Уроки литературы

Рита

       – И эта боль сжирала все изнутри. – Олеся протянула Рите пузатую кружку с дымящимся чаем. – И тогда, в четырнадцать лет, я думала, что хуже быть уже ничего не может. А теперь я понимаю, что моя влюбленность в мальчика с соседней улицы – это такой детский лепет! Но тогда, – она взглянула подруге в глаза, – но тогда было больно.        Рита пила чай медленно, смакуя терпкий аромат бергамота, который согревал ее изнутри. В последние две недели девушка постоянно мерзла, надеясь только на то, что все-таки это не простуда. Олеся, у которой Рита жила все это время, заботилась о подруге, штудируя медицинские сайты, энциклопедии для беременных и экспериментируя с новыми рецептами.        – Любовь у каждого разная, – протянула вдруг Рита, обнимая чашку с чаем двумя ладонями. – И боль от этой любви – тоже. Знаешь, в тот день, когда я пришла к тебе, я действительно собиралась умереть, но когда переходила дорогу, упала в обморок. И тогда, уже в больнице, мне сообщили о том, что я жду ребенка.        Она задумалась, снова вспомнив о Максиме, который, наплевав на свои дела, привез ее в больницу и дождался, когда она придет в себя. Рита взглянула на Олесю – девушка, протянув руку, поправила плед, в который она укуталась. Перед глазами встал текст сообщения, который отправил Егор Анисимов на следующий день после смерти Игоря: «Ты не виновата».        Почему-то люди, которые никогда не были семьей Риты, заботились о ней, а ее родители, которым она безоговорочно верила, предали ее и заставляли лгать, чтобы она предала Игоря.        Она вспомнила, как все внутри ожило, когда она услышала о том, что беременна. Сердце, казалось, стало стучать быстрее, мертвая кровь побежала по венам, а там, где еще недавно не было ничего, кроме темноты, Рита увидела яркий свет.        Все встало на свои места. Этот ребенок – ребенок Игоря, это единственное, что осталось у нее, единственная причина, чтобы жить. Рита, сидя на больничной постели, крепко зажмурилась, а потом снова услышала в своей голове выстрел.        Из-за ее отца Игорь никогда не увидит своего ребенка. Никогда не узнает, что Рита вообще была беременна. Стиснув зубы, девушка ударила кулаком по матрасу, пытаясь выплеснуть обжигающую ярость.        Она обещала матери сказать то, что должна.        Именно это она и сделала – рассказала правду. Сначала – прокурору, с которым встретилась через два дня после выписки из больницы. Оболенский был шокирован и обещал сделать все возможное, чтобы Юрий Валентинович Зуев получил максимальный срок.        Двадцать лет тюрьмы, оглашенные судьей, не стоили и одного дня жизни Игоря, но Рита чувствовала, что одержала свою первую, маленькую победу. Теперь она была не одна. Новая жизнь – часть памяти о прошлом, живущая в девушке, толкала ее вперед, не давая больше сдать назад.        Рита сдала ЕГЭ. Русский язык, профильную математику и… физику. На экзамене, сидя в душном кабинете, полном незнакомых людей, она снова смогла почувствовать себя обычным человеком.        Простой выпускницей – всего лишь одной из нескольких тысяч. ***        Рита пришла в школу в день выпускного – к девяти часам утра. В коридорах не было ни души, никто не смотрел на девушку обвиняющим взглядом, ничего ей не говорил. Лишь секретарь мазнула по ней злобным взглядом, но в кабинет директора пропустила.        – Рита, доброе утро! – директор ласково улыбнулся ей. – Присаживайся.        Она упала на жесткий, неудобный стул и сцепила руки в замок. Алексей Андреевич достал из сейфа папку и небольшую коробочку. Он смотрел на лучшую выпускницу этого года с какой-то отеческой теплотой во взгляде, и Рита смогла расслабиться.        – Все должно было быть не так, – прошептала девушка, опуская глаза в пол. – Этот день… Я много раз представляла его себе, но ни в одном из вариантов не было так больно.        Алексей Андреевич вытащил из папки красные корочки аттестата и приложение к нему. Маргарита Зуева была круглой отличницей, медалисткой и одной из тех немногих выпускников, кто получил максимальные сто баллов за экзамен по физике.        – Игорь Сергеевич гордился бы тобой, – сказал мужчина, ставя размашистую подпись в приложении к аттестату. – Он ни на секунду не сомневался, что ты сдашь физику с таким результатом. – Алексей Андреевич протянул аттестат и коробочку с медалью Рите. – Школа гордится тобой, девочка. И я тоже горжусь.        – Спасибо. – Девушка взглянула на сверкающую медаль – заслуженную награду за свой труд. – Простите, Алексей Андреевич. Простите за то, что свалилось на вас из-за меня. – Рита всхлипнула. – Я не хотела, чтобы так получилось.        Мужчина без слов поднялся со своего места и, обогнув стол, сел рядом с выпускницей, обняв ее за дрожащие плечи. Рита плакала – беззвучно и долго, роняя жгучие слезы на директорский стол. Еще один рубеж – школа, остался позади.        – Ты не виновата, Рита. – Алексей Андреевич мягко ей улыбнулся. – Любить – это не преступление. Не кори себя, потому что Игорь Сергеевич меньше всего хотел бы именно этого.        – Да, я понимаю. – Она вытерла слезы. – Спасибо за то, что поддержали меня.        – Я не мог по-другому. – Алексей Андреевич отвел свою руку от ее плеч. – Знаешь, Рита, вы всегда на нас обижаетесь, когда мы ставим не те оценки, что вы хотите, но школа – это не только то место, где вам выдают аттестаты спустя несколько лет учебы, это еще и ваш дом, где ваши интересы стоят превыше всего. Защищать учеников – моя святая обязанность, даже если защищать их приходится перед судом, от всего мира… и собственных родителей. ***        – Я думал, что ты уже внутри.        Егор Анисимов остановился перед Ритой, сидящей на лавочке у подъезда дома, в котором жил Игорь. И в котором он умер. Девушка протянула другу свой аттестат – с отличием, и парень широко улыбнулся.        – Ты – молодец, Рита. – Егор подал ей руку. – Готова?        Она кивнула. Прийти в квартиру Игоря девушку попросил Егор, позвонив два часа назад, не объясняя причин, но уверяя ее в том, что это необходимо.        Рита не нашла в себе сил прийти сюда до этого момента. Ей казалось, что она переступит порог, и потолок тут же обрушится ей на голову. Какое-то чувство подсказывало девушке, что она потеряла право быть в этой квартире с последним ударом сердца Игоря.        Провернуть ключ. Два оборота. Потянуть дверь на себя. Вдохнуть особенный запах квартиры Игоря. Впервые не услышать его голос. Впервые осознать, что он никогда больше не вернется.        Риту повело, и Егор подхватил ее, усаживая на тумбу, стоящую в прихожей. Именно здесь отец девушки застрелил Игоря, не произнеся ни одного слова.        – Кто здесь убирал? – спросила Рита, стараясь не смотреть на то место, куда упал Игорь после выстрела. – Так… чисто.        – Екатерина Олеговна наняла клининговую службу, кажется, – немного рассеянно ответил Егор. – Пойдем в гостиную?        Рита неуверенно пожала плечами. Ей не верилось, что когда-то она была так счастлива в этом месте, что срывало голову, а по телу крохотными бусинками рассыпались мурашки. Сейчас девушка не чувствовала ничего, кроме всепоглощающей боли.        Но, глядя в глаза Егора – взволнованные и очень теплые, она смогла подняться на ноги и пройти в гостиную. Шторы были раздвинуты, и в комнату проникал яркий, солнечный свет. Оглядевшись по сторонам, Рита осознала, что все лежит там же, где они с Игорем оставили это в их последний день вдвоем.        – Екатерина Олеговна говорила мне, что хочет оставить здесь все так, как было при жизни Игоря, – объяснил Егор, поймав заинтересованный взгляд девушки. – Все лежит на своем месте?        Вместо ответа Рита взяла с журнального столика свою тетрадь для дополнительных занятий по физике. За день до трагедии Игорь объяснял ей очень сложную задачу про преломление света. На разлинованных тетрадных листах девушка видела то свой почерк, то почерк Игоря – изящный и витиеватый.        – Похожая задача мне попалась на экзамене, – вспомнила Рита, закрывая тетрадь. – Я решила ее очень быстро, хотя на занятиях до этого она вызывала у меня очень много вопросов.        – Игорь говорил мне, что ждет от тебя ста баллов за экзамен. – Егор подошел к комоду и выдвинул верхний ящик.        – Мы не разговаривали об оценках, – прошептала Рита. – Он помогал мне готовиться, говорил, что все получится.        – Все ведь и так получилось? – Егор, копаясь в комоде, стоял спиной к девушке. – Разве нет?        – Получилось, но совсем не так, – ответила девушка, обнимая себя руками. – Даже этот день – мы планировали его очень долго. Вручение аттестатов, выпускной бал, а после… – Рита замолчала, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы. – Я не знаю, что мне делать, Егор. Перед судебным заседанием я забрала часть своих вещей, накопленные мной деньги и ноутбук, и переехала к однокласснице. Я обязана идти дальше, но сейчас, держа в руках аттестат и хваленую медаль, я понимаю, что запуталась. Дальше – куда это? И что я буду делать, когда все-таки дойду до туда?        Она видела, что Егор нашел в комоде то, что искал. Его плечи были напряжены, а спина поднималась в такт нервному дыханию.        – У Игоря был особый план на сегодняшний вечер, – тихо произнес парень. – Он рассказывал мне о нем несколько раз, и в каждый из них его глаза горели. Это должно было выглядеть по-настоящему волшебно, совсем не так, как будет выглядеть сейчас, но я должен отдать тебе эту вещь.        Егор развернулся лицом к Рите и медленно, словно сомневаясь, протянул ей квадратную бархатную коробочку. Руки девушки задрожали, но совладать с крышкой все-таки получилось.        Резкий вздох, больше похожий на всхлип. Пропущенный удар сердца. Чувство радости, обращенное в одеяние тоски.        – Он хотел жениться на тебе, – сказал Егор. – Сегодняшним вечером ты должна была сказать Игорю «да».        Рита достала из коробочки кольцо – тонкий, золотой ободок, усыпанный сапфировой крошкой. Она медленно надела украшение на безымянный палец. Кольцо село, как влитое.        – Мне жаль, Рита, что все получилось… так. – Егор подошел к ней и взял ее холодные руки в свои ладони. – Ты должна знать, что никто тебя не осуждает. Игорь стал другим рядом с тобой – по-настоящему счастливым. Вы заслуживали счастья…        – И оно у нас было, – перебила его девушка. – Недолгим, словно украденным, но было. Сегодня я должна была сказать Игорю «да», но это «да» было у него задолго до того, как он вообще решил сделать мне предложение.        – Он все это знал, Рита. – Егор крепко обнял ее, чувствуя, как внутри все рвется на части. – Всегда знал. ***        Когда Егор ушел – спустя всего лишь полчаса, Рита решила, что останется в этой квартире еще ненадолго. Она прошла в спальню и сейчас сидела на постели с той стороны, на которой всегда спал Игорь, и держала в руках свой новогодний подарок для него – фотографию с концерта на День Учителя.        Фотограф, навсегда запечатлевший этот момент, даже не представлял, что случится с молодым учителем и его юной ученицей через несколько месяцев. Не знал он и о том, что за полчаса до концерта Игорь Сергеевич Одинцов прижимался теплыми губами к нежной коже Маргариты Зуевой, стирая последние границы, которые они так долго возводили вокруг себя.        Тот октябрьский день – та самая «точка невозврата» после которой изменить уже ничего нельзя. Рита, всхлипнув, коснулась кончиками пальцев того места на снимке, где был изображен Игорь, сидящий за фортепиано – красивый, задумчивый.        И живой.        – Мне тоже очень нравится эта фотография, – раздался мягкий женский голос за спиной Риты.        Девушка вздрогнула, едва не выронив рамку из рук, и обернувшись, она увидела Екатерину Олеговну – маму Игоря. Женщина стояла в дверном проеме, держа в руках связку ключей. В мудром и красивом лице Рита видела черты Игоря, и сердце снова отозвалось щемящей болью.        – Я ехала сюда, чтобы познакомиться с девушкой, на которой хотел жениться мой сын. – Екатерина Олеговна неожиданно улыбнулась. – Последние две недели я пытаюсь найти тебя, и вот сейчас, после звонка Егора, мне наконец-то это удалось.        Рита встала с постели и, прижав фотографию к своей груди, прошептала, глядя в глаза женщины, чей сын умер по ее вине:        – Простите меня.        А потом она заплакала – точно так же, как и в кабинете Алексея Андреевича этим утром. Рита чувствовала, как внимательно смотрела на нее Екатерина Олеговна, и чувство вины прогрызало в ней дыру, сравнимую с настоящей пропастью.        – Я не была в восторге от новости, что мой сын стал встречаться со своей несовершеннолетней ученицей, – сказала женщина, сокращая дистанцию. – Но, Рита, Игорь был счастлив с тобой – об этом говорили все его друзья, а я слышала это в его голосе. Его жизнь оборвалась, и я не должна была хоронить его – природой так не заложено, но… Игорь умер счастливым, проведя последние минуты своей жизни рядом со своей любимой.        Екатерина Олеговна неожиданно обняла Риту. Хрупкая и маленькая, эта девочка не заслужила того кошмара, который преподнес ей ее отец.        – Я очень люблю его, – продолжала плакать Рита. – И я… У меня будет ребенок. Его ребенок.        Она отстранилась, тут же увидев, что из уставших глаз Екатерины Олеговны бегут слезы. Женщина улыбалась, и Рита почувствовала, что на смену холоду наконец-то пришло тепло.        – Я приехала, чтобы забрать тебя в Новосибирск, Рита. – Она сделала паузу. – Теперь ты тоже Одинцова. Часть моей семьи.        Девушка перестала плакать и робко улыбнулась, положив руку на еще плоский живот. Там, внутри нее, билось еще одно сердце, а это значило, что Игорь навсегда останется жив, и она, Рита, будет любить его вечно.        Солнце, освещавшее всю Москву, скользнуло по лицу Риты. В голубых глазах девушки плескалось счастье. У нее снова была семья.        И на этот раз она была настоящей.