Два плюс один

Странный ребёнок не выходил у мужчины из головы. Альфа вспоминал этого мальчика, когда шёл обратно к своему временному жилищу, когда трижды ходил за дровами - больная нога не позволяла взять сразу много. А огонь нужен был Генри, невероятно высокому и широкому в плечах альфе, который метался в лихорадке по успевшим намокнуть от его пота простыням. Лишившийся глаза мужчина бредил, все звал какого-то Тома, плакал и просил у кого-то прощения. Это нереальное и невозможное, совершенно неправильное зрелище окончательно высасывало из мужчин все силы. Марк, сцепив от боли зубы, все же натаскал дров, после чего Ганс, другой альфа, развел на кухне костёр, подогревая в потрепанном котле воду. Солдаты по очереди обтирали мощное и безумно горячее тело товарища. Больше они не могли ничего. Оставалось только молчать и пытаться отгородиться от предсмертных стонов. Глазница Генри, вычищенная лекарями, воспалилась, по щеке и лбу поползли гнойники. Марк замер рядом в нерешительности. Он смотрел на едва светящийся амулет на мощной шее - попытка целителей продлить его жизнь до ближайшего города. Но дорожная пыль, немытые руки и летний зной добили мужчину. И Марк не мог решиться. Необходимо снять амулет, чтоб бедняга смог уйти мирно, не так мучительно и долго. Альфа сел рядом с Генри, приложил пальцы к его щеке. Как будто печка. - Надо снять, - прохрипел голубоглазый Ганс, кивнув на дар целителей. - Моста нет, даже если мы переправим его на плоту, он долго не протянет. - Я понимаю, прекрасно все это понимаю, но как это сделать? Как? - Марк зажмурился уже от собственной боли. - Я сам, - решительно заявил Анри, хмуро оглядев гнойные пузыри на лице умирающего. - Можете выйти, я все сделаю. Он встал у изголовья и выжидающе посмотрел на застывших альф. Никто не двинулся. Бужуа, словно пытаясь убедиться в необходимости, взял в руки ставшее горячим полотенце и отложил в сторону. Он приблизился к бьющемуся в лихорадке мужчине, погладил пальцем едва светящуюся руну, не отводя глаз от умирающего. Сорвать цепь оказалось намного проще, мощная шея Генри даже не сдвинулась. Лопнувшие звенья поскакали по деревянному полу в оглушительной тишине. Марк все же отвернулся. Он умрёт не сразу, через час, может, два. Альфа, морщась, поспешил на выход, попутно опираясь на спинки стульев, на стены. - Совсем плохо, да? - сочувствующе спросил Анри и вполне по-дружески потрепал альфу по плечу, выйдя следом. - Все хорошо. Уверен, он нам ещё спасибо скажет, когда встретимся. - Хотелось бы верить, - Марк прислонился к стене, тяжело дыша то ли от боли, то ли от увиденного. Его мутило. - Постойте тут, друг мой, - Бужуа снова зашёл в дом, совсем скоро выйдя оттуда с тростью в руке. - Не поймите меня неправильно, но это Вам действительно сейчас нужно. Марк отрешенно крутил в руках подарок. Крепкая, из тёмного тростника, к низу укреплена металлическими пластинками. Массивный набалдашник украшен бронзой. Бесспорно дорогая вещь. Если он примет, ему наверняка станет легче, не будет прежней нагрузки на больные мышцы и, соответственно, не будет больно. Но дело не только в этом. Если он примет эту трость, он признает, что она необходима, что он больше не пышущий здоровьем и энергией старший брат короля, а лишь жалкий калека, блеклая тень себя прошлого. Марк тревожно прощупывал подаренную ему трость, замерев в нерешительности. - Отриньте гордыню, прошу, - Анри укоризненно мотнул головой, словно прочитав его мысли. - Ваша доблесть останется с вами. И чего ради Вы собираетесь себя истязать? Репутации? Слухов? Стыда? - Отец всегда говорил, что на мне все, как на заговоренном, заживает, - горько улыбнулся Марк, пробуя опереться о трость. - Я постоянно умудрялся выпутываться из переделок и недоразумений. Видимо, удача меня покинула. - Сейчас, это не важно, - Бужуа пожал плечами, наблюдая за попытками альфы приноровиться к новой помощнице. - Господин Марк, я говорил сегодня со старостой. Меня просили передать Вам, что одна семья готова вас приютить. - Вы ничего не перепутали? - усмехнулся мужчина, облегчённо выдыхая. Ходить с тростью и в самом деле легче, нога не грызет нервы с прежней силой. - Исключено. Видите ли, мы, фландрийцы, знамениты исключительнейшей памятью, - гордо улыбнулся Анри. - Дом тот, к несчастью, довольно далеко. Помните, как мы заезжали сюда? - Да, - кивнул Марк, прислушиваясь к едва различимым стонам Генри. Тому все ещё было очень плохо. - При въезде по левой стороне был дом с черепичной крышей, вот за ним поворот, пойдёте до конца улицы, почти у самого леса и стоит жилище той семьи. Мимо не пройдёте, покосившийся домик с выкрашенной в зелёный цвет дверью. - Благодарю, - Марк похлопал смутившегося бету по плечу. - Сегодня и завтра отдыхаем, после сходим к мосту, нужно понять, насколько он плох. Марк, ничего не ответив, понятливо кивнул. Опираясь на подарок беты, он медленным шагом пошёл по улице, все больше убеждаясь в том, что трость ему была необходима. Набалдашник приятно холодил вспотевшую ладонь, а металлический наконечник едва различимо стучал по прогретой жарким солнцем земле. Кожу слегка припекало, на лбу выступила малозаметная испарина. Марк шёл не так быстро, как хотелось, а потому приходилось рассматривать встречных людей и чужие дома. Разумеется, никто не кричал и не убегал от него в страхе. Они молчали, прятали глаза и смущённо кашляли. А ещё хуже реагировали омеги - они заслоняли собой детей, торопливо одергивали любопытных малышей. Альфа прекрасно их понимал. Если бы по улицам столицы расхаживала болотная тварь, он бы вел себя примерно так же. Но от этого осознания легче не становилось. Марк кожей чувствовал чужие взгляды. И вспоминал самого себя до войны. Молодой, здоровый, рослый мужчина, казалось, шёл рядом, но и в то же время был уже абсолютно недостижимо далеко, у самого горизонта. По пути ему приходилось трижды останавливаться, разминать бедро и непривыкшую к набалдашнику ладонь. Он уже подходил к дому с зелёной дверью, рассматривая и в самом деле жалкое жилище. Дощатая крыша, казалось, совершенно изжила себя, но протечек пока не давала. Одноэтажный выбеленный дом с двумя скромными клумбами под окнами. - Добрый день, - приветливо улыбался среднего роста омега с непослушной чёрной шевелюрой, остановившийся позади альфы. - Да, добрый, - сконфуженно кивнул мужчина. - Вы не подскажете, кто здесь живёт? - Я. Это ведь с Вами утром мой сын разговаривал? - омега прошел к дому, наклонился к цветам и принялся стряхивать с ключа прилипшую к нему землю. - Мы по ягоды ушли. Вы уж простите, но я не видел солдат, так бы сразу предложил остановиться у меня. - Что Вы, все хорошо. А Ваш сын, как его зовут? Я знаю только, что он очень смышленный мальчуган, - хохотнул Марк. - Лука, ему четыре. Проходите, живём скромно, но место найдём. Ничего, если я постелю в комнате Луки? Мы поспим в моей. И да, как Вас зовут? - Марк Габбен, - альфа прошёл в гостиную и осторожно сел в кресло, дрожащими пальцами обхватив пылающую ногу. - А я Роберт, но лучше Робби. Привычнее, - улыбнулся омега, выгружая продукты на стол. Застыл, заметив побелевшее лицо альфы. - И как она, часто болит? - Как будто в огне, - горько хмыкнул мужчина. - Вы простите, я в пыльной одежде. - Глупости какие, - отмахнулся парнишка, смущённо покраснев. - Сейчас поищу что-нибудь подходящее. Марк устало выдохнул, разглядывая дом гостеприимного омеги. Скромный, но чистый. В дальней части гостиной, по всей видимости, уголок Луки. Разрисованные мелом стены, самодельные игрушки из дерева и резные фигурки животных: кролики, лисы и нечто рогатое. Альфа улыбнулся, вспоминая свои игрушки. Особенно, к глубочайшему возмущению покойного отца, тряпичную куклу Стью. Марк хихикнул. Стью ему полюбился как раз из-за реакции серьёзного и смурного альфы. Он все ещё помнит, как побагровел его родитель. И тот же Стью первым научил его не обращать внимания на людские сплетни и шепотки. Но тех уроков, увы, хватило ненадолго. Как бы он ни уверял себя в собственном безразличии к судачествам и переглядываниям, его все равно волновали окружающие. Плохо это или нет, он и сам не знал. - Вот, - омега зашёл в гостиную со стопкой сложенной одежды. - Но сперва поужинаем, согрею Вам воды. Купальни нет, к сожалению. - Я и так безумно Вам благодарен, - улыбнулся альфа, приняв вещи. - Могу я чем-то помочь? - Можете, - смутился Робби, покраснев. - Я деревенский омега, ничего кроме здешних мест не видел, а поэтому мне сложно и дальше обращаться к "Вам", перейдем на "ты"? - И сам хотел спросить, - рассмеялся мужчина. - А где Лука? - Спит. Знаешь, он так настойчиво о тебе рассказывал, - засмеялся омега, оперевшись о спинку стула. - О чем вы говорили? *** Марк впервые за несколько лет счастливо улыбался. Он в тепле, за столом и смеётся. Сидящий во главе стола Лука сосредоточенно пыхтел, пытаясь проткнуть горошину вилкой, его круглые щеки даже раскраснелись от напряжения. Ребёнок раздосадованно охал, нетерпеливо заправляя выбивающиеся пряди за ухо. Марк же рассматривал сидящего напротив омегу. Среднего роста, никакой изнеженности в нем не было - сказывались пережитые трудности в тылу. Густые каштановые волосы, небольшая горбинка на тонком носу, длинные ресницы и необычные чёрные радужки, в которых зрачок совершенно не приметен. Но больше всего Марк смотрел на совсем тоненькие морщинки в уголках его глаз. Они всплывали, стоило омеге улыбнуться. Завораживает. Мужчина нисколько не смутился, встретившись с омегой взглядами. Он и сам не понимал, нравится ли ему этот омега как Робби? Или он просто соскучился по ласкам и видел их в нем? - У меня что, еда в зубах? - непонимающе вскинул брови парень, прикрыв рот руками. - Вот тут, - нагло соврал Марк, вытянутой рукой вытер уголок его губ. - Теперь нету. - Спасибо, - Робби растерянно посмотрел на лежащие в тарелке листья салата, не понимая, как он мог испачкаться. - Лука, милый, искупаем дядю? - А он сам не может? - Марк радостно улыбнулся. В нем не видят калеку. - Пап, я хотел улиток поискать. - Может, просто он никогда не мылся у нас, - омега потрепал сына по волосам. - Хорошо, - сдался мальчик, схватив кружку с молоком. Марк замер в нерешительности у непонятной круглой тары, полной тёплой, очень тёплой воды. Стоящий рядом стул только добавил непонимания. Мужчина проковылял к нему. - Садись. Живём мы небогато, скромно, как видишь, - омега напевал какой-то игривый мотив, держа в руках горшочек с каким-то порошком. - Рана затянулась? Или сменить повязки? Марк молча стянул пропитанную потом и пылью рубаху, положил у ножки стула и замер, покраснев. Белья на нем не было. - Я не ребёнок, - хихикнул Робби, зачерпнув немного воды в горшочек. - Не испугаюсь. - Да.., - мужчина прикусил губу, но все же, схватившись за спинку стула, смог привстать и спустить штаны до колен. - Боже милостивый, - пораженно охнул омега, присев перед ним на колени. - Совсем свежая, да? Он аккуратно потрогал края раны, прислушиваясь к реакции. Омега бережно прощупывал красную, вспухшую кожу вокруг желтеющего скопления небольших пузырей. Марк же багровел от смущения, стараясь прикрыться хотя бы руками. - Теперь понятно, почему тебе так ходить больно, - покачал головой Робби, легонько шлепнув альфу по макушке. - Тебе о перевязи рассказывали? Ты больше недели провёл в телеге, потел, не менял одежду. Подожди, я сейчас. Он вернулся с небольшой бутылочкой без этикетки и ножом. Мужчина опасливо посмотрел на блестящее лезвие. - Удивительно, что у тебя жара нет, с такими-то гнойниками, - покачал головой Робби и развел чужие колени, отчего Марк покраснел ещё сильнее. Омега сел на колени, приблизившись к вспухшей ране. Облил лезвие жидкостью. Спирт, понял альфа по резкому запаху. Выдохнув, омега сунул Марку какую-то тряпку, тот молча запихал её в рот и часто задышал, вцепившись пальцами в стул. Робби успокаивающе поглаживал альфу по колену, взрезая первый гнойник. Жёлтая, мутная слизь радостно побежала по напряженным мышцам, Марк же облегчённо хмыкнул - было больно, но не как при ходьбе. Робби зажмурился от резкого приторного запаха гноя, снова смачивая лезвие спиртом и вскрывая следующий пузырь. В полной тишине были проткнуты и остальные, по спине Марка снова пробежал липкий холодный пот, его мутило от запаха, но больше от вида стекающего по коже гноя. Омега ободряюще улыбнулся и отложил нож в сторону. Зачерпнул воды и осторожно смысл нечистоты. - По-хорошему надо было сначала тебя помыть, - озадаченно протянул парень, но все же взял в руки ковш. - Вот, прижми к ноге, но не к ране, а чуть выше. Чтоб впитывало воду. Зачерпнув полный ковш воды, парень все-таки положил левую руку на чужое колено и надавил, отводя его в сторону. Медленно, следя за струями, он вылил всю воду. После зачерпнул немного из горшочка и начал втирать странную массу в волосы. - Меня сосед научил. У нас тут цветы особые растут, мы их собирали с корнями, мололи и сушили. Для головы вполне годится, - улыбался Робби, изучающе вдавливая пальцы в густую шевелюру. - Да и пахнет вкусно. Марк не мог открыть глаза из-за воды, да и не хотел. Было очень приятно. Омега, видя это, самодовольно улыбался, снова зачерпнув густую жижу и начав массировать уже затылок. *** Альфа лежал в чистой постели, свежей одежде, тёплой спальне. И был безмерно счастлив. Нога, к счастью, хоть и пульсировала, но уже не так учащенно. Все ещё горячая, но постепенно она заживает, затянется. И уже не будет такой болезненно красной. Мужчина нащупал повязку, радостно улыбаясь. Но все же Марк вслушивался в стоящую в доме тишину, тревожно вычленяя малейшие звуки. Давно он не засыпал в покое, успел отвыкнуть. После сытного ужина, тёплой воды и без острой боли в многострадальной ноге его быстро разморило. Вскоре он заснул.