Разными дорогами

В мейхане было полутемно и шумно. Собравшиеся на праздник янычары пили вино, пиво и бузу, хвастались прошлыми победами в поединках и покоренными красавицы, в последнем привирая, как могли. Время от времени кто-то усмехался, сомневаясь в рассказах товарищей, и вспыхивал горячий спор, едва не доходивший до драки. Посетители со стороны заглядывали иногда, но, увидев огромную шумную, не на шутку разгулявшуюся компанию, в страхе уходили. - Давно мы так не сидели, правда, народ? – расслабленно произнес Якуб. – Когда еще вот так, все вместе выпьем!.. И правда, давно они не собирались так. Были почти все «орлы», но приходили и их приятели из других орт. Одни заходили ненадолго, другие остались праздновать. Из бывших товарищей Заганоса по ученическим годам пришел Давуд-большой, служивший теперь в орте бостанджи, и Давуд-маленький, который после серьезных ран на войне в Валахии вышел в отставку и нашел себе место у мастера, расписывающего ткани. Даже Айяс наведался – этого никто не ожидал. Все они, выросшие под одной крышей и воспитанные одним наставником, долго вспоминали прежние времена… веселились, когда заходила речь о детских шалостях – как Давуд-маленький принес мышь на урок хаджи Дениза, и как Аслан написал насмешливые стихи о хаджи Орхане, учителе юриспруденции и толкований Корана, и как Ферид нарисовал, как во время скучных поучений на уроке спит вся орта, а потом испугался, что совершил грех, ведь людей рисовать нельзя. А Коркут тогда сказал: «Запрещено рисовать живые существа такими, как их сотворил Аллах, а мы здесь на себя не похожи! Почему ты мне нарисовал такие огромные уши?». Все и сейчас веселились, вспоминая это, а потом загрустили, что Ферида больше нет, и потребовали у слуг подать вина. Пили молча, долго не осмеливаясь продолжить разговор. Ийне Рустем держался в сторонке, но к разговорам воспитанников Касима-бея прислушивался чутко, немного настороженно. Когда компания отсмеялась над очередной шуткой, Аслан вдруг спросил: - А что же ты молчишь, Рустем? Скажи, а как в твоей орте огланов было? Наверно, тоже было бы о чем поговорить, если бы все вместе собрались… Рустем побледнел, заметно изменившись в лице. - Здесь собираться некому, только мы с Камилем остались. А с кем мы учились, те пируют в садах Аллаха. Большинство не пережили первого похода. Изящный юноша-танцовщик, наряженный, как девушка, приблизился к нему, подал кальян, Рустем судорожно затянулся и продолжил своим обычным холодным тоном: - Ладно. Не будем об этом. Такого детства, как у ваших, у нас всё равно не было, так что и жалеть не стоит. Веселье продолжалось… музыканты играли звонкие, веселые мелодии. Альтан начал подпевать, сначала тихо, а потом в полную силу. Прикрыл глаза, будто забыв всё вокруг, привычное слегка настороженное выражение сменилось мечтательностью, украсившей острые черты лица. Коркут слегка подтолкнул Заганоса в бок: - Слышь, как щебечет! Хорошо выводит, прямо за душу взяло. Давай подпоем, а? Но Заганос помотал головой. От самой мысли о том, чтобы спеть, горло болезненно сжалось. - Не хочу. Лучше еще выпью. Эй, человек! Вина! Послышался бойкий стук башмаков, подбежал мальчишка с полным бокалом крепкого красного вина. - А одним глотком, не? – весело спросил Аслан. - Так, как я, наш птенчик пить не умеет! – пьяно возразил Камиль. – Ну что же, не может человек уметь всё на свете. - Что ржешь, наглая морда? Да я легко! Заганос одним глотком опустошил бокал. По телу разлилось приятное тепло. Сразу стало так хорошо и весело, голова немного кружилась. - Теперь второй бокал! До дна! – выкрикнул Рейхан. – Пока ты свободный человек, пей. Вот женишься, не до того станет… Крики, шум, смех, звонкий перебор струн, лязг медных тарелок, барабанный бой, стук каблуков – всё сливалось в единый громкий гул. Вино и табачный дым притупляли все чувства и сомнения, заглушали мысли о будущем. Зачем думать, зачем мечтать, если так легко жить одним днем? Даже Рустем, всегда такой сдержанный и равнодушный, улыбался прижавшемуся к нему кучёку. Светло-русый парень что-то ему шептал, они держались за руки, тесно переплетя пальцы. Певцы снова запели, и многие молодые воины подпевали им: - Пусть розою в саду сосуд с вином становится, Кто аромат вдохнет, пусть соловьем становится. О кравчий дорогой, налей вина и мне. Пусть рана у меня в груди цветком становится [1]. Мелодичный, размеренный напев перебивал нестройный гул голосов: - А в войну с персами мы… - Пробираюсь я, значит, по лесу. Густоой, среди бела дня тьма, как ночью… - И вот спим мы с ней, понятное дело, совсем устали, горячая ночь была. И вдруг слышим, шум во дворе! Я как подхватился! Мужчины перекрикивали друг друга, правда в историях щедро мешалась с вымыслом. Лилось вино, то и дело раздавался смех, слышались громкие песни – свадьбу праздновали почти до утра. * …Начинался новый день, серый, тусклый, с моросящим мелким дождем со снегом. Заганос сидел на циновке и смотрел в окно. На душе было точно так же уныло, тускло и пусто. - Ну и погодка, вот это лепит, - пробормотал Сулейман. – Башка трещит, день дрянь. Хоть бы к ночи дождь прекратился! - Еще бы у тебя башка не трещала. Тебе так нужна была та девка, чтобы из-за нее драться с Мурадом? – пробормотал Заганос. - Ай, Мурад сам виноват! – Сулейман потер плечо, ушибленное в драке. – Эх, ну почему вчера было так весело, а сегодня всё бесит? Заганос молчал. Ему тоже не хотелось идти в ночь. Не хотелось даже просыпаться и что-либо делать. И, поворочавшись на постели, он снова лег, пытаясь еще чуть-чуть поспать. Из трясины мутного полусна его разбудил пришедший евнух. - Заганос-бей, приходил слуга от Тугрил Амира-паши. Велел передать вам, что паша не забыл, как вы когда-то его спасли. Паша приехал в столицу по делам своего тимара, о вас спрашивал, и когда узнал, что вы женитесь, передал подарок к свадьбе, - евнух протянул ему саблю в роскошно украшенных ножнах и, поклонившись, ушел. Полусонные янычары, тоже отдыхавшие перед ночным караулом, от такой новости тут же проснулись. Собрались возле Заганоса, восхищенно разглядывая рукоять с инкрустацией и клинок из дамасской стали. - А я тебе еще тогда говорил! – напомнил Батур. – Теперь хватай удачу за хвост. Письмо напиши, поблагодари за подарок, ну и того, намекни, что ты женатый человек, даст Аллах, дети будут… а им нужно будущее обеспечить… Что тут такого? Быть умным, конечно, хорошо, но с покровителем столковаться – еще лучше. - Ну, вот будут, тогда… В том и была главная ловушка. Заганос не хотел, чтобы его сыновья стали янычарами и точно так же бессмысленно губили себя, убивая все мысли и сомнения вином. Не хотел, чтобы его дети родились и выросли для того, чтобы погибнуть в бою или остаться калеками. Он вспомнил, как вчера Рустем обмолвился о судьбе своих товарищей по орте огланов, и сердце сжалось, по коже пробежал холодок. Но даже ради детей ему казалось противным выслуживаться, искать покровительства или даже просто просить у паши помощи и защиты… КОММЕНТАРИИ: [1] Стихи - Махмуд Абдул Бакы (1526–1600); некоторые стихи этого поэта стали популярными песнями.