***
Ева уже день как не могла смириться с тем, что так внезапно увидела своих давних друзей. Казалось невероятным то, что они смогли просто встретиться. В ту ночь никто так и не смог заснуть. Пока Флер обхаживала изнеможенных Гермиону, Оливандера и гоблина по имени Крюкохват, за пределами дома что-то происходило. Гарри, для которого смерть домовика стала настоящим потрясением, до самого рассвета провел время с лопатой в руках. Ева наблюдала за этим с тоской и не желала врываться в его мирок. Неумелая и грубая работа без дуновения магии, мозоли и пот — всё это было подарком Добби, не раз его выручавшему. На похороны домовика подтянулась большая часть их компании за исключением Айзекса, Оливандера и Крюкохвата. Рон придерживал Гермиону, которая плохо стояла на ногах, но была наконец-то в сознании, и Ева то и дело поглядывала на неё или на кого-то из прибывших. Как же все они изменились. Было во всех них что-то такое, что заставляло думать о них так, и дело было не изнеможённости или истощении тела. Ева смотрела им в глаза, и думала о том, что эти взгляды просто не могли принадлежать семнадцатилетним подросткам. Сухой огонь, в тени которого лишь мертвенность и усталость — это всё, что было в них. Неужели и у самой Евы был похожий взгляд? Когда всё закончилось, Хейг неслышно подошла к Рону и Гермионе. Та взглянула на неё в ответ, и что-то теплое вспыхнуло в карих глазах. Они обнялись не очень крепко — Гермиона всё ещё чувствовала себя очень слабо, а Ева напрочь отвыкла от тактильных ощущений. Она прикрыла глаза, вдыхая запах подруги. Пыль, ветер и что-то железное, отдаленно напоминающее о крови. А раньше Гермиона, которую она знала, пахла чем-то приятным и домашним... Ева выпрямилась и потянула за плечо топтавшегося рядом Рона. Тот напору поддался и обнял двух девушек в ответ, завершая этот круг. Они слышали сопение и шмыганье носов друг друга, но никто не хотел разговоров в этот момент. Ветер продолжал приносить безжизненные песчинки с пляжа, а дыхание моря впервые было теплым за долгое время.***
— Помнишь, как несколько месяцев назад я сказала, что было бы здорово встретиться в процессе нашего путешествия? — Помню. Но я не думала, что это действительно может произойти. — Я тоже. И за всё время я начинала думать скорее о том, что мы можем вообще никогда не увидеться. — Я за прошедшие сутки готов был поверить, что не увижу вообще никого. Гермиона покачала головой и отпила всё ещё теплый чай. Ева взглянула на Рона, растянувшегося прямо на ковре у их ног, а затем на Полумну, которая пальцем водила во вышитому цветочному узору. Гарри сидел в отдельном кресле, погруженный в свои размышления. — Как вы оказались у Малфоев? Рон и Гермиона переглянулись, и Ева подумала, что они предпочли бы не говорить на эту тему. — Нас поймали егеря и отвели в их поместье, — ответила девушка. — В подвале уже были все остальные, и Добби, — Рон запнулся, — в общем, Гарри сумел как-то позвать его. Мы сбежали благодаря ему. Ева взглянула на Гарри, но тот не подал никаких признаков заинтересованности в разговоре. — Пожиратели забрали меня с Хогвартс-экспресса, когда я возвращалась к папе на зимних каникулах, — ответила Полумна, не отрывая взгляда от пола. — Мистер Оливандер уже был там. Дина и Крюкохвата привели вместе с Гарри, Роном и Гермионой. Их тоже нашли в лесу. — А где была ты всё это время? — спросил Рон, обращаясь к Еве, и, помедлив, добавил: — Джордж искал тебя. Ева вздрогнула и отвела взгляд. Упоминание этого имени мгновенно выбило девушку из колеи, уничтожая только появившееся небольшое умиротворение. — Он уже знает о том, что я здесь, — сказала девушка, принимаясь бессознательно заламывать свои пальцы. — Ну а я… где только не была. Ева тоже не горела желанием рассказывать о всем, что произошло с ней за эти месяцы, и почти все поняли это желание. Рон же явно хотел спросить что-то ещё, однако вовремя поймал укоризненный взгляд Гермионы. Хейг была ей благодарна, как никогда. Когда остальные затеяли какую-то отвлеченную беседу, Ева вдруг почувствовала прикосновение пальцев на локте. — Я видела Малфоя, — тихо сообщила Гермиона так, что её никто не слышал. — Выглядел он не очень, но, кажется, цел. Еве оставалось только восхищаться её выдержкой. С тех пор, как все они прибыли сюда, никто не мог выудить из них слова, которое объяснило бы произошедшее с ними. Несмотря на это, единственное неосторожно брошенное Роном имя «Беллатриса» дало понять Еве, что именно произошло с Гермионой. И несмотря на все мучения и пытки, которые подарила эта чудовищная колдунья, Гермиона умудрилась заметить состояние кого-то вроде Малфоя. Ева коротко вздохнула. — А кто сейчас выглядит «очень»? — спокойно сказала она. — Главное, что живой. Гермиона кивнула и снова отпила чая. В этот момент на кухню вошел непривычно хмурый Айзекс. Скользнув взглядом по собравшимся подросткам в гостиной, он скрылся за дверью в ванной. Ева, проследив за ним, нахмурилась. — Ты с ними путешествуешь, да? — спросила Гермиона, имея в виду Айзекса и Одри. — Я видела их на свадьбе у Билла и Флер. — Это друзья моего отца и матери, — ответила Ева. — Те ещё типы. — И… — Гермиона замялась, заставив тем самым Хейг перевести взгляд на неё. — Ты нашла решение своей проблемы? Под проблемой она подразумевала отца и близнецов, некогда охотящихся за ней. Ева изобразила вымученную улыбку. — Я близка к этому. Гермиона тоже слабо улыбнулась, но гораздо искреннее самой Евы. — … Когда всё это закончится, я решила отправиться с папой в путешествие, — как ни в чем не бывало, сказала Полумна, чем привлекла к себе внимание Евы и Гермионы. — Если хотите, вы можете с нами! Рон громко фыркнул, за что получил упреждающий пинок от Гермионы. — Ты меня извини, но первое, чем я займусь после всего этого — лягу в свою кровать и просплю неделю, а просыпаться буду только для того, чтобы пожрать, — честно сказал Уизли. — Хватит с меня путешествий на всю оставшуюся жизнь. — А что насчет тебя, Гарри? — спросила Полумна, повернувшись к другу. Тот очнулся от размышлений и взглянул на девушку рассеянным взглядом. — Я об этом не думал, — честно ответил он. — Когда всё закончится, тогда и подумаю. Ева мысленно согласилась с ним, и в этот момент открылась дверь. В дом вошла хозяйка дома, обводя глазами всех присутствующих. — Ева, к тебе кое-кто пришел, — немного уставшим и нервным тоном сообщила Флер, после чего направилась на второй этаж с бутылкой костероста в руках. Ева мгновенно напряглась и нерешительно поднялась с дивана, растеряно глядя на других. Было очевидно, что к ней не мог прийти кто-то опасный, однако сердце девушки колотилось так, что она чувствовала эхо его ритма в горле. Рон тут же сел на полу, словно пес, учуявший добычу. Похоже, у него тоже были догадки о личности прибывшего. Ева поспешила покинуть дом прежде, чем он начал бы задавать ей вопросы. Она сразу увидела гостя в паре метров от дома и, помедлив, направилась в его сторону, словно на эшафот. Тот услышал её приближение и резко обернулся, и тогда с примесью облегчения Ева поняла, что была не совсем права. — Ну привет тебе, Снежок! — со слабой улыбкой сказал Фред. — Давно не виделись. Ева попыталась улыбнуться, но чувствовала, что это выглядело скорее судорогой на лице. — Как будто целую вечность. Фред хмыкнул. — Прежде чем ты попытаешься сбежать от меня, я предупреждаю, что просто хочу поговорить, — выставив ладони вперед так, словно действительно боялся побега, добавил он. Ева скрестила руки, ощущая возрастающее волнение. — Я уже давно никуда не сбегаю, — сказала она. — Поэтому говори всё, что хотел сказать. Фред помолчал, не спуская внимательного взгляда с девушки. Улыбка на его лице угасла. — Разве так встречают друзей после полугодичной разлуки, Снежок? — с грустным смешком поинтересовался Фред и подошел ближе. — Ты верно ждешь, что я тоже настроен с тобой ругаться, но на самом деле нет. Ева все ещё была скованна, но в её взгляде что-то существенно изменилось. Фред сунул руки в карманы куртки. — Не хочешь пройтись? Девушка пожала плечами, что парень расценил как положительный ответ, и они медленно побрели в сторону пляжа. Ева снова взглянула на Фреда, подмечая то, что в отличии от брата он выглядит гораздо лучше, но всё же не так, как раньше. Хоть ему и не пришлось страдать из-за потери любимой, тот всё равно выглядел очень уставшим. Как только Фред посмотрел на девушку, та мгновенно отвела взгляд. — Как ты? Вопрос был предельно простым, но Ева всё равно растерялась. Уже давно никто не интересовался её самочувствием, чтобы она могла сразу что-то ответить. — Нормально, — на автомате ответила та. — А головные боли? Тебе удалось что-то с этим сделать? — Пока что нет, — помедлив, сказала Ева. — Я только выяснила, что до тех пор, пока частица души Сириуса будет всё ещё находится во мне, вместе с ним будут и головные боли, — добавила девушка не совсем честно. — Пока я не знаю, что с этим делать, но я близка к разгадке. Фред нахмурился и неожиданно выдал: — Ну и чем ты, во имя трусов Мерлина, тогда занималась эти полгода, Хейг? Боли у тебя не пропали, Сириус не исчез! Ева выдавила слабую улыбку, которая уже больше походила на правду. — Да ничем особо, — тихо сказала она, засовывая руки в карманы. — Ладно, без шуток — выглядишь отвратительно, Хейг. Я чего угодно ждал, но не... этого. Он остановился и посмотрел на девушку без тени улыбки. — Выглядеть отвратительно для меня уже достижение, — сказала Ева. — Спасибо за комплимент. — Хотел бы я знать, что именно тебе пришлось пережить, но понимаю, что скорее всего ты не захочешь об этом говорить. — Буду благодарна, если ты не станешь спрашивать про это, — сказала девушка. — Поэтому, если ты пришел только ради того, чтобы узнать об этом, то вынуждена тебя разочаровать. — Послушай, Хейг, — неожиданно сказал Фред, и Ева почувствовала в его голосе намек на раздражение, — то, что вы с моим братом поссорились, вовсе не означает, что ты и я тоже в ссоре. Я тебе не враг и не пришел угнетать тебя ещё больше. — Тогда зачем ты здесь? — не выдержала Ева, у которой нервы и без того накалились до предела. — Увидеть тебя. Поддержать тебя, — сказал Фред таким тоном, словно это было очевидно с самого начала. — Поэтому выдохни и получай удовольствие, слизеринская засранка, — смягчившись, добавил он. Ева смотрела на него добрые полминуты, словно до последнего выискивала какой-то подвох, но в лице Фреда не было ничего, что опровергло бы его слова. И тогда девушка действительно выдохнула с неким облегчением. — Ладно, давай сменим тему, хорошо? Что ты тут делаешь? Есть какие-то планы на дальнейшие дни? — спросил Фред, решив продолжить путь к пляжу. — Я ни в жизни не поверю, что ты тут на самом деле штаны просиживаешь. — Конкретно сейчас этим делом я и занимаюсь, — ответила Ева, спускаясь следом. — Сейчас я могу только ждать. Фред обернулся и протянул руку, помогая той спуститься вниз с небольшого, но крутого уступа. — И как долго? Ева спрыгнула рядом, мгновенно утопая в песке, после чего они продолжили свою прогулку. — По моим скромным подсчетам всего пару дней. — А потом что? Девушка вздохнула и посмотрела на Фреда. — Всё закончится. Тот взглянул на неё, уловив странное изменение в голосе, и они машинально остановились. Они смотрели друг на друга, и Ева была первой, кто отвел взгляд, однако парень не собирался этого делать. Девушка уже пожалела, что завела разговор в такое опасное русло. — Ты не знаешь, вернешься ли. Эта истина прошлась импульсом в мозгу, открывая на обозрение нежеланную правду. А голосом другого человека это звучало ещё более страшно. — Да? Ева неслышно вздохнула. Теперь уже не было никакого смысла лгать ему. — Да, не знаю. Фред почти не шевелился, и Ева бы подумала, что он пропал с дыханием ветра, если бы не его пронзительно обжигающий взгляд, который переворачивал внутренности. Кажется, он впервые не мог найти подходящих слов из вороха тех, что сейчас вертелись на языке. — И... что с этим можно сделать? Ева почти неразличимо качнула головой, и со стороны Фреда послышался вздох — словно кто-то выпустил весь воздух из легких друга. Тот запустил пальцы в шевелюру, стиснув их у корней. — Дерьмо... — сказал он и взглянул на Еву. — Теперь мне всё становится понятным. Фред положил ладонь на плечо девушке и притянул к себе. Ева не сопротивлялась его порыву и, прижавшись к его груди, ощутила что-то давно забытое. Тепло и запах жженного пороха обволакивали её. Фред грубовато прижал её к себе и выдохнул в её макушку. Ева смежила веки, чувствуя, как что-то колоссальное с головой накрывает её. Эти эмоции сдавливали, выворачивая всё сокрытое ранее наружу, и этого нельзя было избежать. — Как это произошло? — спросил он. — Я принесла Непреложный обет, — ответила Ева. — Большего я тебе сказать не могу. Фред простонал. — Это бред, — пробормотал он. — Просто бред. Ева зажмурилась, греясь в руках близнеца, думая в этот момент о другом. Если бы не идиотка-Одри, то желанные объятия с Джорджем были бы не менее крепкими и чувственными. Вместо этого именно Фред обнимает её, и это приносит больше боли, чем утешения. Не было больше сил терпеть эти мучения, особенно когда Ева вдруг получила крупицу ласки и заботы за очень долгое время. — Он ненавидит меня, Фред, — выдавила Ева, пряча лицо в складках его одежды. — Ненавидит. Фред тяжело вздохнул. — Ему было очень тяжело все эти месяцы, даже слепой понял бы это. За всё время были моменты, когда он был похож на обычного себя, но я думаю, что даже тогда он не прекращал думать о тебе. Поэтому он не раздумывая ринулся сюда, как только получил сообщение от чокнутой Айзекс. — А после нашей встречи едва ли он ещё раз захочет видеть меня, — сказала Ева. — Ты просто не видел его глаза... Тот ответил не сразу. — С самого начала это выглядело со стороны так, будто Айзексы запудрили тебе мозги. И если я ещё мог думать более-менее рационально... Джордж провел эти месяцы в отчаянии. Ему было сложно думать об этом более... объективно. И всегда было. Ева молчала, тяжело дыша ему в грудь. Она немного отпрянула от него, тут же пряча взгляд в сторону. — Покуда я не знаю о своем будущем, не могла себе позволить дать ему ложные надежды. Я не могла ни взять его с собой, ни рассказать правды, ведь Джордж не принял бы того, что я собираюсь сделать, но... — Ева нахмурилась так, будто слова приносили ей физическую боль, — мне так больно от мысли, что я могу умереть с осознанием этой ненависти. Девушка обхватила локти и окончательно отвернулась от Фреда. — Я знаю, насколько это эгоистично, — с отчаянием сказала она. — Я знаю, но это тоже было одной из причин, по которой я не хотела видеть его до назначенного дня. Мне было бы гораздо проще не причинять ему боль правдой и не видеть этого взгляда, полной ненависти. Я готовилась к тому, что могу умереть, но мысль о том, что он был где-то там в безопасности и всё ещё любит меня, была мне и болью и утешением. А теперь у меня даже этого нет. Ева шмыгнула носом, небрежно утерев его. — И теперь... из-за этого я больше всего на свете хотела бы прийти к нему и сказать всю правду. О том, что меня ждет, и о том, как сильно я мечтала о нём все эти месяцы в разлуке. Я мечтаю об этом так сильно, что у меня руки чешутся сделать это именно сейчас, сию секунду. И эта мысль сводит с ума, мне нет от неё покоя даже ночью. Ева повернулась к Фреду и посмотрела ему прямо в глаза. Ей было не прочесть эмоций на его лице в это мгновение, но она всё равно понимала, что не может остановиться даже при всём желании. Она никому другому не могла бы рассказать что-то настолько откровенное и обличающее её эгоизм. Теперь только ему. — Что мне делать, Фред? — очень тихо спросила она. — Если ты не скажешь... я чувствую, что схожу с ума от того, как много всего... Вокруг них был гул морских волн и соленого ветра. Чайки яростно кричали, высоко паря над их головами. И всё это время ощущалось как настоящая вечность — колоссально долгая и невыносимо мучительная по своей натуре. — Откажись от этого. Еве показалось, будто эти слова принадлежали не Фреду, а морскому и жестокому ветру. Но она смотрела в его глаза и видела, как эти слова слетели с его губ. — Если ты точно знаешь... если ты абсолютно уверена, что может выйти так, что тебя не будет, — казалось, эти слова ножом резали Фреду по горлу, — то откажись от него и сделай то, что необходимо. Он сделал шаг к ней и нерешительно положил руку на плечо, словно не до конца понимал, что делает. Ева была не в силах оторвать от него взгляда. — Откажись от своих мечтаний о жизни с ним, от всего того тепла, что он тебе давал. Ты уже выбрала этот путь в ту ночь, когда ушла от нас. Только ты можешь закончить начатое, и я хочу, чтобы ты сделала этот выбор без сожалений, и... это будет самым милосердным поступком для моего брата. Ева подумала, что никогда прежде не слышала чего-то настолько честного, но одновременно жестокого. Она понимала, что всё сказанное было правдой, которую она сама пыталась вдолбить себе на протяжении всего времени, что находилась здесь. Но то, что сам Фред говорил о чём-то подобном, было попросту выбивающим из колеи. — Однако… — он выдохнул и перевел дух, — прежде сделай всё, что возможно в твоих силах, чтобы выжить. Фред сжал её плечи и заглянул в её глаза так, как безумный ученный заглядывает в книги в поисках истины. — Слышишь меня, Хейг? Ты не имеешь права сдаваться и покорно идти к своей смерти. Если тебе нужна помощь, чтобы исправить это, ты должна сказать мне об этом. Я не могу спокойно видеть этого твоего... смирения. Он встряхнул девушку, ожидая от неё немедленного ответа. — Слышишь меня? Ева почти незаметно кивнула. Она подумала, что Фред сейчас по-настоящему заплачет, однако тот снова прижал девушку к себе, не позволяя это выяснить. Она ощущала всю его неукротимую энергию отчаяния и страха, которую впитывала всем телом, и было так странно чувствовать что-то подобное от бесстрашного Уизли. Они всегда шутили друг над другом, подкалывали при каждом удобном случае, и всё же девушка ощущала эту крепкую родственную связь между ними. Реакция Фреда была на правду скорее предсказуемой, но она не могла ожидать, что он не окажется тем человеком, который скажет всё бросить и спасаться. Впрочем, если бы она действительно опасалась этого, то никогда не сказала бы ему правду. Внутри была невообразимая тяжесть от услышанного. Фред был тысячу раз прав, говоря все эти вещи, но Хейг чувствовала всё более опустошенной в каждой секундой принятия его слов. Ей всё казалось, что будь его объятия хоть на долю слабее, то она просто рассыпалась бы подобно песчаному замку, слепленным несмышлёным дитем. Но его объятия были крепкими и полными отчаяния, что сохраняло хрупкое равновесие этого нестабильного мира девушки.