***
Прошло ещё несколько дней, но это время показалось Корво вечностью. Дни тянулись и тянулись, и тянулись, лишая его сна. Как бы он не готовился к этому страшному дню, как бы не пытался успокоить себя, что всё пройдет не настолько плохо, чтобы так переживать, но внутренний голос грыз изнутри. Всё ли будет хорошо? Есть ли хоть какой-то шанс на исход, что и Билли, и Дауд не будут казнены на следующее утро после суда? Голос внутри Корво подкидывал ему обрывки воспоминаний давно минувших дней, мрачно и сухо описывал лицо Эмили у неё в кабинете… Он тут же отдёргивал себя, сосредотачиваясь на работе и проработке линии защиты. Корво не был адвокатом, мало как компетентен в этом деле, в отличие от небольшой части представителей Парламента. Но чем он, глава Тайной канцелярии, хуже этих бюрократов в накрахмаленных воротничках? Учитывая то, что они и пытаются оправдать Джексона, выставляя его поступок лишь недопониманием со стороны короны. Неужели они считают Эмили такой глупой, что бы открытую покушение на её жизнь можно было посчитать недоразумением? Перо Корво зависло над черновым текстом речи. Возможно, он и сам мог бы подумать так, наблюдая со стороны тогда? Корво искренне доверял этому человеку. В конце концов, не остался не замеченным тот факт, что они были крайне похожи. Корво сам вырос на улицах Карнаки, ему приходилось учиться жизни прямо на улицах этого города, в то время как дома ждала больная мать с сестрой — и то, последняя исчезла из его жизни спустя пару лет после смерти отца. Корво остался совсем один, когда и мама покинула его спустя месяц исчезновения своей дочери. Молодой Аттано вырвался из хватки нищеты, получив место в рядах Парадной гвардии, а затем и звание лорда-защитника. И также Джексон: рос фактически один, без семьи, вынужденный буквально выживать на улицах Дануолла. Но несмотря на это, он, надел мундир офицеров городской стражи. Всего пару лет службы возвысили его до звания капитана, самого молодого в истории Дануолла, прямо как Корво, ставший самым юным гвардейцем в свои годы. И ведь никто никогда не заподазривал за ним какого-то отклонявшегося поведения. Джексон всегда отличался умом, настолько острым и пытливым, что запросто мог либо расположить к себе людей, либо заставить ненавидеть его после одного разговора с ним. Корво был из первых. Они встретились при дворе на празднике в честь юбилея основания городской стражи, где Джексон, занявший место бывшего капитана Джеффа Карноу, ушедшего в отставку, блистал. Его пылкий, но одновременно покладистый нрав покорял сердца слушателей-аристократов своей речью о будущем империи. Корво был настолько восхищён юношей, что хотел было предоставить место в своей канцелярии, но, к ещё большему удивлению Корво, Джексон отказался. Быть частью канцелярии было гораздо престижнее, но Джексон настоял на своём. Это породило и уважение к нему в тот же миг. Однако Верховному смотрителю он не понравился сразу. Лицо его весь праздничный вечер было кислым и настолько суровым, что было страшно смотреть в его сторону. Вокруг него витала мрачнейшая аура, которую кто-либо видел за всё время. Корво воспринял это как следствие их разговора. В начале банкета Верховный смотритель сам подошёл к юному капитану, намереваясь поздравить его с «таким желанным для каждого местом», как он выразился. И их разговор шёл вполне себе стройно, если не считать, что Джексон умело обходил все уловки смотрителя, при этом учтиво улыбаясь. Однако неожиданный ответный вопрос Джексона о двойственности учений Аббатства заставил того покраснеть не то от пугливого смущения, не то от гнева. И хоть он перевёл это все в подобие шутки, которую многие из присутствовавших оценили, забыв о вопросе, сам Верховный смотритель держался на расстоянии остаток праздника. Но, возможно, эта ситуация ослепила Корво в тот момент, как и остальных. Все то время, пока он замечал конфликты Аббатства и городской стражи, он полагал, что это было из-за чрезмерной обидчивости Верховного смотрителя. Но вспоминая детали вечера, пришёл к выводу, что тот весь вечер был таким мрачным и серьёзным, не просто после разговора с капитаном. Верховный смотритель издали наблюдал за ним… Корво даже вспомнил его слова во время их короткого разговора, когда он был слишком поглощён праздником. Вам ли не знать, что Аббатство никогда не дремлет, лорд Аттано. И утяните меня в Бездну, если бы я не заметил столько пороков и лицемерия в этом… юном капитане. Мне остаётся только завидовать вашей слепоте, милорд, раз вы так прониклись этой лестью. Корво запустил пальцы в волосы, сжимая их в кулак. В глаза точно песок кинули, а в голове — улей. Он действительно был слеп и глуп. Почему он не заметил этой фальши в Джексоне раньше? Слишком проникся его печальной историей, Аттано? Скорее всего… И хоть волна стыда за уже давно минувшие дни постепенно накрывала его с головой, перо продолжило скрипеть в полной тишине.***
Довольная улыбка расплылась по лицу Верховного смотрителя, пока он пристально смотрел своими водянистыми, но хитрыми глазками прямо на Эмили. — Ваше Величество, я и думать не смел, но всё же полагал, что встречу вас до начала заседания, — Эмили устало на него посмотрела, ничего не ответив. — У нас есть пару минут, так что я успею сказать вам пару напутствующих слов. Она могла бы сейчас расценить весь их разговор как попытку взятки, но понимала, что стоявший перед ней человек слишком осторожен, чтобы вот так легко потерять свой пост. Однако и желания слушать смотрителя, при всём уважении к нему, не было абсолютно. Её взгляд рассеяно блуждал где-то за его плечом, перескакивая с одной вещи в её маленьком кабинете на другую. Её кабинет в Парламенте был похож на каморку, но не было возможности выбирать. Сегодняшние дела должны были рассматривать в здании Дануолловского Суда, но уже как месяц он находился на реконструкции. А потому на заседании решили провести процессы в здании Парламента. От этой мысли Эмили закусила губу. Будучи маленькой она любила бывать здесь. Бегала по коридорам или любопытно озиралась на очередном заседании. Но всё когда-либо меняется. Теперь она искренне не любила это место. Не любила этих людей, надушенных и разодетых точно на очередной праздничный вечер. Каждый коридор и закоулок был противен Эмили. И если сначала она ловила себя на этой мысли, не понимая причину этому, то когда она стала старше, всё оказалось на поверхности. Люди. Они были теми, кто вершил судьбу её дома, отобрав его у неё тогда. Да, вина лежит на Берроузе и его сообщниках, но и эти аристократы не стремились улучшить её положение. В их глазах искрилась лишь одна мысль: хоть бы их владения не тронули, хоть бы они приумножили своё богатство. Возможно, это глупо винить аристократов за их алчность, но… Она осталась ни с чем, лишилась всего, что любила, а её судьба находилась в руках этих… Они слепо последовали за братьями Пендлтонами с их словами-восхвалениями Берроуза, абсолютно наплевав на неё. Они наверняка уже и забыли, что Эмили похитили. Но даже когда она вернулась, часть из них отрицала её кандидатуру на престол из-за «её юного возраста». Эмили не знала, что могло произойти, если бы не Корво тогда… Однако сейчас его рядом нет. Эмили опять одна. Точно её, десятилетнюю, снова бросили и закрыли в пустой комнате одной из куртизанок на верхних этажах борделя. Всё тело болело, а живот крутило от вкуса затхлого хлеба и запаха грязного белья вокруг. А снаружи слышны чьи-то шаги, разговоры… — … и не забудьте, Ваше Величество, — продолжал Верховный смотритель, не обращая внимания на отрешенный взгляд Эмили, — всё зависит только от вашего решения. А теперь, если вы позволите, я пройду вместе с остальными в зал заседания. Эмили пару раз хлопнула глазами, смотря на мужчину возле двери. Он приоткрыл её, но не вышел, дожидаясь позволения. Из коридора доносился шум. — Конечно, Верховный смотритель. Вы можете идти. Её гордо поднятый подбородок дрогнул, когда дверь тихонько закрылась. Ощущение плесени на языке не покидало её, заставляя живот вновь скрутить в спазме. Заседание вот-вот начнётся… Но готова ли она? На это было дано столько дней, конечно она готова. К чему именно? Судить Джексона? Вряд ли это будет тяжело, Эмили глубоко оскорблена его предательством. Однако, чувство жалости к капитану присутствовало, наравне с желанием понять, почему. Но она не была даже удивлена, что его будут защищать представители аристократии. В конце концов, он показал себя с наилучшей стороны. Увидеть Корво? Нет. Увидеть его рядом с подсудимыми, защищающего их? Да, это будет сложно, почти невыносимо, но не настолько не выполнимо. Увидеть того китобоя?.. Эмили сглотнула, чувствуя, как руки немели, а кончики пальцев похолодели. Попытавшись унять это чувство, она сжала кулаки, ногти больно впивались в кожу. «Мама, — детский голосок сонно прошептал в её сознании, — останься со мной подольше, пожалуйста». Глубоко вздохнув, Эмили направилась в глубь своего кабинета, направляясь к двери. Она вела прямо в зал заседаний. Эмили выглянула из-за штор. Поистине огромное помещение, полукруглой формы. Даже скорее конусообразной, ведь каждый ряд мест постепенно возвышался над предстоящим, позволяя дальним сидящим видеть то, что происходит у трибуны. Стены, отделанные шершавой на ощупь тёмно-синей тканью, были украшены гобеленами рода Колдуинов. Обычно здесь выступали с разного рода докладами, предложениями законопроектов, решение вопросов взаимодействия островов империи и тому подобное. Но для сегодняшнего дня центр зала максимально освободили, поставив лишь пару столов для подсудимых и их защитников, а трибуну заменили на большой стол судьи. Собралось столько людей… Должна ли она удивиться? И члены парламента, и аристократы, пришедшие потешить себя, и крохотная часть рядовых городской стражи. Последние вряд ли пришли из-за службы. Среди толпы она заметила Корво — он разговаривал с лордом Шоу. Худой, высушенный, с курносым носиком. Неприятный мужчина, никто этого не отрицал. Однако нельзя отрицать и то, что у него было вполне достаточно союзников среди как членов Парламента, так и на других островах. И Эмили сразу заметила, что Корво сжал руку у себя за спиной: он был раздражён и не горел желанием вести беседу с этим человеком. Бывало даже Корво намеренно избегал встречи с Шоу до и после заседаний. Рядом с ними стражники уже прикрепляли наручники Джексона к столу. Взгляд Эмили задержался на абсолютно расслабленном лице капитана. Он лениво осматривался вокруг, на его лице витала лёгкая улыбка. Казалось, ему не было дела до происходящего: ни до людей вокруг, ни до того, что его приковывали к месту, ни до того, что его ждёт. Взгляд Джексона остановился на Эмили, выглядывавшей из-за гигантских штор. Что-то холодное будто пробежало вдоль её позвоночника. Кто смотрел на неё сейчас? Был ли это взгляд того человека, давшего ей присягу несколько лет назад? Бездна ощущалась в этих глазах. Что-то сломанное или продолжавшее стремительно раскалываться на куски. Среди шума, царившего вокруг, прозвучал громкий голос одного из графов, призвавший всех присутствовавших занять свои места. Эмили невольно сглотнула, всё ещё смотря в ответ на Джексона. Однако, точно тому стало скучно, он отвернулся. — Прошу всех встать! — продолжал надрываться граф, стоявший под трибуной. — Её Величество Эмили Дрексел Лела Колдуин! Он указал своей ладошкой в её сторону — пора. Эмили твёрдо прошла к столу, произнесла все необходимые слова приветствия и пожелания империи и её народу и попросила всех сесть на места, в то время как сама осталась стоять, дожидаясь полной тишины в зале. Она осмотрела всех вокруг, сердце глухо билось о рёбра внутри. — Сегодня мы собрались, чтобы каждый из присутствовавших в этом зале, в этих стенах смог узнать и увидеть, как человек погибнет в пучине собственного греха, либо выйдет отсюда с чистыми сердцем и разумом и незапятнанной честью. Уильям Джонатан Джексон, встаньте перед судом. Капитан спокойно поднялся на ноги, выпрямившись. — Уильям Джонатан Джексон, — зачитывала Эмили, — вы обвиняетесь в попытке покушения на Её Величество Эмили Дрексел Лела Колдуин, произошедшее во время коронации. Всё верно? — она выдержала паузу, ожидая, что тот что-либо скажет, но продолжила. — Прошу вас сесть на ваше место. Слово предоставляется лорду Аттано, стороне обвинения, а также лорду Шоу, стороне защиты. Лорд Аттано, прошу вас. Эмили присела на небольшое кресло позади неё, ожидая начала речи Корво, как лорд Шоу его перебил. Она презрительно посмотрела на лорда, думая про себя: «Какая дерзость…». — Если вы позволите, Ваше Величество, я смею вставить крохотное слово о происходящем перед речью лорда Аттано, — Эмили промолчала, продолжая смотреть на мужчину. — Это абсурд. Не только причина обвинения капитана Джексона, но и сам факт этого. — Вы считаете попытку покушения на императрицу глупостью, лорд Шоу? — парировал Корво, холодно посмотрев на того. — Факты неоспоримы, а вы говорите такое прямо во время суда. — Вопрос в том, лорд Аттано, кто именно совершил эту попытку, — Шоу поправил свой воротник. — А капитан Джексон всегда являлся образцом для подражания, так что я очень сомневаюсь в том, что капитан мог совершить такой опрометчивый поступок. В конце концов, я присутствовал на коронации и видел своими глазами каждое движение и каждый шаг Джексона. Эмили сжала зубы, почти до скрипа. Неимоверная дерзость. То-то она заметила, как пара лордов из Парламента первыми кинулись прочь по углам, когда началась драка. Среди них был и Шоу, который схватил револьвер. — В конце концов, стоит добавить, что я там также присутствовал, лорд Шоу, и был непосредственным участником конфликта. Но что ещё важнее, сама императрица наблюдала всё. Корво встал из-за стола и встал напротив Шоу. — А как мы можем быть уверены в том, что именно видела Её Величество? Джексон бросил косой взгляд в сторону Шоу после этих слов. А Эмили с ледяной ненавистью прожигала лорда. Он сомневался в том, что она испытала на себе? Она бы посмотрела на него, когда на него бы направили отравленный Тивианским ядом клинок. Желательно, человек, которому он безгранично верил. — Оценивая эту ситуацию как специалист в своей сфере, — Шоу стрельнул взглядом в Аттано, — юная императрица могла испытать шок от внезапного переполоха в связи с абсолютной неготовностью к непредвиденным событиям. Полностью полагаясь на стражу, смотрителей, никто и не смог обеспечить моральную защиту императрицы, а потому и могли воспринять действия Джексона неправильно. Эмили не могла ничего сказать, даже если это касалось её самой. Она — судья — обязана слушать. И держать порядок. — И позвольте напомнить, кто действительно угрожал безопасности императрицы, лорд Аттано, — язвительно пролепетал Шоу, поправляя манжет. — Насколько я помню, поправьте меня, если я не прав, вы, милорд, сражались бок о бок с китобоями. Заговорщиками против покойной императрицы Джессамины Колдуин и следующими подсудимыми. Дыхание сбилось. Эмили посмотрела на Корво. Его хмурое лицо ещё больше напряглось. Хоть в чём-то они были солидарны: Шоу давил на больные и самые удобные для него места. Но к её удивлению, Корво глубоко вздохнул, повернулся к Эмили, сделал пару шагов и спокойно проговорил: — Я не отрицаю данного факта, лорд Шоу, — голос был холоден, но не понятные Эмили нотки играли в нём. — И как хорошо, что вы задели эту тему. Мы как раз сможем перейти от пустых дискуссий к делу. Эмили заинтригованно, но одновременно опасливо смотрела в карие глаза Корво. — Прошу вас, заведите заключенных, лейтенант Уоррен, — Корво обратился к лейтенанту возле прохода. Тот послушно собирался выйти, как настороженно посмотрел на Эмили, остановившую его. Осознание того, что хотел провернуть Корво, как молния заискрилось в её голове. Перемешать дела вот так, прямо здесь и сейчас. — К сожалению, лорд Аттано, вы же правила. — К счастью, Ваше Величество, они являются непосредственными участниками, а если быть точнее, потерпевшими, — парировал Корво, посмотрев на Эмили нечитаемым взглядом. — Лейтенант. Мужчина вышел, а после вернулся с двумя офицерами. Он и один из них вели под руку заключенных в наручники китобоев. — Я могу и сама идти, — фыркнула девушка, смотря на руку офицера, державшую её за остаток предплечья. По залу прошлась волна шепота и переглядываний. Другой офицер вошёл в зал с коляской. В ней сидел бледный юноша, весь в повязках и синяках. Казалось, он вот-вот мог потерять сознание. К его креслу была приделана капельница. Однако, на его руках также были наручники, приковывавшие его к коляске. Юношу подвезли к столу, куда усадили китобоев. Девушка тревожно смотрела на него, спрашивая о чём-то, наклонившись ближе, хоть руки у неё были неудобно скованны, а Дауд, приподняв подбородок, настороженно смотрел в спину Корво. Эмили, пытаясь успокоиться, сделала глубокий вдох. Что он задумал? — Дело Джексона нельзя назвать простым, но вам это и без меня понятно, Ваше Величество, — начал Корво, размеренно шагая по залу, вдоль трибуны. — Отрицать тот факт, что все присутствовавшие в тронном зале в день коронации видели, как Джексон направил свой клинок на императрицу, будучи капитаном Городской стражи, непрофессионально, не так ли лорд Шоу? Десятки свидетелей. Но даже если это… действительно ошибка, то Джексон повинен в другом, не менее серьёзном преступлении. — Лорд Аттано, вы же понимаете, что выходите за пределы данного дела? — встрял лорд Шоу, но Эмили рукой дала ему понять, чтобы тот позволил Корво договорить. Корво даже и не посмотрел в его сторону. — За время моего отсутствия в Башне, — продолжал он, — я обнаружил следы присутствия Городской стражи в Затопленном квартале. Как выяснится позже, группой, отправленной туда, руководил лично Джексон. Целью похода, согласно документам из Архива, являлась зачистка окраинных территорий квартала от больных чумой, однако группа двинулась гораздо дальше — а именно в контору Радшора. Это было вне юрисдикции Джексона. Лорд Шоу встрепенулся и усмехнулся на слова Корво. — Если по-вашему мнению, превышение границ дозволенного есть высшее преступление, то вы просто смешны, — услышали его только Эмили и часть аристократов, сидящих ближе к нему. Послышались смешки. Но Корво будто и не замечал их. Он в упор смотрел Эмили в глаза, заставляя её чувствовать себя некомфортно. Она опёрлась локтями о стол. — На одном из этажей конторы я и, — Корво развернулся и сделал пару больших шагов к столу с китобоями, — некоторые из заключённых, Билли Лерк и Дауд, обнаружили девять трупов. Каждый из которых был бывшим членов банды китобоев под предводительством Дауда, — Эмили заметила, как тот бросил хмурый взгляд в сторону после слов Корво. — А также ещё один — возле входа в контору. Тело принадлежало Нолану Нильсону, смотрителю 4 ранга в Аббатстве Обывателей, служившему в Канцелярии Верховного смотрителя. Он состоял в группе Джексона. — При всём моём уважении к вам, лорд Аттано, — начал лорд Шоу, встав возле своего подзащитного, — какое это имеет отношение к капитану? Вы полагаете, что люди Джексона могли устроить резню прямо во время зачистки? Но тогда причём здесь капитан, опять же. Ваше Величество, — обратился он к Эмили, поспешно шагая прямо к ней, — это абсолютно беспочвенное обвинение моего подзащитного, тем более во время рассмотрения совершенно иного дела. Нет ни тел, ни свидетелей, чтобы доказать причастность Джексона в этом зверстве. Прошу вас… Корво также сделал уверенные шаги к столу Эмили. И хоть в начале процесса Эмили замечала за ним следы волнения, то сейчас они исчезли без следа. Его уверенный взгляд карих глаз пронизывал её насквозь. — Кто сказал, что тел нет? — его голос стал непривычно холодным. Он указал лейтенанту Уоррену на дверь, точно подавая сигнал. Прошло минут пять, прежде чем двери распахнулись и зал заполонили шорканье колёс и странный запах. Гниль, перемешанная с формалином. Зал был повергнут в шок: часть присутствовавших с ужасом прикрикнула, кто-то отвернулся прочь, прикрывая рукой рот, женщина с пышным фатермордом на переднем ряду чуть не потеряла сознание, повалившись на близ сидящих. Даже Эмили не удержалась и слегка поморщилась от вида десяти тележек, завозимых стражниками внутрь. Все они были в масках. Эмили любопытно посмотрела на китобоев. Девушка, Билли Лерк, так её представил Корво, поджала губы и поморщилась, отворачиваясь в сторону. Губы Томаса, юноши в коляске, еле заметно подрагивали, он сжал подлокотники коляски. Дауд же продолжал смотреть прямо на тележки, нахмурившись и помрачнев ещё пуще. За стражниками в зал вошёл бодрой походкой… Антон Соколов? А что он здесь делает? — Думаю, Ваше Величество, Соколов сможет лучше меня объяснить все необходимые моменты и детали, — с этими словами Корво отошёл обратно к своему столу, встав возле Томаса. Он к нему наклонился и что-то сказал, но тот отрицательно покачал головой. Соколов, энергично поправив свою бороду, подошёл к столу Эмили и подал ей папку, а сам направился к тележкам. Эмили раскрыла папку. Бумаги с портретами жертв и описанием, анализами и многое другое, что Эмили было с трудом читать. Запах формалина неприятно щекотал нос. Параллельно с этим, Антон непринуждённо поприветствовал присутствовавших в зале, точно перед ним сейчас не было десяти трупов. Соколов наверняка уже настолько привык к запаху, что не замечает его. — Смерть всех этих людей была насильственной, это видно невооруженным глазом, — пробасил Антон, бродя между тележками. — Однако, я прошу вас заметить, Ваше Величество, что она не была быстрой, не считая покойного Нильсона. Его смерть кардинально отличается от остальных, — он подошёл к крайнему телу, — что просматривается в видах повреждениях. На него напали, задавили численностью. Первая была сломана рука в районе запястья, он упал. Открытый перелом, — Соколов в перчатках поднял опухшую руку, указав на слегка выпирающую зубчатый кусок кости. — Нильсон не ожидал, что на него нападут, а потому не смог отбиться. Другие повреждения совершены грубее, множество гематом по всему телу, особенно в области живота, затылочной области головы и грудной клетке, точно кто-то совершал хаотичные удары по смотрителю Нильсону. В голове был настоящий суп. Многочисленные и сильные удары по голове вызвали внутричерепное кровоизлияние. Но! Даже при таких повреждениях он был ещё в сознании. Далее последовали удары клинком в область живота, а затем и в область шеи. Он умер от потери крови. Эмили сдерживала позывы тошноты, периодически сглатывая подступавшую к горлу желчь. — Однако более подробный анализ вы найдёте на страницах моего отчета, Ваше Величество. Если бы ей вообще хотелось вчитываться в его доклад. Но Эмили промолчала и молча кивнула, чтобы тот продолжал. — Смерть Нильсона была быстрой, в то время как оставшиеся… — Соколов сделал глубокий вздох, — …Им не позавидуешь. Можно даже сказать, что каждому из них отводился свой сценарий, как бы это грубо не звучало. К примеру, данный юноша, опознанный заточёнными китобоями, — он указал на сидящих Дауда и Билли, — как Леон, был вынужден голодать. В желудке образовалось множество язв, вследствие длительного и намеренного нарушения режима питания. Было сложно определить, что с ним сделали позднее из-за длительного срока воздействия влажной среды на тело, но вероятнее всего ему вспороли живот и удалили ложные ребра и реберные хрящи. Или этот человек, Скотт. Он крайне осторожно подошёл к нему, раскрыл плёнку, закрывавшую всё тело. По залу прошёлся шёпот. — В Радшоре обнаружили полупустой ящик с эликсирами моего производства, порченных потрохами чумной крысы. Часть пустых склянок — в одном из кабинетов конторы. Сам Скотт был заражён чумой. Предположительно, его поймали одним из первых, ведь чтобы чума развилась до своей последней стадии, необходимо время. А с учётом того, что его активно поили этой отравой, процесс шёл достаточно быстро. В районе лица можно заметить ожог. Клеймо еретика. Такую метку ставят только на территории Канцелярии Верховного смотрителя, но клеймение предположительно произошло на самой территории конторы Радшора. Следовательно, её оттуда вынесли, что запрещено правилами. Эмили пододвинулась ближе, пытаясь рассмотреть лицо того юноши на тележке. У рта слюна, засохшая на коже чёрной плёнкой, тело покрывала тёмная сетка. В районе глаз остались разводы чёрной жидкости. Она не успела разглядеть клеймо на половине лица, как Соколов быстро накрыл тело плёнкой. Он шумно выдохнул, отходя от тележки к другой. Только он собирался продолжить свой монолог, как лорд Шоу встрял прямо на полуслове. — И как же это относится к капитану Джексону, ведь, кх! — он брезгливо посмотрел на тела и раздражённо махнул на них, приказывая убрать их. Соколов окинул его странным взглядом. — Это преступление может целиком и полностью лежать на его подчинённых, мой подзащитный даже не знал о подобном происшествии и не мог! Соколов ещё больше насупился, точно у него отобрали что-то. Его взгляд из-под густых бровей устало провожал тележки. Он горделиво поднял подбородок, пышная борода встрепенулась. Антон направился к столу Корво. Тот же, в свою очередь, вышел вперёд. — Как я сказал ранее, все жертвы, найденные в конторе, кроме Нильсона, являлись бывшими китобоями. Не стоит упускать тот факт, что банда, после… — Корво запнулся, смотря на Эмили. — После исчезновения Дауда из Дануолла банда китобоев распалась. Никто не знал об их местонахождении. Но если их тела мы нашли в их же бывшем логове, то стоит допустить мысль, что кто-то вёл целенаправленную охоту на них. И у Джексона это получилось. Корво сначала метнул взгляд на капитана, который продолжал сидеть тихо. Его взгляд был направлен в одну точку, точно он и вовсе отсутствовал на суде. Эмили почувствовала, как мурашки пробегают по спине и рукам. Но потом Корво быстро подошёл к столу Эмили и положил перед ней небольшую стопку бумаг. — В кабинете Джексона были найдены его записи. В них содержатся все его мысли, начиная с того самого дня, когда он отправился в Радшор, Ваше Величество. Как нам стало известно, он отдавал приказы служащим, что и как они должны были сделать. Всё проходило под его личным контролем. Но единственное, что он совершал сам, это… «последние штрихи». Джексон в подробностях описывает все свои действия на этих страницах, — его взгляд задержался на ней, прежде чем он быстро развернулся назад. — В записях присутствует и договор о транспортировке Тивианского яда контрабандой… Одним из спасшихся от участи китобоев стал Томас. Он может рассказать всё, что с ним делали. Взгляды устремились на Томаса, что тот невольно сгорбился. — Прошу вас, — сухо сказала Эмили, но чувствуя некую жалость по отношению к юноше. Он помедлил, прежде чем начал свой краткий монолог. — Всё началось с того, что я получил письмо от Стивена, он был среди жертв, — он говорил глухо, точно в горле першило. — Он выразил сомнения в том, что с ним связалась одна из наших. Я говорил, что не стоит тому идти, но он меня не послушал… Мы привыкли, что стоим каждый за себя, но в данной ситуации я не мог рисковать возможным местонахождением остальных, с которыми я поддерживал контакт. Я собирался уплыть из Дануолла, но меня перехватили. Не имею не малейшего понятия, как меня выследили, но… — он закашлял, — …я не знал, что стало с остальными ребятами. Меня держали в каком-то подвале — даже не знал, где находился, избивая обморочного состояния. Я видел Джексона. Он стоял в стороне, лишь указывая, что делать со мной. Я не знаю, сколько это продолжалось, потерял счёт времени, но в один из дней они меня заставили выпить из фляги, насильно заливая жидкость мне в рот. Я знал, что это был Тивианский яд, в большом объеме, хоть и разбавленном. Я периодически терял сознание. Ночью меня вывели из подвала, но… — Томас покачал головой, точно пытался что-то вспомнить. — Я не помню, как оказался на крыше шлюза. Помню лишь то, как пытался выпутаться из верёвок и… как меня нашла какая-то девочка. Его кашель снова заполнил зал. Эмили выдохнула, смотря, как Корво кивнул Томасу. Что-то странное затаилось за её чувствами. — А также, если это не достаточно для признания Джексона виновным, — начал Корво, поворачиваясь обратно к Эмили лицом, — у нас есть показания свидетеля, присутствовавшего в те самые дни в конторе Радшора. Стивен Лайтвуд, сослуживец покойного Нолана Нильсона, Ваше Величество. Корво подошёл к аудиографу возле одной из трибун, где мужчина активно потирал свой нос, морщась. Вставив аудиограмму, он включил запись. Тихий голос смотрителя гремел в тишине зала. Чем дальше в глубь истории уходили слушатели, тем сильнее ощущалось напряжение. Эмили вслушивалась в слова Лайтвуда, буквально ощущая дрожь, точно тот был прямо перед ней сейчас. Вряд ли у кого-то получится симулировать эмоции настолько правдоподобно. Запись подошла к концу, а в зале всё ещё была тишина. Прервал её чей-то смешок. Недоумённые глаза присутствовавших устремились в сторону шума. Лорд Шоу замер в испуге перед сидящим Джексоном. Улыбка озарила его лицо. Его смех всё громче становился, заставляя людей в ужасе смотреть на нараставшую истерику Джексона. Он даже не смотрел на кого-то, не была понятна причина его смеха. Эмили застыла, чувствуя, как в комнате, всё ещё наполненной остаточным запахом формалина и гнили, резко похолодало, или это только её начало знобить. По ушам бил громкий смех Джексона. — Уведите его! — взвизгнул Шоу, отходя от стола подзащитного на деревянных шагах. Стража помедлила подходить к капитану. Они заметили, как и его глаз струйками вытекала кровь. Из носа также капнуло прямо на его белую рубашку, оставив багровый развод. — Чего вы медлите! Ему лекарь нужен! — крикнул кто-то из зала. В зале ощущалось, как нарастала паника. Смех резал уши. Джексона отцепили от стола и повели к дверям, Соколов направился к ним, попутно осматривая лицо капитана. Как только их вывели, в зале резко стало шумно. Кто-то начал читать вслух Запреты, кто-то возмущенно перекрикивался между собой, вскидывая руки. Сердце Эмили бешено билось в груди, норовя выпрыгнуть прямо оттуда. Накалявшаяся атмосфера давила на неё.Она задыхалась. Её будто резко вытащили из воды, заставляя задыхаться прямо на суше. В висках пульсировало, руки дрожали. Соберись. Соберись. В ушах всё ещё она слышала этот смех… Он проникал внутрь её сущего. Запах впитался в её кожу. Формалин. Она будто плавала в нём. Смех.
Эмили резко встала и стукнула ладонью по столу так громко, что сама испугалась своего удара. — ТИШИНА!Все взгляды устремились на неё. До единого.
— Прошу всех успокоиться, повода для паники нет! — она говорила твёрдо, хоть самой ей казалось, что её голос дрожит. — Прошу вернуться всех на свои места. Не сразу, но люди снова сели за столы, переглядываясь между собой. Она осталась стоять, окидывая взглядом зал. Она понимала их испуг. Она сама была в ужасе. Её взгляд приковал взволнованный вид Корво. Он сделал пару шагов к ней. Не имея возможности как-то открыто показать свою заботу о ней, Корво пытался своим взглядом донести до неё своё беспокойство. Он это делал почти неосознанно. Тепло растеклось в её груди. Она также не могла сейчас ничего сказать ему. Но было ещё одно чувство. Серые глаза тоже были прикованы к ней. С таким же трепетом, таким же волнением. Дыхание перехватило. Эмили попыталась сглотнуть комок в горле. — Лорд Шоу, благодарю вас за ваше присутствие и ваши усилия. Но прошу вас вернуться за стол, ведь вам больше не нужно будет вести защиту. Тот шатко пошёл к столу, что-то бурча себе под нос, но в глазах его читался шок, от которого он ещё не успел оправиться. Вряд ли у него осталось желание защищать Джексона… — А вы, лорд Аттано, прошу ответьте мне на один вопрос, — она, затаив дыхание, смотрела прямо в глаза Корво, но взгляд Дауда переманивал на себя всё её внимание против её же воли. — Я понимаю, что вы хотели показать заключённых китобоев в деле Джексона как потерпевших. Но мне важно знать для моего дальнейшего решения, что вы наконец выберете? Никто не понял смысла её вопроса, она в это не сомневалась. Но Эмили и не обращалась к остальным. Она обращалась к Корво. Ведь иначе она окончательно сломается в этой серой бездне. — Я считаю, что вам стоит пощадить китобоев, — твёрдо сказал Корво. — Конечно, нельзя отрицать то, что они сделали империи, но они и показали обратное в эти дни. Они помогли раскрыть лживость и намерения Джексона, предотвратив его покушение на вас. Это не моя заслуга, как ни странно, ведь я ваш лорд-защитник. Однако я не могу закрывать глаза на то, что… если бы не они — Дауд, Билли — мы вряд ли бы видели вас перед собой, Ваше Величество. Корво сделал осторожный шаг к Эмили. — Если бы не они, империя бы рухнула в прежний хаос, который когда-то они, будучи марионетками Берроуза и его сподвижников, и породили. Корво стоял прямо напротив Эмили — их разделял лишь стол. — Они сожалеют, — его шёпот пробрал Эмили до мурашек по коже. Никто его не слышал, кроме неё. Но её глаза были устремлены в глаза Дауда. Сердце больно билось о рёбра, почти сотрясая её всю. — А потому я прошу вас, — продолжал Корво, она посмотрела в родные глаза, — дайте им второй шанс. Эмили выжидающе застыла. Дыхание перехватило. Ей стоит что-то сказать, но ком в горле мешал сказать слово. — Всем встать, — приказала она, чувствуя малейшие вибрации своего голоса. — Объявляется перерыв, пока суд обдумывает приговор. Сделав первый шаг из-за стола, Эмили показалось, что она вот-вот упадёт. Но она шагала и шагала, скрываясь от озадаченных глаз за плотными шторами. (Советую включить Hollowed Heart by Christofer Franzen) Дверь. Маленький кабинет. Она заперла обе двери на ключ. Ей не хватало воздуха. Чувство полнейшей беспомощности захлёстывало её с головой. Стоя возле двери из кабинета, Эмили пыталась унять дрожь в теле. Глаза закрывала пелена. Нос больно покалывало. Нечем дышать. Но она пыталась. Её ноги подогнулись, заставляя её скатиться по двери вниз, прямо на пол. Она чувствовала себя такой маленькой. Такой одинокой в маленькой, но такой огромной комнате. Этот человек забрал у неё всё. Любящую маму. Её жизнь для него стоила гроши. Он забрал её лишь одним взмахом руки! Забрал её отца. Сейчас в зале он стоял на его стороне, защищал его. Смотрел с таким же беспокойством на них, как и на неё. Забрал у неё всё. Ту спокойную жизнь, даже если это означало остаться слепой к внешнему и жестокому миру, то мирное время, когда она была ещё ребёнком. Всё… Эмили не выдержала и почувствовала, как слёзы капают из глаз. Как тёплые дорожки скользят прямо по её щекам. Никого не осталось. Она закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Не время опускать руки. Теперь она готова была забрать у него всё, чем он дорожил. Справедливость восторжествовала. Наконец-то судьба благоволила ей. Она заберёт всё. Его свободу, его жизнь… Однако… Дорожил ли он жизнью своей? Или свободой? Он даже не сопротивлялся, когда стража схватила его. Он смиренно сидел за решёткой. Ни сказал ни слова против. Точно он сам искал этого. Заточения. Возмездия. Но он перестал убегать от пут судьбы, которой так желал долгие годы странствий по островам. Возможно. Эмили сглотнула и открыла глаза. Тьма не рассеялась перед ней, а наоборот, заволакивала её. Лучик света проник сквозь мглу, озаряя помещение. Но это был не её кабинет. Её спальня, когда она была маленькой. Просторная, свежая. Ставни окон были открыты, позволяя прохладному, но нежному летнему ветерку проникать внутрь комнаты, вздымая голубые шторы, заставляя их парить над полом. Комната наполнена лунным светом, становясь бледно-голубой. — Мама, останься со мной подольше, пожалуйста. Детский голосок приковал внимание Эмили. — Эмили, — прозвучал до боли знакомый голос, — ты же уже не маленькая. Эмили наблюдала, как маленькая девочка лет десяти потянула за рукав высокую женщину, усаживая её обратно на край кровати. Смольные волосы затянуты в узел, походящий на ракушку. Лишь серебристая заколка украшала их, искрясь в лунном свете. Эмили привыкла с детства, что эта женщина была закована в строгий костюм, но в ту ночь она была в лёгкой рубашке с пышными рукавами и не настолько официальным низом. Эмили сделала несколько шагов вперёд — сначала неуверенно, будто она сомневалась, что видела всё это, а затем осторожно, точно боялась спугнуть видение — и увидела утончённое лицо. Бледная кожа сияла в ночном свете. Тёмные ресницы не скрывали нежного взгляда чёрных, как ночь, глаз. На коже не было ни единого пятнышка или родинки, не считая лишь одной — с правой стороны над губой. Её пухлые губы растянулись в улыбке, пока она смотрела на девочку. — Мама, ну пожалуйста! Маленькая Эмили капризно нахмурилась, надув губы. Но в её поведении не было ничего обиженного. Она не умела злиться или обижаться. — Когда вернётся Корво? — заваливала девочка вопросами. — Он надолго уплыл? Уже два месяца прошло… Джессамина мягко улыбнулась и погладила голову девочки — такие же смольные волосы, что и у неё самой. — Он всегда возвращается, где бы он ни был, Эмили, — её голос будоражил сердце Эмили, слёзы подступали новой волной. — Но он одновременно всегда с тобой. Как и я. Вот… здесь. Глаза Джессамины заискрились от трогательности и любви к своей девочке, когда она посмотрела прямо на Эмили, стоявшую возле них. Её улыбка снова озарила лицо. Маленькая Эмили исчезла, оставив за собой лишь клуб дыма. Джессамина поднялась и встала напротив Эмили. Она не знала, как реагировать, но она пыталась сдержать рвущиеся наружу слёзы. Это просто сон. Ей всё кажется. — Эмили, — тихо произнесла Джессамина, смотря на свою дочь. Её здесь нет. Джессамина коснулась щеки Эмили, мягко проведя подушечкой пальца по коже. Тепло… Слёзы пошли против её воли. Она шмыгнула носом, словно стыдясь своего вида. Однако Джессамина лишь улыбнулась на это, продолжая разглядывать Эмили. — Ты знаешь, что делать Эмили, — тихо, нежно говорила она. — Время пришло. — Мама… — начала было Эмили: ей там много хотелось сказать ей, — но Джессамина остановила её. — Ш-ш, я знаю, я всё знаю, моя дорогая, — её глаза блестели, — тебе не нужно ничего говорить… Ты знаешь, что делать, но ты сомневаешься. Тебе пора отпустить прошлое. Тебе пора отпустить меня… Эмили вцепилась в руку Джессамины на своей щеке. Она старалась смахнуть слёзы с глаз, чтобы разглядеть сквозь пелену родное лицо. — Нет, прошу тебя. Тебе не надо уходить. Но Джессамина только улыбнулась. — Я уже ушла. Эмили глубоко вздохнула, борясь со слезами. — Но я всегда рядом с тобой. Ты не одна. Никогда не была, и никогда не будешь, — Джессамина поправила локон, выбившийся из причёски Эмили. — Но ты должна отпустить меня. Я не хочу видеть, как прошлое медленно убивает тебя. Жадно смотря на Джессамину, Эмили прошептала: — Я не хочу забывать, что он сделал с тобой. Я не могу. — Тебе и не надо, — Эмили почувствовала, как Джессамина потянула её ближе к себе и обняла, — Нужно лишь принять то, что тебе было больно и тяжело, когда меня не стало. Но этот груз не должен определять тебя настоящую. Моя Эмили всегда улыбалась. Всегда готова была дать вторую попытку начать всё сначала. Джессамина отстранилась слегка, заглядывая в глаза Эмили. — И я хочу, чтобы моя Эмили вернулась. Эмили сжала губы, шмыгнула носом и зажмурилась, ощущая, как глаза защипало. Ей было больно. Но она чувствовала такое облегчение внутри… — Ты будешь рядом? — наконец спросила она. — Всегда. Джессамина погладила её по волосам и поцеловала в лоб, пока ощущение чужого тепла не растворилось так же неожиданно, как и появилось…***
Корво готов был лотки кусать от волнения. Его поступок был слишком опрометчивым. Слишком резким. На глазах у аристократии он посмел надавить на императрицу! Он уже подверг Эмили различным проблемам, так теперь и это. Да ещё и он напрямую просил о помиловании на официальном заседании. Эмили не одобрит. Или нет? Он не знал ответа. Даже гадать боялся. Странная волна коснулась его разума, но он мало придал ей значения, думая, что это от волнения. — Корво, прекрати уже, — выдохнула Билли за его спиной. Он развернулся и увидел чуть улыбавшееся лицо Билли. Но вряд ли оно было от радости. — Ты уже ничего не сможешь сделать, но ты пытался. Тут уже встрял Томас, прокашлявшийся: — И на том мы вам уже благодарны. Вы сделали… непомерно много для нас. Билли хитро глянула на него. — Ты говоришь с ним, будто он огромный страшный лорд-защитник, Томас. — А разве это не так? — недоуменно спросил Томас, смотря на неё. Из Билли вырвался смешок. Широкая улыбка украсила её лицо. — Лордик-трусишка! — она громко уже засмеялась. — Ты бы видел его лицо, когда я телепортировалась за его спину. И лицо Дауда тоже! Томас слушал её и вряд ли понимал, о чём она так задорно рассказывала. Те моменты на корабле были без него. И хоть Томас не понял, лицо Корво покрылось смущённым румянцем. — Это было нечестно, Лерк. Но она продолжала смеяться. Заметив нулевую реакцию от Томаса, она пообещала тому потом в подробностях рассказать, что им пришлось пережить за время их маленького приключения, несмотря на все протесты Корво. Атмосфера волнения сменилась на довольно радостную и живую. Однако Корво заметил, что Дауд вообще не отреагировал на слова Билли. Он окликнул его. — Я просто… — начал тот, хмурясь. — Ты тоже это почувствовал? Чьё-то присутствие. Корво хотел было ответить ему, но неожиданный возглас одного из членов Парламента заставил его развернуться и увидеть Эмили. Ему пришлось сесть. Трепет перед решением Эмили в разы усилился. Он с силой сжал руки, пытаясь успокоиться. Эмили ещё с минуту стояла и осматривала присутствовавших, прежде чем начала: — Так как Уильям Джексон пока отсутствует, мы перейдём к делу китобоев, — Корво оглянулся на Дауда. Его глаза смотрели прямо перед собой, точно он был уверен в то, что скажет императрица. Но тут опять встрял лорд Шоу. — Прошу меня простить, Ваше Величество, но мы даже не рассматривали их дело в суде. Разве мы… — Это не потребуется, лорд Шоу, а теперь вернитесь на своё место. Её голос был непривычно холоден, что тот даже не посмел её ослушаться. Она вновь посмотрела перед собой. — В связи с тем, что заключёнными китобоями: Даудом, Билли Лерк и Томасом, — было совершенно успешное покушение на покойную императрицу Островной империи Джессамину Колдуин, по закону вас должны приговорить к казни через расстрел, как высшую меру наказания. Сердце Корво упало. Оно просто пропустило удар. Нет. Он не отрывал от безразличного лица Эмили своих глаз, не веря, что его дочь способна приговорить кого-то к смерти. — И я бы исполнила этот приговор, — Эмили закрыла глаза и выдохнула, — … но я не стану. Лорд Аттано прав, что если бы не вы, я была бы мертва. Моя жизнь была в ваших руках, и вы спасли её. А потому, как перед спасителями не только императорской жизни, но и империи, я смягчу ваше наказание. Вы будете вынуждены заплатить за причинённый ущерб своими жизнями, будучи на службе Тайной Канцелярии, во главе лорда Аттано. Лорд Аттано будет иметь полное право распоряжаться вами, как сам посчитает нужным, и будет вести надзор за вами. Также он будет нести полную ответственность за вас и ваши действия. Вы не будете иметь право отказаться от службы, иначе суд исполнит приговор, предусмотренный законом. Около года вам не будет выплачиваться зарплата в полном размере, так как другая её часть будет идти в казну, как возмещение материального ущерба за полгода правления регента Хайрема Берроуза в Дануолле. На этом всё. С мгновение в зале повисла тишина. Но он тут же взорвался от урагана возгласов присутствовавших. В основном, это были негодующие комментарии. Одни возмущались, что как императрица могла пощадить еретиков, другие — что им дали должность в Тайной Канцелярии. Билли восторженно воскликнула, не сдерживая эмоции. В глазе искрились слёзы. Томас не веря озирался по сторонам, то на Билли, то на зал. Даже сильный кашель, содрогнувший всё его тело, не мог убрать с его лица улыбку. А Корво не знал даже, что сказать. Он просто смотрел на Эмили, которая не обращала внимания на других людей. Она смотрела куда-то за спину Корво. Он не мог представить, как тяжело далось ей это решение. Уголки губ норовили приподняться, но он их упорно сдерживал, скрывая за бородой. Он украдкой посмотрел на Дауда, но неожиданный хлопок дверью в зал заставил каждого подскочить. Внутрь забежал лейтенант Уоррен. Он весь запыхался, глаза горели не то от удивления, не то от страха. — Ваше Величество! — прокричал он, попытавшись отдышаться. — Джексон!.. Он!.. — Что случилось? — Эмили быстро вышла из-за стола и подошла к лейтенанту. — Джексона нашли на полу лазарета! Рядом с ним нашли маленькую склянку с остатками Тивианского яда!