С первой на третью

Санада не планировал идти смотреть игры и тем более выполнять работу менеджеров, которые, судя по сплетням, бежали из бейсбольного клуба быстрее, чем Усейн Болт на Олимпиаде. Ему просто было неловко перед всем клубом отказаться от предложения Аримы. Дома никого не было: отец на работе, мать с сестрой ушли в магазин. Будильник радовался новому дню и пел уже двадцать минут, пытаясь заразить своей бодростью Санаду. Но подушка и одеяло давали ему бой. Надо идти, решил он и резко поднялся, чтобы не передумать. Это было плохой идеей. Ноги сходили с ума с последней тренировки, и он едва устоял. Ночью Санада смог уснуть, только обмотав их мокрым полотенцем. Если бы он тренировался тщательнее, наверное, не испытывал таких проблем. Ага, и стал бы таким же чокнутым бейсбольным фанатиком, как семпаи. Позвонили с незнакомого номера — конечно, это был Арима. Санада дослушал рингтон до припева и поднял трубку. — Ну что, через час в клубной комнате? Я сделал лимоны в сахаре и почти уверен, что их можно съесть и не отравиться. Санада посмотрел в окно. Погода была скверная. Тучи лежали над городом старым застиранным до серости одеялом. Ноги дрожали, настроение и желание идти куда-либо улетучивались со скоростью света. Идея пришла быстро, Арима сам подсказал — его вина. — Прости, я не смогу. Кажется, отравился. Рвет со вчерашнего вечера. — О, — на том конце провода повисла пауза. — Ого. Ну тогда поправляйся. Я передам всем пожелание удачи от тебя, да? — Удача им не понадобится, пожелай просто победы. — Хорошо. Поправляйся, Санада! — Спасибо, мне просто надо отлежаться денек. Он положил трубку и выключил будильник. Если бы тот был человеком, давно собрал вещи и свалил от Санады, бросив на стол прощальную записку «ты никогда меня не ценил». Мутило. Будто высказанная ложь становилась правдой. Он мог переживать и мучаться угрызениями совести, если бы от него что-то зависело. Но от него не зависело ничего. Половина даже не заметит отсутствия одного из первогодок. Да и вряд ли придут абсолютно все, кроме Санады. Якуши выиграют или проиграют без его помощи. Он пролежал в постели до обеда и даже отказался от еды, проваливаясь в свое вранье глубже. Ноги еще ныли, но уже не так сильно. Он сделал небольшую растяжку за просмотром сериала, а к вечеру выбрался погулять. На душе было погано, хотя он и убеждал себя, что для страданий нет повода. Интересно, как они сыграли... — Тебе же было плохо? — спросила мама, поймав его в прихожей. Он надел кроссовки и взял с крючка ветровку. Высыпал в карман горсть монет. — Свежий воздух лечит, мам. Мама махнула на него рукой и вернулась на кухню. Ей определенно не хватало строгости. Одно время Санада обижался на маму за равнодушие, но потом понял, что это было вовсе не оно. Просто мама доверяла ему его собственную жизнь. Возможно, зря. Санада бы не доверил себе ничего. Автобус подошел к остановке полный, и он решил пройтись пешком. Карман оттягивали монеты, вытащенные из банки «на велик». Как обычно в выходные дни на улицах толкались люди. Санада шагал, всматриваясь в лица. И вздрагивал каждый раз, когда ему казалось, что идет кто-то знакомый. Кто-то из команды. Навязчивая идея написать Ариме и спросить итог матча никак не желала уматывать прочь из головы. В здание кинотеатра он вбежал с началом дождя. За дверью встала водяная стена, в которой тонули огни города. — Как это, нет мест? — уточнил он у злого, как погода на улице, кассира. Та посмотрела на него и ткнула в экран, где все кресла горели красным. — Это значит — нет мест. Можете выбрать другой фильм или дождаться следующего сеанса. — Эй, хватит задерживать очередь! Санада обернулся, за ним толкалась толпа парней в гакуранах. Один лопнул жвачку и грозно хрустнул костяшками. Санада улыбнулся и потер затылок. — Ох, простите. Он взял со стойки стопку буклетов с фильмами и демонстративно принялся изучать их. Парни за спиной грозно дышали. — Простите, извините, подвиньтесь, осторожно, ого, вы прямо как в дораме, извините. Девчонка в цыплячьем дождевике распихала очередь локтями, подвинула Санаду и сунула в окошко деньги. — Один билет на Ла-ла-ленд. Кассир отсчитала сдачу. — Хороший фильм? — спросил Санада, постукивая пальцами по стойке. Такому нахальству трудно было возражать. — А, да, я смотрю третий раз, — она схватила билеты, сдачу, и убежала по направлению к залу, то и дело поскальзываясь на мокром полу. — На ла-ла... На тот же фильм, пожалуйста. Кассир на автомате пожелала ему приятного просмотра. Фильм уже начался — вот почему девчонка так спешила. Зал был почти полный, Санада занял свое место в углу и достал из пакета купленные по дороге эклеры. В темноту ввалились парни в гакуранах, видимо, как и Санада, не попавшие на боевик. Когда посреди разговора актеры начали петь и танцевать, Санада попытался разозлиться на девчонку, но решил, что он сам дурак. Стоило как минимум уточнить жанр, прежде чем покупать билет, а не слушать сомнительных личностей в желтых дождевиках. Он оглядел зал, никто не вставал и не спасался бегством. Даже парни в гакуранах молчаливо сливались с креслами в первых рядах. Должно быть, за грозным внешним видом скрывалась тонкая душевная организация и любовь к искусству. Или им, как и Санаде, просто было жалко потраченных денег. Он устроился поудобнее, вытянул ноги, насколько это было возможно в узком проходе, и откусил сразу половину шоколадного эклера. В какой-то момент Санада так залип, что крем потек по пальцам. Он зашуршал в поисках салфеток и заработал гневное шипение со всех сторон. Ладно, стоило признать, девчонка была права. Санада не пошел бы на это в кино три раза, но, может, когда-нибудь посмотрел снова, чтобы понять то, чего сейчас не понял. От мелодий, лившихся из колонок, по рукам ползли мурашки. История была, конечно, о любви и совсем не о ней. Санада два часа наблюдал за людьми, которые шли к своей мечте, и чувствовал себя каким-то неправильным. Похожее ощущение одолевало его на тренировках, рядом с командой. Когда он вписывал свое имя в листок бейсбольного клуба, то не знал, что в этой школе все будет так серьезно. Они мечтали попасть на Кошиен, надо же, собирались на Кошиен! У Санады не было своей такой же большой мечты, а позаимствовать чужую казалось не лучшей идеей. Вдруг не справится? Зал он покинул одним из последних, немного опасаясь нарваться на ту самую компанию. Дождь закончился, оставив после себя неглубокие лужи и запах озона в воздухе. Он притормозил возле комбини, сунул в автомат деньги и ткнул на чай с молоком. Машина зажужжала, демонстрируя максимум усилий. Из дверей кто-то вышел, прямо рядом с Санадой возникла пара черных кроссовок. Бутылка чая с грохотом свалилась в поддон. Санада достал ее и поднял взгляд. В груди кольнуло. Несвоевременные встречи с Райчи становились плохой традицией. Райчи пялился, приоткрыв рот, и крепко сжимал в руках пакеты с продуктами. Санада мечтал стать невидимым. — Привет, — выдавил он. Райчи кивнул. Санада надеялся увидеть на его лице разочарование, которое он по-правде заслужил. Но Райчи выглядел просто уставшим. — Мы выиграли. Завтра у нас матч против Тейто. Потом либо Ичидайсан, либо Сейдо. Мы думаем, что это будет Сейдо, но, знаешь, сложно угадать. Хочу выйти на Нарумию в финале, хочу сыграть против него хоть раз. Райчи протараторил это на одном дыхании, его щеки алели, возбужденный взгляд шарил по асфальту и стеклам магазина. — Я... — начал Санада и запнулся. — Ты сказал, что заболел. Как ты себя чувствуешь? — Я не заболел, — врать Райчи не хотелось. — А, — тот сжал губы и потух. — Ясно. Все-то всем с Санадой было ясно. — Прости, — он выдохнул и протянул Райчи бутылку с чаем. Тот молча принял ее, сжал добела пальцы под горлышком. — Иногда твои подачи очень хочется отбить, — невпопад ответил Райчи. — Мне нужно домой, пока! Он кивнул головой и быстро пошел через парковку. Санада понял, что Райчи имел в виду. *** Арима встретил его у раздевалки. Все уже было готово, Санада явился вовремя, но другие пришли раньше и сделали работу за него. — А где те самые лимоны? — поинтересовался он, загружая сумки в багажное отделение. — Я себя переоценил. Вчера над ними смеялись до конца матча. Райчи с Мишимой о чем-то возбужденно спорили. Санада хотел подойти поздороваться, но не решился. Забрался в автобус и устроился на самом последнем ряду у окна. Волнение плескалось в животе, будто это ему предстояло играть. Выходить на поле, подавать, отбивать, бороться за базы соперников, как за города. Бейсбол, как и любой командный спорт, напоминал ему войну. Первое время Санада с трудом понимал, что происходит. Он что-то говорил, что-то делал, много улыбался, шутил, чтобы сбросить напряжение, одолевавшее всех, но все равно ощущал себя чужаком в чужой стране. Когда начался первый иннинг и они с другими первогодками растянули на трибунах бумажный ватман с «Якуши — вперед!», Арима сказал: — Ты потрясающий, Санада. — Чего? — Санада оторвал взгляд от поля, где настраивался питчер соперников, и уставился на Ариму. — Твоя легкость заразительна. Я не знаю, как правильно выразить, — он улыбнулся и поднял плакат выше. — Вчера мы толкали такие речи в поддержку, но от них становилось только хуже. — О, нет, нет, — рассмеялся Санада. — Не продолжай. Арима посмотрел на него с подозрением и пожал плечами. Санада не сделал ничего особенного. Он не хотел, чтобы его хвалили ни за что. Когда Райчи вышел на биту, Санаду накрыло, как волной. На поле стоял другой человек, которого Санада видел впервые. Райчи был пугающим и очень-очень сильным. Санада не завидовал питчеру напротив него. Даже на тренировках Райчи источал зверскую ауру, от которой подкашивались колени. Сейчас — на настоящем матче — эта аура разбухала до размеров стадиона и била по каждому присутствующему. Санада наблюдал за Райчи, не дыша, и думал: смогу ли я встать в один ряд с ним хоть когда-нибудь. *** Утром воскресенья Санада переворачивался с одного бока на другой, сочиняя тысячу оправданий для тренера Тодороки. За время турнира он успел отвыкнуть от ранних подъемов и тренировок. Якуши вылетели в полуфинале, но быстро переключились мыслями на летний Кошиен. До отборочных было чуть больше месяца. Сон — предатель — не шел, до тренировки оставался час: хватит, чтобы позавтракать и несколько раз передумать туда идти. Если бы Санаду спросили, хочет ли он всерьез заниматься бейсболом пару недель назад, он бы посмеялся. Когда он вышел на кухню, мама кормила Наоми, и перетертое цукини красовалось по всей кухне. — Ты рано, — сказала она и, пользуясь случаем, пока Наоми машет Санаде ручками, сунула ей ложку в рот. — У меня тренировка, — Санада достал бобовую пасту и принялся за бутерброды. — И с каких пор ты стал спортсменом? — очередная ложка оказалась на полу. Мама взмахнула руками и мстительно переключила мультики на сериал. — Я давно увлекался бейсболом. — Да, — мама выхватила первый готовый бутерброд и откусила сразу половину. — Помню, как в том году ты попросил денег на снаряжение, которого мы так и не увидели. — Я просадил все в пачинко. — Я знаю. Поэтому и удивляюсь тому, что утром в воскресенье ты собрался на тренировку. — Я, кажется, правда, увлекся. Брови мамы поползли вверх, она одарила Санаду неверующим взглядом и снова уставилась в телевизор. Санада сунул кусок хлеба Наоми, та разломила его пополам и развернула хлебную баталию. Санада прожевал бутерброды и вовремя вышел из дома. По воскресеньям Якуши пустовала, только самые ярые клубные фанатики собирались в своих комнатах. Клуб манги, музыкальный и спортсмены — неудачники без личной жизни. Санаде хотелось ткнуть в себя пальцем и рассмеяться, что он почти стал одним из них. Почти? Он дернул дверь раздевалки и чуть не врезался в стоящего на пороге Райчи. — Утра! — Доброе, — откликнулся тот, быстро обогнул его и затопал по лестнице. — Он меня избегает? — спросил Санада у Мишимы. Мишима затянул шнурки на шиповках и поднял взгляд. — Просто у него очередной приступ социальной неактивности. — С чего бы вдруг, — пробормотал Санада. На поле он вышел последним и обнаружил, что все ждут его. — Я думал, ты заблудился по дороге от раздевалки, — сказал тренер. Санада виновато пожал плечами и встал в строй. — Отлично, — тренер скрестил руки на груди. — Хирахата и тот, кто заставил нас всех ждать, подойдите ко мне. Мишима рядом с Санадой напрягся, излучая возмущение. — И почему, интересно, Санада, — шепнул он Акибе. Тот закатил глаза. Когда они подошли, Райзо достал из кармана монетку. — Орел? — Я! — выпалил Хирахата. По строю прокатился смех. Райзо тоже хмыкнул и подкинул, поймал, убрал ладонь и продемонстрировал единичку. — На сегодня вы капитаны двух команд. Санада выбирает себе игрока первым. — Райчи. Райчи вздрогнул и отчаянно нахмурился. Приблизился к Санаде и встал по правую руку от него, избегая зрительного контакта. Под ложечкой сосало от предвкушения совместной игры. Хирахата со сложным лицом оглядел строй. — Мишима. — Акиба. — Да ладно, серьезно? Тогда Томобе. — Хаякава. В каждую команду набралось по пятнадцать человек. На отборочные выйдут двадцать, на поле место девятерым. Санада посчитал это, и внутри кольнула тоска и беспокойство. Некоторые из них смогут посмотреть на игру только с трибун. Где окажется он? Где он хочет оказаться? Тренер устроился на скамейке, всем видом демонстрируя политику невмешательства. Санада замер, все смотрели на него, все ждали чего-то, а он — идиот — понятия не имел, что делать. На помощь пришел Акиба, его тяжелая ладонь опустилась на плечо, и напряжение враз покинуло тело. — Танигучи пойдет на подачу первым, Санада, сменишь его по ситуации. Я в доме. Райчи — третья база, Масуда — вторая. Хаякава — шорт-стоп, — он быстро распределил позиции в защите и нападении. Так, будто готовился к этой игре. — У них сначала пойдет Мишима. Первый иннинг пролетим, он сейчас страшно зол. В следующем попробуем вывести раннера на базу до выхода Райчи. Парни дружно выкрикнули «Погнали!», и Санада сам не понял, как у него получилось крикнуть одновременно со всеми. Мишима только что молнии не метал в их сторону. В такие моменты Санада даже немного побаивался его. Три страйк-аута подряд, его мощные фастболы разрывали воздух и морально давили на беттеров. Танигучи уступал ему в силе, но Акиба окупал все хитростью, пусть не отточенные, в его арсенале были несколько крученых, и каждый раз мяч летел по новой чудной траектории. К четвертому иннингу все разогрелись, и биты начали касаться мячей. Хаякава легко украл базу, воспользовавшись тем, что Мишима не обращал внимания ни на кого, кроме Санады. Райчи ждал, Санада поймал его жадный взгляд, его желание наконец выйти и отбить, и так четко осознал, что не простит себя, если не сделает это возможным. Так вот, каково это, подумал он, глядя, как Мишима готовится к подаче — хотеть играть. Это чувство пронзило все тело, будто лег на иголки или битое стекло. Отбить, пробежать, увидеть, как Райчи выходит на поле и отправляет мяч далеко за забор — все это сейчас было самым важным, необходимым. Как вода, сон, еда — базовая потребность организма. Будто без этого Санада бы умер. Бита в руках казалась легкой, изменилось ощущение времени, весь он принадлежал мячу, движущемуся к дому на огромной скорости. Отбить, отбить, отбить — стучало в голове. Раздался приятный звук удара, Мишима вскрикнул, Фукуда бросился за мячом, но тот пролетел мимо. Санада выкинул биту и рванул к базе. Успел, он успел. Он повернул голову. Райчи возбужденно улыбался, солнечные лучи рассыпались по блестящему шлему. Санада поднял руки вверх и крикнул: — Хоум-ран, Райчи, нужен хоум-ран! Тот рассмеялся, так, что внутри все перевернулось. Парни засвистели и закричали тоже. — Давай, Райчи! — Выбей его, Райчи! — Йоху! Хоум-ран, хоум-ран! Мяч полетел, чуть зацепился за железную сетку и упал по ту сторону забора. Они оба, не торопясь, добрались до дома и впервые за сегодня посмотрели друг на друга открыто, глаза в глаза. Акиба похлопал по спине их обоих и сунул в руки бутылку с водой. Санада протянул ее Райчи, хотя во рту разворачивалась пустыня. В следующем иннинге Мишима, которого явно разозлили еще больше, выбил хоум-ран с полными базами, и команда Хирахаты повела в счете. Акиба отмалчивался, явно снимая с себя все полномочия и напоминая Санаде, что капитан тут он. — Хорошо, — Санада сбросил с головы полотенце и улыбнулся. — Танигучи, я тебя меняю. У меня хорошее предчувствие по поводу этой игры. Акиба показал жестом, что Санада может кинуть любую подачу. На бите стоял Куроки, которого Санада про себя кличал мини-Мишимой, и настроен был не менее серьезно, чем макси-Мишима. Обычный фастбол, в бол, разогреться, почувствовать мяч, потом шуттер. Куроки уже отбивал его много раз, но всегда не с первой попытки. В груди плескался азарт, жуткий фатальный азарт. Санада не испытывал такого, даже когда просаживал в автоматах крупные суммы. Он не понял, вышла ли первая подача хорошей, лицо Акибы оставалось непроницаемым. Все болы, Куроки пробежал до первой базы, а на его место встал Хирахата. Акиба сразу попросил каттер. Страйк. Бол. Страйк. Бол. Счет в доме два — два. Если Санада сейчас облажается, то вряд ли сможет снова поймать волну. Акиба и так спас его задницу в самом начале, что вряд ли осталось незамеченным тренером. Теперь пришло время Санады постараться. Хирахата отбил, и на Санаду накатило разочарование к самому себе, но за спиной раздался шум. Он даже обернуться не успел, как Хаякава громко крикнул: — Аут! К тому времени, как тренер остановил игру, Санада еле дышал. А еще думал, что хочет сыграть с Райчи вместе снова, не уступить ему, дать ему шанс показать всем, что он может, сыграть с ним и со всеми в настоящем матче.