— Отзовись. Я знаю, что ты где-то здесь.
Одри шмыгнула носом и поджала голые коленки к груди, обхватывая их крепче. Тени тропических деревьев надежно скрывали её от посторонних глаз, но женщина не сомневалась в том, что это не поможет. Её муж был слишком хорошей ищейкой, чтобы прятаться от него в бескрайних зеленых тропиках. Но даже зная это, Одри всё равно хотела оттянуть момент раскрытия.
Зажмурившись, она опустилась лицом в колени.
— Одри, прекрати это. Давай поговорим.
Женщина тяжело вздохнула, чем выдала себя — шорох растений был уже совсем близко. От этого хотелось сжаться сильнее.
— Вот и ты, — проговорил Айзекс, садясь на корточки напротив женщины. Та подняла голову, ощущая холод на влажных щеках, но смотреть в лицо супругу не хотела. Мужчина коротко вздохнул и запустил пятерню в русую шевелюру.
— Что не так?
Одри судорожно выдохнула и, наконец, взглянула на Делмара.
— Разве у нас когда-то было всё «так»?
Айзекс промолчал, ожидая продолжения.
— Мы просто отвратительны, Делмар, — прошептала она, прикрыв глаза. — Ты знаешь это? Мы не хуже многих, но куда гаже оставшейся части людей.
— Тебе нужно успокоиться и поспать, — со вздохом сказал Айзекс, осторожно касаясь ног Одри. Та вздрогнула и перевела взгляд на руки в перчатках.
— Знаешь, — просипела она, словно не услышав, — бабуля мало что рассказала мне о Еве, но из того, что поведала, мне особенно запомнилась одна её фраза. Я просто не могу выкинуть её из головы.
Одри накрыла ладонь Айзекса и стянула с него перчатку, обнажая металлический протез. Делмар проследил за этим движением и нахмурился.
— Она считает, что портит всё, чего бы ни коснулась. Все вокруг неё умирают или остаются несчастными, даже если она пытается помочь им. Это мне так знакомо, что я думаю об этом постоянно.
— Посмотри на меня.
Она взглянула на Айзекса, а тот внимательно вгляделся в её лицо, будто пытаясь прочесть самые сокровенные мысли.
— Так я и думал, что всё из-за неё, — отозвался он с прищуром. — Этого я и опасался. Нельзя было отпускать вас одних в Японию — ты привязалась к ней.
— А как бы я могла остаться к ней равнодушной? — с улыбкой спросила Одри, касаясь затылком дерева, под которым сидела. — Она же просто их копия. С внешностью Элли и сердцем Джи.
— От Элайджи в ней столько же, сколько в нас обоих, — фыркнул Делмар.
— Ты не прав. Ты ослеплен злостью, поэтому не видишь. А я говорила с ней и могу с уверенностью сказать, что душа у неё прекрасна. Как у Джи в её возрасте.
Айзекс провел ладонью по коже женщины, заставляя Одри вытянуть босые ноги к нему.
— Тебе стоило быть бдительнее, — сказал тот, опускаясь затылком на её колени. — Ты знала, что ждет её с того момента, как она коснулась Арки. Нельзя было привязываться.
— Я не смогла, — просто сказала Одри. — Не смогла.
Некоторое время висело молчание. Женщина перебирала пряди Айзекса, пока тот задумчиво глядел в крошечный отрывок белого неба, обрамленного тропической зеленью.
— Но самое страшное не это, — продолжила Одри. — Не то, что мы ей солгали, когда сказали, что есть шанс спастись. Или когда не сказали, что заклинание Элайджи обнулило наш с ней Непреложный обет. Или что Смерти нужен не Джи, а сама Ева из-за того столкновения с Аркой. Все это мелочи в сравнении с тем, что мы вообще решились сделать нечто подобное с дочерью Джи. Ты понимаешь, насколько это мерзко? Мы убиваем дочь единственных настоящих друзей, когда должны были защищать её.
— Мы знали, на что идем, с самого начала, — тихо сказал Айзекс. — Когда Сайлагх вынесла приговор, было очевидно, что именно нам придется этим заняться. Не кому-то другому из её учеников, а именно нам. Только мы и можем это сделать. Такова судьба.
— О, нет, — проговорила Одри, с улыбкой качая головой. — Нашей судьбой была забота об этом брошенном ребенке после того, как я убила нашу дочь.
Лицо Айзекса стало непроницаемым, и он тут же сел, повернувшись к жене.
— Не говори так, — процедил он. — Ты не убивала её.
— Озиан погибла из-за меня, — сказала Одри, опуская дрожащие ладони на плоский живот. — Это истина, с которой я давно смирилась. Но… нам был дан шанс стать родителями, и мы его отвергли. Жизнь каждому воздает по заслугам за грехи, и мы не смогли стать родителями из-за того, кто мы есть. Мы просто моральные уроды.
Айзекс выпрямился и взял в ладони лицо женщины, с силой поцеловав в лоб, будто больше всего мечтал избавить её от мучивших мыслей.
— Пусть так, — проговорил он, зажмурившись. — Пусть будет так, как ты говоришь, но назад пути уже нет. Кто-то должен был сделать это. Прекрати себя мучить — это уже бесполезно.
Он прижался лбом к лицу Одри.
— Когда её не станет, тебе будет легче. Не сразу, но станет. Мы уедем обратно в Египет и никогда больше не вернемся в Англию. Всё будет как раньше.
Одри покачала головой.
— Я боюсь, что уже ничего не будет, как раньше.
— Я всё сделаю для этого, — сказал Айзекс, оторвавшись и взглянув на Одри. — Только будь со мной.
Женщина накрыла ладонью его руку, прикрыв глаза, а следующее мгновение резко распахнула глаза. По лицу Айзекса она поняла, что не ошиблась, и они синхронно выдохнули:
— Ева!
Айзекс вскочил и подал руку Одри, а затем готов был направиться к Пещере забвения, но маленькая женщина остановила его удивительно крепкой хваткой.
Тот замер и вопросительно взглянул на неё.
— Пообещай мне кое-что.
Голос у Одри был спокоен и размерен, словно это не она плакала перед ним пару минут назад. Только раскрасневшиеся щеки выдавали её.
— Всё, что хочешь, — тут же сказал Айзекс.
Одри коснулась его затылка, потянув на себя, и поцеловала, как целовала очень редко: глубоко и по-взрослому. Обычно так целовал её он сам.
Женщина оторвалась так же внезапно, но руки не убирала.
— Не отталкивай её только потому, что не хочешь потом чувствовать себя виноватым, — проговорила она. — Смотри ей в глаза, когда говоришь с ней. Запомни эти глаза. Не бойся, что они будут сниться тебе в кошмарах — они уже никогда не покинут нас до конца жизни. Не отводи взгляда.
Рука Одри соскользнула с затылка, и женщина направилась к реке. Айзекс остался на месте, после чего неторопливо поднял снятую с протеза перчатку и натянул обратно.
А затем молча последовал за супругой.
Одри очень торопилась — она желала своими глазами увидеть, как девочка выберется из пещеры. Она помнит, как выбиралась оттуда сама. Её, молодую девчушку, тогда ждал Айзекс, такой же молодой и ужасно нервный. Одри помнила, как он, едва завидев её, устремился навстречу, рассекая водную гладь. Он подхватил её где-то на середине пути и стиснул в крепких объятиях. Обнаженную, уставшую и разбитую. Одри ревела как маленькая девочка, пока он нес её на руках к берегу, и ей всё казалось, что с тех пор мало что изменилось.
Сжимая в руках плащ Евы, она вылетела на берег, сразу же понимая, что опоздала.
Ева не ревела. Она была очень уставшей, передвигалась по водной глади с трудом, но на лице её не было ни слезинки. Девушка подняла взгляд, пригвоздив им Одри к земле.
Одри не могла пошевелиться, глядя в глаза Хейг. Сайлагх говорила как-то, что из Пещеры забвения невозможно вернуться полностью, но у Айзекс сложилось впечатление, что Ева оставила там куда большую часть, чем она в своё время.
Девушка доплелась до берега и устало выдохнула, склонившись.
— Одри, плащ.
От голоса Евы у Одри побежали мурашки по телу. Не до конца понимая, женщина накинула материю на Хейг. Та просунула руки в рукава, завязала пояс, а затем, тяжело выдохнув, сказала:
— Если в ближайшее время вы не дадите мне еды, я полакомлюсь оставшимися конечностями Айзекса.
Молчание. Одри отозвалась нервным смешком и перевела взгляд на мужа. Тот глядел на Еву сверху вниз, и по его взгляду было неясно, о чем он думает.
— Надо же, какая смелая, — проговорил он, приподняв бровь.
— Смелая, — согласилась Ева, выпрямляясь. — И чертовски голодная.
***
Наконец-то она вернулась.
С этой мыслью Ева уплетала еду с бешеной скоростью, и это неизбежно напоминало испытание с чревоугодием, в котором она грозилась лопнуть. Пока она ела, Одри объясняла, что голод вызван тем фактом, что Ева совсем не питалась за время своего долгого отсутствия.
— Сколько времени прошло? — спросила та, сделав чудовищный глоток.
— Около трех месяцев, если считать по реальному времени.
Хейг не донесла вилку до рта и застыла.
— Меня не было три месяца? — спросила она внезапно осипшим голосом. Одри кивнула.
Девушка опустила взгляд в тарелку, свыкаясь с мыслью о том, сколько времени было упущено. Судя по её подсчетам, в реальном мире сейчас — середина апреля.
Аппетит резко пропал.
— Не расстраивайся, — сказала Одри. — В своё время я потратила на это около полугода, так что...
— Какой у вас дальнейший план действий? — перебила её Ева, откладывая тарелку. — Медлить больше нельзя.
— Обсудим
наш план по возвращении в реальность, — сказал Айзекс, до этого в разговор не встревавший. — Но перед уходом поговори с Сайлагх.
— Иду, — сказала Ева, тут же поднимаясь. — Не будем терять времени.
Айзекс указал рукой в направлении завесы из толстых лиан. Больше на девушке не было змеиной кожи или куртки Сириуса — лишь старые джинсы и майка, которые казались одеждой богов. Ева была рада вернуться обратно, несмотря на то, что грудь стягивала острая тоска.
И пока она пробиралась сквозь заросли к Сайлагх, вдруг со всей остротой вспомнила, что упустила День рождения Джорджа...
***
— Мой взор поведал мне, что ты наконец вернулась, — отозвалась Сайлагх.
Обстановка снова была неизменна. То же огромное дерево позади пророчицы, тот же толстый корень, на котором Ева сидела напротив древней колдуньи.
— Да, — кивнула та. — Вы всё видели?
— Всё.
— Значит, вы знаете, что Сириус помогал мне проходить эти испытания. Это как-то отразится на мне? На магии, которую я должна была вернуть?
— Нет, — отозвалась пророчица. — Сириус Блэк потерпел крах в своих попытках изменить предначертанное, и отчаяние стало ему достаточным наказанием.
— Я могу что-то сделать для него? — спросила Ева, нахмурившись. — Я хочу, чтобы он, наконец, обрел достойный покой.
— Да, ты можешь отпустить его, но готова ли ты к этому — нет, — изрекла Сайлагх. — Некоторое время Сириус Блэк ещё будет с тобой. Но недолго.
— К тому времени я буду готова попрощаться с ним?
— Да.
— Хорошо, — кивнула Ева, опуская взгляд. — Это очень хорошо.
— Пришло время поставить точку в твоей борьбе, — неожиданно сказала Сайлагх, и девушка взглянула на неё. — Ты увидела свои грехи, познала каждую ступень в своей темной стороне, хоть этот путь и не был гладким. В двух испытаниях из семи ты была колоссально близка к лимбу. Если бы не Сириус Блэк — гордыня поглотила бы тебя.
— Как это отразится на мне? — спросила Ева без промедления.
— Ты сумела избежать пропасти, это главное. Но нельзя не обозначить знаменательность того факта, что ты не смогла самостоятельно пройти испытание с Элайджей, который и подавил магию в тебе.
— Так значит… я ничего не вернула? — с разочарованием спросила девушка.
— Не до конца.
— Тогда что я могу с этим сделать?
— Ответить на один вопрос.
Ева нахмурилась, глядя в обсидиановые глаза пророчицы. Та выдержала паузу и спросила:
— Что есть для тебя магия?
Девушка открыла было рот и закрыла. Её так и подмывало спросить, что Сайлагх подразумевает под этими словами, но понимала, насколько неуместен её вопрос.
Что она могла ей ответить? Ева вспомнила, как разговаривала с Элайджей на крыльце дома и тот усмехнулся над её незнанием. Девушка чувствовала себя так, будто Макгонагалл вызвала её к доске, а она шла с пониманием, что ничего не учила.
Мерзкое ощущение.
Девушка качнула головой и сосредоточилась на том, что увидела за время своего маленького путешествия по темным уголкам души. Она не может просто опустить руки после всего, что произошло с ней. Только не сейчас, когда держит в руках все карты и почти четко осознает, что должна сделать для достижения цели.
— Итак?
Ева стиснула кулаки и взглянула на Сайлагх.
Она знает ответ, она всегда его знала. Единственное, что от неё требуется — облечь свои мысли в слова.
Девушка вздохнула.
— Магия — это сила моей души, — проговорила Ева, осторожно подбирая слова. — Это то, как я выражаю и принимаю свои чувства и мысли.
— И что будет, если Элайджа Хейг снова подавит в тебе эту способность? Что будешь делать, если станешь обычным человеком?
Ева улыбнулась и разжала сцепленные судорогой пальцы.
— А я никогда и не переставала быть обычным человеком, — ответила она. — Магия не делает волшебника всесильным, а я так и останусь той, кто не захотел поверить в последнего родного человека. Если папа снова подавит во мне магию, я не умру. У меня ещё останется душа, которую я ему открою.
Ева смотрела на Сайлагх и впервые за долгое время чувствовала себя победителем. Пророчица приподняла морщинистые руки ладонями вверх, и от этого жеста у девушки мурашки прошлись по телу.
— Достойный ответ, Ева Хейг, — провозгласила она, и Ева вдруг почувствовала теплое и приятное жжение в области солнечного сплетения. Она опустила голову и потерла это место кончиками пальцев. На мгновение показалось, что где-то внутри подал сигнал небольшой огонек — такой же, какие она держала в руках по пути к Сайлагх...
Её душа.
Ева вдруг что-то поняла и резко вскинула голову к пророчице, не в силах вымолвить ни слова. На мгновение ей показалось, что на лице Сайлагх застыла улыбка, но в следующее она поняла, что это всего лишь мираж. Её лицо оставалось бесстрастным.
— Удел поддавшихся гордыне — отчаяние, но ты сумела признать свой грех, — молвила Сайлагх. — Запомни это. А теперь вставай.
Хейг осторожно поднялась, слушая странный треск под ногами — это корень, на котором она сидела, вернулся обратно в землю.
И Ева поняла, что пора уходить.
— Спасибо вам за всё, — сказала она, чуть склонив голову в знак уважения.
— Ты всё сделала сама, — проговорила пророчица. — И больше тебе тут делать нечего. Мы больше не увидимся.
Ева растерялась от внезапного предсказания, но определенно не расстроилась. Она вдруг вспомнила, как оказалась здесь впервые: насмерть перепуганная и неуверенная в себе, своих силах. Сейчас же страха она не ощущала, лишь трепет перед лицом великой пророчицы.
Существа, которое она так и не смогла познать.
— Можно последний вопрос? — поинтересовалась Ева, не до конца уверенная в том, что получит ответ. Но Сайлагх молчала, и девушка расценила это как положительный ответ.— Вы… Смерть?
— Я есть всё. И свет, и тьма, и пустота.
— Исчерпывающе, — брякнула Ева и неловко улыбнулась, желая поскорее покинуть это место. — Прощайте, госпожа Сайлагх.
— Прощай, Ева Хейг.
Девушка отвесила поклон и, развернувшись, направилась к пещере, у которой должны были ожидать Одри и Айзекс. Ева всё ещё чувствовала на себе взгляд пророчицы, но это не трогало так, как прежде. Наоборот, она ощущала себя как никогда легко и спокойно.
И хотя она знала, что, вернувшись в реальный мир, от этого чувства не останется ни следа из-за всего, с чем еще предстоит разобраться, Ева чувствовала уверенность в своих силах, которая маяком светила во тьме. С улыбкой вынимая из рюкзака волшебную палочку с волосом ругару, Хейг ощутила, как та потеплела в ответ на прикосновение.
И решила не медлить.
— Люмос!
Из кончика палочки вырвался огонек света, осветивший пещеру. И этот огонек казался девушке особенно чудным.
«Дождитесь меня. Я скоро вернусь и разберусь со всеми вами».
