Уроки литературы

Рита

       – Максим, – молодой мужчина протянул Рите широкую ладонь для рукопожатия. – Ну, и напугали же вы меня!        Девушка облизала пересохшие губы, едва ощутимо пожала протянутую руку и попыталась сесть, опершись о широкое изголовье больничной кровати. Максим сел на стул, стоящий справа от постели, вальяжно закинул ногу на ногу, а потом посмотрел на Риту странным, изучающе-осуждающим взглядом.        – Куда вы так спешили? – поинтересовался он таким тоном, словно в его словах был подтекст.        – Перейти дорогу. – Рита все-таки смогла сесть. – Это вы привезли меня в больницу?        Он кивнул и взглянул на наручные часы, усмехнувшись.        – Безбожно опоздал на вечеринку в честь защиты диплома, – Максим покачал головой. – Кстати, я защитился на «отлично»!        – Поздравляю. – Рита закрыла глаза. – Извините, что из-за меня вам пришлось менять планы.        Он пожал плечами – не то равнодушно, не то совсем уж расстроенно. Карий взгляд доставлял девушке неудобство, но это было пустяком по сравнению с тем, что она чувствовала из-за сорвавшейся попытки самоубийства.        Сейчас, сидя на больничной кровати в окружении бледных флуоресцентных ламп, Рита осознавала одну-единственную вещь – она не хочет жить. Она чувствовала, что потерпела крупное поражение в игре, в которой ее с успехом победила сама жизнь. Максим, сидевший у постели, тоже был причастен – если бы он не успел затормозить у светофора, Рита бы попала под колеса его машины.        И все бы закончилось.        – Когда вы упали в обморок, на асфальте лежали таблетки, – неожиданно протянул Максим. – Плохо спится?        Рита дернулась, когда увидела на губах своего спасителя кривую усмешку.        – Вы рассказали врачам? – спросила она.        Если Максим ответит «да», ей ни за что не выбраться из этой больницы – разве что только в психиатрию. Бледная, заплаканная семнадцатилетняя девушка и сорок таблеток снотворного – вывод напрашивался сам собой.        – Нет, – мужчина покачал головой. – Я знаю, что станет с вами, если в вашей истории болезни появится пометка о попытке суицида. А еще я надеюсь, что вы одумаетесь.        – Я бы не пошла на такое, не будь у меня объективной причины.        – Значит, я промолчал зря. – Максим встал. – Сколько тебе лет? – он неожиданно перешел на «ты». – Двадцать? Или того меньше? Какая смерть? В мире столько всего интересного! И умирать только из-за того, что бросил парень – самая идиотская идея, какая только могла прийти в твою блондинистую голову!        Последние слова Максим буквально проорал, заставив Риту вжаться в спинку кровати. Его преждевременные выводы бы позабавили ее в другое время, но сейчас все остальные эмоции перекрывало только одно чувство – всепоглощающая боль.        – Я не стану оправдываться. – Она поджала губы. – Да, спасибо, что спасли меня и не рассказали врачам о таблетках, но не надо ставить мне диагнозы, хорошо? Вы ничего не знаете обо мне и моей жизни.        Максим вцепился пальцами в изножье постели, наклонившись немного вперед. Рита видела, что его взгляд стал другим – холодным и обжигающим одновременно.        – Часть моей жизни вот уже несколько лет мне не принадлежит, – хрипло произнес Максим. – Мне приходится использовать по максимуму то, что у меня осталось. А ты… – Он махнул рукой. – Впрочем, дело твое.        Он сузил глаза, почему-то ударил по металлическому каркасу кровати и вышел из палаты, громко хлопнув дверью.        Рита надеялась только на то, что Максим спасет ее снова и не расскажет о найденном на асфальте снотворном – ее пропуске на тот свет. ***        Он не рассказал.        Риту выписали на следующий же день, в половину десятого утра по московскому времени – ориентиру для всей России. Добраться до дома получилось далеко не сразу – помешали пробки, да и таксист совсем плохо знал нужную дорогу. Выйдя из машины, девушка увидела знакомую фигурку, сидящую на лавочке у подъезда.        – Рита!        Олеся выронила из рук свою сумочку, подбежала к однокласснице и крепко ее обняла. Рита, замерев от неожиданности, только лишь опустила руки вниз, и они свисали вдоль тела безвольными плетями. Афанасьева, сделав пару уверенных шагов назад, коснулась Ритиных плеч и стала внимательно смотреть в ее бледное лицо.        – Я думала, что ты покончишь с собой, – выдохнула Олеся спустя минуту. – Твоя мать не пустила меня, даже не стала слушать!        – Я жива, – прошептала Рита, немного рассеянно. – Со мной все… Все в порядке.        Она медленно опустилась на лавочку. В голове царил самый настоящий сумбур, а где-то на дне изломанной души маленькой птичкой трепеталось чувство… радости. Рита, опустив голову вниз, обхватила ее обеими руками, словно пытаясь собрать мысли воедино.        Первоначальный план – пообещать матери дать ложные показания, вырваться из дома, а потом умереть, сейчас было необходимо менять.        – Дело твоего отца уже передали в суд. – Голос Олеси был извиняющимся. – Дата первого заседания выпадает на день Последнего Звонка, поэтому руководство школы отменило праздник. Некоторых учителей вызовут, как свидетелей.        – Ясно. – Рита вскинула голову и, встретившись с глазами Афанасьевой, в которых плескалось искреннее сожаление, мягко улыбнулась. – Скажи, только честно: если бы я пришла к тебе намного раньше, до того, как мы стали встречаться с Игорем, что бы ты мне сказала?        – Я бы сказала, что если ты любишь его – значит, стоит попробовать. – Олеся села рядом и взяла одноклассницу за руку. – Я бы никогда не посоветовала тебе бежать прочь, потому что я верю в настоящую любовь, понимаешь?        – Значит, – Зуева повернула голову в сторону Олеси, – я все сделала правильно? Это был хороший выбор?        Девушка покачала головой, и Рита тяжело вздохнула. Олеся увидела в ее голубых глазах что-то светлое, чего не видела в них накануне. Что-то произошло этой ночью, что-то, что снова все изменило и, наверное, перевернуло с ног на голову. Совсем как любовь Игоря Сергеевича и Риты.        – У тебя не было выбора, – все-таки объяснила Олеся. – Никогда его не было. ***        По какой-то иронии судьбы в один из самых тяжелых дней в жизни Риты – в день суда над ее отцом, над Москвой расстилалось безоблачное, лазурное небо, и светило яркое, ослепительное солнце.        Это должен был быть день Последнего Звонка. Это должен был быть праздник.        – Рита, ты помнишь, что нужно говорить?        Андрей обернулся через плечо, глуша двигатель своей серебристой «Тойоты» и улыбаясь – по-доброму, пытаясь успокоить.        – Конечно. – Рита перекинула волосы с одного плеча на другое. – Я скажу все, что должна.        Инга Алексеевна протянула руку и коснулась мягких волос дочери. Рита не дернулась и никак не выказала своего неудовольствия, и женщина облегченно вздохнула – девушка перестала сопротивляться и окончательно встала на сторону своей семьи. На правильную сторону.        – Ты помнишь, что обещал? – Инга Алексеевна бросила умоляющий взгляд на адвоката.        – Конечно. – Андрей снова улыбнулся. – Несколько минут, и вы увидите его.        Свидание с Юрием Валентиновичем прямо перед судебным заседанием было практически невозможно выбить, но у него получилось. Инга Алексеевна не виделась с мужем ни разу, как и ее дочь, и теперь ждала этой встречи, как чуда.        Она то и дело бросала испуганные взгляды на Риту, которая, к ее удивлению, держалась стойко и даже невозмутимо. Истерика после смерти Игоря Сергеевича теперь казалась Инге Алексеевне страшным сном, а не явью, но, едва увидев своего мужа в крохотном кабинете, больше похожем на подсобку, она тут же вспомнила, во что Рита превратила жизнь их семьи благодаря своей любви.        – Не прикасаться! – конвоир одним взглядом пресек попытку женщины обнять Юрия Валентиновича.        Инга Алексеевна села за стол – напротив мужа, а Рита стояла за ее спиной, чуть поодаль, словно боялась подходить. Мужчина усмехнулся – именно такой реакции он и ждал от единственной дочери.        – Как ты? – прошептала Инга Алексеевна, склонив голову.        – Хорошо, все хорошо, – заверил ее Юрий Валентинович, мягко улыбаясь. – Как вы без меня, мои девочки?        Рита вдруг дернулась, словно ее ударило током. В полуметре от места, где она стояла, за столом сидел убийца человека, которого она любила больше жизни. Воспринимать его, как отца, почему-то больше не получалось.        – Без тебя плохо, – призналась Инга Алексеевна. – Полка в ванной отвалилась, даже прикрутить некому.        А потом она расплакалась. Плечи женщины дрожали, как и все остальное тело, и она что-то бормотала – совсем невнятное, едва слышное, а Рита все так же стояла за ее спиной, и лицо девушки не выражало никаких эмоций.        До судебного заседания по делу об убийстве Игоря Сергеевича Одинцова оставалось меньше пятнадцати минут. ***        – Судебное заседание номер четыреста восемнадцать объявляется открытым. Подлежит рассмотрению уголовное дело по обвинению Зуева Юрия Валентиновича по статье №105, часть вторая, пункт «д» Уголовного Кодекса Российской Федерации. Суд проходит под председательством судьи Терещенко Льва Сергеевича. Сторону обвинения представляет советник юстиции, прокурор Оболенский Федор Михайлович. В качестве потерпевшей в деле выступает Одинцова Екатерина Олеговна, мать Одинцова Игоря Сергеевича. Подсудимый в зал суда доставлен. Его защищает адвокат Елизаров Андрей Евгеньевич. Прошу свидетелей покинуть зал судебного заседания и дожидаться вызова в коридоре.        Рита вместе с остальными свидетелями на негнущихся ногах вышла в коридор, практически рухнув на узкую, неудобную скамейку. Она чувствовала на себе взгляды тех, кого знала практически всю жизнь – директора школы, учителей, некоторых одноклассников. Девушка не была обвиняемой, но понимала, что ее охотно бы усадили рядом с отцом на скамью подсудимых.        Она вдруг поняла, что свидетелей защиты и обвинения рассадили по разные стороны, и она, Рита, сидела среди меньшинства – людей, которые должны были заступиться за ее отца. Кто-то похлопал девушку по плечу, пытаясь приободрить. Чей-то уверенный голос произнес банальное «все будет хорошо».        В зал суда по одному вызывали свидетелей, то со стороны защиты, то со стороны обвинения. Рита сидела, закрыв глаза – так было легче представить, что она находится в другом месте. Она чувствовала, что вот-вот вызовут и ее, и там, на глазах у своих родителей и мамы Игоря, с которой ей так и не удалось познакомиться, девушка должна будет произнести те страшные слова, которые она столько времени репетировала с Андреем и матерью.        – Маргарита Юрьевна Зуева!        Голос, прозвучавший слишком резко, ударил по барабанным перепонкам. Выдохнув, Рита поднялась на ноги, с удивлением обнаружив, что осталась в коридоре одна. Мужчина, назвавший ее имя, пропустил девушку в зал суда, и она медленно, стараясь не упасть, прошла к свидетельской трибуне.        Судья задал ей стандартные вопросы, Рита так же стандартно ответила на них. Слева сидел ее отец, справа – мама Игоря. Оба смотрели на девушку внимательно, не отрываясь.        – В каких отношениях вы состояли с Игорем Сергеевичем Одинцовым? – вопрос прокурора заставил утихнуть тот гул, который воцарился в зале, когда там появилась Рита.        – Он был моим учителем физики и классным руководителем, – отчеканила девушка заученную фразу. – А еще… Мы встречались.        Кто-то вздохнул, кто-то выкрикнул нелицеприятное ругательство, и судья попросил удалить этого человека из зала. Рита посмотрела в глаза прокурору, и он едва заметно кивнул ей. Совсем, как неделю назад.        – Маргарита, вы сказали, что встречались с Игорем Сергеевичем, – протянул адвокат. – Что вы имеете в виду под этим словом?        Андрей знал каждое слово, которое должна была произнести Рита. Она должна была тяжело вздохнуть, а потом прошептать, что учитель долгое время домогался ее, шантажируя оценками. Маленькой и трогательной девочке с заплаканным лицом поверит абсолютно каждый, и ее отец получит гораздо меньший срок.        – Я любила его. А он любил меня. Вот, что я имею в виду.        Рита произнесла это уверенным, спокойным голосом, а Андрею показалось, что земля разверзлась под его ногами. Он бросил вопросительный взгляд на девушку, но она даже не взглянула на него, продолжая рассказывать о своих отношениях с учителем физики.        Говоря медленно, не спеша, Рита рассказывала суду о своей любви. О том, как она началась. О том, как она ее потеряла. Слова будто бы подбирались сами – оставалось только произнести их. Судья слушал ее внимательно, подперев рукой подбородок, а в темном взгляде прокурора Оболенского Рита чувствовала поддержку.        – Я любила его, – эти слова девушка произнесла на выдохе. – Я люблю его до сих пор.        Рита посмотрела направо. Екатерина Олеговна Одинцова сидела, не шевелясь, но ее губы дрожали. Девушка видела в красивом лице женщины черты Игоря, и это согревало ее изнутри. Она чувствовала, что сделала все так, как должна была.        – Прошу обратить внимание суда на то, что медицинская экспертиза, представленная стороной защиты, является фикцией. – Оболенский покачал головой. – Все это – ложь. Игорь Сергеевич Одинцов никогда не насиловал и не шантажировал свою ученицу.        Рита больше не слышала ни одного слова – все слилось в какофонию звуков. Судья объявил перерыв. ***        – Всем встать!        Судья раскрыл черную папку, окинул зал, полный людей, внимательным взглядом, а затем произнес, чеканя каждое слово:        – Суд постановил: Зуева Юрия Валентиновича, обвиняемого по статье №105, часть вторая, пункт «д» Уголовного Кодекса Российской Федерации, признать виновным и назначить ему наказание в виде лишения свободы в исправительном учреждении строгого режима сроком на двадцать лет. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.        Инга Алексеевна завизжала в голос. Кто-то захлопал в ладоши. Екатерина Олеговна молча кивнула. А Рита…        Она сидела на своем месте, дожидаясь, когда зал покинут многочисленные свидетели. Она видела, как ее мать вывели доктора. Видела, как быстрым шагом прокурор прошел мимо, бросив на нее благодарный взгляд.        А потом Рита встала – неподалеку от того места, где на ее отца надевали наручники. Она смотрела на Юрия Валентиновича, чувствуя, как внутри что-то рвется на части. Зная, что вот-вот ее выведут из зала, Рита сделала уверенный шаг вперед, тут же встретившись взглядом с отцом.        – Ты так похожа на меня, – пробормотал мужчина. – Такая же…        – Нет! – Рита практически выплюнула это ему в лицо. – Я на тебя совсем не похожа. Ты думаешь, что у тебя получилось убить Игоря, но ты ошибаешься.        Она почувствовала чьи-то руки на своих плечах.        – Он мертв, девочка. И я буду рад провести эти двадцать лет в тюрьме, зная, что он больше к тебе не прикоснется!        – Часть Игоря навсегда останется со мной. – Рита подошла еще ближе. – Я беременна, слышишь? У меня будет ребенок. Ребенок Игоря. И ты ничего с этим не сделаешь.        Юрий Валентинович не успел ничего сказать – грубо развернув его, конвой повел мужчину к выходу.        Рита, приложив руку к животу, улыбнулась.        Жизнь продолжалась.