С первой на третью

Минула первая неделя июня. До отборочных оставалось около месяца. Количество тренировок превосходило все мыслимые пределы. Еще чуть-чуть, и можно будет не уходить спать домой. Тело пока не привыкло к нагрузкам, и периодически казалось, что оно разваливается, как старый ржавый механизм. Тренер не спешил оглашать новый состав. А когда кто-нибудь поднимал этот вопрос, менял тему или прятал лицо под козырьком бейсболки, говорил что-нибудь в духе «возьму самых терпеливых». По рассказам Санада понял, что прежде в Якуши проблем с отбором не возникало и такая ситуация для тренера в новинку. У Санады были шансы попасть в основу. Не зря же его начали ставить в бэттери с Акибой. Он сам чувствовал, что получается лучше: не хорошо, но лучше. Санада бросил очередную подачу, но Акиба даже не попытался ее поймать. Он ткнул пальцем Санаде за спину, и тот обернулся. У входа на поле стояла целая процессия в юбках и держала несколько подносов с онигири. Это еще что такое. Фанклуб? Тренер, до этого дремавший под козырьком дагаута, вышел и помахал девчонкам рукой. — Заходите. Они боятся вас даже больше, чем вы их. Девчонки переглянулись и осторожно, будто по тонкому льду, прошли и поставили подносы на лавки. — Домашние? — удивился тренер. Девчонка с хаотичным пучком волос на голове сделала шаг вперед. И Санада узнал в ней ту нахалку из кинотеатра в желтом дождевике. Вот же тесный город Токио. — Мы обдумали ваше предложение, Тодороки-сенсей. — И это, я так понимаю, ваше «да»? Он подхватил один онигири и сунул в рот, прожевал с видом критика в роскошном ресторане, и показал большой палец. Весь клуб замер в ожидании. Тренер выпил предложенной воды и попросил всех построиться. Линейка бейсболистов вытянулась напротив линейки девчонок, выглядело так, будто они сейчас развяжут войну стенка на стенку или устроят клуб свиданий. Санада хмыкнул собственным мыслям. Театральная пауза давно изжила себя. Жгучий интерес даже успел поугаснуть. — Музыкальный клуб, это бейсбольный клуб, бейсбольный, это музыкальный. С этого дня мы будем работать сообща. Надеюсь, все в восторге. Девчонка с хаотичным пучком склонилась под идеально прямым углом. — Меня зовут Сузумеда, я глава клуба, пожалуйста, позаботьтесь о нас. — Я один не понимаю, что тут происходит? — пробормотал Хаякава. Санада пожал плечами. — А, — тренер хрустнул шеей и взялся за еще один онигири. — Сузумеда расскажет лучше меня. На щеках Сузумеды выступил румянец. — Наш руководитель ушла в декрет, и Тодороки-сенсей спас нас, вызвавшись стать временным куратором. Но на определенных условиях. Мы будем вашими менеджерами, посменно, а вы поможете нам с выступлением на летнем фестивале. По строю прокатился мучительный стон. Видимо, даже домашние онигири и женское присутствие на поле не покрывали теоретического морального ущерба за участие в фестивале. Тренер махнул рукой, что означало «вольно». Все потянулись к онигири, но не спешили их есть, разглядывали, будто пытаясь обнаружить яд или приворотное зелье. Санада нашел взглядом Райчи. Тот жевал два онигири сразу и не просто краснел, но только что не исходил паром. Санада дернулся в его сторону, но тот суетливо раскланялся и побежал к буллпену. Сузумеда незаметно возникла прямо перед ним и протянула онигири. — Спасибо за заботу, — сказал Санада. — Надеюсь, сработаемся. — Вы тоже капитан? — оживилась она. — Нет, я нет. Санада поискал в толпе Хирахату и заметил его, выговаривающего о чем-то тренеру. «Ла-ла-ла, тренировки, ла-ла-ла, ответственность, ла-ла-ла, фестиваль не входил в мои планы на двадцать лет вперед», — Санада мог понять его речь без умения читать по губам. — Тодороки-сенсей потрясающий, он так помог нам. — Просто потому, что это было ему выгодно. — И нам выгодно, у нас дефицит мальчиков в этом году, — Сузумеда сделала такое лицо, будто только что выдала Санаде политическую тайну. — А у нас девчонок, — встрял Мишима. — Во все года. Сузумеда окинула его взглядом и сильнее выпрямила спину. — Я слышала, что быть менеджером в бейсбольном клубе все равно, что гореть в адовом котле. — Брехня, — Мишима сдвинул брови к переносице и вид приобрел самый устрашающий. — Мы не кусаемся и не пристаем. — Думаю, имелась в виду сложная работа, — Сузумеда рассмеялась. — Но какая возможность приобщиться к великому виду спорта! — А у вас приобщиться к искусству. Санада был уверен, что процентов девяносто уплетающих сейчас онигири надеялись обойтись малой кровью и пролететь мимо фестиваля, несмотря на неписаный договор. Санада принадлежал к их числу. Его совсем не прельщала идея играть на треугольнике, петь, танцевать или, о боги, делать все одновременно. — Уже есть планы на выступление? — поинтересовался он. Сузумеда закивала. — До фестиваля еще ого сколько! — подметил Мишима. — Мы готовимся с весны, это очень ответственно. На лице Мишимы отразился страх, и Санада хорошо его понимал. От таких людей, как Сузумеда, пышущих энтузиазмом, стоило ожидать только проблем. Похоже, малой кровью тут не отделается никто. Санада сильно сомневался, что музыкальный клуб сделает номер, в котором им нужно будет всего-то красиво постоять с битами в руках. — И что это будет? Похоже, Мишима был тем самым человеком в классе, который напоминал учителю о незаданной домашке. Сузумеда улыбнулась, показывая белые зубы с щербинкой. — Мюзикл. *** Через две недели оба клуба набились в комнату с проектором. Предполагалось, что каждый посмотрит фильм дома, но Сузумеда была не дура. Понимала, что многие предпочтут короткое описание в интернете или спросят другого, и выбила им эту комнату на два с половиной часа. Даже тренера затащила, и теперь тот сидел на самом лучшем месте и пил чай из розового термоса с цыплятами. — Вы будете плакать! — сообщила Сузумеда. И некоторые парни трагически протянули: — О, да. Санада устроился рядом с Райчи в задних рядах. Райчи прижал колени к груди, положил на них подбородок и уставился в экран. Фильм был ярким, сочным и совсем не скучным. Санада пытался разбирать слова песен, не глядя в субтитры, и по плечам бежали мурашки. Райчи сидел рядом и пялился в экран, восхищенно приоткрыв рот. С самого начала было сказано, что хэппи-энда не будет, но Санада все равно ждал его. Надеялся, что все повернется в последний момент, как обычно бывает. Когда драма достигла пика, Санаде захотелось поставить на паузу и никогда не досматривать этот фильм. Это даже хуже, чем то, в кинотеатре. Там хотя бы никто не умирал. Он скосил взгляд. Райчи сжимал руками колени так крепко, что белели костяшки. Воздух казался сухим и колючим. Песня повторялась в который раз, и Санада шепотом пропел вместе с героем: — Такое ощущение, что прежде я не видел неба... Райчи медленно повернул к нему голову, несколько раз моргнул. Санада чувствовал, как краснеет — хоть бы в полумраке это было незаметно. Райчи рядом всхлипнул и тут же прикрыл рот ладонью. У Санады самого в горле стоял ком. Мишима с ревом выдохнул. Девчонки зашелестели бумажными платками. Тренер хлебнул из термоса с таким видом, будто опрокинул в себя стопку саке. Сузумеда погасила экран и включила свет. Ее обычная активность потухла. — Мы бы хотели взять одну сцену, любую, но нам нужны люди, не занятые на инструментах. — То есть подождите, — Хирахата как обычно догадался быстрее всех. — Вы будете играть, а мы танцевать и петь? — Ну да, — ответила Сузумеда таким тоном, будто это было естественно. Огонь жжет, ветер дует, ночью темно, бейсбольный клуб будет петь и танцевать. — У нас отборочные в июле. — Я думал, нам просто нужно будет постоять или расклеить листовки. — И какие из нас танцоры! — Такие же, как певцы. — Хватит уже! — гаркнул тренер, поднялся со стула, хрустнул шеей. — Они таскают вам воду, стирают и складывают полотенца, наводят порядок, готовят перекусы, ведут статистику, а от вас надо всего-то станцевать. В комнате повисла тишина. Сузумеда смотрела на тренера как на божество. Он сделал жест рукой: — Продолжай. — Мы можем проголосовать за песню, давайте выберем ее вместе. Голосование проводили на поле, потому что из видеозала их выгнали, как и обещали, ровно через два с половиной часа. Тощая девчонка с двумя косичками, кажется, ее звали Фушиги, написала на песке названия песен и ставила возле каждой палочку, когда кто-то голосовал. Вопреки ожиданиям Санады, дуэт главных героев не пользовался популярностью. Парни голосовали за Леди Мармелад, но Сузумеда вовремя напомнила, что танцевать из их клуба практически некому, и в лидеры выбилась Роксен. — Мы правда поставим это в школе? — спросил Хирахата. — Вот это? — Это искусство, — заметила Сузумеда. — Куда более провокационно выглядят кафе с горничными, но их почему-то одобряют каждый год. — А о чем эта песня? — поинтересовался тренер. — Я не вчитывался в субтитры. — О любви и ревности, Тодороки-сенсей, — Сузумеда стерла подошвой надписи на песке. — Не хотите сыграть Аргентинца? Все заржали. Сузумеда сдвинула брови. — Я серьезно. Нужен кто-то мужественный на эту роль. И тут случилось то, чего явно никто не ожидал. — Я хочу, — Мишима поднял руку. Все парни уставились на него с тихим ужасом в глазах. — А что?! Я, между прочим, ходил на танцы два года в средней школе. — Скрытые таланты семпаев, — усмехнулся Санада. — Сейчас еще выяснится, что Акиба-сан пел в хоре. — А я думаю, что из Санады выйдет идеальный Кристиан. Томобе, чтоб его. — Я слышал, как он подпевал во время просмотра, — добавил Хаякава. — И в душе он всегда мурлычет что-то. А вот от Куроки Санада такой подставы не ожидал. Сузумеда пялилась на него, хищно сверкая глазами. Боги, сколько же проблем от таких людей, в очередной раз подумал Санада. Он поискал взглядом Райчи, хотел увидеть его реакцию, но тот сидел рядом с тренером и крутил в руках мяч, кажется, выпав из этой стремной реальности, где они распределяли роли для сцены про мужчину, влюбленного в проститутку. — Я не умею петь, совсем, — сказал он. — Даже в караоке не набираю больше девяноста баллов. — Ладно, — Сузумеда всплеснула руками. — Нам всем нужно переспать с этим. Предлагаю продолжить послезавтра сразу после вашей тренировки. *** Санада совершенно не собирался в этом участвовать. Но, придя из школы, скачал фильм в интернете и сел за просмотр. Им все равно придется петь и танцевать, им всем. И Санаде, потому что он теперь один из всех. «Часть корабля — часть команды». В какой-то момент в комнату, покачиваясь, вбежала Наоми и залезла к нему на кровать, кроша недоеденное печенье. Следом за ней подтянулась мама и заглянула в экран. — Мулен Руж? Шунпей, все хорошо? — Мы должны подготовить номер к фестивалю совместно с музыкальным кружком. — О, — мама присела на край кровати, качая Наоми на коленях. — Ты знаешь, что ожерелье на Сатин самое дорогое за всю историю Голливуда? — Правда? — Ага. Как чудесна жизнь теперь, когда в мире есть ты, — напела мама. Наоми затянула что-то невнятное ей в ответ. Санада прочистил горло и пропел: — Надеюсь, ты не возражаешь, я надеюсь, ты не возражаешь, что я выразил словами то, как чудесна жизнь теперь, когда в мире есть ты. — У тебя ужасно выходит, — мама рассмеялась и встала. — Спасибо, мам. — Сначала бейсбол, потом пение, что с тобой делают в этой школе, — она подмигнула и ушла. Санада схлопнул крышку ноутбука так, будто она в чем-то провинилась перед ним, выключил свет и лег спать. *** Санада нашел Сузумеду в ее классе. Та сидела за партой, подогнув одну ногу под себя, жевала булку и смотрела что-то на телефоне. На Санаду сразу же обратился десяток любопытных взглядов. Он вежливо поприветствовал всех и подошел к Сузумеде, которая была так увлечена, что не замечала его до последнего. Санада дернул наушник, и та перестала жевать, подняла на него глаза. — Ой, Санада. — Ой, я. Сузумеда шумно сглотнула. — Извини! Я тут все пересматриваю танго. — Я как раз по этому поводу. Сузумеда опять посмотрела на него так, будто он был одним из психов, что на вопрос «верите ли вы в бога» отвечал «да, а что?» — Ты же не хочешь сказать... — она отложила булку и подскочила на ноги. Санада отшатнулся. — Я не умею петь. Я уже говорил, да? — А я хреново готовлю, но вы же едите мои онигири, — глаза Сузумеды хитро сузились. — Просто ты послушаешь и отстанешь от меня, хорошо. — Хорошо! — Я не хочу делать это перед всем клубом. — Я освобождаюсь сегодня в пять. И у меня есть велосипед. Он стоит на велосипедной стоянке. — Просто, чтобы ты убедилась, — уточнил Санада. Сузумеда улыбнулась: — Конечно. И села обратно за парту.