Вечность

      Ева вновь угодила в клетку — на этот раз самую страшную и непредсказуемую.       Маллиган заперли её в странной комнате с заколоченными окнами, где не потрудились убрать хлам, что говорило вовсе не о безалаберности, а о том, что они не воспринимали Хейг всерьез. На это были свои основания. В первый день заточения, захлебываясь в невыносимой ненависти к близнецам, Ева схватила какой-то тяжелый бюстик и, стоило двери открыться, обрушила его на голову пришедшего. Иизакки, обладающий молниеносной реакцией, избежал разбитого черепа в последнее мгновение, но следом отвесил Еве такую мощную пощечину, что та упала на пол, сразу же выронив своё оружие.       Этому человеку не нужна была палочка, чтобы причинить ей боль.       Маллиган не поленился и исступленно испинал её, что-то крича, но Хейг не слышала ни слова, лишь из последних сил пытаясь прикрыть руками голову. Когда Иизакки покинул её темницу, оставив лежать на полу, Ева, с трудом дыша, вспомнила о том, что он не целился ей в голову. Но легче от этого не было, так как всё тело просто горело от ударов.       Но даже после этого жестокого избиения девушка не бросила попыток повторить свою выходку. Ненависть, пожирающая её изнутри, заставляла подниматься вновь и вновь, но заканчивалось это одинаково и только до тех пор, пока Маллиган-младший и вовсе не перестал к ней являться. Большую часть времени она лежала на пыльной кровати, уткнувшись лбом в стену, и вспоминала павшую из-за неё подругу. В очередной раз из-за её тупости погиб близкий человек, и Ева никак не могла прийти в себя от очередной потери. Аяно снилась каждую ночь, когда удавалось забыться беспокойным и болезненным сном, а пробуждение не приносило облегчения. Она вспоминала последние слова, которые так несправедливо кинула подруге в лицо, то, как Кавагучи беспрестанно защищала её от чего-либо, и испуганные глаза, в которых тлело осознание того, что пришел конец. Ева хотела биться головой о стену, лишь бы не думать об этом, но мысли о подруге настойчиво не давали ей покоя.       Ей стали приходить в голову и другие страшные мысли. Иногда она подолгу смотрела на осколок стекла, валяющийся около заколоченного окна, представляя, как пускает его в дело, но всякий раз следом в голове всплывал образ Джорджа, и одна только мысль о том, что будет с ним, если он узнает о её кончине, или о том, что в таком случае она уже не сможет спасти его, заставляла девушку продолжать цепляться за ставшую вдруг ненавистной жизнь.       Первую неделю она верила в то, что пройдет мгновение — и за ней явятся Айзексы, которым она так была нужна, но тикали минуты, часы и дни, а надежда постепенно гасла. За пределами комнаты не было слышно ничего громче шагов, не происходило совершенно ничего, и тогда Ева начала понимать, что по какой-то причине они не выручали её и на этот раз. Хейг подумала, хоть это и казалось диким, что им зачем-то нужно было, чтобы она здесь находилась. Вопрос только — зачем?       Когда Ева слегка очнулась после кончины подруги, то задумалась о том, куда она попала. Первая мысль, которая пришла ей в голову — поместье Малфоев, ведь Драко в прошлом году говорил ей, что Темный лорд с приспешниками обосновались именно там, но затем она стала сомневаться. Хоть Хейг ни разу и не была в Малфой-мэноре, она сомневалась, что у таких чистюль, как они, могла быть подобного вида комната, обитая неровными досками, захламленная и грязная. Мебель в ней была простой и очень старой, в ней не было никакой истории или скрытого смысла, и комната эта могла принадлежать скорее какому-нибудь ветхому домику, чем богатому поместью.       Потому идей о том, где бы девушка могла находиться, у неё не было.       Тюремщиков она почти не видела. Два раза в день, утром и вечером, у неё на столе материализовалась еда, а самих Маллиган Еве так и не удалось застать за исключением одного раза, когда среди ночи она сквозь дрему почувствовала, что кто-то стоит у неё за спиной. Хейг было страшно даже пошевелиться, и она отчаянно делала вид, что спит, боясь прикосновения. Этот кто-то довольно долго находился у кровати, а затем просто трансгрессировал. Ева, напуганная донельзя, судорожно задышала и спрятала лицо в ладонях, всё ещё боясь повернуться.       В забитом досками окне была крохотная щелочка, которую Ева пыталась хоть немного увеличить тем же осколком стекла, но это было бесполезно. Зато благодаря ей у Хейг была возможность различать утро и ночь, а потому под столом девушка каждый день делала крохотные насечки, чтобы знать, сколько дней она провела в заточении.       На шестнадцатый ей стало дурно. Она принялась ходить по комнате, то упираясь лицом в углы помещения, то ложась на пол и часами глядя в потолок. От неё плохо пахло, в туалет она ходила в небольшую комнатку с закрытой дверью, но кроме грязного унитаза там не было больше ничего другого. Ипостась Сириуса приходила к ней чаще обычного, и девушка всё сильнее ждала его появления, пытаясь заговорить. Призрак не отвечал, и ему вообще было безразлично на девушку — и тогда Ева садилась на кровать и начинала сама рассказывать Сириусу то, что боялась рассказать при его жизни.       — Знаешь, я была влюблена в Малфоя, а тебе лгала, боясь, что ты отвернешься от меня, — говорила она, глядя галлюцинации в глаза. — Мне было страшно представить, что я могу разочаровать тебя, но если бы я знала, что ты крутил шашни с моей мамой и лгал мне об этом, я бы хоть не чувствовала себя так паршиво. Зато теперь мы квиты.       Сириус не выказывал никаких эмоций, а Ева ощущала прилив нездоровой злости.       — Перед тем, как Маллиган убил бабулю, папаша сказал мне, что мать ему изменяла, — стиснув кулаки до побеления, продолжала она. — Я старалась на этом не заострять внимания все эти месяцы, а вот теперь думаю, что это ты, похоже, был её любовником. Из-за тебя, значит, я осталась без семьи?       Призрак не повел и бровью, а Хейг, дрожа всем телом, вдруг вскочила с кровати и закричала:       — Это всё ты виноват, ты! Из-за тебя отец сошел с ума, из-за тебя он хочет меня убить! Это ты всё испортил! И ты ещё пытался заменить мне отца, ублюдок?! Убирайся вон, слышишь?! Во-он!       Она схватила первое, что попалось под руку, и зашвырнула прямо туда, где стоял призрак, но его уже и след простыл. Ева опустилась на корточки, ударившись лбом о пол и вцепившись до боли в волосы, издавая полный отчаяния и злости вой. А затем, осознав, что сказала и сделала, зарыдала сильнее.       — Нет, пожалуйста, вернись! — отчаянно просипела она, с надеждой взглянув в угол. — Прости меня, я не хотела... вернись, пожалуйста! Прошу!       Но Сириус не возвращался, и Ева снова осталась одна. Испытывая к себе большую ненависть, чем прежде, она заползла в угол, где появлялся фантом, и свернулась калачиком, не прекращая рыдать и все ещё лелея надежду на то, что Блэк вернется.       Ей как никогда хотелось, чтобы кто-то появился рядом.

***

      Проснулась Хейг от того, что кто-то тронул её коленку. Вспомнив о Сириусе на границе сознания, Ева распахнула глаза, с жадностью впившись взглядом в человеческий силуэт, но появившимся был не Бродяга.       — Редсеб, — прохрипела она прежде, чем сфокусировалось её зрение.       — Что ты делаешь на полу? — спросил мужчина, сидя перед ней на корточках. Он был в такой чистой черной мантии, наглухо застегнутой, а Ева была такой грязной и дурно пахнущей, что та, вместо того, чтобы ответить, вдруг захихикала.       — Хочешь сказать, что тебе в самом деле тридцать лет? — криво улыбаясь, насмешливо спросила Хейг, ощущая накатившее на неё неудержимое веселье. — Аяно ошиблась, тебе не больше двадцати пяти.       С этими словами она расхохоталась, ожидая того, что сейчас он её ударит. От этого хотелось смеяться ещё сильнее, и она, хохоча, как ненормальная, старалась теснее прижаться к углу. Редсеб слегка нахмурился, наблюдая за девушкой, а затем попытался дотронуться до её плеча, но Ева резко отпрянула, мгновенно взвинчиваясь.       — Не трогай!       — Тебе нужно принять душ, — спокойно сказал Маллиган, не предпринимая, впрочем, никаких действий. — Я отведу тебя в ванную.       — Не трогай меня! — повторила Ева, сжавшись калачиком. — Убирайся!       Она ни слова не поняла из того, что он сказал, и Редсеб понял это. Он незаметно достал палочку и послал девушке оцепеняющее заклинание. Ева тут же обмякла, превратившись в безвольную куклу, и тогда Маллиган, осторожно взяв её на руки, не испытывая ни капли отвращения, направился с ней за пределы комнаты.       Если бы Ева могла двигаться, она бы уже билась в истерике, но вместо этого она неподвижно глядела в одну точку, наблюдая, как сменяются облезлые обои в полоску, от которой рябило в глазах. Маллиган принес её в ванную комнату и начал лишать одежды. От этого Ева готова была тронуться умом, она билась и визжала внутри себя, но на деле не могла и пальцем пошевелить. Редсеб, не испытывающий ни капли эмоций, заметил, как слезы градом потекли по щекам девушки, и сказал:       — Меня ни капли не интересует твоё тело, будь спокойна. Я отпущу тебя, и ты должна будешь помыться, пока я буду стоять за дверью. Периодически я буду проверять, все ли у тебя в порядке, и если ты выкинешь что-то, я снова наложу на тебя заклинание и буду мыть сам. Это тебе ясно?       Он несколько секунд смотрел в глаза безвольной девушке и, когда слезы прекратили течь по её щекам, снял заклинание. Ева ожидаемо отшатнулась от него, чуть не поскользнувшись, и обхватила себя руками, а затем замерла на мгновение. Взглянув на мужчину исподлобья, Ева вдруг с яростью набросилась на него, лупя кулаками со всей силой, что в ней осталась. Редсеб, несмотря на то, что она больно ударила его по челюсти, с силой сжал её, больно встряхнув. Хейг начала вырываться, боясь и ненавидя человека перед ней, как огня, и когда Маллиган прямо с ней вдруг шагнул в душ под струи, она закричала от ледяной воды, резко обмякнув.       Так они и стояли под холодной водой. Редсеб крепко держал девушку и не шевелился, а Ева медленно приходила в себя под действием живительной силы. Вода, несмотря на то, что была невыносимо ледяной, возвращала её трезвое состояние. Окончательно очнувшись, она поняла, что жалась лицом в грудь Редсебу, а тот всё ещё держал её в тисках, опасаясь новой волны истерики. Ева твердо встала на ноги и, дрожа всем телом от холода, настойчиво попыталась выбраться из объятий Маллиган, испытывая безграничное отвращение. Тот сразу же выпустил её, и они посмотрели друг другу в глаза. Редсеб выглядел странно в своей мантии под душем, да ещё и полностью промокший, но его это несильно волновало. Хейг обхватила себя руками не только ради того, чтобы согреться, но и потому, что чувствовала себя ужасно неуютно, стоя в душе с тем, кто причинил ей так много боли.       — Будешь продолжать биться в истерике или сделаешь всё сама? — спросил он, не показывая ни капли эмоций.       — Сама, — ответила она дрожащими губами.       Редсеб тут же вышел из-под струй, и вода ручьем потекла с него. Взглянув на себя, словно только заметив это, он небрежно бросил мантию в угол и, оставшись в чуть менее мокрой черной рубашке и брюках, покинул ванную. Ева цепко глядела ему вслед некоторое время, словно до конца не могла прийти в себя от потрясения, а потом, очнувшись, настроила, наконец-то, теплую воду и, сняв с себя остатки одежды, ощутила долгожданную теплоту, отозвавшуюся миллиардом приятных мурашек.

***

      Душ она приняла без новых потрясений. Теплая вода немного успокоила взбесившиеся нервы Евы, относительно нормализуя её состояние, и когда она выполнила все ванные процедуры, то просто осталась стоять под струями воды, не желая покидать эту комфортную зону. Когда в дверь раздался стук, Ева вздрогнула и обернулась, тут же обхватив грудь руками, но Редсеб не подглядывал за ней на этот раз.       — Заканчивай, — только и сказал он, и Хейг закрутила кран с водой.       Ева вспомнила, что она ему говорила и как била его, и сразу почувствовала подступающую к горлу тошноту. И как только смелости на это хватило?       Подумав, что постепенно начинает сходить с ума в замкнутом пространстве, она ощутила волну дикого страха за свое психическое состояние. Уж чего-чего, а потерять рассудок хотелось бы меньше всего, а потому Ева твердо решила, что, что бы дальше ни происходило, она возьмет себя в руки. Хейг была по горло завалена неразрешенными загадками и невыполненными делами, а для этого ей требовался трезвый ум.       Наскоро обтершись полотенцем и плотно завернувшись в него, Ева хотела было покинуть ванную, как вдруг её взгляд зацепился за мантию, лежащую на полу. Испытав прилив страха, она, нервно оглянувшись, опустилась на корточки и, стараясь производить как можно меньше звуков, проверила карманы, но в них ничего не оказалось. С досадой поднявшись, Хейг обернулась и практически столкнулась с Редсебом, моментально обмирая. По его невозмутимому лицу невозможно было понять, видел ли он её махинации или нет, но ей всё равно было очень страшно.       — Закончила?       Хейг кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Маллиган слегка сощурился и сделав шаг в сторону, пропустил её перед собой. Ева пошлепала вперед, ощущая себя так, словно полотенца на ней не было вовсе. Молчаливый Редсеб проводил её до комнаты, которую девушка знала уже от пола и потолка, и которую побаивалась. Несмотря на ненависть, питаемую к мужчине, девушка с легким отчаянием повернулась к Редсебу, но тот, похоже, не собирался оставлять её одну.       — Сядь на кровать, — приказал он, и Ева повиновалась, хоть ей не хотелось пачкаться о пыльное покрывало. Маллиган тем временем, опустив небольшое полотенце на свою голову, которое Хейг не сразу заметила у него на плечах, принялся сушить голову, попутно заглядывая в углы в поисках чего-то. Ева не сразу заметила, что он был уже в новой сухой одежде, однако волосы почему-то сушил руками, а не магией. Это заставило девушку задуматься, почему он не хочет использовать палочку, и тогда она, внутренне укоряя себя за любопытство, спросила:       — Почему не магией?       Редсеб взглянул на неё, словно слегка удивился её вопросу, а затем, вернувшись к поискам, ответил:       — Не умею.       Вот тебе раз. Сжигать людей заживо научился, а высушить голову нет. Ева подавила нервный смешок.       Вздохнув, она, испытывая к себе легкое отвращение, подумала о том, что ей нужно как-то выйти на контакт с этим человеком, хоть этого совершенно не хотелось делать. Глядя на то, как Маллиган рыскал по углам комнаты, она вновь хотела наброситься на него и выцарапать ему глаза, однако, благоразумно подавляя в себе это желание, тихо сказала:       — Заклинание «тергео».       Редсеб, не глядя на неё, ответил:       — Обойдусь.       Ева фыркнула, подтянув к себе колени. Должно быть он решил, что Хейг заготовила ему какую-нибудь подлость.       Она наблюдала за ним с растущим недоумением. Что он искал в этой комнате? Неужели он вспомнил, что оставил тут какую-нибудь вещь, которая поможет ей сбежать, и сейчас искал именно её? Ева почувствовала досаду. Ей следовало обыскать комнату, пока была такая возможность, а не тихо реветь в стенку. Но когда Маллиган обнаружил осколок стекла, которым Хейг выцарапывала дни на стенке и пыталась увеличить щелочку между досками, Ева осознала, что искал он вовсе не то, что она думала. Редсеб коротко взглянул на её израненные руки, которые стали такими как раз после всех проделанных махинаций, и убрал осколок в карман. А также очистил помещение при помощи магии от всех тяжелых предметов.       Хейг поняла, что он боялся, что она, сойдя с ума, наложит на себя руки. И тогда, нахмурившись, она спросила:       — Зачем я тут?       На этот раз Маллиган ничего не ответил к разочарованию девушки, а та не стала больше ничего спрашивать. Когда он закончил все свои дела в этой комнате, то повернулся к Еве, которая вновь ощутила приступ нервозности, но на этот раз не отвела взгляда, ожидая его следующих действий. Редсеб прошелся взглядом от головы до ног Хейг, после чего, подойдя к шкафу, который девушка не открывала, достал оттуда свитер и какие-то штаны, а потом протянул узнице.       — Одевайся.       Ева, дождавшись, пока он отвернется, натянула на себя свитер, однако штаны надеть не смогла, так как её бедра были шире мужских. Зато в свитере почти утонула. Держа их в руках, Хейг взглянула на спину Редсеба, представив, как этими штанами душит его, но, вновь поборов это желание, сказала:       — Я всё.       Маллиган обернулся, снова посмотрев на неё с ног до головы, а Ева протянула ему штаны.       — Не мой размер, — пояснила она в ответ на его сощуренный взгляд. Тот молча принял штаны и кинул их обратно в шкаф. Ева подумала, что тот мог бы увеличить их магией, но Маллиган, судя по всему, не знал элементарных бытовых заклинаний, а девушка не желала ему подсказывать.       Без дальнейших указаний Хейг вернулась на кровать, а Редсеб, коротко взмахнув палочкой, наколдовал себе бокал с горячим чаем. Девушка готова была возненавидеть его ещё сильнее за то, что тот собирался её дразнить, но мужчина молча протянул бокал ей. Ева, удивленная этим жестом щедрости, не сразу приняла его, глядя на мужчину с недоверием. Редсеб, не говоря ни слова, демонстративно отхлебнул из бокала, показывая, что яда в нём нет, а затем снова протянул его ей. Ева приняла его, но, не решаясь отпить, спросила:       — Я здесь для того, чтобы ты убил меня?       Она спрашивала это не просто потому, что хотела узнать, а для того, чтобы выяснить, нет ли в чае сыворотки правды. Редсеб выразительно посмотрел на неё, а затем, не улыбаясь, проговорил:       — Нет, чтобы учить бытовым заклинаниям.       Ева, опешив от ответа Маллиган, издала нервный смешок и все-таки отпила из бокала, прекрасно осознавая, что тот сказал неправду. Ублюдок ещё пытается шутить.       Горячая жидкость приятно грела оледеневшие руки Евы и согревала изнутри, а потому девушка прижала бокал к замерзшему носу, прикрывая глаза. Маллиган тем временем досушил волосы и повесил влажное полотенце на шею.       — Ты видишь призрак Сириуса Блэка, — неожиданно констатировал он, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности. — Как давно?       Ева взглянула на него, снова испытывая страх за то, что он всё-таки мог подлить ей сыворотку правды, но Редсеб, словно прочитав свои мысли, сказал:       — Я уже говорил тебе в Азкабане, что чую ложь не хуже страха. Мне не нужны зелья, чтобы найти истину, я вижу её в твоих глазах.       Ева, понимая, что у неё нет выбора, ответила:       — С того лета, когда ты спас меня в Отделе тайн.       Она не случайно упомянула об этом. Хейг надеялась, что он как-то прокомментирует её слова, тем самым открыв тайну своего поступка.       — И что он делает, когда ты его видишь?       Ева вновь ощутила досаду: Маллиган проигнорировал её слова.       — Ничего, — ответила она.       — Ещё раз солжешь, я залью в тебя зелье силой, — не моргнув глазом, сказал Редсеб.       — В основном ничего, — исправилась девушка. — Стоит и смотрит на меня.       — Он говорит с тобой?       Хейг закусила губу, вспоминая Астрономическую башню. Об этом ей не хотелось говорить, ведь если Маллиган копнет глубже, то выяснит о Малфое, которого Ева таким образом подставит.       — Однажды говорил, — ответила она. — Он сказал мне не брать в руки яблоко, которое сам же дал.       — Подробнее, — потребовал Редсеб, и Ева коротко пересказала ему то, как призрак Сириуса отвел её на Астрономическую башню, дал яблоко и рухнул за ограждение. Маллиган внимательно слушал девушку, не мигая, но когда Ева сказала, что Сириус упал с башни вслед за зеленой вспышкой, какая-то неясная эмоция отразилась на его лице. Видно было, что его это насторожило.       — Были ли ещё подобные случаи? — спросил он, и Ева видела, что этот вопрос волновал его чуть больше, чем все остальные.       — Нет, — ответила она. — Только это.       Редсеб чуть сощурился, внимательно глядя на Еву, а та не отводила взгляд. Она подумала в начале, что Маллиган может оказаться легилиментом, однако она не чувствовала ничего необычного, решив, что эти заклинания он тоже не может знать. Ему явно не хватало каких-то азов магии, раз он не мог сушить волосы или притягивать предметы магией. Если бы Ева не знала, на что он способен, она бы наверняка решила, что он магл. Даже штаны и водолазка, которые были на нем, не слишком выделяли в нём волшебника.       Хейг, подумав, что в праве попытаться что-то выяснить, вдруг спросила:       — Ты из Финляндии?       Редсеб растерялся от её вопроса и затем спросил:       — С чего ты так решила?       — «Иизакки», — это имя резало Еве горло, — финское имя.       Маллиган коротко хмыкнул, отведя взгляд, и ответил:       — Да.       Ева подумала, что он бы ни за что не ответил на этот вопрос, если бы это могло его как-то ослабить. Должно быть этот факт он не слишком тщательно скрывал.       Хейг вдруг вспомнила слова Аяно том, что у каждого человека есть своя слабость, и внезапно её осенило так сильно, что она почувствовала легкую дрожь в теле. Вот, должно быть, почему Айзексы не приходят к ней на помощь. Еве нужно было найти их слабости, узнать способ, как уничтожить этих живучих тварей. Они столько раз пытались устранить их силой, но что если единственный способ состоял в пути более извилистом и хитром?       Хейг прикрыла глаза, осознавая ужасную вещь. Только она может сделать это. Она, учащаяся на Слизерине среди таких же изворотливых людей, как она, к которой Маллиган проявляет неизвестного рода интерес. Ей предстояло запастись терпением и отбросить то, за что она цеплялась всеми силами, желая быть максимально непохожей на своих однокурсников. Ей предстояло вывалить наружу все те слизеринские качества, которые так ценились предприимчивыми и целеустремленными людьми.       Еве захотелось засмеяться, но она всеми силами подавила рвущуюся наружу улыбку, чувствуя, что если начнет, то то не остановится до потери рассудка.       «Надень маску, Хейг, — сказала она себе. — Скользи.»