Разными дорогами

- Как быстро потеплело-то. Чувствуется уже, весна! Но выбираться в поход рано еще, - охотно рассказывал молодой, богато одетый татарин, выдыхая дым из красивой трубки, украшенной янтарем. – На Московской Руси время тяжелое, люди со своих земель бегут, ищут, что получше, самое то, чтобы увести девиц. Только лучше подождать до лета. В Московии холоднее, чем у нас. Мой брат как-то со своими людьми выбрались вот так, не рассчитав времени… ясыра толкового не взяли, еле ноги унесли. Смех один. Знаешь что, Камиль, раскинь мне карты, что меня ждет. Пока франк гадал, Заганос держался в стороне, потягивая травяной отвар, и поглядывал украдкой, пытаясь понять, что товарищ говорит по картам, а что в толковании исходит от рассудка и наблюдательности. Ведь место у них хорошим было не только потому, что за талисманами и толкованиями каждый день шли люди, не жалевшие денег. Здесь можно было узнать вести со всего света. Как живется маврам в Испании, где и с кем торгуют евреи, откуда приходят наемники на службу Священной Римской империи… даже о далеких Московии и Украйне иногда рассказывали бывалые путешественники. Знание приходило к Камилю вовсе не свыше, а от людей, которые, купив талисман, точно так же, как этот татарин, останавливались поболтать, похвастаться, где бывали сами, и расспросить, что еще где слышно. Всё это было любопытно, интересно, всё хотелось впитать в себя, обдумать, осмыслить… даже не зная пока, для чего. Может, это и есть та самая тоска по родине, о которой Заганос часто слышал и в ученической орте, и от нынешних новичков? Нет, вряд ли… когда путешественники заговаривали о том, как живут люди в русинских деревнях, он убеждался: наставники не лгали, говоря, что ему повезло. Останься он в родных краях, умер бы в голодный год, а если бы выжил – мог бы попасться местным людоловам и гнуть спину в холопах у польского пана или московского боярина. И не узнал бы даже тех мимолетных мгновений счастья, которые теперь перебирал в памяти, как самые ценные сокровища. Но если не тоска, не желание вернуться – что тогда? Скорее, он чувствовал, что ответы на многие его вопросы где-то рядом, а ему чего-то не хватает, чтобы разгадать эти загадки. От мыслей его отвлек шум от колес проезжавшей по улице кареты и крики толпы. Взрослые мужчины и женщины расступались, давая дорогу – такой роскошный экипаж, такие холеные кони могли быть только у кого-то очень богатого и влиятельного. Мальчишки-оборванцы, наоборот, бежали за каретой, выпрашивая милостыню. Когда карета проезжала мимо палатки, у которой сидел Камиль, окошко приоткрылось, показалась изящная женская рука с пальцами, украшенными кольцами. Женщина бросила Камилю цветок – желтую циннию [1], и экипаж умчался еще быстрее. - Ух ты! Хороша-а… - восхищенно произнес Атешли. – Птичка, ты это видел? Интересно даже, кто ее муж. - Погоришь ты когда-нибудь на замужних красавицах, - вздохнул Заганос. – Не дай Аллах, не успею тебя выручить. Ему снова стало грустно и больно. Казалось, совсем недавно он, мальчишка-оглан, шел с наставником из больницы, и Кьяра точно так же бросила ему цветок… - Да может, эту я еще не успею навестить. Пока узнаю, кто она, пока то да это – а там и поход не за горами. Так что не переживай заранее. Вернусь, вот тогда я точно ее не упущу! Пальчики у нее – то, что надо. - И когда ты разглядеть успел? – удивленно спросил Заганос. - Опыт, - Камиль пожал плечами. – Я точно так же мог бы тебя спросить, как ты догадался, что тому вчерашнему мужику нужно было не к нам идти за толкованиями, а к лекарю. - Ничего сложного. Если ты о том, который жаловался, что видит сны, будто он горит в огне или варится в кипящей смоле, так вот. О его жизни и здоровье я расспрашивал не просто так, и присматривался внимательно не затем, чтобы время потянуть. На муки совести это похоже не было, он одинокий вдовец, ничего сколько-нибудь примечательного с ним годами не происходило, так он и говорил. А вот вид у него нездоровый, жар иногда досаждает и днем, вместе с такими снами это говорит о болезни [2]. - Ну. О чем я тебе и говорю, - засмеялся Камиль. – Хаджи тебе попался что надо, сам ты повидал тоже уже немало, и больного человека чуешь за десяток шагов до того, как он подойдет и скажет «Мир вам, эфенди». А я повидал столько хатун… сам теперь понимаешь! - Тебе бы любой разговор на женщин свернуть. Лучше расскажи, как ты гадаешь на гуще от напитков. Не всегда же пятно похоже на что-то определенное… * Стремление к знаниям выручало, как раньше. Хватаясь за всё новое, даже еще не представляя себе, каким образом оно пригодится, Заганос будто прятался от себя, своей тоски, мыслей о бессмысленности жизни. Что с того, что он кому-то сумел помочь? Ему казалось, намного больше было людей, которые приходили за привычными издавна толкованиями, за тем, чтобы получить предсказание и не чувствовать себя хозяевами своей судьбы, а надеяться на высшие силы, волшебство, на что угодно, только не на себя. Он сам иногда думал: может, ему стало бы легче, будь он таким, как большинство его товарищей по орте? Но топить сомнения в вине ему не хотелось. Идти к женщинам или юношам-танцовщикам – тоже. Никто не сможет заменить Деми, не сможет согреть и утешить… О войне говорили всё чаще. Вскоре Стамбул всколыхнула весть: мадьяры не только отвоевали несколько незначительных городов и поселений – барон Миклош Пальфи взял крепость Ноград. - Не родич ли того барона, который командовал защитой Веспрема в прошлом году? - Если так, в походе нам придется нелегко! – говорили «орлы» в один вечер в мейхане. Сидевший рядом старый воин из «медведей» залпом опрокинул стакан вина и сказал: - Я слышал, Черный бей тоже собирает воинов и выступит на границу. Вот ведь шайтан старый, не сидится ему в своем замке с красавицей-женой! [3] Уже не один десяток лет воюет… - А вдруг на этот раз всё-таки его добьем? – с пьяным весельем предложил Хасан. – Недавно я купил такую саблю, влюбиться можно! Аж сама на великое дело просится. «Медведь» похлопал его по плечу: - Давай! Клянусь бородой пророка, вернешься из боя с головой барона Надашди, кафтан с золотым шитьем и половину своей добычи тебе подарю. Эй, слышали, парни? Кто Черного бея убьет или живым в плен захватит, ничего не пожалею! - Щедры вы, Омер-бей. Будто визирь, награды обещаете, - Якуб долил ему вина. - Эх, что бы ты в жизни понимал. У меня к этому барону свой счет, он моего побратима запытал. До сих пор жаль Давуда, такого друга у меня не было и никогда больше не будет. - Не печальтесь, Омер-бей, он пирует в раю, а мы будем сражаться так, чтобы он радовался, глядя на нас с неба, - с сочувствием сказал Али. - Мы этих мадьяров добьем. Знаете, что я слышал? – произнес Камиль с намеком на нечто, никому пока не известное. - Давай, рассказывай! - Валяй, что там говорят? – дружно загалдели янычары. - Говорил мне один татарин, что их хан пошлет воинов нам на помощь [4]. Правда, пока это только слухи… многие татарские беи не против пограбить Московию или Украйну, и хан с калгой им не указ, вольные люди. - Они не люди, они бешеные псы! – вдруг выкрикнул Беяз Мустафа. – Они никого не щадят, даже в церкви врываются… - А на кой крестьяне снова селятся там, куда повадились ходить татары? – одернул его молодой парень из «волков» с огромным следом ожога на щеке. – Сами ведь возвращаются на одни и те же пепелища. Вон, в нашей орте пять человек – русины, причем в разные года взяты, но с тех же хуторов. Так что помалкивай. - Камиль, а про Зриньи что рассказывают? – спросил Омер-бей, пока подвыпившие бывалые воины не принялись учить зеленого новичка уму-разуму. – Если он тоже выступит, пойдет жара… от его воинов ни один пленный турок живым не ушел. - Да все бароны собирают войско. Но люди-то с земель бегут. Крестьяне и мещане – это не мы. Нам только дан приказ, мы обрадовались и пошли. Нас ничего не держит. Заганос, как всегда, слушал разговоры о войне молча. Может, если отомстить, убить побольше мадьярских воинов, добраться, если повезет, до кого-то из командиров – станет легче?.. Так ведь сказал Омер-бей… Но, нет, вряд ли… Месть не вернет ему любимого, не изменит будущего, которого не стало… КОММЕНТАРИИ: [1] желтая цинния – знак внимания, заинтересованности. [2] в древних толкованиях снов встречались предположения о повторяющихся снах, указывающих на болезнь (сны об удушье – проблемы с горлом, легкими; сны о хождении в холодной воде – проблемы с сосудами и т.д.). [3] Черный бей – Ференц Надашди, венгерский полководец, прозван так за маниакальную жестокость в боях с турками. Муж той самой известной Эржбеты Батори (Эржбет (Елизавета) Батори, знатная аристократка, во владении которой находилось около трети страны, называемая также Чахтицкая пани или Кровавая Графиня, печально знаменитая массовыми убийствами молодых девушек). [4] в кампании 1594 года участвовали и татары (войска хана Гази-герая и его калги (советника) Фетха).