Принципиальный обмен

      «Наверное, сломался, - решил Артур, когда дверной звонок не сработал после четвертого нажатия. – Нужно сказать ему, чтоб заменил». Странная привычка выискивать в доме Бонфуа неполадки, ускользавшие от самого хозяина, появилась у Керкленда в какие-то незапамятные времена, но молодой человек в упор ее не замечал. Иногда, получив очередной нелестный отзыв о состоянии жилья, Франциск просил не лезть не в свое дело, но, в силу таинственных причин, Артур благополучно раз за разом забывал это пожелание.       Поняв, что на звонок можно не рассчитывать, Керкленд постучал в окно. Затем еще раз. Ответа не последовало. Плюнув на формальности, Артур обошел дом кругом и привычным движением вскрыл неисправный замок двери с веранды. «Его можно не чинить», - тут же отметил он.       Без особого удивления Керкленд обнаружил Бонфуа спящим в гостиной с газетой на лице. Едва сдержав смешок, Артур отправился на кухню, поставил чайник на плиту, проверил содержимое шкафчиков. Лишь перекусив, он решил все-таки разбудить гостеприимного хозяина.       - Ты живой? – Артур толкнул Бонфуа в бок. Мужчина резко сел, и слетевшая газета плавно опустилась на пол. Какое-то время Франциск рассеяно смотрел по сторонам, словно не совсем понимая, где находится.       - Я мог вынести половину твоего имущества, - заметил Керкленд, но сонный Бонфуа не смог оценить шутку.       - Задремал, - пробормотал мужчина.       - Я вижу. Твоя дрема больше похожа на кому.       - Погоди… - путаясь в пледе и халате, Франциск выбрался из дивана. – У меня есть кое-что для тебя…       Продолжая лепетать невнятные фразы, мужчина ушел наверх. Как только он исчез с лестницы, до слуха Артура донесся тихий стук в дверь. Через минуту он повторился с большей настойчивостью.       - Франц! – позвал Керкленд. – У тебя гости.       Бонфуа, похоже, ничего не услышал, поэтому, переборов лень, Артур все-таки направился к двери. Открывать кому-либо из местных жителей парень вовсе не хотел. Ему вполне хватало витающих в воздухе захватывающих истории об его отношениях с Франциском. Иногда даже казалось, что в городе нечего обсуждать, кроме их личной жизни. Увидев в дверном глазке Ивана и Альфреда, Артур смог облегченно выдохнуть. На пороге вполне мог оказаться кто-то из преподавателей или, того хуже, секретарь кафедры.       - Что нужно? – открыв дверь, вместо приветствия задал вопрос Керкленд.       - Ничего! – бодро заверил Джонс и поднял вверх пакет. – Мы просто решили зайти в гости. А ты что тут… Ах, да! Все забываю.       - Хоть кто-то может это забыть, - Артур сделал шаг назад, пропуская гостей внутрь. Перспектива напиться вполне устраивала его в данный момент. Альфред сразу же разложил покупки на кофейном столике и попросил штопор. Вскоре вино было разлито по раздобытым Керклендом бокалам, и вечерние посиделки официально начались. Бонфуа, спустившийся вниз пятью минутами позже, замер в недоумении.       - Прошу к столу! – по обыкновению своему Альфред прервал затянувшуюся неловкую паузу.       - Выглядит сомнительно, - проговорил Франциск, взяв в руки протянутый ему бокал. - И вкус соответствует, - добавил он, отпив.       - Мама всегда брала такое на праздники, - вступился за напиток Джонс.       - Я принесу что-нибудь свое. Подождите минутку.       - У него целая коллекция всевозможного бухла, - пояснил Артур, когда Бонфуа скрылся в боковом коридорчике.       - Хочу посмотреть! – тут же заявил Альфред и последовал за Франциском, оставив Ивана наедине с Артуром.       Молодые люди обменялись формальными улыбками и без лишних слов поняли, что лучше посидеть в тишине. Брагинскому и раньше не доводилось толком поговорить с Керклендом без посредников. Лишь раз, когда тот провожал его до комнаты. Сейчас же о беззаботной болтовне не было и мыслей. Артур по-хозяйски расположился в своем кресле, воплощая собой смесь английской строгости и северной холодности.       Альфред, между тем, добрался до кладовки Бонфуа и с любопытством рассматривал ряды цветных бутылок. Для своего возраста Франциск успел собрать немалую коллекцию.       - Круто, - оценил Джонс.       Бонфуа вздрогнул, так как не слышал приближения парня.       - Вот такие у меня увлечения, - мужчина беззвучно рассмеялся.       - Очень даже французские увлечения, мне кажется.       Джонс прошел вглубь кладовки и опустился на пол рядом с Франциском.       - Живопись, философия, вино, - перечислил Альфред. – Доктор Бонфуа, вы красиво живете!       - Не могу иначе… Думаю, это подойдет для простого вечера, - Франциск протянул парню пузатую бутылку. – Оно почти не дурманит, и послевкусие у него приятное.       - Мы можем поговорить кое о чем? – Джонс перешел на шепот, и лицо Бонфуа сразу потемнело.       - Я не хочу быть твоей жилеткой, - предупредил француз.       - Не нужно. У меня все хорошо. Просто есть некоторые неопределенности.       - Хорошо? – Франциск вздернул бровь.       - Я не уверен, но, кажется, мы встречаемся, - протараторил Джонс.       - Это как? Молодежь пошла какая-то непонятная. Поясни.       Бонфуа вытянул ноги, так как разговор обещал затянуться. Как можно короче, Альфред пересказал события последних дней, но от волнения у него вдруг полезли в немалом количестве фразы-«паразиты» и ненужные пояснения пустых подробностей. Он даже вспомнил огонек на другом конце озера и вдруг ударился в рассуждения о природе этого огонька. К концу рассказа Франциск уже с трудом припоминал начало.       - Ну? Как это понимать? – Джонс все-таки завершил скомканное повествование.       - Что? – Бонфуа встрепенулся. – Не возьму в толк, почему ты считаешь, что я все должен знать…       - Ну, вы же доктор.       - Любовных дел?       - Да весь город знает, что у вас этих самых дел было на три десятка романов! Или диссертаций. Просто скажите, верно ли я все понимаю! Меня сбила с толку одна его фраза… Он сказал: «Разве тебе не это от меня нужно?»       - В каком контексте? – Бонфуа сдавил пальцами переносицу. Он всем сердцем желал поскорее отделаться от Джонса, но прямо заявить об этом не мог в силу привычки выслушивать любые бредни студентов.       - Я говорил, что работал охранником в борделе? – спросил Альфред.       - Хорошо устроился.       - Малоприятное место, если честно. Клиенты буйные… Когда я заболел, он меня подменил. А потом сказал, что научит меня жить нормально. Вроде как именно это мне от него и нужно. И как понять? Франциск забрал бутылку у Джонса и, выудив из-под коврика маленький штопор, откупорил вино.       - Не могу тебя слушать на трезвую голову, - пояснил Бонфуа и сделал несколько полных глотков из горлышка.       – Теперь внимай! - продолжил после паузы Франциск. - Я искренне прошу тебя оставить этого парня в покое. И дело не в том, что ему даром не сдалась твоя любовь со всеми вытекающими. Побереги собственные нервы. Он уедет, и это факт. Тут даже думать не о чем. Вы можете сколько угодно привыкать к друг другу, радоваться всякой детской ерунде… Кстати, вы оба частично дети! И не говори, что это не так. Только он является ребенком по душевному состоянию, а ты все стремишься впасть в детство.       - В чем это проявляется?       - Быть может, у него в стране все такие наивные, но он реально верит в какие-то бредовые сказки. Если же это черта всего его народа, то мне страшно. Случись что с администрацией, они все останутся в пустом поле без будущего и прошлого. Кстати, кажется, вчера генеральный секретарь умер? Альфред кивнул.       - А ты… - Бонфуа потряс рукой, подбирая слово. – Наверное, ты просто очарован этой наивностью. Поэтому вас обоих устраивают отношения неопытных подростков. Не знаю, что творится в голове этого Брагинского, но тебе определенно нужна чистота. В морально плане. Чистота и ясность. Возможно, он просто понял, что ничего не теряет, помогая тебе нехитрой поддержкой, поэтому все так, как есть. Я понятно изложил свое мнение? С чем ты не согласен?       Альфред после недолгих раздумий развел руками. Ему определенно нужно было время, чтобы слова Франциска уложились в упорядоченную систему.       - Если хочешь понять, что думает Иван, выведи его из положения равновесия, - добавил Бонфуа и еще раз приложился к бутылке. – Не буду спрашивать, но уверен, что первая влюбленность у тебя закончилась чем-то отвратным. Только прошу! Не рассказывай мне о своей первой любви.       - Хорошо.       Судя по всему, возвращаться в гостиную Бонфуа не спешил. Опершись на стену, он потягивал вино из бутылки и устало смотрел вперед. Немного подумав, Альфред решил составить ему компанию.       - Вероломная любовь, - проговорил Франциск.       - Это вино не должно пьянить. Ты сам сказал.       - Если пить правильно, то любое вино идет хорошо. А мне хочется напиться.       - Теперь твоя очередь высказаться, - без вопросов Джонс выбрал себе первую попавшую под руку бутылку. – Я слушаю.       - Что тут слушать? – Франциск усмехнулся и прикрыл глаза. – Артур опять уезжает.       - Опять?       - Да. Периодически он пытается сбежать от меня. И каждый раз возвращается. Не подумай… Слухи о нас – не более, чем домыслы. Весной будет шесть лет с того дня, как в моей никчемной жизни началась череда бессмысленных смен дня и ночи. Артур уходит, Артур приходит. Артур гуляет сам по себе. Если бы он остался, то, наверное, наскучил бы быстро, как бывало прежде, но он не остается. И не дает забыть. Со временем чувства должны притупляться. Он будто знает это. В первый раз его не было несколько месяцев. В этом году он пропал всего лишь на две недели.       Потяжелевшая голова Франциска опустилась на плечо Джонса.       - Надеюсь, теперь он уйдет навсегда… Ты ведь знаешь, что он пишет стихи?       Альфред подавился вином.       - Да, - словно не замечая громкого кашля парня, продолжил Бонфуа. – Он музыкант до мозга костей. Все его лекции исписаны нотами и рифмами. Он играл мне кое-что. Это было очень давно.       - Вы говорите так, будто вы старик, - хриплым голосом произнес Джонс.       - Старость наступает тогда, когда перестаешь удивляться. Наверное, я стар.       - Бросьте! Всегда найдется что-то удивительное…       - Я отправил его работы моему знакомому в Лос-Анджелес. Сегодня пришло ответное письмо. Одна компания хочет сотрудничать с Артуром. Голос его их не интересует, а права на песни они могут выкупить за хорошие деньги. Не знаю, согласится ли он…       Подняв бутылку на уровень глаз, Франциск уставился на остатки темного напитка. Альфред последовал его примеру, но так ничего и не разглядел.       - Никогда больше не пей из горлышка, - произнес Бонфуа. – Вино требует медленной пробы. Иначе, останется только похмелье. Не для того наполнена эта бутылка, чтоб осушить ее за раз.       Вопреки своим словам, Франциск в один глоток допил остатки, и продолжил пространные рассуждения на тему вин. Альфред с трудом улавливал смысл слов. Бонфуа нес какую-то чепуху об итальянских виноградниках, о неком мсье с фабрикой, о девушках, танцующих в чанах с ягодами. Наконец, сам Джонс захмелел и медленно сполз на пол.       В таком состоянии их и обнаружили Иван с Артуром десятью минутами позже. ***       Альберт Байльшмидт ворвался в комнату как ураган. Едва не сбив Ольгу с ног, он в два шага достиг кровати и упал на спину. За последние три дня мужчина приходил уже дважды, и его внезапные появления почти не удивляли Брагинскую.       - Бардак! - проговорил он гневно. – Полнейший бардак!       - Что случилось? – встревожено спросила девушка, по-прежнему стоя у входа.       - Я был в участке. Гильберт там…       - Какое облегчение! – выдохнула Брагинская и от переполнивших ее чувств чуть было не перекрестилась, вовремя задержав руку на уровне груди.       - Но вызволить мне его не удалось.       - Главное, что мы его нашли, - Ольга подскочила к кровати и, присев, схватилась за ладонь Байльшмидта. - Что у него за статья?       Альберт приподнялся.       - Мне никто ничего толком не объяснил, -возмутился он. - Сейчас идет какая-то глобальная перетряска, все документы отправлены на чертовы проверки. Я с трудом выбил свидание с сыном!       - Вы его видели? – и без того возбужденная девушка напряглась, как струна. – Он цел?       - Синяк в половину лица, но внешне бодр, - мужчина отвернулся на пару секунд, чтобы совладать с мимикой. – Похудел, кажется.       - Конечно… Там ведь толком не кормят.       Ольга закусила губу. Сердце ее отчаянно билось в груди, и от волнения кровь шумела в висках. С одной стороны, она была несказанно рада хотя бы тому, что Гильберт жив и находится в государственном учреждении. Но с другой стороны, дальнейшая судьба молодого человека вызывала только опасения. Даже если его отпустят, продолжать учебу в университете станет для него крайне проблематично.       Руки мужчины опустились на дрожащие девичьи плечи.       - Я все улажу, милая Ольга, - проговорил Альберт, спускаясь на пол. – Вам не стоит так волноваться из-за моего разгильдяя.       - Понимаете, он для меня самый близкий друг после брата!       - Я все понимаю. И меня радует ваша дружба. В наш век редко встретишь такие… - голос мужчины плавно перешел на тихий, вкрадчивый тон. - … Такие чистые чувства.       Слова Альберта ускользнули от внимания Ольги, целиком поглощенной собственным фонтаном эмоций.       - И такие чистые девушки встречаются нечасто.       Байльшмидт провел тыльной стороной ладони по щеке Ольги, и девушка, наконец, вернулась в реальность. Во взгляде ее читалась озадаченность. Она смотрела прямо в лицо седовласого мужчины, и ей навязчиво чудилось, будто что-то в этот момент ломается. Брагинская не знала точного возраста Альберта, но предположительно он был ровесником ее отца. Следовательно, в скором времени его ожидал пятидесятилетний рубеж. Поэтому девушке казалось, что отец Гильберта находится в каком-то параллельном от нее мире, где уже нет ни мужчин, ни женщин. Есть только бесполые стареющие люди. Однако, вопреки всем теориям Ольги, Альберт, выглядевший до этого момента довольно слабым и усталым, вдруг грубовато притянул ее вплотную к себе. Сухие тонкие губы поцелуем коснулись щеки Брагинской, и крепкие объятия сомкнулись за спиной.       - Ты ведь даже не представляешь, как красива! – пылко прошептал мужчина прямо в ухо Ольге. – Совсем не ведаешь о своей власти…       - Постойте! – запоздало воскликнула девушка и уперлась руками грудь Альберта. Его ребра чувствовались даже сквозь слои одежды.       - Прекрасная… - продолжал мужчина, покрывая лицо и плечи Ольги быстрыми поцелуями. – Ты свела меня с ума!       - Я закричу! Это общежитие! Здесь полно… - на миг девушка была вынуждена замолкнуть, так как Альберт почти яростно припал к ее губам. – Пустите же меня!       Голос Ольги сорвался на крик, хотя в данный момент она вовсе не хотела привлечь внимание соседей. Растрепанная, раскрасневшаяся, заключенная в объятия иностранного гостя, она являла собой весьма неоднозначное зрелище.       - Ты считаешь меня стариком? – наконец, мужчина чуть ослабил хватку, но девушку так и не отпустил. - Знаю, ты сейчас очень молода и думаешь, что после сорока все сразу же становятся дряхлыми…       Ольга молчала, сжав плотно губы. Но глаза красноречиво говорили за нее.       - Это вовсе не так, - вновь ладонь Байльшмидта коснулась раскрасневшейся щеки. – Я еще долго буду молод…       Воспользовавшись моментом, Брагинская отползла к соседней кровати.       - Не бойся так, милая Ольга. Хочешь, я заберу тебя отсюда? У меня есть чудесная квартирка в Берлине. Я работаю в университете и вполне смогу устроить тебя туда же. Только представь, как легко и свободно тебе будет там житься.       - Нет, - отрезала девушка.       - Понимаю… - протянул мужчина. – Я слишком многого прошу от тебя разом, но у нас довольно мало времени. Я уеду в конце недели и, наверное, больше не вернусь сюда. Мне нужно знать твой ответ как можно скорее! Мне нужно знать, что ты согласна!       Альберт предпринял еще одну попытку притянуть к себе Ольгу, но девушка ловко вывернулась.       - Простите, но я не могу согласиться сейчас или когда-либо еще, - отчеканила Брагинская. – Гильберт – мне друг. И я вовсе не хочу, чтобы он стал для меня сыном.       Мужчина пробормотал свое «понимаю» и с трудом поднялся на ноги.       - В таком случае, я зайду завтра, - пообещал он, натягивая шляпу, свалившуюся с его головы еще на пороге.       -Надеюсь, к тому моменту с Гилом что-нибудь прояснится, - отозвалась Ольга.