Теперь у дома Сого и Тоши постоянно торчат какие-то демоны и существа, которым нужна помощь. — Этот кусок границы всё равно никто не переходит, вам и охранять-то особо нечего, займитесь чем-нибудь полезным, — так объясняют приходящие, почему Хиджиката и Окита должны им помогать. Поначалу они правда пытаются: делать и правда особо нечего, а просьбы-то пустяковые. Помочь фениксу переродиться (мы пока не знаем, что значит быть пеплом, и для тебя это первый раз, но мы будем рядом). Объяснить Леонардо да Винчи, что он делает в книге русского писателя (вы там слушаете рассказ о том, как мальчик превратился в лилию). Научить демонёнка варить сонное зелье (берём сначала укропу, потом кошачью… — Сого, чшш, это не тот рецепт). Но потом просьб становится больше, они явно выходят за рамки обычных советов, да и Окита откровенно устаёт от такого количества людей, а Хиджиката их вовсе не переносит и хочет кого-нибудь загрызть. — Вы кто такие? Мы вас не звали, — сообщает он толпе. — Но вы же можете помочь с любой проблемой! — кричит кто-то из демонов. — Мы что, мастаки какие-нибудь? Адская Ёрозуя? Идите вон, — от всей души посылает их Хиджиката, но никто не уходит. — Вот решите наши проблемы, тогда мы уйдём. Почему вчера вы помогали, а сегодня уже нет? Хиджиката закрывает окно и слышит недовольные вопли с улицы. — Ещё немного, и они начнут проявлять агрессию, — замечает Сого. — Случится переворот, а мы даже никакого престола не занимаем, — вздыхает Тоши. — Точно, придумал! Он выходит на улицу. — Послушайте, у вас сложилось неверное впечатление о нашей деятельности. Мы абсолютно случайно помогли некоторым демонам и животным, никакой заслуги нашей в этом нет. Я, например, вообще очень бесполезный, беспомощный демон, поэтому меня и поставили служить здесь, на тихой границе, чтобы я не смог ни с чем облажаться. Найдите кого-нибудь, кто хоть что-то понимает в этой жизни и может реально помочь, а не такого отстойного советника, как я. Сого не выдерживает и выбегает на улицу тоже. — Вы вообще-то лучший, Хиджиката-сан, — и он встаёт на цыпочки и целует Тоши на глазах у толпы. Она заметно редеет. Но тут раздаётся крик одной демонессы: — Участвуйте в рок-фестивале! И прежде чем Тоши успевает обдумать происходящее, Сого вдруг соглашается. январь Им не требуется быстро собирать бойз-бенд, будить любящего поспать демона Фадеева, чтобы сочинил им хит. Демонессе просто нужны были музыканты, которые бы играли песни их с её другом группы: всю музыку они записывают сами, играют в студии на нескольких инструментах, на концерте это можно сделать с помощью магии, но впечатление будет совсем иное. — Зачем мы во всё это вписались, — ворчит Тоши. — Всё будет классно, вам пойдёт кожаная жилетка, а мне — кожаные брюки, мы будем такие крутые, обязательно потом засосёмся в свете софитов под какую-нибудь эпичную музыку, — Сого очень воодушевлён. — Ага, посмотрю я на тебя, как ты со своей гитарой полезешь ко мне через ударную установку, чтобы получить чмок в щёку. — Будет весело, — Окита показывает знак мира. Демонов приходит очень много, говорят, что в танцевальной зоне где-то и сам Люцифер. Сого хочет отправить ему воздушный поцелуй, если увидит. Тоши рад, что у него есть возможность спрятаться за барабанами. Друг демонессы отвечает за электронные эффекты, клавиши, иногда достаёт гитару, а сама Настенька, так её зовут, поёт. Она специально становится бледнее, чтобы создать атмосферу ужаса. Она поёт про страшную сказку, про имя, вычерченное огнём и кастетом, про керосин в глазах — и огромная толпа ей подпевает. Сого ведёт от этого ощущения единства в творчестве; может, в каких-то вселенных он был музыкантом, у них с Тоши была своя группа, они давали двусмысленные интервью и откровенно пели про мальчиков, которые любят мальчиков. Демоны взрываются аплодисментами. хиджиката-сан, напишите мне песню. — только если ты её будешь петь. — мы были бы сенсацией в мире музыки. — боюсь, ты бы со своей страстью перегорел. а я не хочу, чтобы ты становился пеплом. — музыка зато пеплом никогда стать не сможет. — я напишу тебе песню, когда мы устанем гореть. Они дают выступить и другим группам, но их музыка нравится Оките меньше (может, потому что он не участвовал в её создании, он не уверен точно). — Знаешь, много песен пишется на знаменитые стихи, — задумчиво говорит Тоши, — но надо как-нибудь попробовать сочинить песню на прозаическое произведение. — Какой вы революционер, Хиджиката-сан. — Просто мне кажется это забавным. Твой наставник слушал тебя сегодня? — Тоширо знает о том, что после того бала Сого напросился к кому-то в ученики, и его научили играть на гитаре. Про флейту Тоши спрашивать боиться, потому что если Окиту этому не учили, то значит, он это умел до ада — был ли он ангелом? — Да, уже послал мне приятное сообщение, — Окита кивает в сторону вороны, которая принесла на лапке записку с комплиментом. — Надеюсь, нас за такую самодеятельность не уволят. — Да кто, кроме нас, будет на том скучном участке сидеть и писать красивейшие отчёты? Сого усмехается. — Может, тогда запишем альбом по нашим отчётам? Я с удовольствием спою про глупых бесячих демонов, которые отвлекают от работы. — Нас могут возненавидеть. — Так это же здорово. Демоны снова рукоплещут, провожая очередную группу. Концерт должен закончиться, но демоны скандируют название их группы. — Не устали? — заглядывает в их каморку Настенька. — Хочешь, чтобы мы отыграли что-то ещё? — Сого вскакивает и берёт гитару в руки. — Ага, — демонесса широко улыбается. — Я ноты для этих песен тоже вам передала. Удивительная всё-таки магия передачи образов! Они играют ещё песни — про грустную умную девочку и про конечность всего важного. Демоны тоже знают их наизусть. Сого в какой-то момент устраивает необычное соло, и его тоже радостно принимают. Вот с такой отдачей, с таким тёплым приёмом можно существовать и тысячу, и семь тысяч лет — и всё это время творить. Хиджиката очень рад, что это действительно последняя песня, потому что у него немного защемило спину, и приходится использовать крыло, чтобы не сгибаться, а сидеть ровно. Сого над ним шутит целых пять минут. Их новые друзья переплетают с ними хвосты и обещают ещё сыграть вместе. — Мы с тобой всё-таки классные, — замечает Тоши. — Ага, — соглашается Сого, — и как нас только ад терпит? Хиджиката честно не знает. Может, потому их и послали ближе к границе, чтобы в случае чего было проще выгнать. (А когда все уходят, они долго целуются, валяясь на пустой сцене.) февраль Граница, которую они охраняют, находится между раем и адом. Ангелы не горят желанием перебегать в место, в котором и так могут оказаться из-за нарушения правил, а демоны не хотят в рай из-за наличия этих правил. Тем более подавляющее большинство демонов — бывшие ангелы, а значит, в своё время жизнь в раю им перестала подходить. Но границу всё-таки охраняют не просто так. Хиджиката замечает опасность рано с утра, будит Сого, и оба готовятся к незваному гостю. Есть другие пограничные места, где обмен между раем и адом свободный, но не здесь: тут недалеко протекает Стикс, чья вода может привести к забвению, и к ней можно подобраться только с этой стороны, к тому же тут не очень далеко и хранилище артефактов, не самое главное и большое в аду, но всё же. Границу пересекает златокрылый. Он ещё не светится благостью, и перья его бледны: златокрылым он стал совсем недавно. — Ты кто? — грозно спрашивает Тоши. — Старцурико, — самодовольно отвечает ангел. — Запомни это имя, потому что я тебя уничтожу. Хиджиката закатывает глаза. — Если спокойно уйдёшь сейчас, мы никому докладывать не будем. Разве тебе не будет плохо, если в раю узнают о нарушении правил? Старцурико как-то криво улыбается. — Не будет свидетелей — не будет и отчёта. Он стреляет из арбалета, но Тоши уворачивается. Он свистит, призывая Цербера, и достаёт свой меч. — У тебя ещё есть шанс уйти, — вкрадчиво сообщает он. Старцурико готовит новую стрелу. — Мне всего лишь нужно немного воды Стикс. — Ты сможешь сделать официальный запрос, — вторую пущенную стрелу Тоши разбивает. Они с ангелом становятся всё ближе и ближе друг к другу, и златокрылый достаёт свой меч тоже. В его руку прилетает стрела, пущенная Сого. — Ты не один тут такой умный, — ворчит он. — Убирайся, пожалуйста. Старцурико скрипит зубами. — Ладно, признаю поражение на сегодня. Он отходит в сторону рая, и Тоши провожает его тяжёлым взглядом — и не зря: златокрылый вдруг резко разворачивается и пускает стрелу в Сого, который уже повернулся спиной. Ангел, может, и ранен, но за тысячу лет жизни он научился терпеть боль. Тоши не успевает поднять с земли меч и прикрывает Окиту собой — стрела задевает плечо. — Пустячная царапина, — морщится Хиджиката. Но Сого бледнеет. — Это ведь не просто стрела, а отравленная соком чёрных лилий, вы же чувствуете запах? Тоши закрывает глаза. Конечно, он заметил, ещё когда златокрылый пустил первую стрелу. Чёрные лилии не убивают, но сводят с ума. — Пока я ещё в сознании, — Хиджикате уже тяжело находить слова, — я хочу стать пеплом. — Не смей, Тоширо, — Сого очень злой и отчаянный. — Ты прекрасно знаешь, что есть противоядие. — А ты прекрасно знаешь, что спасительная лилия — в лимбе, из которого никто не возвращался. — Ну так я буду первым. — Ну так я не позволю, — хвост Тоши обвивает запястье Сого. — Послушай, Тоширо, я сделаю всё, чтобы тебя спасти, как и ты сделал бы всё. Ты бы сам пошёл в лимб, если бы это меня задело стрелой? — Конечно. — Ну так позволь мне быть для тебя полезным. Мы самые классные и мы заслуживаем того, чтобы хоть раз вселенная была к нам добра. — Может, наш раз уже случился где-то не здесь, — хвост Тоши слабеет, демон закрывает глаза. Прибегает Цербер, и Сого просит отнести Тоширо в больницу. Окита с печалью смотрит на их маленький домик и отправляется в лимб. март перья из спины перья в горле перья в грудной клетке господи господи никогда не молился никогда не обращался к тебе потому что нет тебя но и меня нет а перья есть — Эй, Сого, ты рядом? Мне мерещатся крылья ангелов. — Нет, Хиджиката-сан, меня рядом с вами нет. перья мягче кожи и летать на них удобнее но ведь в раю нет яблок и сого в раю тоже нет что же мне делать я не хочу уходить почему мне досталась чёрная лилия когда это цветы для сого почему лепестки текут по венам вместо крови когда цветок помешает сердцебиению я превращусь в пепел или в лепесток — Эй, Сого, ты рядом? Мне мерещатся цветы внутри меня. — Нет, Хиджиката-сан, меня рядом с вами нет. но я ведь слышу твой голос уже дважды это врачи? это галлюцинации? видишь, я здраво соображаю, что со мной что-то не так по моему телу разливается рай он мне не нужен — Но если не рядом, то где ты? — Ох, не говорите, что вы забыли. это всё проклятая лилия чёрная лилия райская лилия я подарю тебе букет этих редких цветов когда ты напишешь мне песню хотя это я обещал написать тебе песню прости наша музыка никогда не случится лилия лилия лимб ты в чёртовом лимбе я в чёртовой палате наверное врачи смеются наверное врачи испуганы наверное все бы хотели чтобы я превратился в пепел но ты не хотел поэтому я пока не буду — Я приду за тобой. — Да куда уж вам, вы и с кровати-то встать не сможете, ловите зрачком другие вселенные, в которых меня нет. Подождите, я справлюсь и вернусь. но ты не вернёшься потому что никто не возвращался и ты всегда не такой как все но именно сейчас ты такой как все я открою глаза и увижу мир в котором тебя надо найти и найду в себе силы слышишь я же демон я же тоже помню времена когда я им не был и поэтому я ждал тебя — Хиджиката-сан? — над ним склоняется Настенька. — Откуда ты тут?.. — хрипит Тоши. Он провалялся в бреду три дня. — Только узнала, что с тобой стряслось, и пришла. У меня была пара капель белой лилии, когда-то мне подарили их — знаешь ведь, что иногда они растут очень близко к границе, но это когда кровопролитные года среди людей, сейчас, для них к счастью, такого нет. Тоши медленно анализирует сказанное. — Врачи ввели тебе эти несчастные капли, и ты сразу же пришёл в себя. Ты ещё слаб, и болезнь может вернуться, но ты ведь сойдёшь с ума даже не от яда, а от того, что Окита-кун ушёл. Хиджиката резко садится на кровати. — В лимб? — В лимб, — кивает демонесса. — И ты ведь пойдёшь за ним. — Почему ты нам помогаешь? — Потому что вы недавно помогли мне. А ещё потому что мне семь тысяч лет, и недавно ушла моя Каирн, а вы её поддержали. — Так ты вроде и помочь, и отомстить хочешь? — Как-то так. И заодно развлечься, потому что мне скучно. — Всё равно спасибо, какие бы мотивы у тебя ни были. Тоши собирается и уходит в лимб. апрель Лимб — скопление умерших. Здесь нет судей, есть только желание: можно переродиться в человека, ангела или демона, можно остаться здесь и отдохнуть. Только не у каждой души хватает сил это желание сформулировать, некоторые хватаются за какое-то гнетущее чувство и переживают его тысячелетиями, не могут от него освободиться. Чаще всего это чувство вины. Иногда — страх или любовь. Сого находит белые лилии на второй день пребывания в лимбе. Выход он не может найти уже вторую неделю. хиджиката-сан, простите, я так пытался вас не разочаровать, но сделал только хуже. — чшш, всё хорошо, ты всё сделал хорошо. — Хватит в меня верить, — ругается Окита вслух. — Но ведь куда без веры? — задумчиво проговаривает полупрозрачный старец. — Вера в Ахиллеса привела Патрокла к смерти, но это была великая смерть. — Вы Гомер, да? — оживляется Сого. — Неужели до сих пор не определились, куда хотите? — Я тут отдыхаю. — Нет, отдыхают в другом лимбе, — возражает Окита. — Хотите, я вам подарю вспышку энергии, которая вас куда-нибудь вынесет? Гомер качает головой. — Меня беспокоит неизвестность. Кто бы сюда не приходил, они не понимают моего языка, не понимают моих вопросов и торопятся уйти дальше. А те, кто остаются, зациклены на себе. Но мне нужно знать, живы ли мои произведения, помнят ли моё имя люди, которые так скупы на отзывы, на благодарности, на память вообще. — Они помнят, — успокаивает Сого. — Вас изучают, ваши произведения рождают другие произведения. Вы, наверное, самый знаменитый поэт в мире. Гомер светлеет. За тысячи лет, что он здесь, никто не открыл ему правду. Поэт исчезает, и Сого интересно, какой путь он выбрал. Но ещё интереснее, где же чёртов выход из лабиринта душ. Сого видит знакомый силуэт и вздрагивает. — Мерещитесь, — обвиняюще говорит он. — Я не такой жестокий, — говорит Хиджиката и гладит Сого по голове. — Как же тяжело тебя было найти. Окита не находит слов, и Тоши рассказывает о том, что с ним случилось. — Мы, может, застряли тут навсегда, — вздыхает Сого. — Может быть, — пожимает плечами Тоширо. — Но это не значит, что мы перестанем искать выход. Может, нам нужно сделать что-то, что в аду не принято, и демоны сами вытащат нас отсюда? Оките кажется это неплохой идеей. Впрочем, даже остаться в лимбе навсегда с Хиджикатой — уже неплохая идея. май Они гуляют по лимбу ещё несколько дней, благо, можно отключить все потребности и скрываться от чужих глаз за крыльями. А в один день они натыкаются на огромное римское войско. И чувство их вины куда больше, чем сама эта армия. — Так сложно судить воинов, — вздыхает Сого. — Вроде они просто подчинялись приказу, а вроде — убийцы, которые могли бы и противостоять жестокости. — Ну ты что, когда это у людей в приоритете была человечность, а не нажива? — возражает Тоши. — Тем более в древние времена. К тому же — чувство вины. Оно не оправдывает войско, но делает его заслуживающим хотя бы какого-то прощения. — Как думаешь, в кого бы они переродились? — Думаю, все бы в людей, чтобы попытаться стать гуманнее. — Мы будем помогать им? — Неопределённая искра? — Сого задумывается. Если души, освободившиеся от чувств, выбирали сами, то искра отправляла их в случайном порядке куда-либо. — Наверное, они всему были бы рады, лишь бы закончить это уничтожающее чувство. Они не медлят и создают заклинание: они за время блуждания скопили в себе много магической энергии, а Хиджиката с помощью белых лилий выздоровел окончательно. Войско за несколько секунд исчезает из лимба. Сого чувствует какую-то приятную пустоту. И ещё — что к нему тянутся тысячи ладоней. — Хиджиката-сан, вы тоже чувствуете?.. — Как будто сотни рук? Да. Видимо, нас выкинут в рай, там с тобой и встретимся. — Дождётесь меня? — Обязательно. Всё будет хорошо и в раю тоже. Сого осторожно улыбается и закрывает глаза, готовясь к переходу. мы отправляемся в рай, но разве мы там уже не были?