Вечность

      — Ну-ка, дай посмотреть! — потребовал Фред, протягивая руку, и Ева вложила в неё свою новую волшебную палочку, хоть и нехотя. Парень покрутил ей, попытался вызвать сноп искр, но вместо этого палочка взбрыкнулась, и рыжий с вскриком выронил её.       — Это что сейчас было? — воскликнул он, тряся обожжённой ладонью. Ева же выглядела довольной.       — Эта подружка не принимает никого, кроме меня, — заявила она, поднимая палочку с пола. — И это замечательно, ибо никто чужой теперь не сможет ей воспользоваться.       — Странно. И из чего она? — поинтересовался недовольный Фред.       — Всё та же виноградная лоза и волос ругару, — ответила Ева. — Мастер палочек сказал, что палочки с этим волосом очень редко кого выбирают, а сочетание с виноградной лозой и вовсе необычное. Как свет и тьма. И она мне идеально подходит.       — Оливандер никогда не использовал волос ругару, — задумчиво сказал Фред.       — Судьба, — пожала плечами Ева, убирая палочку в специальный чехол на ремне. Его она и Джордж приобрели там же, где и палочку.       — И ты даже не скучаешь по своей старой палочке? — поинтересовался близнец, внимательно глядя на Еву.       — Скучаю, — призналась девушка. — Но я не смогла бы, наверное, пользоваться ею как прежде.       И между ними повисло молчание, которому не нужны были слова. Они оба знали, что именно палочкой Евы была убита миссис Блэк, и девушка вряд ли смогла бы заставить себя взять её в руки.       Фред встряхнул рыжую шевелюру и откинулся в кресле, а Ева подняла ноги на своё и уткнулась подбородком в колени.       На неё навалилось слишком много проблем, и она мысленно сортировала их.       Была проблема Аяно. Об этом она не прекращала думать с тех пор, как сюда заявился Редсеб и пригрозил ей расправой над подругой. Аяно и в самом деле долго не отвечала на письма, и в голову Евы стали закрадываться дурные мысли: а не похитил ли Маллиган её подругу из Японии, чтобы держать в качестве заложницы? Ева этого не знала, но думала, что если это и произошло, родители Аяно наверняка бы связались с девушкой. Они были в числе тех, кто знал всё положение Евы, а потому наверняка должны были как-то оповестить её. Да только и в самом деле стали бы? Ева не знала, и это сильно напрягло её.       Следующей проблемой были Айзексы. Что бы они ни задумали по отношению к Еве и Элайдже, её саму настораживало то, что они словно в воду канули. С тех пор, как девушка оказалась на попечении у близнецов, ни Делмар, ни Одри не послали ей ни единой весточки. Были ли замешаны в этом Джордж и Фред, Ева не знала, но понимала точно, что, если бы этой парочке фриков нужно было бы связаться с девушкой, они нашли бы способ сделать это в обход близнецов. Однако они и не пытались этого сделать, и Ева начала приходить к мысли, что они предоставили ей свободу выбора. И если девушка решит остаться вместе с Джорджем и Фредом, они будут не в силах изменить это.       Проблемой третьей был Редсеб и его неясные мотивы. Ева как могла пыталась прийти к какому-то заключению, но никак не могла понять — чего он хочет? Почему спасает, не выдает её, но одновременно с этим убивает, мучает, калечит и называет её отца своим? В голову девушки приходила мысль, что он двойной агент, но даже в этом случае его мотивы оставались непонятными. Чего он хочет? На чьей он стороне? Зачем он отсылает мелодии Хейга, и зачем ему она, Ева? Это было совершено неясно.       И последняя проблема. Её отец, Элайджа Хейг. Что, всё-таки, делать с ним? Она мучилась по ночам из-за этого человека, но до сих пор не могла прийти к какому-то решению. Плыть ли по течению или нет. И если нет... неужели ей придется убить собственного отца и стать убийцей? Совершить своими руками это ужасное злодеяние и разрушить тем самым собственную душу? Зверства в Африке, убийство бабушкой похитителя и клятва собственного отца в том, что он убьет дочь, наложили на маленькую Еву неизгладимый отпечаток. Она могла позволить себе множество слабостей, однако убийство — нерушимое табу, и было оно им всегда. И неужели теперь всё шло к тому, что Еве придется переступить через саму себя и совершить это?       Но ведь был и другой путь. Прекрасный, блаженный путь, состоящий в том, что Ева просто позволит сделать это кому-то другому, а самой жить спокойно, как она и мечтала. Забить на все тайны, окружающие её, и просто жить.       Это было самым желанным во всей этой ситуации. И это было начальной проблемой...       — О чём призадумалась?       Ева перевела взгляд на Фреда, который внимательно глядел на неё и лишний раз порадовалась тому, что ни он, ни Джордж не обладают даром легилименции.       — Слишком много всего навалилось, пытаюсь разобраться, — туманно сказала Ева, потирая виски.       — Думаешь о том, как бы сбежать? — с видом знатока улыбнулся рыжий.       — Если бы я даже и думала об этом, то с тобой бы этим не поделилась, — сообщила девушка.       — Ой, брось, Снежок, у тебя на лице всё написано, — Фред махнул на неё рукой. — Да и ты постоянно забываешь о том, что я тебя очень хорошо знаю. Как ни странно, даже лучше Джорджа.       — Это ещё почему?       — Потому, что я умнее, — ухмыльнувшись, заявил Фред. — Ну и потому, что я отношусь к тебе куда объективнее, чем мой брат. У него сейчас всё мысли в облаках... точнее, в постели.       Ева в следующее мгновение швырнула в него рядом стоящий бокал, густо покраснев, но Фред со смехом трансфигурировал его в бумажный самолетик.       — Будь проще, ты уже давно не девственница, — хмыкнул парень, направляя бумажный самолетик в сторону собеседницы. — Это ведь правда.       — Я тебя ненавижу, — сообщила всё ещё красная и злая Ева, хватая самолетик. — Придурок.       — Не говори то, в чём не уверена на все сто процентов, это выглядит не внушительно, — довольно улыбаясь, сказал Фред.       — Я абсолютно точно уверена, что ты придурок, не переживай, — ввернула ему девушка.       — Я про ненависть, — усмехнулся тот. — Но так уж и быть, упивайся своим позерством. Я же добрый, могу позволить наглой девчонке повыпендриваться.       Ева послала ему самую фальшивую и раздраженную улыбку, после чего взглядом уткнулась в самолетик, который Фред так и не решался трансфигурировать обратно в бокал.       — Так вот о моём брате, — продолжил Фред. — Он ни о чём другом, кроме тебя, думать не может, тогда как твоя голова пашет, не прекращая. У тебя абсолютно трезвый взгляд. Это я всегда замечаю.       Ева взглянула на парня, пытаясь понять, почему именно он заговорил об этом, но тот смотрел на неё с вполне добродушной и слишком понимающей улыбкой.       — Что ты имеешь в виду? — наоборот напрягаясь, спросила она.       — О том же, о чём и ранее. — Фред взял со столика свой бокал и салютовал ей. — Я хорошо тебя знаю и вижу больше, чем любой другой.       Ева не успела что-либо сказать, как на первом этаже послышался хлопок, говорящий о том, что кто-то трансгрессировал. Девушка тут же юркнула за кресло, а Фред хохотнул.       — Брось, Снежок, — лениво попивая свой чай, сказал он. — Джордж не страшный. Впрочем...       Ева покачала головой и поднялась с колен.       — И откуда мне, интересно, было знать, что прибыл именно он? — раздраженно поинтересовалась она.       — А как же «духовная связь»? — притворно удивившись, поинтересовался Фред. — Неужели сердце не екает, когда любимый оказывается поблизости? По спине не пробегают мурашки? Не становишься подвержена аритмии?       Джордж как раз вошел в гостиную в тот момент, когда Ева назвала Фреда так, что оба они присвистнули.       — Ну и ну, — покачал головой Фред, взглянув на брата. — Тебе следует отшлепать свою подружку. Она совершенно невоспитанная!       — Мое влияние, — усмехнулся Джордж, проведя ладонью по голове Евы. — Шлепать уже бесполезно.       — А я бы попробовал, — сказал Фред, впившись взглядом в девушку.       — Но ты не попробуешь, — выделив слово «ты», вставила Ева, после чего, немного приподнявшись, чмокнула Джорджа в щеку. Фред тем временем громко фыркнул в свой бокал.       — Как дела в «Норе»? — поинтересовалась девушка, игнорируя старшего брата.       — Да нормально, всё чисто, — сказал Джордж, присаживаясь в кресло на место Евы, а та — к нему на колени. — Ма передала тебе вещи, — сказал он, протягивая девушке небольшую спортивную сумку. — Развела целую суматоху там, переживает за тебя.       — Передай ей потом мои благодарности, — попросила Ева, заглядывая в сумку и с радостью обнаружив на самом верху аккуратно сложенных вещей две скрипки: одну свою, другую своего отца.       — Сама передашь, — сказал Джордж, устало откинувшись в кресле.       — Когда это случится! — застегнула Ева сумку.       — Когда-нибудь случится, — сказал рыжий, незаметно хлопнув ту по бедру. Та взглянула на него и коротко чмокнула в губы, после чего прижалась к груди, закрывая глаза. Джордж и Фред начали спорить о чем-то своём, а девушка, вновь погруженная в свои мысли, совершенно не обращала на это внимания.

***

      — Чего бы тебе хотелось?       Этот вопрос Ева задала среди ночи, когда они обнаженные лежали на кровати в обнимку.       — Вообще или сейчас? — уточнил Джордж.       — Вообще.       Парень как будто бы призадумался на мгновение, после чего сказал:       — Да ничего, у меня всё есть. Если только чтобы война закончилась.       Ева ничего не ответила, рисуя узоры на влажной груди парня. Тот скосил взгляд на неё.       — А тебе?       — Я бы хотела отсюда уехать, — ответила девушка, закрывая глаза. — Хотела бы путешествовать с тобой по разным странам.       Джордж высвободил руку из-под её головы и, повернувшись, лег на бок, чтобы видеть свою возлюбленную.       — И куда бы тебе хотелось? — с улыбкой поинтересовался он.       — Не знаю. Наверное, сначала в Италию.       — Почему туда?       — Там тепло, — сказала Ева первое, что пришло в голову. — Страна ярких красок, совсем не похожа на Англию. Люди там такие... блаженные.       — И ты это запомнила лет в девять? — с сомнением спросил Джордж, хмыкнув.       — Вообще-то да, — фыркнула Ева, улыбаясь. — Я помню всю эту беззаботную атмосферу. А еще пиццу и пасту. Много пасты!       Джордж улыбнулся, положив руку под голову.       — Я отвезу тебя туда, — сказал он, заправив прядь волос ей за ухо. — Когда всё это закончится, поедем туда вдвоем на твоём кабриолете.       — Скорее уж я тебя отвезу, — прильнув к Джорджу и спрятав лицо в его груди, сказала Ева. — К тому же кабриолет мой.       — Я жить хочу, Хейг, — хмыкнул парень, обнимая её. — А после твоей езды не уверен, что останусь цел. Я, как видишь, уже парочки конечностей лишился, а становиться ещё более страшным мне не хочется.       Ева перевернулась на спину, взяв покалеченную руку Джорджа, после чего прижалась губами к тому месту, где раньше были два пальца. Парень, не улыбаясь, наблюдал за тем, как она покрывает поцелуями каждый шрам на его ладони.       Девушка открыла глаза и прижала эту ладонь к своей щеке, глядя на Джорджа.       — Я люблю твои шрамы, — тихо сказала она.       Сделав усилие, она приподнялась и села на Джорджа. Она наблюдала, как он, затаив дыхание, смотрит на неё, и тогда она медленно спустила его руку на шею, затем на грудь, живот, а затем на бедро, словно хотела каждой клеточкой тела ощутить все неровности его увечья. Здоровая рука Джорджа сжалась на её ягодице, а другой он сам провел по её телу, заставляя девушку выгнуться и запрокинуть голову. Она уже не стеснялась своей наготы и даже наслаждалась восхищением в глазах Джорджа в эти моменты.       Когда его рука коснулась её губ, Ева поцеловала его пальцы, неотрывно глядя на парня, а после совершенно бесстыдно двинула бедрами, с удовлетворением наблюдая за тем, как такой упрямый и свободолюбивый Джордж Уизли полностью подчинен её власти.

***

      Когда она проснулась на следующий день, Джордж всё ещё спал. Ева полюбовалась этим нечастым зрелищем, так как обычно парень засыпал позже и вставал раньше. Но сегодня близнецы решили открыть свой магазин попозже, а потому могли себе позволить поспать подольше.       А вспомнив причину этого, Ева так и подскочила с кровати, улыбаясь во весь рот. Услужливый Патрик змейкой подполз к Еве и распустился на её плечах теплым пледом со скандинавским узором, скрывающим её наготу. Девушка отвлеклась от поисков, посмотрев на появившуюся деталь гардероба с безумной грустью.       — Ну что ж, — тихо прошептала она, обхватив локти руками. — Больше мы не услышим от неё никаких мудрых наставлений, да?       Молчаливый друг отозвался неожиданной теплотой, словно немного забытые, но обретенные объятия дорогого человека. Ева тоненько улыбнулась и, не поднимаясь с колен, подтянула себе джинсы, взяв волшебную палочку.       Настроение её немного поднялось и тогда она, подняв палочку вверх, произнесла:       — Авис.       И в следующее мгновение на неё посыпались блестки, разноцветные ленты и крошечное конфетти.       Вот и настал этот день. Ева стала совершеннолетней.

***

      — Ну что, в этот день — исполнение всех моих желаний? — лукаво поинтересовалась Ева, спускаясь по лестнице.       — Только одно, крошка, — сказал Джордж, хмыкнув. — Иначе ты совсем обнаглеешь.       — Тогда мне стоит подумать над ним более основательно, — затормозив на последней ступеньке, прошептала Ева и, потянувшись на носочках, ласково поцеловала парня. Тот на поцелуй ответил, однако вскоре мягко отстранился.       — Не увлекайся, — ухмыляясь, сказал Джордж. — Мы ещё успеем отпраздновать.       — Я вовсе не это имела в виду, — фыркнула девушка, отворачиваясь.       — Я так и понял, — с улыбкой сказал Джордж, спустившись следом.       На кухне Еву застали врасплох. Стоило девушке зайти внутрь, как грянул гром, и та испуганно отскочила, воображая себе возвращение Пожирателей, конец света или самого Волан-де-Морта. Однако в следующее мгновение её окатило ворохом блесток, а ушей достиг смех, и тогда она поняла, что «гром» это всего лишь хлопушки близнецов.       На кухне были Фред и миссис Уизли с огромным тортом в руках, и оба улыбались девушке.       — Сюрпри-из! — пропели Уизли под смех Евы.       Женщина, напевая неизвестную мелодию, подплыла к ней, удерживая большой белый торт, усыпанный кокосовой стружкой, серебряными блестками и маленькими белыми цветочками.       — Загадывай желание, дорогая, — с улыбкой сказала миссис Уизли.       Ева на мгновение подняла на неё взгляд, невольно отмечая, что цвет глаз у неё такой же, как у Джорджа. Зажмурившись, она задула все семнадцать свечей, после чего Фред и Джордж засвистели и зааплодировали.       Затем они обменялись объятиями, поднялись в гостиную, где за чаем со свежим тортом девушке вручили подарки.       В этом году её мало кто смог поздравить с Днем рождения. Гарри, Гермиона и Рон исчезли в день свадьбы Билла и Флер, и где они сейчас — не знал никто, от Аяно по-прежнему не было вестей, а миссис Блэк… её не было тоже.       Однако Оливер Вуд прислал почтовую открытку из Хоккайдо, обещая девушке, что как только будет в Киото, узнать насчет Аяно. К открытке прилагались японские сладости и красивая заколка для волос, что немного удивило девушку, т.к. для её друга подобный подарок был не характерным.       Миссис Уизли впервые связала для девушки свой фирменный свитер: белый с рисунком волчонка на груди. Ева ужасно растрогалась и натянула этот свитер на футболку, чем порадовала саму женщину. А также к её подарку прилагалась коробка имбирного печенья.       У девушки давно не было такого Дня рождения. С десяти лет все свои Дни рождения девушка праздновала в Хогвартсе, и ни о какой семейной компании и речи быть не могло.       Но сейчас всё было иначе. Это был настоящий семейным праздник, о котором Ева втайне давно мечтала. Ей нравилось вот так сидеть в тихой компании, есть торт, слушать, как миссис Уизли отчитывает сыновей за неопрятность, и смеяться над шутками. Ей давно не было так тепло на душе. Однако периодически улыбка пропадала с лица, когда девушка вспоминала, что главного члена её семьи тут уже никогда не будет...       Миссис Уизли не стала долго сидеть вместе с троицей, сославшись на домашние дела, после чего все проводили её к камину. Напоследок миссис Уизли крепко обняла Еву, и девушку вновь захватило то паршивое чувство, когда Патрик обвил её плечи. Она почувствовала безумную тоску, словно вой собаки по потерянному дому.       Миссис Уизли вернулась в Нору, а остальные — в гостиную доедать торт. Фред вручил ей свой подарок в виде небольшого мешочка перуанского порошка мгновенной тьмы (чем вызвал озадаченное выражение лица Джорджа), новой колдографии с ним и Евой, на которой они дурачились (этот подарок он объяснил тем, что Еве жизненно необходимо видеть красивое лицо, так как теперь его брат-близнец просто чудовище. Джордж после этих слов в шутку толкнул стул, на котором сидел брат, но Фред всё же грохнулся на пол, так как ножка переломилась надвое) и белую пушистую шапку. Увидев её, Ева рассмеялась.       — Ты серьезно? — с улыбкой спросила она. — Нашел такую же, в какой я была в день нашей первой встречи?       — Снежок должен быть снежком, — хмыкнул Фред, пересаживаясь в кресло. — Поэтому носи и наслаждайся. Только с трибун больше не падай, как в тот раз.       — Ха-ха, — Ева закатила глаза, но шапку всё-таки надела.       — Теперь мой брат, — Фред указал рукой на Джорджа.       — Надеюсь, ты мне не валенки приготовил? — с улыбкой сказала она, поворачиваясь к нему.       — Нет, — хмыкнул Джордж. — Свой подарок я тебе отдам, когда Фредди свалит работать. Тебе ведь же уже пора, да, Фредди?       — Похоже, что так, Джорджи, — нараспев сказал близнец, поднимаясь с кресла. — Надеюсь, за пятнадцать минут вы управитесь.       — Вряд ли, — улыбнулась Ева самой милой улыбкой из всех, а Фред затормозил, внимательно глядя на неё.       — Быстро учишься, Снежок, — сказал он, подмигнув, после чего, отдав честь, скрылся за дверью. Ева покачала головой, прислонившись к Джорджу.       — О чём это он? — поинтересовался тот, а Ева махнула рукой.       — Да ну его, — зевнув, ответила она.       — Ну ладно, — согласился Джордж, после чего, поцеловав подружку в лоб, поднялся с подлокотника кресла. Ева заинтересованно проследила за тем, как он вынул из шкафа небольшую коробочку и, улыбаясь, вручил ей, возвращаясь на подлокотник. Ева, улыбнувшись, сначала мягко поцеловала его, коснувшись его шеи.       — Спасибо, — шепнула она, затем принялась распаковывать подарок.       Как только она сняла крышку, то на мгновение у неё перехватило дыхание. Первое, что она заметила в обилии разноцветной мишуры, это коробочку, в которой лежали карманные часы. Ева сглотнула и взяла их в руки, проведя пальцем по гравировке, на которой в круговой последовательности стремились друг за другом черный пес и белая львица.       — У миссис Блэк были похожие часы, — заговорил Джордж, глядя из-за её плеча на свой подарок. — И думаю, ей бы хотелось, чтобы нечто подобное было бы и у тебя. Я решил не пренебрегать традицией дарить совершеннолетнему волшебнику часы и…       Он не успел закончить фразу, потому что Ева резко обернулась и крепко обняла его, зарывшись лицом в его шею. Услышав, как она шмыгает носом, Джордж улыбнулся и крепко обнял её в ответ.       — Ну-у, не плачь, Хейг, — хмыкнул он, баюкая её в своих объятиях, — а то снова станешь страшненькой!       — Дурак, — шмыгая и мелко посмеиваясь, сказала Ева. Джордж с улыбкой прислонился щекой к её макушке. — Просто это так… странно. Что её больше нет. И я никогда больше не смогу заговорить с ней…       — Я знаю, — сказал Джордж, прикрывая глаза. — Но всё рано или поздно образуется. Я уверен, что ты справишься с этим.       Ева глубоко вдохнула и судорожно выдохнула. Как бы ей ни было больно за то, что миссис Блэк не было рядом в этот особенный для неё день, она также не могла не думать о другом.       В этот самый момент девушка готова была отказаться от всего, что беспокоило её раньше, и просто остаться в этом самом кресле вместе с Джорджем. Мысль о том, что ей снова придется расставаться с любимыми, казалась ужасной и невыносимой, но к этому чувству прибавилась новая мысль: вот он, человек, который понимает её как никто. Джордж готов поддержать её в любой момент и принимает такой, какая она есть.       «Хорошо бы оставить этот мир и дальше катится к черту, — подумала она, закрывая влажные глаза. — А самой просто жить с ним».       Некоторое время они сидели в объятиях, после чего Джордж поцеловал её напоследок, пообещав, что вечером они устроят тусовку, и отправился помогать Фреду с магазином. Ева, вытирая глаза, некоторое время разглядывала подарки Джорджа. Помимо часов, которые она закрепила на своих штанах, в коробке была парочка виниловых пластинок с её любимыми магловскими исполнителями и куча тянучек в разноцветных обертках. Девушка с грустной улыбкой разглядывала пластинки, после чего выбрала одну из них и пошла к проигрывателю, который стоял у горящего камина. Сев на колени, она стянула с себя свитер, в котором успела запариться, но пока снимала его, случайно столкнула стопку с пластинками братьев, и они тут же рухнули на пол. Ева, испугавшись, что они могут попасть в камин, отбросила свитер и наклонилась к ним, но к счастью, всё обошлось.       Однако её внимание привлекло иное.       Среди пластинок была одна, завернутая в крафтовую упаковку, и это показалось девушке смутно знакомым. Нахмурившись, Ева взяла её, повертев в руках. Никаких надписей не было обнаружено, однако сама пластинка по весу была тяжелее других. В упаковке было что-то ещё.       Смутная догадка парализовала её сознание, и она резко сорвала обертку. На колени ей упали сшитые толстой ниткой знакомые листы с одним-единственным словом на титульном листе…       Ева схватила в охапку пластинку, ноты и остатки крафтовой упаковки и, резко бросившись к камину, зашвырнула их в пламя. Точнее, зашвырнула бы, если бы её не остановила неведомая сила. Девушка так и застыла перед камином, словно парализованная, стиснув челюсти и занеся над собой подарок на День рождения. Она со злобой глядела на пламя, чувствуя, как внутри рушится что-то, словно деревянная хижина под мощью чудовищного цунами. Ева понимала, что если хочет здесь остаться, то нельзя, чтобы подобные вещи заставляли её переживать, однако она не могла пересилить себя.       Она ещё раз попыталась отбросить слабость и размахнулась, однако, чуть не выронив послание в камин, жутко перепугалась. Пластинка всё-таки выскользнула у неё из рук, однако сшитые листы остались, и Ева успела заметить то самое единственное слово.       «Ты»       Сердце ударило громче обычного.       Ева уставилась на маленькие буковки, точно написанные её отцом, словно надеялась, что это было плодом её воображения, однако это было то самое слово. Девушка медленно осела на пол, не сводя с них взгляда.       «Я?»       «Ты»       Впервые, как она получила подобное послание, её руки задрожали, а разум пропитался страхом. Ева поняла, что просто не в силах открыть эту тетрадь и увидеть там ноты, которые точно записывал отец, придумывая композицию в честь неё, своей дочери. Сердце Евы колотилось так сильно, что ей стало в разы жарче.       Машинально её взгляд перешел на пластинку, лежащую у коленей. Судорожно вздохнув, дрожащими и ледяными пальцами она подняла её с пола и возложила на проигрыватель, установив тонарм.       Её любопытство оказалось куда сильнее страха. С замиранием сердца она смотрела на крутящийся черный диск и слушала слабое шипение и потрескивание.       И каково было её удивление, когда вместо привычных трелей скрипки она услышала звуки фортепиано.       Это какая-то ошибка? Ева слушала эти легкие и мягкие звуки с растущим недоумением, начиная думать, что тут что-то не так. Разве Элайджа Хейг играл и на клавишном инструменте?       Однако к фортепиано плавно подключилась партия скрипки, и Еву ударило как молотом по наковальне.       Она мгновенно вспомнила маленькую треугольную площадь, вздымающиеся в воздух белоснежные занавески, пожилую женщину в кресле-качалке с аметистовым перстнем на пальце, и белое фортепиано, на которое она совершенно не обратила внимание в тот раз…       Еве показалось, что мир сейчас буквально перевернулся от внезапного открытия.       Мама.       Иннанель.       Это её мама играла партию на фортепиано, тогда как отец играл свою на той самой черной скрипке.       Девушка тупо смотрела на то, как игра тонарма пронизывает пластинку. Точно так же сейчас эта мелодия задевала её сердце вместе с навалившимся осознанием.       Это просто невозможно! Однако она слушала эту музыку и понимала, что это вовсе не галлюцинация.       Она прослушала мелодию раз. Затем второй. Третий. И даже четвертый и пятый, жадно внимая каждой ноте и стараясь осмыслить произошедшее. Ева лишь спустя полчаса осознала, что всё это время сидела на коленях, со всей силы вцепившись в столешницу журнального столика, и глядела на проигрыватель так, словно он был каким-то невероятным божеством.       Она была переполнена мыслями и эмоциями; она дрожала, чувствуя, как изнутри закипает какая-то тошнотворная волна, грозящая в любой момент вырваться на свободу. Она сглотнула образовавшийся в горле ком, чувствуя, как щиплет в глазах. А потом опустилась лицом на ладони, которыми всё держалась за столик, и с горьким отчаянием расплакалась. Эта волна смыла всё, за что она цеплялась последние дни.       Она вдруг поняла с удивительной ясностью для своего состояния, что никогда не слышала мелодии изумительнее той, что играла сейчас в её гостиной. И тогда стало в разы хуже.       «Надо было сразу бросать в огонь».