Тюрьма «Алиент-Крик»

«Думай, думай, оленья голова!» — Сиэль напрягает извилины и спрашивает у Финни: — Ты случайно не видел кого постороннего в нашей камере? Теперь, судя по лицу, извилины напрягает Финни, Сиэль даже испытывает благодарность за такое старание. — Нет, — наконец, отвечает тот. — Посторонние сюда не заходят, боятся. Ну, кроме Черного, конечно. У Сиэля пол исчезает под ногами: «Вот оно! А ведь действительно, все мог затеять Черный! Может он и заодно с Биг-Беном, то-то Черный так его защищает!» Явно, что Финни интересно узнать причину вопроса, но он молчит, к счастью, его отвлекает Крэг, интересуясь книжкой по массажу. Мол, пусть Финни научит знакомого Крэга массировать где надо и как надо, а то у самого Крэга в последнее время икры покалывает да в больших пальцах ног что-то «мигает». — Прямо мигает? — уточняет Финни. — Прямо пик-пик, отдает. Чую, там с кровотоком не в порядке, надо настроить, промассировать. — Надо. Сиэль, старается не задумываться о том, где пикать и мигать начнет у него, если не найти к утру комикс. Пока Фантомхайв ничего не придумал, он решает прогуляться до хаты Черного. Дверь открыта, только в соседней камере одинокий юноша качает пресс, он повернут лицом к стене и не замечает как мимо, по коридору, проходят. В камере пусто. Мелькает сумасбродная мысль подойти к койке Биг-Бена и пошурудить там. Всего пару секунд — заглянуть под матрас. Под матрас жирдяя, а затем под матрас Черного. Лазутчик где-то тут… Но Сиэль так не рискует зайти. Последствия будут слишком большими. У Черного наверняка повсюду глаза и уши. Должен быть другой способ выяснить правду… Может быть это и не Черный вовсе? «Идешь на попятную, да? Верно. Легче всего включить жертву и отдаться обстоятельствам», — эхом раздается голос близнеца. Сиэль прокручивает в голове события последних дней. Никому не сдался старый, потрепанный комикс, кроме самого хозяина, чтобы побарыжить. Если только… А что если кто-то мог узнать про ценность Лазутчика в открытом мире? Сердце екает: Сиэль понимает, что ему гораздо легче и приятнее думать, что это не Черный и не Биг-Бен. Это бы хоть чуть-чуть упростило задачу. В каком-то роде. Итак, про комикс Сиэль говорил по телефону с Артуром. Тут сердце не только екает, но и падает в желудок. Большие Ноздри! Он стоял в очереди, как раз позади и мог все слышать. Наглый тип. Ну, конечно! Тогда он не только Большие Ноздри, но и Большие Уши. Сиэль не помнит лица, конечно, но такие большие ноздревые отверстия сложно не запомнить — характерная черта. Сиэль пускается бродить по коридорам и этажам, в поисках человека с самыми массивными черными дырками в лице. «Это чертовски глупо, но ведь больше у меня ничего и нет». Как ни странно, оказывается, что людей с выдающимися ноздрями в природе мало. У всех зэков дырочки маленькие или среднего размера. Некоторые, темпераментные личности, дышат как минотавры, жадно щупая воздух и вбирая его без остатка, как будто всасывают часть тюремного пространства. Всего по чуть-чуть. Там один темпераментный всосал, там другой… и так весь кислород перекачивают в углекислый газ. Кто-то дышит скромнее, к таким Сиэль даже не подходит. Сиэль понимает, что он всего лишь убегает от проблемы, а не ищет ее решения, когда заглядывается на крылья носа и не замечает, как ему отвечают глаза хозяина этих самых крыльев. Отвечают леденящей агрессией. — Чего зенки вылупил? — Обознался. — За просмотр плати. Прежде, чем уйти восвояси, Сиэль еще напоследок примеряет нос человека перед собой на нос Больших Ноздрей в памяти. Нет, не он. Он бы и продолжал блуждать, размышляя над своей участью да поглядывая на носы мимо проходящих, если бы не мелькнувшая мимо пшеничная шапка волос. Финни же был у телефона, он наверняка знает Большие Ноздри. Вот я идиот! От страха совсем память потерял. Сиэль думает нагнать Финни, но стоит ему ускорить шаг, как по колену палкой прилетает легкая оплеуха. — Не бегать! Перемещаемся шагом! — Томас стоит на страже. Финни уже теряется из виду среди бритых и не очень голов заключенных, он сворачивает за угол и идет к душевой. Юноша то и дело оглядывается, не идет ли кто за ним? А может он от кого-то убегает? Может с этим и как-то связаны его проблемы? Тот безмолвный крик о помощи? Сиэль и не замечает, как старается идти незаметно и уже отнюдь не стремится окликать Финни. Скрипит дверь. В душевой в это время обычно никого. Сиэль подбирается ближе и подглядывает, прячась за стенкой раздевалки. Финни пришел сюда явно не для того, чтобы помыться. Он шагает к самой дальней стенке, присаживается в самом углу и щупает кафельные плиточки, затем цепляет пальцами, вытаскивает одну длинную и узкую. Открывается небольшое отверстие. В дырке лежит свернутый комикс. Сиэль узнает его по характерным цветам обложки. Финни проверяет сохранность вещи и шепчет нечто вроде: «На месте и хорошо». Сиэль так вглядывается, что не замечает, как край молнии касается голой стены и стучит. В тишине это ощутимый щелчок. Финни закрывает тайник и резко оборачивается: — Кто здесь? Главное, сохранять молчание. Мало ли, что кому померещилось? Сиэль даже дыхание задерживает: по виску катится капелька пота, по ощущению она размером с божью коровку. Тяжеленькая. — Я знаю, что ты там, — раздается чуть дрогнувший на взлете голосок. Продолжать сохранять молчание. Ни звука. Раствориться с безмолвием унылого тюремного коридора, стать дешевой краской на стенах цвета северной сельди. — Кроссовок видно. Впрочем, Сиэль с детства знает, что роль шпионов и тайных сыщиков не по его портрету писана. И ведь правда торчит: самый-самый кончик, это почти только шнурки. Даже немного обидно. Приходится выйти в свет душевой. Пол еще влажный, пахнет дешевым мылом и, конечно же, «Льдом айсберга». «Лед айсберга» оттесняет «Бурный массив». Видно, все-таки Одноглаз был прав, и у «Бурного Массива» совсем пропащая реклама. Финни часто и глубоко дышит, лицо красное, но явно не от стыда за воровство. — Я все видел, Финни. Отдай комикс, — Сиэль сначала решает открыто предъявить требования, но додумывает, что стоит чуть надавить: — По-хорошему прошу. То ли последнее оказывается лишним, чересчур напугало, то ли Финни уже давно все решил для себя, но он бросается к тайнику. Одно ловкое движение цепкими пальцами и комикс уже в руках, протянут к струе душа. Один дюйм, и пыл Лазутчика, вызванного прикосновениями корабля-демона, остудят навеки. — Стой, где стоишь, Бэмби! Я на пределе, точно тебе говорю: еще шаг, и комиксу конец! Я не шучу! Я его реально быстро намочу! Сомневаться в угрозе не приходится: струя мощная, под такой не больно разве что Биг-Бену и его колоколам. Сиэль протягивает открытые ладони: — Никто ничего тебе не сделает. Просто объясни ситуацию, давай разберемся как взрослые люди. В глазах, которые вдруг кажутся самыми большими из всех, что когда-либо виденных в жизни, мерещится тот самый крик о помощи, но теперь вперемешку с решимостью действовать во что бы то ни стало. Сиэлю это знакомо, это его первые дни в тюрьме. Но ведь Финни уже давно в заключении, он привык. — А что тут объяснять? — пшеничный мальчик кривит губы. — Мне нужны деньги! Моя… моя сестренка заболела, а я ничем не могу ей помочь. Деньги нужны… Слышал, ты по трубе втюхивал про редкое издание и все такое… Я сразу понял, сбагришь комикс за неплохую сумму. — Получается, это ты подсунул мне батончики? — Я же не дебил таскать у Бига, за такое копыт лишают. — Почему ты не попросил у меня? — Ты шутишь? Кому здесь какое дело до кого? «Вообще-то он прав. И мне плевать, самому бы справиться. Я видел, что ему совсем плохо и… да какая уже разница. Мне просто нужен этот комикс». Финни чувствует подозрительное шевеление мыслей в глазах собеседника и добавляет: — Тут унитаз рядом, параша всякая и… кажется, немного рвоты… с кровью… да ты его потом не отмоешь! Запах точно останется! — Лазутчику и душа хватит если честно. — Кому? — Ты что, украл раритетный комикс и не читал? — Если честно, не ушел дальше десяти страниц. Дальше порнуха гейская пошла, извращения какие-то. Ясно, кто купит такое дерьмо, кто сам не сосал ни разу и не подставлял очко. — Финни, слушай, мне действительно очень нужен этот комикс. Ты прав, я продам его старперам-извращенцам, зачем тебе все это? Ты такой… чистый, несмотря на все, что с тобой случилось. Сиэль замечает влагу в глазах Финни и продолжает: — Да, именно чистый! Ты добрый, Финни, не похож на них всех. Ты действительно хочешь так поступить? Стоит сделать шаг вперед и рука с комиксом тянется к струе. — Не подходи! — И что ты предлагаешь? Стоять так все время? — Н-нет, у меня рука затекает, но я не сдамся. Где гарантии, что ты отдашь половину? — Половину?! — Решай сам: нет комикса или есть писят процентов от. — Тебе придется поверить мне на слово, потому что… других вариантов нет, ведь так?.. Финни, я обещаю. — Точно? — Конечно. Финни еще какое-то время вглядывается в глаза напротив, точно может определить степень искренности, и сдается. Сиэль забирает комикс, пролистывает страницы, — вроде цел, слава богу! — прячет под кофту и майку. Сокровище. Лазутчик. Он бы даже его поцеловал в сердцах, но — не при свидетеле. Финни тоже успокаивается и опускает напряженные плечи, которые, будучи тощими и острыми, похожи на нескладные крылья птенца. — А что за старперы? И сколько отвалят? «Наивная душа», — хмыкает Габриэль. Сиэль отходит ближе к выходу. Сначала он планирует тянуть с ответом, но вспоминает о Черном, своем козырном тузе, поэтому, черт дергает за язык. Хоть где-то Сиэль теперь ощущает себя уверенным, как будто он под надежным колпаком, правда, черным, как смола, из-за него ничего не видно, но… надежный, да. — Ублюдок, — кривится он. — Думаешь, скрысил и получил, что захотел, вот так, сразу? Я прошел свой путь, чтобы получить этот комикс. А какой путь прошел ты? Глаза Финни становятся еще больше. Сиэль понимает, почему Финни до сих пор находится в таком бедственном положении. Вернее, не Сиэль понимает, а Габриэль. — А как же твое обещание? Слова?.. А моя сестра? — Мои слова всегда будут иметь ровно такую же ценность, как и твои. Цену твоих слов я уже узнал. И что ты вообще знаешь о моих проблемах? Не подходи ко мне больше. Довольно того, что я, так и быть, не сдам тебя Черному. Ну и за это приплатишь сигаретами и сладеньким. Все понял? — Ах ты! — Финни кидается на него. Рука ныряет под футболку и выдирает комикс наружу. — Гаденыш, он мой! — Считай, это плата за то, что я пристроил тебя! — Финни, я не шучу! Отдай! — Отбери! — Отдай, он мой! — Только не лицо, только не лицо! — Не порви, идиот! — Ах, нет! — Финни тянет в сторону с такой силой, что последующий звук рвущейся бумаги неизбежен. Собственно, он и режет слух, вызывая в желудке болезненные спазмы. Раздается странный хруст. «Господи, пусть это будет чья-то кость, только не Лазутчик!» — Что ты делаешь?! Отпусти! — Я скорее сдохну, чем отпущу! — Не на того нарвался! — Олень! — Массажист херов! — Сиэль припоминает еще кое-что куда более звучащее, это он чеканит по слогам: — На хуй, блять! Вместе со звуком рвущейся бумаги, раздается шлепок: так, пытаясь вырвать комикс из цепких лап друг дружки, юноши отбрасывают его в сторону. Комикс шлепается на мокрый пол, прямо в то место, куда стекает вода из открытого душа. Сиэль сдерживает Финни за штанины, покуда тот подтягивается на руках и пытается доползти до отброшенного Лазутчика: «Нет!» штаны сползают с ног парня, Финни оборачивается и пытается отбрыкаться от Сиэля, который впился в него мертвой хваткой. — Я не сдамся! — Я тоже! — Я ничего не скажу Черному, если вернешь комикс! — Шестерка! — От шестерки слышу! Финни цепляется в волосы Сиэля и тянет на себя, Сиэль рычит и кусает его за палец. Он готов откусить фалангу, если придется, посмотрим, как массажист тогда станет справляться со своими обязанностями. Во всем шуме, они не замечают появления третьего. Биг-Бен налетает на дерущихся, как огромный пес на двух вошкающихся котят. Сиэль продолжает наносить Финни удары, в ход давно пошли ногти. Биг-Бен встряхивает ребят за шкирки и отпускает. Сиэль ищет взглядом Лазутчика и с замиранием сердца находит в луже воды; бросается к нему, падая на колени. Большая часть страниц намокла, краска на обложке поплыла черничным и малиновым. Там где было лицо Лазутчика, стала маска Темного Властелина из Властелина Колец. Сиэль даже нашел силуэты хоббитов в самом углу и, кажется, Горлума. Когда-то они с братом любили читать… — Что тут вообще происходит, мелочь пузатая? — интересуется толстяк. За его спиной у входа в душевую раздается цоканье языком. Очень четкое и уверенное. Уверенное это цоканье потому, что мягкое, и ему не нужно стараться, чтобы его услышали — услышат. Если не захотят проблем. Сиэль этот звук узнает из тысячи. Он оборачивается на альфу. Черный стоит, оперевшись плечом к стене и откровенно забавляется происходящим. У него в рукаве что-то спрятано: Сиэлю почему-то так кажется после случая в кинозале. — Раскладывай, Бэмби. Сиэль поднимает полутвердый мякиш с пола и прижимает к груди. Пусть хотя бы Биг-Бен видит, что он сожалеет о порче его имущества. На Финни нет лица. Его птичьи кости вибрируют от страха, а глаза больше не похожи на глаза вовсе: нечто зеленое, тарелковидное, нечеловеческое — животное. Сиэль испытывает смесь отвращения. Он думает, что никто и никогда, ни при каких обстоятельствах, не должен видеть такие глаза. — Что тут произошло? — кивает Биг-Бен. Судя по тому, как дрожит его нижняя челюсть, он готов покарать любого виновника. — Мы с Финни нашли комикс спрятанным. — С Финни? — карие глаза сверкают, как драгоценности. Сиэль начинает сомневаться в правильности своего выбора, но мертвенно-белое лицо Финни дает решимости идти до конца. — Да. Мы с ним нашли только заначку, самого воришку не видели. — Да вы же вцепились друг в дружку! — восклицает Биг-Бен. Сиэль пожимает плечами: — Это наше личное. Когда Финни помог мне найти комикс, то сказал, что больше не мой должник. Я разозлился и набросился на него. — Должник в чем? — Черный продолжает улыбаться глазами. — Что… не сказал, что он был подослан тобой. В мой первый день. Черный усмехается. Он обходит кругом около Финни и Бэмби. Финни не верит своим ушам и то и дело бросает странный взгляд на Сиэля. — Вот как значит. То есть, вора ты не знаешь и отвечаешь за свои слова? От одного вопроса внутренние органы съеживаются. Предчувствие. Скверное, очень скверное предчувствие. Но пути назад нет. — Да, не знаю. Черный останавливается у зеркальной пластины и оправляет прическу. — Биг, ты знаешь, что делать. Дай понять, что ты чувствуешь тому, кто это заслуживает. — О, да! Это я с радостью! — Только не здесь, Биг. Не на виду Бэмби. Он ведь у нас такой… правильный. — В раздевалке? Кивок. Биг-Бен хватает Финни и тащит в соседнее помещение. — Пошли, крыса, поговорим о том, как я не люблю, когда берут мои вещи. — О боже! Черный! Черный, пожалуйста, дай объяснить! — Финни не пытается упираться, с мощью толстяка это бесполезно. Он в лапах Биг-Бена похож на пшеничный колосок. Юношу заставляют замолчать мощной затрещиной, из носа капает кровь. Две фигуры удаляются за стенку, откуда доносятся шум и крики. Судя по-всему, Финни очень больно. Тем временем Черный ловит взгляд Сиэля. — Уже не первый раз с этим сталкиваемся, да? — спрашивает он. Сиэль отводит глаза в сторону. — С одной стороны ты решил прикрыть человека, а с другой… грабли, грабли, грабли. Бэмби. Неужели так сложно, на них не наступать? — Я не сказал тебе правду. Извини. — Знаешь, что я терпеть не могу? Слова. Им я всегда предпочитаю действия, а что даешь мне ты? Совсем не радуешь. Сиэль пятится назад. — Ему и так досталось. — То есть, ты накосячил три раза: прикрыл крысу, решил обмануть меня и скрыть, что барыга. Сиэля припечатывают к стене. — Думал, я не в курсе, кто крысит в моей тюрьме? — Ты играл мной. — Моя подстилка должна быть самой лучшей, первоклассной, послушной. Но поскольку ты не очень умный, и тебе сложно дается привыкание, приходится идти на крайние меры. Итак, какой урок ты усвоил на этот раз? Или добавить практическую часть? «Надеюсь, он не был преподавателем», — мелькает в голове. — Говорить тебе правду как есть, — отвечает Сиэль, вдумчиво растягивая слова. — Ты все про всех знаешь, а я всего лишь твоя подстилка. Я принадлежу тебе, слушаюсь тебя и… У Сиэля кружится голова на фоне звуков за соседней стенкой. Кто-то пытается войти в душевую, но, по голосу Барда, ясно, что он на шухере и никого не впустит. У тех, кто собрался в душевой в душевной компании достаточно… много-много времени, чтобы поговорить по душам. Тошнит. Сиэль готов сказать, что угодно лишь бы не оказаться на месте Финни. Тот уже даже не издает звуков, только шумные вздохи и всхлипывания. Что-то елозит по полу. — Ты здесь мой хозяин, от кончиков волос до ногтей я принадлежу тебе. Я это окончательно понял. Ты делаешь со мной что хочешь, и я жалею, что совершил ошибку. Я много косячу. Ты — мой папочка, а я твой… Бэмби. — Мне не нравится, как это звучит. — Что? — Последнее. Убери из текста. «Менеджер по рекламе?» — Пошловато? — Безвкусица. «Я тоже так думаю». Себастьян разворачивает Сиэля к себе лицом. — Я не наказываю тебя в этот раз по одной причине: ты заступился, хоть сделал это неправильно и не за того. Будем считать, у меня хорошее настроение. — Мне повезло. — Именно. — Вы его убьете? — За воровство не убивают. Из раздевалки появляется Биг-Бен, кулаки в крови. Черный обращается к Сиэлю: — Иди зови, пусть забирают к медбрату. Только Сиэль выходит наружу и доходит до угла, как навстречу и мимо шагает группа Дэдди — Сиэль узнает их по лицам. Всего человек семеро. Сиэль сам не знает, почему, возможно, интуиция, но он останавливается и чего-то ждет из-за угла. Бард сначала пытается их остановить, но его бьют кулаком в лицо и втаскивают внутрь. Трое против семерых. Дэдди-таки решил добраться до альфы, если не сам лично, то через свои правые руки. Сиэль забывает про наставление Черного, он бежит в свой корпус. Он ищет среди мелькающих заключенных хоть одно нужное лицо: все не те. Когда не хочется видеть их опостылевшие физиономии, они повсюду, а единственный раз, когда они нужны… словно растворяются. Сиэль знает наверняка одно — нельзя звать вертухаев, только не сейчас. Наконец, во внутреннем дворе у тренажеров он находит карлика Тода, Маркуса и остальных. Сиэль уверен, если и можно к кому-то обратиться, то только к ним. — Там в душевой… нужна помощь Черному, — тяжело говорить, он не может отдышаться от бега. После Сиэль поймет, что достаточно было сказать всего два слова: Черный и душевая. Около душевой, на шухере, Барда сменила темнокожая, мелкая и глазастая физиономия. До того тощая, что, да — такому только на стреме стоять и глаза пучить во все стороны. Налево, направо, и, наоборот. Но глазастость не спасает: то с какой скоростью карлик обрушивается на него и бьет кулаком в живот, не помогла бы и ответная торпеда. Уже согнутого пополам Маркус отталкивает в сторону, на пол, как отживший свое элемент. Все втекают внутрь душевой, откуда доносится шум борьбы. Криков, как ни странно, нет. Сначала Сиэль видит тела, разбросанные повсюду, включая правую руку Дэдди. На ногах из шоколадок осталось только двое: их держит подмышками Биг-Бен, пока Бард, которому крепко влетело по голове, приходит в себя. У раковины, прислонившись к стене стоит Черный. В правой руке он сжимает влажную заточку, значит, Сиэлю не показалось, что в рукаве он что-то прятал. Вторую руку мужчина прижимает к кровоточащему боку. — Ну вот так всегда, нам ничего не досталось! — сетует Тод. Он перешагивает через чье-то бессознательное тело. Судя по вошканью на полу, убили не всех, только вырубили. Всех, кроме правой руки Дэдди — под массивным телом, похожим на отдыхающего гепарда, расползается чересчур большая лужа. — Зацепило? — спрашивает Тодд у Черного. — Пустяк, царапина. Бард, ты как? — В глазах испаночки танцуют, — мужчина выглядит неважно, у него разбит лоб, — но жить буду. Они вот сейчас петь будут. — Погоди, попроси их этого не делать. Отведем тебя в крыло для начала. — Ага. Сиэль воочию убеждается в том, что в тюрьме даже у стен есть уши и глаза. И они — коллективные. Когда Черный выходит наружу и идет в сторону медкрыла, он старается идти прямо. Сам не зная зачем, Сиэль занимает место рядом, со стороны ранения мужчины, как будто это поможет что-то скрыть, как будто это зачем-то надо, но, возможно, чтобы Черному было легче сохранить лицо, вернее, предстать менее уязвимым. Сиэль не понимает, как трое человек смогло одолеть семерых. Ладно, допустим, четверых, учитывая Биг-Бена. Тот отпустил своих двух жертв только когда Черный и Бард двинулись на выход: «Меня не забудьте!» да так отпустил, что те угодили прямо в руки Тода и его компании. «Ну хоть что-то!» — загоготал карлик. Заключенные уже ждут и скандируют имя со всех сторон, они знают, что произошло, это очевидно для всех, кроме новеньких. Изо всех щелей, с каждой лестницы, с каждого этажа раздается громогласное, мощное и взрывное: — Черный! Черный — альфа! Черный! Этот ажиотаж не под силу остановить даже вертухаям, но они и не стараются. Сиэль был настолько занят историей с комиксом, что упустил нечто важное, что могло бы привлечь к большим последствиям. Нечто такое, что неуловимо витает в воздухе, в чужих взглядах, движениях. Жизнь здесь гораздо сложнее, чем кажется. Раздается вой сирены. Снова. Снова чья-то смерть.