«Сколько бы ты ни пытался спасти меня прежде, в конечном счете в ответственный момент ты будешь бессилен перед ритуалом, который мне необходимо будет совершить. Скорее всего твой круг закончится моей смертью, Маллиган.»
Ева сказала ему, что может умереть, и Редсеб хорошо помнил этот взгляд. Она знает, что её ждет и готовится к этому исходу. Однако такой исход не устраивал самого Маллигана. Он долго пытался найти девушку, но всё никак не мог попасть на её след. В своих поисках он натыкался на людей, которые тоже были ему нужны (и нет), но Хейг словно испарилась в воздухе. На какое-то время Редсеб уже начал думать, что опоздал, но только одна вещь не давала в этом увериться — Айзексов тоже нигде не было. Если бы они были в этом мире, Редсеб бы уже непременно вышел хотя бы на их след. Ну а затем — чистая случайность. Одна из кровавых печатей, на которую он когда-то засек Еву в Бухаресте, сработала в одном из мест — коттедж «Ракушка» на побережье Корнуолла, принадлежащий Биллу Уизли. Редсеб немедленно направился туда, хоть и понимал, что не сможет попасть внутрь из-за Заклятия доверия. Но одно приносило спокойствие — Хейг явно жива и в ближайшее время ещё будет, потому что находится на попечении у Билла Уизли — старшего брата её возлюбленного. Не то, что бы Редсеб доверял кому-то её жизнь, но он понимал, что под крышей этого дома она в относительной безопасности. Редсеб понаставил множество кровавых печатей по периметру закрытой территории. Кровь родственницы Евы — миссис Дэреш; кровь Оливандера, которую прежде он мог получать в необходимом количестве — отца Айзекса и кровь Уизли на всякий случай (её он тайно добыл на свадьбе у старшего сына Уизли). У Одри живых родственников не было, поэтому отследить её перемещение было невозможно. Редсебу оставалось уповать только на то, что та будет постоянно находиться рядом со своим мужем. Следом Маллиган направился на поиски своего брата. С того самого момента, как все четверо столкнулись в старой хижине, мужчина никак не мог найти Иизакки. Он знал, что тот затаился где-то, страшась гнева Элайджи, но больше всего Редсеба беспокоило то, что Волан-де-Морт открыл охоту на них обоих. За себя он не переживал — Редсеб умел затаиться так, что никто не смог бы найти его, но Иизакки был другим. В любой момент воспаленный разум мог подсказать тому совершить рискованную и безрассудную авантюру. Редсеб опасался, что Пожиратели найдут его раньше его, но младший брат как в воду канул. Маллиган по нескольку раз обходил все места, где тот мог быть, но всякий раз находил лишь пустоту. Редсебу всё казалось, что Иизакки где-то рядом, словно где-то за деревом таится его тень, а такие же голубые глаза пронизывают его со всей остротой взгляда. Он определенно был в некоторых местах, где мужчина побывал в его поисках, но каждый раз цель ускользала. Редсеб понимал только одну вещь, и она напрягала его не меньше всего остального — Иизакки не хочет, чтобы его нашли. Он впервые в жизни откололся от всех своих покровителей и защитников и теперь прячется от всех них сразу. Этот факт был настолько странен, что Редсеб никак не мог понять — что именно творится в голове брата. Впервые в жизни не мог даже предположить, и это оставляло его в ощущении полнейшей растерянности. И вдруг Иизакки объявился сам. Зверское убийство отца и двух его сыновей где-то на востоке Сассекса, привлекшее так много внимание полиции маглов. Кровь, ножевые ранения, магия и выбор жертв — всё это было почерком Маллигана-младшего. Редсеб прибыл на это место, но даже не успел ничего сделать. — Ну привет, Маллиган. Ищешь своего братика? Сразу несколько Пожирателей Смерти окружили его в кольцо. Редсеб и с масками хорошо знал их — Руквуд, Роули и Макнейр. Мелочиться не стал — спалил к чертям дом, Роули и оставил внушительный след на теле Макнейра в виде ожога на трети тела. Этот подарок ему не убрать никаким волшебством. Но стоило только покинуть злополучное место, как всё мгновенно встало на свои места. Он угодил в ловушку, поставленную братом. В доме его ждали Пожиратели Смерти. А это означает только то, что Иизакки вернулся под крыло Волан-де-Морта и намерен отомстить брату за предательство. Странное чувство. Редсеб постоял на месте какое-то время, не вполне осознавая, что делать, а после ушел вглубь леса. Он опустился под каким-то деревом и просидел там до глубокой темноты, пока окончательно не продрог. Никогда прежде он не ощущал себя настолько… одиноким. Времени на полное осознание произошедшего не было. Сработала одна из кровавых печатей около «Ракушки», и Редсеб мгновенно трансгрессировал туда. Попавшимся в сети трофеем оказался Фред Уизли. Почему-то этих близнецов Маллиган различал очень хорошо. Наверное, потому, что и сам был близнецом. А, может, по другой причине. Уизли был попросту разбит, и Редсеб поймал себя на мысли, что продолжает безучастно наблюдать за ним. Он явно узнал что-то зловещее, и у Маллигана было плохое предчувствие на этот счет. Вдруг Фред Уизли дернулся и посмотрел прямо в то место, где скрывался Редсеб. — Кто здесь? — громко спросил он, вынимая палочку. Редсеб сузил глаза. У парня хорошая реакция. Маллиган спокойно вышел из-за дерева, гипнотизируя рыжего близнеца. Смятение отобразилось на его лице лишь на миг, и он почти сразу узнал бывшего Пожирателя Смерти. — Ты выбрал не тот момент, чтобы заявиться сюда! — Такого момента никогда не будет, — сказал он. — Что тебе надо? — напряженно спросил Фред. — Приперся сюда портить жизнь Еве? — Можно сказать и так, — отозвался Редсеб. — Что она тебе рассказала? Уизли улыбнулся с каким-то нездоровым азартом, поудобнее перехватывая палочку. Редсеб и бровью не повел, однако эта улыбка почему-то показалась знакомой. — Я ничего не скажу. Можешь пытать меня, сколько душе угодно. — Нет необходимости, — сказал Маллиган. — Но будет проще, если ты сам всё расскажешь. — Можешь не надеяться! Редсеб кивнул самому себе, отведя взгляд. Палочка уже была в его ладони, но он не ощущал привычное возбуждение. — Все вы — бесполезный трусливый мусор, — неожиданно для самого себя сказал он. — Не больше. Потасовка оказалась неожиданно долгой — на пару минут, зато каких. Оглушенный Фред Уизли был неплох, и Редсеб подумал, что через пару лет тот мог бы стать достойным противником. Утерев рассеченную щеку, мужчина приблизился к близнецу и направил на него палочку. Легилименция не была его коньком, но и Уизли не был способен заглушить эмоции, которые отражались у него в глазах. Занятно. Редсеб узнал не так много, как рассчитывал, но всё же это помогло ему осознать положение Хейг. Девчонка имела неосторожность дать Непреложный обет Айзексам, из-за чего теперь её жизнь была в опасности. Ей предстояло пройти какой-то ритуал, и Редсеб понимал, что он может отнять у неё жизнь. А если та откажется, то нарушит чертову клятву, и исход, вероятно, будет таким же. Маллиган порылся в сознании Фреда, нашел кучу бесполезного хлама и оставил его одного, предварительно подчистив чужие воспоминания. Решение проблемы Евы было простым до безобразия. Если убить Айзексов, она будет свободна от Непреложного обета. Но насколько простым оно было, настолько же сложно выполнимым. Редсеб трезво оценивал свои силы и понимал, что в одиночку не выстоит и против одной Одри Айзекс, не говоря уж и обо всей троице. У него не было другого выхода, кроме как в очередной раз рискнуть своей жизнью. Ему нужен был союзник, и союзник могущественный. Такой, что сможет выстоять против Айзексов. Выбор был небольшим. Маллиган судорожно выдохнул, сомкнув пальцы на переносице. Это будет очередная сложнейшая миссия.***
Пока Редсеб проводил неделю за неделей в поисках Евы и Иизакки, он не выпускал из виду и третьего человека, что был для него не менее важен. Найти его не было сложным — Элайджа не особо прятался. Последние недели он почти безвылазно обитал на пустыре, на юге Хэмпшира. Иногда навещал развалины дома, где начался его путь, говорил с самим собой. Понять, что творилось в его голове Редсеб не мог, но мог только догадываться. Элайджа жил скорее как какой-то отшельник, нежели чем привычный всем психопат-убийца. Выглядел скверно, однако весь его облик олицетворял какое-то могильное спокойствие. Ева сказала, что выполнит свою миссию до конца, и судя по всему, сделала всё, что в её силах. Никто бы не смог повлиять на Элайджу сильнее неё. Когда Редсеб вышел на нужный пустырь, стоять долго ему не пришлось. Ограждающие чары спали, показав скрытую ранее потрепанную палатку. Снаружи никого не было, но Маллиган понял, что получил приглашение войти внутрь. Мурлыкающая мелодия донеслась его слуха, но Редсеб сразу её узнал. Он слушал её ни один год, прежде чем передать Еве, но всё же с ней было что-то не так. Она стала цельной и законченной, но в этот узор вдруг вплели нити белого цвета. Редсеб терпеть не мог белый цвет. Эта музыка казалась ему идеальной и без них, однако Маллиган знал, что его мнение не разделял никто, кроме него. — Я всё думал, рискнешь ли ты заявиться ко мне или так и будешь прятаться до конца жизни. Увидев Элайджу, сидящим спиной, Редсеб поймал себя на мысли, что скучал. До нынешнего момента он не осознавал, как сильно ему не хватало их разговоров и их совместного времяпровождения. — Риск неотделим от моей жизни. Хейг ничего не ответил, и Маллиган, наконец, прошел внутрь. Он обвел взглядом нутро палатки, подмечая про себя каждую мелочь. Обстановка была предельно аскетичной, и это было свойственно «новому» Элайдже. С ним ему предстояло познакомиться вновь. — Где твой брат? Поджидает снаружи, чтобы нанести решающий удар? Редсеб опустил подбородок, не ожидая этого вопроса. Замешкавшись на миг, он ровным тоном ответил: — Он вернулся к Темному Лорду. Он ощутил, как тот расплылся в улыбке, хоть и стоял спиной к хозяину пустыря. — Так ты поэтому приполз? Испугался одиночества? — Нет. Эта часть мелодии рассказывала о том, как отношения Элайджи и той женщины нашли свой кризис. Восемнадцатилетний Хейг говорил, что это временные трудности, но Редсеб знал, что это не так. — А я думаю, всё-таки поэтому. Маллиган промолчал. Скрыть все свои эмоции полностью ему, похоже, не удалось. — Ты всегда был наименее раздражающим персонажем среди всех остальных, — неожиданно сказал Хейг. — Ходил со своей тухлой физиономией, всегда делал всё, что говорю. Всегда знал, когда надо молчать. Идеальная псина. Редсеб так и продолжал молчать, ожидая, когда Элайджа продолжит свою мысль. — Но всё же я заблуждался. Идеальным ты никогда не был. А может, всё это время у тебя просто был другой хозяин. Маллиган чуть повернулся, глядя на выход из палатки. — Наверное. Хейг был слишком спокоен и это не могло не настораживать. Раньше Редсеб хорошо мог читать малейшие изменения в его настроении, но сейчас чувствовал себя на почти неизведанной территории. Насколько сильно он изменился? Изменился ли? — Говори, зачем здесь. Неизменным оставалось то, что Элайджа терпеть не мог, когда кто-то пытался с ним юлить, поэтому и Редсеб знал, что не имело никакого смысла это делать. Он нашел в себе силы обернуться. — Я собираюсь убить Айзексов, и мне нужна твоя помощь. Предельно просто и честно. Единственный правильный путь в разговоре с Элайджей. После недолгого молчания послышался сиплый смешок. — Забавно. Маллиган так и смотрел в его спину, ожидая любого вердикта. Элайджа, наконец-то, шевельнулся и не спеша поднялся со стула. По его облику было неясно, чего можно ждать, но Редсеб смотрел на него с тем же привычным спокойствием. Тот взглянул в лицо Маллигана. — Что, она в очередной раз вляпалась в какое-то дерьмо? — с насмешкой спросил Элайджа. — А ты, как верный пес, в очередной раз рвешься её спасать? Редсеб долго думал над тем, что ответить. — Айзексы увязались за ней ещё два года назад, и я сразу понял, что им от неё что-то надо. Лира Блэк сделала всё, чтобы огородить её, но они всё равно до неё добрались. В конечном итоге, она заключила с ними Непреложный обет. Айзексы собираются её убить. Элайджа всё ещё продолжал улыбаться, но на его лице скользнула какая-то тень. — И меня это должно волновать? — Всегда волновало. Хейг хмыкнул и отвернулся. Он провел пальцем по корпусу проигрывателя, задержав на нём руку. Маллигану почему-то казалось, что винил стал крутиться быстрее. — Ну а больше нет. Редсеб сощурился, не веря в услышанное. — Нет?... Элайджа покивал. — Я понял, что меня это больше не заботит. Элайджа замолк, а Редсеб не знал, что ответить. Их неприятное молчание разбавляла лишь мелодия, которая не давала о себе забыть. Она должна была вот-вот оборваться, однако неожиданно для Маллигана продолжила свой путь. Что-то внутри него дрогнуло, и на миг он даже потерял нить мыслей. Он никогда не слышал продолжения, но интуитивно сразу понял, в чём дело. Черные нити уже исчезли из полотна, но их заменили другие. У них был цвет как у пасмурного неба в летнее утро. Редсеб прикрыл глаза, догадавшись обо всем. — И как именно ты это понял? Хейг не спешил с ответом, но Маллиган уже знал его. — Знаешь, в чём состоит её лучшая и одновременно худшая сторона? — сказал Редсеб, направляясь вдоль палатки. — Она не знает, к кому следует испытывать сострадание. Для неё нет особых различий, даже если человек настоящий монстр. Вроде меня или даже тебя. Это глупо, но… очень красиво. Маллиган повернулся спиной к Элайдже и разжал кулак. В его ладони четырьмя полумесяцами отпечатались шрамы от ногтей — его спутники с далекого детства. — Ты был таким же раньше. Он ощутил, что Хейг обернулся к нему, но сам не решался смотреть ему в глаза. — Ты был таким, когда мы впервые встретились, — сказал Редсеб. — И когда я увидел её, то знал, что и она станет такой же. Маллиган повернулся к Элайдже, но в глаза смотреть так и не решался. — Я хотел защитить это в вас обоих, но понимал, что не смогу долго разрываться в две стороны. Я оттягивал выбор до самого крайнего срока, но рано или поздно это должно было произойти. Он поднял взгляд почти с бесстрашием, которого раньше ему не хватало, ведь эти слова не были абсолютной правдой. Он не мог сказать своему названному отцу, что собственноручно убил в нём всякое сострадание, когда прикончил его любимую женщину. Он не мог рассказать, что посредством Евы хотел вернуть Элайджу к свету, но изменил свое решение в тот момент, когда Хейг впервые чуть было не убил Еву. Но до нынешнего момента он даже не мог признать тот факт, что предал свою цель уже в тот самый миг, когда впервые встретил ту маленькую девочку. Только сейчас Редсеб в полной мере осознавал все происходящие в его жизни события и их последствия, я потому следующие слова дались ему с неожиданной легкостью: — Я выбрал её. Поэтому никто из них не прикоснется к ней и пальцем. Элайджа внимательно смотрел на него, проверяя выдержку того на прочность, а после этого тихо спросил: — Даже если тебе предстоит сдохнуть за этот выбор? — Даже если так. Хейг медленно кивнул, отведя взгляд. Услышанное явно заставило его задуматься о чем-то, и когда он вынул свою волшебную палочку, Редсеб почти не шелохнулся. Он чувствовал, что впервые в жизни готов принять любой исход, который его ждет. Главное было, чтобы Хейг согласился ему помочь. — Никогда не думал, что ты можешь испытывать что-то подобное. В его тоне не было какого-либо сожаления или злости. Он постучал палочкой по ладони, и вылетевший сноп искр растворился в холодном воздухе. — Я почти поражен. Он обернулся к Редсебу, но на его лице не было улыбки. Маллигану даже показалось, что он был чем-то расстроен, но, наверное, это было лишь плодом его воображения. — И несмотря на это, мне сложно поверить во всё это. Редсеб сощурился, а Элайджа принялся медленно мерить шагами нутро палатки. — Ты много раз клялся в верности, Редсеб. Сначала мне, затем Темному Лорду, даже своему брату, своей родной крови, ты тоже в чём-то там клялся. В конечном итоге ты наплевал на всех… ради чего? Чтобы в тайне мечтать о том, как однажды трахнешь мою дочь? Пальцы Редсеба вздрогнули от последних слов. Хейг как будто не заметил этого, продолжая движение. — Ну и ладно. На самом деле плевать на твои мотивы. То, что ты по уши втрескался в неё, я понял уже давно. Не имеет значения и глубина твоих так называемых «чувств» к ней. А вот гораздо больше меня интересует твоя решимость. Он приблизился к Маллигану, на этот раз неотрывно глядя ему в глаза. — Мне хочется думать, что ты сделаешь всё, чтобы доказать мне это, Редсеб. Я увижу это своими глазами, и другого выбора у тебя не будет. Хейг медленно протянул ладонь с длинными белыми пальцам. Маллиган мгновенно понял, что его ждет. — Знаешь, почему я готов дать тебе этот шанс, Редсеб? — Нет, — ответил тот. — Ты наверняка убедил себя, что сделаешь для неё всё необходимое, а сам героически сдохнешь, но это не так. Я знаю тебя. Тебе кажется, будто ты лишен эгоизма, но ты до последнего будешь надеяться на то, что в один момент она станет твоей. Ты не станешь себя убивать. Ты будешь скитаться неподалеку от неё вместе со своими бесполезными надеждами. Как пес, постоянно ждущий поощрения. Элайджа покачал головой. — Она не станет твоей. А ты в самом деле умрешь. Ты отдашь мне свою жизнь просто так, а она забудет о твоем существовании через полгода. Никто не будет страдать по тебе. Хейг вытянул свою руку сильнее. — Твой выбор, Редсеб. Он смотрел на исчерченную мелкими шрамами ладонь, а затем прошелся взглядом до лица мужчины напротив. Редсеб как ни кстати вспомнил того молодого Элайджу, что выручил его и брата в Косом переулке. Уже тогда на его лице были эти странные шрамы, волосы были не такими длинными, а взгляд черных глаз усталым, но добрым. Элайджа был добрым и милосердным, и даже сейчас что-то подобное было в его взгляде. Там всё ещё что-то теплилось. А, может, это тоже было плодом его воображения. Редсеб почти не испытывал сожалений, касаясь ладони названного отца. Он чувствовал, что что-то подобное может произойти, и думал, что готов к этому. Ладонь Элайджи была холодной и сухой, немного шершавой. Кончики пальцев всё ещё были огрубевшими от игры на скрипке. У Элайджи остались свои следы далекого прошлого. — Я сделаю так, чтобы она осталась живой, но ты никогда не увидишь, останется ли она такой же сострадательной, как тебе того хотелось бы. Ты не узнаешь, за что в итоге отдашь свою жизнь. Маллиган прикрыл веки на мгновение, представив себе то, от чего отказывается. Элайджа был чудовищно проницателен. Это было гораздо сложнее, чем он мог себе представить. Он вспомнил тот первый детский поцелуй, её тонкие пальцы в ладони, когда они в первый и последний раз танцевали, а затем всё это превратилось в калейдоскоп его персонального безумия, который атаковал его с абсолютной безжалостностью — как и Элайджа своим условием. Это почти подорвало его решимость. — Пусть так, — почти беззвучно проговорил он. — Я тебя не слышу. Хейг будет испытывать его до последнего в наказание за то предательство. До самого последнего вздоха. — Я согласен на твои условия. Элайджа улыбнулся, Редсеб открыл глаза. Тонкие пальцы скрипача впились в его предплечье со смертельной неизбежностью, и Маллиган стиснул его руку в ответ. Не очень сильно, но ощутимо. Черная палочка уткнулась где-то в область его Черной метки, и тончайшие нити расползлись по сцепленным рукам. Сердце Редсеба давно не колотилось так сильно, как в этот вечер. Оно билось так душераздирающе, выдавая всё его отчаянное желание жить. Больше, сильнее, быстрее, словно протестуя против несправедливости происходящего действия. Но Редсеб смотрел прямо в глаза человеку, который скоро должен его убить, и почти не думал ни о чем другом, кроме своей многолетней миссии. Умом он осознавал, что его отчаяние сейчас было расплатой за боль тех, кого он предал ради своих чувств. В ушах всё ещё стояло эхо этюда «Мы». Это было завязкой, кульминацией и финалом всей его жизни, олицетворяющей весь её смысл. Он разбил чужую семью ради собственного эгоизма, после чего посвятил оставшуюся жизнь, чтобы от него избавиться. Он способствовал тому, чтобы эта музыка была закончена, даже если теперь она ему самому не так нравится. Редсебу хотелось верить, что хотя бы своей жизнью он расплачивается сполна. Всё не так плохо. В его голове зашептали два голоса, принадлежащие им обоим на пару лет моложе нынешних.«Ты остер на язык, Маллиган. Однажды тебя это убьет.» «Меня убьет не мой язык.»
Губы Редсеба даже тронуло что-то наподобие улыбки.«Что тогда?»
Теперь уже они оба знали ответ на этот вопрос. «Увидишь,» — вновь хотел сказать Редсеб, но вместо этого молвил: — Клянусь.