Despicable

И вот я снова сижу напротив доктора Стрейнджа. В этот раз в его глазах нет той злой усмешки, он смотрит на меня с интересом, а я всё не могу успокоиться после произошедшего: глупая улыбка никак не сходит с моих губ, светящиеся от счастья глаза быстро и с восхищением осматривают каждый предмет в этой комнате, правая нога, закинутая на левую, не перестаёт весело покачиваться, а руки крепко сжаты в замок, и всё тело до ужаса напряжено. Только бы не вскочить и не начать бегать и танцевать как сумасшедшая. После этой песни все самые светлые чувства словно разом вернулись и теперь стремятся наверстать упущенное, заполняя собой всё пространство в голове. Мне хочется бегать, прыгать, танцевать и кричать во всё горло о том, как я счастлива. Какая на это причина? Не знаю, я просто наконец чувствую себя хорошо. Нет, прекрасно! - Мисс Лестрейндж, откуда Вы знаете эту мелодию? Она Вам очень нравится, так ведь? - неожиданно заговорил заведующий, ехидно улыбаясь. - Это была наша с бабушкой песня, - я заулыбалась ещё сильнее, хотя казалось, что это уже невозможно. - Родители часто устраивали балы, и надо было уметь танцевать полонез, минуэт, вальс, аллеманд и всякую другую ерунду, но у них были дела поинтереснее, поэтому свою обязанность обучить меня танцам они свалили на бабушку, - я закинула ноги на стул, села по-турецки и, углубившись в воспоминания, невидящим взглядом уставилась в пол. - С самого раннего моего детства мы проводили с ней много времени, она научила меня читать, писать... - Милая моя, разве это буква "т"? - строго, но по-доброму спросила пожилая женщина в длинном синем платье и с тугим пучком на голове. - Почему ты пишешь так неаккуратно? Ты ведь знаешь, что надо стараться, - маленькая девочка испуганно посмотрела на корявую букву в тетрадке, затем на бабушку и немного вжалась в стул, ожидая криков или ударов, как всегда делала мама, но пожилая дама лишь мягко улыбнулась. - Ты же будущая леди, а у всех леди красивый и аккуратный почерк. Девочка выпрямилась и лучезарно заулыбалась. - А мама говорит, что я бездарная криворучка и никогда не буду настоящей леди, поэтому можно я буду писать как угодно? - с надеждой в голосе спросила девочка, всё так же улыбаясь. Беатрис Лестрейндж слегка поджала губы и холодно ответила: - Твоя мать просто la vile garce* (* - мерзкая стерва) , не стоит обращать на неё внимания, милая. -... она часто пела мне колыбельные и всякие другие песни на французском, - я улыбнулась, всё больше придаваясь воспоминаниям. - Бабушка всегда говорила, что французский ей нравится больше, чем английский, - я едва сдерживаю смех, вспоминая об этом. - Что за глупец придумывал этот ваш английский?! Звучит как речь закоренелого бандита, - рассуждала женщина, держа в руках детскую книжку со сказками. - То ли дело французский, droit, mon petit**? (** - верно, моя маленькая?) Девочка засмеялась и весело кивнула, удобнее устраиваясь в кровати. - Именно под эту песню бабушка учила меня танцевать вальс, - сказала я уже более серьёзно. - Вообще-то там не было слов, это же венский вальс, но у бабушки остались связи во Франции и она сотрудничала с компанией Уолт Диснея. Она писала тексты песен для детских мультиков. Эта музыка послужила основой для песни про... - тут мне пришлось хорошенько напрячь память, ибо я совсем не помню, о чём там было, да и на тот момент у создателей была только идея, набросок. - О, вспомнила! - я резко выпрямилась. - Это был мультик про последнюю царскую семью в России. Мне не рассказывали весь сюжет, но как же текст этой песни подходит к моей жизни, - усмехнулась я. Знаю, что прозвучало слегка самовлюбленно, но так и есть. Бабушка написала эту песню почти сразу, как родители сообщили ей, что отправляют её в дом престарелых. День, когда она уезжала был худшим в моей жизни... Девочка, лет девяти, стоит на пороге чужой комнаты и утирает слёзы, которые никак не хотели остановливаться. Она поднимает свои заплаканные огромные зелёные глаза и умоляюще смотрит на пожилую женщину. - Ну же, mon petit, не плачь, - Беатрис подошла к ребёнку и присела около неё. Глядя в эти такие родные карие глаза, девочка немного успокоилась, а бабушка продолжила: - Мы расстаёмся не навсегда, обещаю, мы ещё встретимся, - и она улыбнулась со всей нежностью, на которую только способна, но девочка лишь нахмурилась в ответ. - Родители ни за что не позволят нам увидеться! - и она обиженно надула губки. Пожилая дама улыбнулась, едва сдерживая подступающие слёзы. - Держи, это поможет тебе не забывать меня, - она вынула из кармана платья красивую шкатулку и протянула её внучке. Девочка с восторгом посмотрела на бабушку, не веря своему счастью, это был первый подарок за всю её недолгую жизнь. Шкатулка была ручной работы, в бежевых и розовых тонах, по краям её украшали нежно-розовые бутончики роз. Немного волнуясь, девочка открыла замочек и вдруг раздалась музыка, а внутри оказалась маленькая балерина, которая словно плыла по кругу, забавно отставив одну ножку. - Это же наша песня! - от восхищения она чуть не подпрыгнула. Бабушка провела рукой девочке по волосам, убирая прядь за ушко. - Главное не забывай слова, хорошо? - ребёнок энергично закивала головой, не в силах оторвать взгляд от такой красоты. Когда музыка начала затихать, женщина пропела под последние ноты: - Будешь ты в декабре вновь со мной, дорогая... Уже не сдерживая своих эмоций, девочка снова заплакала и бросилась любимой бабушке на шею, крепко её обнимая. Вдруг с лестницы послышался голос отца: - Maman, Ваша машина уже подъехала. Разомкнув объятия, женщина поцеловала внучку в лоб и, повернувшись к двери, приняла свой обыденный высокомерный вид и холодный взгляд, с которым она всегда смотрела на окружающих. Уже у самого выхода женщина обернулась на последок и нежно улыбнулась. - Прощай, mon petit... Через две недели бабушка умерла. - Мисс Лестрейндж, с Вами всё хорошо? - неожиданно раздался голос профессора Стрейнджа. Я немного дёрнулась, но, вернувшись в реальность, уверенно кивнула. - Хорошо, - продолжил врач, когда убедился, что я пришла в себя. - Расскажите, как Вы себя чувствовали после смерти бабушки? Я с недоверием посмотрела на заведующего клиникой. Зачем ему это знать? Секунду, а зачем я всё это рассказала?! Вот же идиотка! Нашла кому доверять... Заметив мои сомнения, психиатр поспешил добавить: - У меня есть догадки насчёт возникновения Вашей болезни. Кивнув, я начала рассказывать о том, как ещё долгое время я пыталась прийти в себя, как пыталась справиться с первым апатичным приступом, как родители стали ещё сильнее меня ненавидеть, бить. У меня до сих пор остались шрамы на спине от розгов. На несколько секунд профессор задумчиво замолчал, после чего сложил руки в замок и начал говорить: - Мне кажется, что после сильного потрясения, Ваш мозг выдал Вам другого человека с другим видением мира, чтобы проще перенести весь негатив, который навалился на хрупкую детскую психику. - Спасибо, это очень мне поможет, - недовольно фыркнула я, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. - Сомневаюсь, но мне кажется, Вам поможет Ваше прошлое, - загадочно ответил врач и странно улыбнулся. - В каком это смысле?! - А разве Вы сами не заметили эти внезапные перемены в своём поведении, когда только услышали музыку? Очутившись в комнате, Вы всё ещё были подавлены и растеряны, но только услышав первые ноты, Вы словно пробудились от долгого сна и стали той девочкой из своего прошлого, - я слегка нахмурилась, понимая, что так и было. - Если Вы не против, я бы хотел повторить эксперимент. На это я опять усмехнулась. - Доктор Стрейндж, неужели Вы думаете, что этот трюк с зеркальной комнатой и музыкой сработает ещё раз? - Не совсем, я нашёл кое-что, что могло бы Вас заинтересовать, - он наклонился вниз и достал что-то из ящика стола. - Уверен, эту вещь Вы не можете не узнать, - сказал Хьюго Стрейндж и поставил на середину стола красивую бежево-розовую шкатулку. От удивления я ахнула, молниеносно схватила её и прижала к себе, умоляюще глядя на врача, лишь бы он не отнял её. - Не волнуйтесь, я не заберу её себе, она Ваша, - и он сделал великодушный жест рукой. Немного расслабившись, я судорожно открыла шкатулку и с детским восторгом залюбовалась маленькой балериной, плывущей по кругу, под венский вальс. - Где Вы её нашли, профессор? - спросила я, наконец оторвавшись от прекрасного зрелища. - О, это было совсем не сложно, - усмехнулся он. - Я отправил запрос на обыск Вашего бывшего дома и вот результат, - он махнул рукой на шкатулку. - Спасибо, - глядя ему прямо в глаза и совершенно искренне сказала я. Хотела бы я сказать, что после этого всё снова стало хорошо, тихо и спокойно, но это было бы ложью. За обедом случилась интересная вещь. Мы с Джонатаном наконец нормально болтали, впервые за долгое время, и пытались есть эту гадость из столовой. Было даже довольно тихо, все психи ели практически молча. - ... и вот мы две недели занимались с другим учителем, - закончил свой рассказ Джонатан, я рассмеялась и хотела кое-что подметить, но вдруг откуда-то из коридора раздался душераздирающий крик. Через несколько секунд два санитара затолкали кого-то к нам. Новоприбывший заключённый гордо выпрямился и я его узнала. - Освальд?! - тихо удивилась я, Джонатан с интересом посмотрел на него, но быстро отвернулся. Освальд Кобблпот гордо заковылял к самому дальнему столик. Стояла напряжённая тишина, все взгляды были прикованы к нему. Вдруг один из психов швырнул в него чем-то на подобии пюре, попал ему прямо в лицо и весь зал взорвался диким хохотом. Не смеялись только мы с Джонатаном, потому что он не находил в этом ничего смешного, а я знала, что ничем хорошим это не кончится. И оказалась права. Медленно, едва сдерживая гнев, Освальд повернулся, чтобы найти обидчика, но тот сам себя выдал, заявив, указывая на Кобблпота: - Смотрите! Пирог с пингвинятиной! Психи снова залились безумным гоготом, а Освальд заковылял к тому столику, за которым сидел ненормальный. Он залез на стол, спихнул ногой чей-то поднос и гордо начал свою пылкую речь: - Возможно, возникло недопонимание, - он яростно осмотрел психов, - меня зовут Освальд Кобблпот. Многие из вас, без сомнения, обо мне слышали, - он сделал пару шагов и выдержал театральную паузу, - а некоторые, похоже, нет. Так вот, этим невежам я несу просвещение. Со мной не стоит играть, друзья, нет, - он величественно шагал по столу, высокомерно оглядывая каждого. Он дошёл до края стола и с презрением осмотрел сидящих там. - Я могущественен, я страшен во гневе, я - король Готэма! Боже, на что он рассчитывал?! Неужели он подумал, что эти идиоты воспримут его всерьёз?! Даже Джонатан не сдержался и едва слышно прыснул от смеха, а уж психи... Когда Освальд отошёл от этого края стола, они собрались в кучку и начали что-то обсуждать, а затем один из них встал со своего места и громко заявил: - Нет! Это я король Готэма! С середины зала послышался похожий крик. Все больные повскакивали со своих мест, начали выкрикивать, что это они короли, и дико хохотать. Освальд слез со стола, сел на ближайшее место и устало взялся за голову. Если честно, мне стало очень жаль его. - Извини, я скоро вернусь, - сказала я, не глядя на Джонатана, и подошла к "королю Готэма". - Привет, Освальд, - весело улыбнулась я, сев около него. Кобблпот поднял на меня взгляд и раздражённо фыркнул. - О, я поняла, к тебе лучше обращаться как "Ваше Высочество"? - немного обидевшись на его реакцию, съязвила я. Он обиженно и с ненавистью посмотрел на меня и я смягчилась. - Да ладно тебе, не обижайся, - я по-дружески слегка толкнула его в плечо, - вообще речь начиналась неплохо, просто бессмысленно что-то им объяснять, - я весело пожала плечами и улыбнулась, а он по-прежнему смотрел на меня ненавидящим взглядом. - Перестань так на меня смотреть, я же тебе не враг, - не выдержала я. - Но и не друг, - отрезал Освальд и скрестил руки. - Однако ты всегда можешь обращаться ко мне с любой просьбой, если что-то понадобится, или, если тебе просто будет скучно, - я равнодушно пожала плечами. - Спасибо за приглашение, но я обойдусь без твоей компании, - резко ответил он. - Пф, как знаешь, - равнодушно ответила я и встала, собираясь уйти, но вдруг добавила: - Рада была повидаться! После этого я вернулась к Джонатану. Нормально поесть нам практически не удалось, психи как с цепи сорвались, они бегали по столам, скидывали всё, пинались, кричали, поэтому мы довольно быстро перестали пытаться доесть и ушли сидеть в дальнем углу, пока не пришла охрана и не разогнала всех по камерам. После обеда я ждала, что меня поведут на мучения, но этого не случилось. Странно, подозрительно, но я совсем не против. Остаток дня мы провели с Джонатаном, но, когда уже было время отбоя, пройти в мою камеру не получилось, охранник нас разогнал. Жаль, спать рядом с ним намного спокойнее и приятнее...