Принципиальный обмен

Альфред застал Мэтью в весьма странном положении: парень стоял на карнизе и, казалось, готовился прыгнуть. Он был настолько сосредоточен на предстоявшем действии, что даже не заметил появления брата. Без лишних вопросов Альфред схватил Мэтта за ноги и сдернул на пол, крепко приложив боком о подоконник. - Уильямс, ты… - фраза осталась незаконченной, так как Фреду ничего не пришло в голову. Слишком уж неожиданным было увиденное. - Больно, - простонал Мэтт, потирая бок. - Зачем ты туда залез, придурок? – дабы прекратить стенания брата, Джонс ударил его по шее. - Бабушка приходила. Иван, стоявший в этот момент в дверном проеме, отвернулся к косяку. В противном случае, он засмеялся бы Мэтью в лицо. Альфред же, напротив, и не думал шутить. Нахмурившись, он серьезно продолжил допрос: - То есть? Сюда приходила? - Да… Давайте выйдем отсюда! - Хорошо, - Джонс помог окончательно расклеившемуся Мэтту встать на ноги. - Ну уж нет! – подал, наконец, голос Иван. – Это не может продолжаться вечно. Нужно здесь и сейчас принять тот факт, что нихрена в этой комнате нет! - Хорошо, я принимаю, но давайте уйдем, - пробормотал быстро Мэтью. - Где ты видел бабушку? – стоял на своем Брагинский. - Я спал, и мне вдруг стало холодно… Тогда я открыл глаза и увидел перед собой ее силуэт прямо около шкафа. - Только силуэт? - Ну, да… Или тень. Я не знаю, как это назвать. - Эх, Мэтью, у меня для тебя плохие новости… Парень испуганно взглянул на Ивана. - Какие новости? - Для семилетнего ребенка ты очень плохо сохранился, - ответил Брагинский и глухо рассмеялся. - Я серьезно! – воскликнул Мэтт, до глубины души оскорбленный недоверием. – Она стояла, как обычно, в своем черном платье… Я чуть не умер, когда ее увидел. Кинулся к двери, но она не открылась, поэтому решил выбраться через окно. - Эта картина уже стоит у меня перед глазами, - Иван зевнул в сторону, прикрыв рот кулаком. - Ты закричал, когда увидел эту тень? – уточнил Альфред. - Не помню… Вообще плохо помню, что тут происходило после того, как я открыл глаза. Иван прошелся до окна, осмотрел карниз и газон внизу. - Мэтью, какое у тебя зрение? – спросил он. - Минус четыре, кажется. Я давно не проверялся. - Ты вполне мог принять за бабушку тень от этого клена. А холодно тебе стало потому, что дует с окон. У вас никудышные рамы, их нужно утеплять или менять… - Мы тебя поняли, - перебил Альфред. – Призрака нет, и мы все идем спать в соседнюю комнату. - Я могу остаться здесь, - пожал плечами Иван. Мэтт поспешно выразил согласие и, вытащив из одеяла что-то белое, тут же покинул спальню. - Ну, и я пойду, пожалуй…- пробормотал Альфред себе под нос и развернулся к выходу. – Спокойной… утра уже… - И вправду утро, - как-то задумчиво произнес Иван. – Поэтому призраков бояться поздновато. Слышал, они исчезают с первыми петухами. - Слышал? – Джонс замялся у самого порога. - В кино видел… - Брагинский взялся за смятую подушку и принялся ее взбивать. - Иди уже спать. - Ну да, конечно. Альфред успел лишь коснуться дверной ручки, когда из платяного шкафа вдруг послышался тихий скрежет. Словно кто-то царапал ногтями деревянную стенку. - Мыши, - предугадав вопрос Джонса, оборвал Иван. - На втором этаже? - Что им мешает взобраться на второй этаж? Скрежет повторился, на сей раз он был уже громче, и к нему добавился глухой стук. - Можно проверить, - предложил Брагинский. - Ты открыть хочешь? – уточнил зачем-то Джонс. Иван сделал шаг вперед, и вдруг внутри шкафа раздался звон падающих металлических вешалок. Дверцы сами отворились под напором рухнувшей одежды. Тут уже и выдержке Брагинского пришел конец. Реакция его не была столь бурной, как у Мэтью, однако, подавшись назад, Иван снес напольный торшер и ударился головой о книжную полку, так, что все ее содержимое повалилось на пол. Немного придя в себя и оглядевшись, Брагинский обнаружил, что Альфреда уже и след простыл. «Спокойно, - мысленно произнес Иван, пытаясь выровнять дыхание. – Ты не веришь во всю эту чертовщину. Ты взрослый человек, в конце концов…» И вновь доводы разума отступили на задний план, когда выпавшее из шкафа старое, чуть пожелтевшее свадебное платье зашевелилось. - Все в порядке? – заглянув через щель между косяком и дверью, спросил Альфред. Иван молча указал на передвигающийся бугорок под шелковым подолом. - Великовато для мыши, - заметил Джонс, прищурившись. – Постой-ка… Вполне уверенно, но все-таки медленно Альфред вновь зашел в злополучную спальню. Взяв стоявшую в углу трость, парень осторожно поддел краешек ткани. Приближаться он все же не решился. - Так я и знал! – воскликнул Джонс подскакивая к горе одежды. – Говард нашелся! - Кто? - Говард! – Альфред выпрямился и продемонстрировал Ивану довольно крупную черепаху. – Я потерял его полгода назад! Даже не верится, что он выжил… Чем он только питался? Старик, ты нас напугал! – Джонс потерся носом о сморщенную мордочку. -Видимо, он запутался в этом платье и обрушил все к чертям собачьим. Говард сильный… Радости Альфреда не было предела. Иван, напротив, немного помрачнел. Как-то неловко было от того, что простая черепаха заставила его так глупо перепугаться. Наверное, страх этот можно понять: весь день речь только и шла о всякой мертвечине. Но все-таки… Веселье было прервано появлением Мэтью: - Что с моей кроватью? – спросил он. Голос его звучал так серьезно, что недавние пугливые возгласы казались каким-то абсурдом. - Сломалась, - пожал плечами Альфред и вновь переключился на Говарда. - Я понял. - Тебе в подробностях рассказать? – с лицом-«а-ля отстаньте от меня» проговорил Джонс. Мэтью немного помолчал, так как бардак, устроенный Иваном и черепахой все-таки привлек его внимание. Но, видимо, ничего странного в этом парень не обнаружил. - Почему именно на моей кровати? Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Альфред ответил вопросом: - Что, по твоему мнению, мы делали на твоей кровати? Послушав немного задумчивую тишину, Джонс продолжил: - Ну и мысли у тебя, Уильямс! Честное слово, не ожидал. Вроде такой скромный с виду, а в голове Содом и Гоморра. - А что вы там делали? – пристыжено пролепетал Мэтью. - Уймись уже, извращенец! – строго проговорил Альфред. – Смотри, кто жил у нас в шкафу. Говард вернулся. Мэтт подошел ближе, чтобы разглядеть нечто в руках брата. - Черепаха? Я думал, что ты с нашим котом возишься… - У нас есть кот? - Да… Он постоянно спит около камина на пуфике. Такой ленивый! Даже не пошевелится, сколько его не зови. Альфред нахмурился, обдумывая что-то и постукивая при этом кончиками пальцев по панцирю питомца. - Мэтт, у нас нет кота, - медленно произнес Джонс. – Там обычно папина охотничья шапка лежит… Ты это… Проверь зрение все-таки. А то мне страшно… За тебя. Дружно посмеявшись над покрасневшим Мэтью, парни принялись убирать пропахшие нафталином вещи в обратно в шкаф. Уильямс же твердо решил с утра проверить пуфик. Не могло же статься, что он и вправду принимал шапку за кота! Это слишком даже для такого рассеянного человека, как он. Альфред определенно затеял очередную шутку! Однако Мэтью был отходчив, потому недолго хранил сердитое молчание. - Почему мы не распродали весь этот хлам? – спросил Уильямс, брезгливо натягивая очередную блузку на плечики. - Потому что никому эти шмотки даром не сдались после нашей бабули. Альфред переключился на книги, так как спертый запах из шкафа чересчур бил в нос. Наверное, была определенная доля мистики в том, что Говард попал внутрь, но за окном медленно поднималось солнце, и темные мысли сами собой отступали в сторону. - Это же она! – вновь раздался радостный возглас Джонса. – А я все пытался вспомнить, что за книга… Альфред потряс в воздухе маленьким потрепанным изданием и принялся быстро перелистывать страницы, ища что-то. Поняв, что у парня всего лишь случился очередной приступ восторга, Мэтью и Иван вернулись к одежде. - Я читал ее, когда мне самому было лет тринадцать. Бабушка дала. Сказала, что в этой книжке много гадких вещей, поэтому мне будет интересно ее почитать. Правда, вторую часть я так и не успел закончить – мама забрала. Так странно, только сегодня о ней вспоминал… Отчаявшись найти то, что искал, Альфред бросил книгу на прикроватную тумбочку. *** … Ваш темен взор, покуда Вы в печали, Тоска, как шаль, на плечи возлегла. Я б счастлив был, когда б Вы не скучали, Но легкость стороной Вас обошла. Не улыбнетесь, не сверкнете взглядом, Не озарите мой удел собой. Лишь травите себя смертельным ядом И этот плен считаете судьбой. Лишь солнца луч целует Ваши губы, Которые, как прежде, холодны. И день за днем Ваш тяжкий крест Вас губит. Увы! Его Вы бросить не вольны. Завидуя закатному лучу, Вас отогреть всем сердцем я хочу… Наташа отложила тетрадь в сторону и, взглянув через окно на краснеющий горизонт, невольно поежилась. - Ну, как тебе? – спросила сидевшая рядом сокурсница. - Жуть какая-то, - произнесла Арловская тихо, чтобы не привлечь внимание лектора. Благо, сидели они достаточно далеко. - А мне кажется, что мило, - девушка пожала плечами. – Ты видела, как он тебя нарисовал? - Да… Это мой профиль. Он недурно рисует, но мне все равно жутко. Здесь двенадцать страниц одних только стихов. И все, похоже, про меня… Кто бы мог подумать? - Глупая ты, Наташка! Толик о тебе с первого курса грезит. Постоянно в нашу группу приходит, хотя ни с кем толком не общается. Подсаживается просто к компании наших парней и сидит, на тебя смотрит. - Жуть… А кто эту тетрадь у него забрал? - Да моя соседка по общежитию. Она с ним учится. У них в группе давно заметили, что Толя постоянно что-то пишет в этой тетради. А он странноватый такой, вот они и решили выяснить. Ну, Ирка как твой профиль увидела, так сразу и узнала. Дала мне тетрадь, чтоб ты посмотрела. - Жуть… - Да что ты заладила?! – возмутилась подруга. – Мне вот за всю жизнь ни одного стишка не написали. Даже четверостишья! А тебе аж двенадцать страниц. Может, стоит присмотреться… - Не неси чепухи! У меня Ваня есть. И Толя… Или Толис (как его там?) мне даром не сдался. Это ведь ненормально, когда человек тебя вот так вот преследует, стихи какие-то пишет. И ведь что за стихи? Потрогать меня хочет, обогреть… Ну точно маньяк! Позавчера, кстати, в очереди около буфета вдруг заинтересовался, какой я предпочитаю чай. Что за странный вопрос? - Да он просто не знает, с какой стороны к тебе подступиться! - А ко мне не надо подступаться… Наталья нахмурилась и, скрестив руки на груди, уставилась вперед. - А от Ваньки вести есть какие-нибудь? – вновь заговорила подруга. - Звонил в первые дни. Вчера открытка пришла. Некогда ему время на письма тратить. Да и не любит он писать. Вот вернется, тогда и наговоримся. *** Устав от ночных приключений, Иван проснулся уже ближе к обеду. Разбудил его шум дождя за окном. Крупные частые капли дробью колотили по железному карнизу. Брагинский потянулся и отметил про себя, что ночевать в отдельной комнате – верх блаженства. Кровать усопшей женщины была на удивление уютной и мягкой. Оставалось надеяться, что в небытие бабуля Альфреда отправилась не на этом самом месте. Дело, конечно, пустяковое, но определенный настрой создает. Иван лениво сполз на пол. Вставать не хотелось абсолютно, поэтому парень вновь растянулся уже около кровати. Подобные вялые попытки взбодриться могли бы продолжаться еще немало времени, если бы в голову не вторглись воспоминания о прошлом вечере. - Неоднозначно, - пробормотал тихо Иван и резко сел. Немного поразмыслив, Брагинский пришел к выводу, что в поведении Альфреда не было ничего необычного… Но лишь до определенного момента. Что-то изменилось, когда сломалась кровать Мэтью. «Дурья башка! – Иван закрыл лицо руками, как обычно делал это в минуты особого желания уйти в себя. – О чем ты думал вчера? Этот, конечно, хорош… Провокатор! И не утешайся, что пьяный был. Ни один из вас не был пьян! Бутылка пива... Любопытно стало? Да какой тут интерес? Даже не смешно. Хотя нет! Вот он сегодня посмеется над тобой, чтоб неповадно было. Да ведь не было ничего. Одни мысли дурацкие. Откуда эти мысли только взялись? Мать его навеяла? Береги, мол, сына моего…» Иван поднялся на ноги и принялся расхаживать по комнате. Рассохшиеся доски противно скрипели при каждом шаге, и звук этот в итоге заставил Брагинского вновь упасть на кровать. «Да он ничего и не заметил! – почти убедил себя Иван. – Как тут не заметить?! В любом случае, не ты первый начал… Детский сад! Какая разница, кто первый начал? Мысли-то были! Иван-дурак. Как есть – дурак!» Брагинский перевернулся с боку на бок и уперся носом в прикроватную тумбочку. Тут на глаза ему попалась оставленная Альфредом книжка. - Лолита, - вслух прочел Иван и открыл на случайной странице. – «...Мы любили преждевременной любовью, отличавшейся тем неистовством, которое так часто разбивает жизнь зрелых людей. Я был крепкий паренек и выжил; но отрава осталась в ране, и вот я уже мужал в лоне нашей цивилизации, которая позволяет мужчине увлекаться девушкой шестнадцатилетней, но не девочкой двенадцатилетней...» Что? Брагинский наугад открыл еще пару страниц, но и там удачливо попадал на восхваление юного тела. «Пожалуй, это многое объясняет, - сделал вывод Иван. – Если читать такое с детства, то, может, и переклинит в ненужную сторону... Хотя написано как-то красиво. Даже слишком...» Дабы не развить пагубную мысль, Брагинский поспешил покончить с чтением. Стоило Ивану бросить книгу на прежнее место, как дверь в комнату тихонько открылась, и миссис Джонс осторожно просунула голову внутрь. - Ты уже не спишь? - Я только встал, - Брагинский тут же вскочил с кровати, словно ему самому было неловко за чтение запрещенного романа. - Все в порядке? – шепотом спросила миссис Джонс, осмотрев внимательно комнату. - Да, конечно, - поспешил заверить Иван и широко улыбнулся. - А почему ты здесь ночевал? Вы все-таки поругались, да? – так же тихо продолжила женщина, заходя в спальню. - Все нормально, правда! Просто Мэтью не спалось на новом месте. - Ну, ладно! А то Альфред сегодня с утра побежал в гараж. Возятся с отцом там уже третий час. Я и подумала, что случилось что-то. «Может и случилось…» - допустил Иван про себя, но вслух повторил, что все в полнейшем порядке. - Тогда спускайся вниз, когда переоденешься. Я скоро уезжаю на кладбище, поэтому советую поскорее подкрепиться. Как только дверь за миссис Джонс закрылась, на Ивана нахлынула новая волна бесконтрольной паники. Парень опять принялся расхаживать по комнате широкими шагами, но, так как спальня оказалась уж слишком маленькой, от этого занятия вскоре закружилась голова. «Нужно одеться, - напомнил он себе. – Так… Где одежда? Она в соседней комнате. Туда нельзя, там он… Нет же! Он в гараже. Значит, можно. Да разве спрячешься от него теперь? Ты ведь у него в гостях, как ни крути». После минутных колебаний, Иван все-таки покинул комнату, твердо решив играть несознанку до последнего. К радости Брагинского, на кухне в это время находился только Мэтью. Уильямс возился с банкой джема и никак не мог сдернуть тугую крышку. - Доброе утро, - проговорил бодро Иван. - Доброе… - Тебе помочь? - Нет. Я сам. Мама сделала вафли. Они под красной салфеткой. Ты будешь молоко или какао? Есть чай, но он гадкий… - А где молоко? Оставив банку в покое, Мэтью достал из холодильника коробку. - Фред просил передать, что уйдет к Рэйчел на пару часов. Не теряй его. - Спасибо, - поблагодарил Иван, взяв наполненный стакан. Через пару минут Уильямс все-таки совладал с джемом и присоединился к позднему завтраку. - Не волнуйся… - вдруг неуверенно проговорил Мэтт после довольно долгого молчания. - О чем? - Ну, ты, наверное, думаешь, что у Фреда к Рэйчел что-то осталось… Все-таки они долго были вместе. - Все нормально. Этот ответ стал для Брагинского универсальной «палочкой-выручалочкой». В доме Джонсов странные вопросы лились на него потоком, поэтому проще всего было отвечать именно так. Дабы максимально сократить дискуссию. И не напрягать мозг лишний раз. - Если дождь закончится, ты поедешь с нами на озера? – продолжил разговор Мэтью. У него довольно много времени уходило на формулировку вопросов, но поговорить с кем-то не из семьи уж очень хотелось. - У меня есть выбор? - Ты можешь остаться с мамой… - Я поеду с вами. - Хорошо. Мэтью вновь углубился в поиски тем, однако никак не мог найти хоть что-то, что могло бы заинтересовать малознакомого человека. - А ты не едешь на кладбище? – на сей раз инициативу перехватил Иван. Уильямс с радостью отметил, что собеседник столь же неумел в подборе тем. - Да. Но мы выходим только через полчаса. Ты можешь остаться с папой, раз уж Фред сбежал. Мистер Джонс изначально показался Ивану самым здравомыслящим членом семейства. Возможно потому, что мужчина большую часть времени молчал. А если и говорил, то только о работе. Как выяснилось, он занимал рабочую должность в местной строительной компании. Наверное, прогнившие рамы не делали ему чести, но, как человек, мистер Джонс был в меру весел и прост в общении. Вот только спектакль, разыгранный Альфредом, немного сбавлял желание Ивана разговаривать с отцом семейства. Наверняка, у того уже сложилось не самое лучшее впечатление. Если, конечно, сын не объяснил ему все, как обещал. - Можно с вами? – спросил вдруг Иван, поняв, что даже общество миссис Джонс лучше, чем долгая молчаливая неопределенность с ее супругом. - К бабушке? – распахнув глаза, воскликнул Мэтт. - Да… - Брагинский замялся. – Она мне уже как родная… *** Вернувшись с почтового отделения, Ольга тотчас же принялась разбирать посылку из деревни. Как обычно, мать не поскупилась на соленья, но про варенье опять забыла. Девушка тяжело вздохнула и отнесла коробку к холодильнику. Предварительно подписав банки, Ольга аккуратно расставила свои богатства на нижней полке. Конечно, подписи не спасут от ночных налетчиков, но попытаться стоит. Отсутствие варенья навевало тоску. До безумия хотелось сладкого. В какой-то момент Ольга едва не покусилась на надкусанную «гулливерку», оставленную кем-то в отсеке для яиц. «Тебе двадцать пять лет! – напомнила себе девушка. – Ты не будешь объедать студентов!» Взяв две банки с огурцами, Ольга вышла из кухни и направилась вверх по лестнице. Маршрут этот давно стал ей привычен до автоматизма. Постучавшись в знакомую дверь и дождавшись ответа, девушка вошла. - Мне тут мама прислала кое-что… - Ольга поставила банки на тумбочку. – Многовато… - Здорово! – Эдуард, увлеченно копавшийся до этого в радио, вскочил на ноги. – Ты наша спасительница. - Если бы кое-кто не потерял в первый же день стипендию, то не сидел бы голодный, - ворчливо заметил Гильберт. - Митька мне шесть рублей обещал заплатить, если я радио починю, - гордо заявил Эдуард. – А Сашка котлет обещала нажарить за свои наушники. Кстати, схожу-ка я до нее… Осторожно отставив Ольгу в сторону, парень проскользнул в дверь. - Проходи, - проговорил Гильберт, поднимаясь с койки. – Я тебе тоже кое-что дать хочу. По обыкновению своему немного замявшись, девушка присела на стул около входа. Байльшмидт достал из-под стола черный пакет. - Это тебе. Приняв подарок, Ольга тут же заглянула внутрь и едва заметно отшатнулась от увиденного. - Ты у Дэна взял? - с волнением в голосе спросила она. - Такие вещи Дэн не отдает… - А где тогда? Я весь город оббегала! - Места знать нужно. - У перекупщиков ведь дорого брать! Сколько я тебе должна? - Это за твой День рождения. Я тогда тебе ничего не дарил. Поставив пакет на пол, Ольга подскочила к Гильберту и крепко расцеловала его в обе щеки. - Уймись, женщина! – довольным голосом запротестовал Байльшмидт. - Я тебя люблю! – воскликнула девушка, обхватив руками плечи молодого человека. – На этом ведь альбоме та самая песня? - Какая? - «Все, что я хочу…» Гильберт кивнул, вызвав новую волну восторженного визга. - Я немедленно это спрячу, чтоб никто не украл! – быстро протараторила Ольга и, выпустив парня из тесных объятий, поспешила к двери. - Я тебя люблю! – повторила она, обернувшись на пороге, и захлопнула дверь. - И я тебя… - выдохнул Гильберт, вновь падая на койку. – Глупая женщина!