Принципиальный обмен

1977       Уже через месяц совместного проживания Франциск понял, что пускать Артура в свой дом было не лучшей идеей. Словно напрочь забыв о происшествии на веранде, Керкленд разгуливал по гостиной в полотенце, демонстрируя весьма манящую татуировку на спине, постоянно съедал часть обеда Бонфуа (так как ему не хватало содержимого своей тарелки), стабильно напивался в хлам пару раз в неделю и делал кучу вещей, которые упорно казались Франциску откровенной провокацией. Не замечать Керкленда было просто невозможно, его присутствие в доме ощущалось в каждой мелочи. Вот он оставил свои брюки на диване, вот пролил чай на ковер. Разбитая тарелка в мусорном ведре под раковиной говорила о том, что Артур вновь пытался помыть посуду. Странным образом Керкленд умудрился быстро заполнить собой все пространство на двух этажах и даже чердаке. Лишь в подвал, где стояла стиральная машинка, он не заглядывал, предпочитая чистить свои вещи в ванной. В конце месяца присутствие Артура отметилось в счетах за воду. Керкленд расходовал ее непомерно много. Но попросить парня оплатить хотя бы часть коммунальных услуг Франциск не мог, так как Керкленд за месяц не успел устроиться на работу. Он честно ходил на какие-то собеседования, однажды даже был принят на испытательный срок, но ничем полезным все это не закончилось. Раз за разом Артур получал отказ и был вынужден вновь просить у Франциска в долг, так как на первое время у него не было даже одежды. Однако уже через пару недель Керкленд приметил, где хозяин дома хранит сбережения, и с тех пор просить ему уже не приходилось. Смирившись с тем, что на красивую жизнь денег почти не остается, Бонфуа стойко ждал, когда у соседа появятся собственные средства к существованию. Но минул второй месяц, а постоянной работой от Артура так и не пахло.       - Как собеседование? – задал обычный вопрос Франциск, когда проголодавшийся за день Керкленд вновь попросил у него добавки к ужину.       - Одни уроды в этой забегаловке, - гневно проговорил Артур, отделяя часть еды в свою тарелку. – Почему ты всегда так мало готовишь?       - Не люблю, когда что-то остается на ночь. Теряется вкус.       - Как по мне, все нормально. Лучше делать много с вечера, чем вставать рано ради завтрака.       - Плотный ужин не идет на пользу.       - Ерунда!       Наблюдая за тем, как Артур активно поглощает пищу, Франциск с легкой завистью в который раз отметил, что некоторым можно есть хоть сутками. Керкленд не поправлялся, и очаровавшие когда-то Бонфуа изгибы тела оставались прежними.       - Как на сей раз «уроды» аргументировали свой отказ? – спросил Франциск. Понадобилась минута, чтобы Артур смог прожевать кусок и ответить:       - Я не умею улыбаться. Для официанта это важно.       - Впервые вижу человека, которого не берут даже в официанты.       - Ну и пошли они к черту!       - Сколько раз тебе отказали за эти два месяца?       Артур задумался, но точную цифру назвать не смог.       - Мне кажется, в городе не осталось работы для тебя, - усмехнулся Бонфуа. – А с документами ты решил проблему?       - Я хотел туда пойти, но потом понял, что потерял паспорт, - протараторил Керкленд и вновь отвлекся на тарелку.       - У тебя нет паспорта?! – от услышанного Франциск привстал со стула. – Ты понимаешь, что находишься на положении едва ли лучшем, чем у мексиканских нелегалов?       - Угу.       - И что? – возмущенно воскликнул Бонфуа. - Это проблема, и ее нужно решать. Почему ты раньше не сказал?       - Потому что не люблю, когда на меня повышают голос.       - Артур!       - Что?       Вилка с ножом звякнули о край тарелки. Керкленд исподлобья взглянул на нависавшего над ним Франциска.       - Артур, ты дурак! – выдохнул Бонфуа и вновь опустился на свое место. – Какие у тебя еще есть проблемы с документами?       - Нет документов – нет проблем.       - Серьезно!       - Я потерял все в клубе. В ту ночь, когда ты привез меня сюда. Заметил это только через полторы недели.       - Превосходно, мистер Керкленд! Кажется, кто-то будет начинать жизнь с нуля.       - Меня ведь отправят домой, если поймают? Если так, то это не плохо. Дома мне будет проще. К тому же, мне уже исполнилось восемнадцать. Служба опеки до меня не докопается.       Артур внимательно всматривался в склоненное встревоженное лицо Бонфуа. Мужчина был слишком сосредоточен на своих мыслях и явно не слушал оптимистичные речи Керкленда.       - Какое у тебя образование? – задал вопрос Франциск. – Мне нужно было раньше об этом поинтересоваться. Ты закончил какие-нибудь курсы?       Артур замялся.       - Отвечай, - просьба Бонфуа прозвучала как приказ.       - Я не успел закончить школу, - быстро проговорил парень и отвернулся.       - Ясно.       - Ничего тебе не ясно! – вдруг вскипел Артур. – Думаешь, что я тупой, да? Думаешь, что у меня ума бы не хватило куда-то поступить?       - Я ничего…       - Так сразу и решил! – опрокинув стул, Керкленд встал и отошел к раковине. – У меня не было проблем с учебой. Так сложились обстоятельства!       - Артур!       - Закрой рот! Я говорю это не ради того, чтобы меня пожалели. Думаешь, ты мой благодетель? Думаешь, что я считаю себя должником? Иди к черту! Мне не нужна твоя помощь. Ты сам ее предложил, и теперь не смей говорить, что я в тебе нуждаюсь! Керкленд сделал паузу, и на кухне сразу стало нестерпимо тихо. Оба замерли, с вопросом глядя друг на друга.       - Я… - вновь начал Артур, но хватил слишком много воздуха и запнулся. – Я пытаюсь быть благодарным. Но я нихрена не могу сделать! У меня все пригорает, все валится из рук. Я знаю, что тебя бесит моя бесполезность. Она и меня бесит!       В бессильном гневе Керкленд отвернулся лицом к стене. Красный от напряжения, он с трудом сдерживал нервную дрожь. Хотелось сказать еще очень многое, но что-то внутри заставляло Артура замолкнуть. Франциск, казалось, никак не реагировал на внезапную вспышку парня. Мужчина спокойно смотрел на сгорбившуюся над раковиной спину и ожидал продолжения. Вскоре, уняв дрожь и почти выровняв дыхание, Артур проговорил:       - Ответь уже что-нибудь.       - Какой предмет ты любил в школе больше всего? – спросил вдруг Бонфуа.       - Что? – Керкленд взглянул через плечо. – Литературу, наверное.       - Хочешь поступить в университет?       - Кто меня туда возьмет? – Артур, наконец, отвернулся от стенки.       - Допустим, подделка документов – пройденный этап моей жизни. Ни одна живая душа не узнает, что ты не закончил школу. Вступительные экзамены начнутся через месяц. У тебя есть время подготовиться, если на работу ты все равно устроиться не можешь.       - Постой-ка… - запинаясь, проговорил Керкленд и вновь сел за стол. – Это денег стоит.       - Ты все выплатишь, когда устроишься на работу после учебы. Так можно.       - А если у меня опять начнутся проблемы с этим делом?       - Какие проблемы могут быть с трудоустройством у образованного гражданина Америки, обладающего незаурядной харизмой? – Бонфуа улыбнулся во всю ширину своей улыбки. – А за документы не волнуйся. У меня есть один знакомый, который помог мне, когда я перебирался сюда из Франции.       Артур смотрел на Франциска с некоторым недоверием, однако по всему было видно, что он до жути хочет принять предложение. Парень едва сдерживал рвущуюся наружу радость.       - Давай ты подумаешь денек, - Бонфуа принялся убирать со стола посуду. - Завтра вечером все обсудим. Вообще, я занимаюсь философией Возрождения, но в прошлом семестре у меня был семинар по истории литературы, так что за репетиторство тоже можешь не беспокоиться. К сожалению, стать твоим научным руководителем пока не могу, так как опыта маловато. И степень только на горизонте маячит…       - Я подумаю, - оборвал Артур. – Ты слишком гладко все описываешь. Даже слушать страшно. ***       Весь следующий день Керкленд провел мучительных раздумьях. И дело было вовсе не в поступлении в университет. На свой страх и риск он решил согласиться, хотя идеальная картина, описанная Бонфуа, вызывала недоверие. Если что и занимало голову Артура, то это вопрос благодарности. Что бы парень ни говорил, а совесть не позволяла ему продолжать нагло пользоваться бесплатными дарами. Так, когда часы в гостиной пробили пять раз, Керкленд сел на диван и погрузился в составление планов. О том, чтобы приготовить самому ужин, и речи быть не могло. Парень давно понял, что кухня – не его сфера деятельности. Конечно, можно заказать какое-нибудь блюдо, но тогда придется вновь стащить деньги Франциска. Для уборки же в доме было еще достаточно чисто. Да и Артур, скорее, обычно размазывал грязь, чем реально что-то мыл. «Почему мне не семь лет? – обреченно опустив голову, задался вопросом Керкленд. – Нарисовал бы ему милый рисунок, он бы поумилялся, и дело с концом!»       Так ничего и не выбрав, Артур решил вновь включить режим человека, которому нет интереса до того, что о нем думают. Сделав столь нехитрое заключение, парень успокоился. Для достижения полного душевного равновесия не хватало только теплого душа, но это упущение Керкленд исправил быстро.       Два месяца назад душ с исправной подачей холодной и горячей воды стал для Артура одним из решающих факторов при решении вопроса о дальнейшем пребывании в доме Бонфуа. Свои роли сыграли новенький чайник, сервиз приятной расцветки, кухонные стулья с целой обивкой, мягкий диван в гостиной, цветной телевизор, отдельная комната, наскоро обустроенная на месте рабочего кабинета. Однако ничто так не привлекало Керкленда, как возможность при желании в любой момент сходить в душ. Конечно, подобное отношение к услуге Франциска можно назвать сугубо потребительским, и, понимая это, Артур старался не акцентировать внимания на своем пристрастии к простым благам, доступным представителям среднего класса (к которому парень себя не относил, ибо в голове его роилась целая туча фантазий относительного собственного происхождения, поэтому приравнять себя к американской безродной массе Керкленд не мог), но таково было реальное положение вещей.       Будь Артур чуть более избалован, он, несомненно, с отвращением смотрел бы на старый потемневший кафель, на вкрапления ржавчины у стыков труб. Но к счастью, прежние места обитания парня невыгодно отличались на фоне ванной комнаты старого коттеджа, еще не познавшего ремонт. Поэтому Керкленд, блаженно прикрыв глаза, стоял под теплыми струями воды и с облегчением вспоминал все прошлые свои душевые кабинки. Та, что была при спортзале школы, отличалась резким запахами плесени и пота и вечным мыльным налетом на смесителях. В многоквартирном доме, где Артур провел свое детство, одна моечная комната приходилась на целый этаж малоимущих семей. И запах спортзала в сравнении с вонью, стоявшей в коридоре по причине несправной канализации, казался райским ароматом. Дешевый алкоголь, гниющие овощи, пот работяг, нестиранные вещи, отвратная пригоревшая пища – все вместе создавало неповторимую по выразительности смесь. После, когда отец Артура забросил музыку и начал зарабатывать, они смогли позволить себе переехать на съемную квартиру. Крохотная, продуваемая всеми ветрами, она радовала молодую семью своей относительной уединенностью. Шумные соседи оставляли желать лучшего, но вечный праздник за стенкой казался пустяком. Ванна в этой квартире, пожелтевшая внутри и облезшая снаружи, располагалась в отдельной комнатке. К сожалению, трубы в ней невозможно прогнили, и мыться приходилось в общественных местах. Тогда отец долго объяснял подрастающему Артуру, что все естественное не является безобразным.       Эту квартиру пришлось сменить через год. Зарплаты отца по непонятной причине вдруг стало не хватать, и тишина, царившая прежде вечерами, ушла. Скрываясь на балконе, мистер и миссис Керкленд о чем-то громко спорили, а после - рыдали, обнявшись. Ванная сменялась ванной, квартира – квартирой, а денег все не хватало на оплату. И жилье приходилось искать все проще и проще, хотя казалось, что проще уже некуда. Тринадцатилетний Артур с тоской вспоминал семейное "общежитие" и предпочитал торчать в школе. Он, как честный сын, попытался найти заработок, но вскоре выяснилось, что паренек не пригоден ни для одного вида оплачиваемой работы. «Весь в бабушку», - с горечью выразился однажды отец. Тогда-то Артур и услышал впервые о своем славном происхождении. Выяснилось, что сухая старуха, являвшаяся матерью отца, происходила из богатого рода, разорившегося в период войны. После краткого ознакомления со своим семейным древом юный Керкленд окончательно задрал нос и потерял остаток друзей.       Раковины в туалетах клубов, душевые кабинки самых грязных мотелей, наконец, реки в теплое время года – вот что стало привычным элементом быта Артура в последнюю тройку лет. Изредка удавалось напроситься к кому-нибудь на квартиру, но то были случаи необычайного везения. Теперь же Керкленд стоял в светлом помещении, где приятно пахло мыльными принадлежностями и чистыми полотенцами, и сквозь капельки охлажденного пара он всматривался в свое отражение в зеркале. Никуда не нужно спешить, хотя этот дом – всего лишь очередное съемное жилье. Вот только условия съема до странного благоприятны.       Артур повернулся к зеркалу спиной, затем боком. Определенно, раньше он казался себе менее бледным. Окинув взглядом комнатку, Керкленд отметил, что в ней с каких-то пор образовалась куча парных принадлежностей: две зубные щетки, по два полотенца для рук и лица, два мыла, две корзины с бельем (одна из них пустовала), два крема для бритья. «Когда только это все появилось? – задался вопросом Артур. – Он точно чокнулся! Нельзя так жить… Я обязательно за все заплачу. Позже, когда появятся деньги… Они ведь появятся?»       Еще раз Керкленд взглянул на свое отражение. «Не слишком ли ты много взял за один поцелуй?» - мысль не была для Артура новой, в разных вариациях она всплывала почти ежедневно. И раз за разом непоправимо портила настроение.       Когда Франциск вернулся, Керкленд смотрел телевизор. Как и в десятки других вечеров, приветствия или хоть какой-то реакции Бонфуа не дождался.       - Я принес пиццу, - сообщил мужчина.       - Ты сегодня не готовишь? – оторвав безучастный взгляд от экрана, спросил Артур.       - Устал немного. А еще я купил пиво.       - Ты просто ломаешь мое представление о себе, - парень усмехнулся и подвинулся. Франциск поспешно занял освободившееся место.       - Даже руки мыть не будешь? – с наигранным удивлением проговорил Артур.       - Где они успели так замараться?       Француз заливисто рассмеялся и принялся распаковывать пиццу.       - Что надумал с поступлением? – спросил он.       - Я попробую, - коротко отозвался Артур, вмиг вновь похолодев.       - Я ожидал, что ты поупрямишься для приличия.       - К черту...       - Я?       - Я.       Керкленд принял протянутую ему бутылку и отработанным движением сдернул с нее крышку.       - Я тут подумал, - вновь заговорил Франциск после недолгого молчания. – Ты ведь все равно не можешь мне платить, так?       - Спасибо за напоминание.       - Хотя бы сейчас не дерзи. Я придумал, как ты будешь со мной рассчитываться.       - Долго думал? – Керкленд неотрывно смотрел в одну точку где-то за телевизором. - Предупреждаю заранее – хозяйство вести не умею, а в постели предпочитаю быть унылым бревном.       - А мне казалось, что для бревна ты слишком импульсивен… Но я не о том. Ты ведь играешь на гитаре?       - Ее нужно починить.       - Пустяк. Достану новую… Я хочу, чтобы ты иногда играл мне мои любимые песни.       - Только играть?       - А ты умеешь петь?       - Чтоб ты знал, я был вокалистом в нашей группе. Но учти, что по-французски я петь не буду!       - Мне нравятся и ваша, британская музыка.       В ответ Артур удивленно выдохнул.       - Сегодня ты точно ломаешь все мои представления.       Новая информация вызвала у Керкленда живой интерес, которого Франциск еще ни разу не наблюдал у своего вечно хмурого соседа. Артур просто засыпал Бонфуа вопросами, касающимися исключительно музыки. В итоге, выяснилось, что вкусы у молодых людей немного расходятся, однако точки соприкосновения все-таки нашлись. За непривычно непринужденной болтовней вечер плавно перетек в ночь. Устав от собственного голоса, Артур замолк и последовал примеру Франциска: начал ломать стереотипы о собственной персоне. Утомленный, малость захмелевший и притихший, Керкленд опустил голову на колени Бонфуа и полудреме прикрыл глаза. Лишь сероватый свет, исходящий от мелькающего экрана, нарушал мрак в гостиной.       - Я знаю, что это стремно выглядит, - пробормотал Артур.       - Все нормально.       - Я знаю… Ты меня сейчас вроде как прикармливаешь. Чтобы я не смог уйти. А я все равно уйду. Когда-нибудь.       - Конечно.       - Мне не нужны эти домики-садики.       - Разумеется.       - Я соберу новую группу…       - И будешь опять колесить по Америке.       - Да.       - Так и будет, Артур.       Вскоре в тишине послышалось едва различимое посапывание, и Франциск сам уставился в телевизор, ожидая, когда Керкленд уснет покрепче, но тот, вопреки ожиданиям, вздрогнул во сне и вновь заговорил:       - А ты почему здесь? Почему ты уехал из дома?       - Зачем тебе это знать?       - Просто… Вдруг я тебя начну уважать. Вдруг у тебя тяжелая судьба, и все такое…       - Нет у меня тяжелой судьбы. Все свои испытания я выбрал себе сам. И уважать меня не за что особо.       - Расскажи. Мне мерзкие люди тоже нравятся. Даже больше нравятся. С ними проще.       Выдержав паузу, чтобы собраться с мыслями, Бонфуа начал:       - Когда мне было восемнадцать, отец застал меня в постели с моим преподавателем по истории.       - С мужчиной?       - Да. С красивым мужчиной тридцати лет, в которого я тогда был без ума влюблен. Наверное, тебе это кажется странным?       - Можно мне позже ответить?       - Наверное.       - Только напомни.       - Хорошо.       Опять немного помолчав, Бонфуа продолжил:       - Отец был в гневе, мать в ужасе. Если коротко, то он сказал, что больше не хочет меня видеть. И я, будучи молодым и чувствительным, быстро собрал вещи и ушел из дому.       - Ты пошел к тому мужчине?       - Нет. Я не мог. У него жена и трое детей. Неделю я жил у своего бывшего парня, а затем решил резко все изменить. Так и началась моя бесславная жизнь в Америке.       - Почему бесславная? У тебя хорошая работа, девушка…       - Какая девушка?       - С которой ты постоянно разговариваешь по телефону. И у которой ты ночуешь два раза в неделю.       Тело Франциска сотряслось в беззвучном смешке.       - Это не девушка. Это продолжение моей бесславной жизни. Так уж вышло, что в нашем мире самый короткий путь к успеху пролегает через постели. И диваны. Подоконники, столы, кабинки туалетов, задние сидения машин. Ну, ты понял?       Артур буркнул что-то в знак согласия.       - Прожив три дня в Америке в качестве бродяги, я сумел связаться с нужным человеком. Он помог мне с документами и даже снял номер в отеле. Денег у него было полно, и он ими с удовольствием сорил.       - И куда же делся твой спонсор?       - Я сбежал от него, как только появилась возможность. Конечно, роскошная жизнь – это здорово и приятно, но платить за нее я больше не мог. Я ненавидел его запах, его дряблое тело, его лысеющую голову. Он плохо чистил зубы, носил жуткие пестрые шмотки, не знал простейших правил произношения слов и разговаривал как самый дикий фермер. Даже мое произношение казалось идеальным на его фоне. Если коротко, то месяц я скрывался от него в этом городе. После он меня нашел, и я уже думал, что мне конец, но все обошлось прощальным сексом. Иногда он даже звонит, надеется на возобновление отношений. Так что, я далеко не славный малый.       Артур перевернулся на спину так, что серые отблески теперь падали на его помятое лицо.       - Шлюшка, - Керкленд рассмеялся, прикрыв рот рукой.       - Как угодно, - Бонфуа развел руками.       - А девушки у тебя были?       - Конечно.       - Значит, тебе нравятся оба пола?       - Нравятся? Ну, да. Наверное, они мне нравятся. Я всегда стараюсь немного влюбляться в своих… партнеров.       Резко сменив задорное выражение лица, Артур сел.       - Если я расскажу тебе кое-что… - проговорил он. – Обещай не использовать это против меня.       - Может, лучше не рассказывать?       - Нет. Пусть сегодня будет вечер откровений.       Франциск развернулся, приготовившись слушать. Помявшись немного, Артур выключил телевизор, и гостиная погрузилась почти в полную темноту. Теперь различить черты лиц стало невозможно.       - Я не могу сказать, что твои пристрастия кажутся мне странными,- произнес Керкленд. - Вернее, они кажутся мне странными, потому что у меня было нечто подобное, и я вовсе не хочу, чтобы это повторилось когда-нибудь. У нас в группе одно время был барабанщик… Я вовсе не был влюблен. Ничего подобного. Просто однажды мы сильно нажрались какой-то адской водки, и я потерялся. Короче, я не помню, что было, но парни из группы подтвердили, что этот барабанщик провел со мной веселые полчаса в кладовке.       Артур разворошил волосы и громко выдохнул.       - Не знаю, как так вышло… Тогда я подумал, что это забавно. Вроде как неприлично, и общество осуждает подобные отношения. Хотя сейчас мне кажется, что в то время я просто слишком много пил… Поэтому согласился с ним встречаться. Это продолжалось недели две, и мне совсем не понравилось! Противнее этого была только отрубленная голова соседа… Которого папа… Ну, ты помнишь.       Керкленд отмахнулся и отвернулся от Франциска.       - Когда ты попросил не использовать этот случай против тебя, что ты подразумевал? – подавшись вперед, задал вопрос Бонфуа.       - Я спать, - ответил Артур и, вскочив на ноги, почти бегом направился на второй этаж. ***       Результаты вступительных экзаменов открыли, наконец, для Керкленда дорогу к образованию. Он сам с трудом верил, что фамилия в письме принадлежит ему, но Франциск, зачитавший текст вслух, развеял остатки сомнений. Так Артур Керкленд стал вполне преуспевающим студентом. Через четыре месяца Франциск добился долгожданной степени, и заработок его резко подскочил вверх. Первые трудные недели, когда соседи пытались сойтись характерами, остались где-то позади. Артур неизменно ворчал, выражал недовольство какими-то мелкими деталями интерьера и даже иногда помогал в уборке. В один прекрасный день ему удалось вымыть окно, почти не оставив разводов. Франциск все больше времени проводил дома, лишь изредка пропадая ночами. Постепенно дом начал обретать новые черты. В первую очередь Бонфуа позаботился о замене старых труб, и Артур, к негодованию своему, неделю провел без горячей воды. Кругленькая сумма ушла на частичную замену напольного покрытия, сгнивших изнутри рам в «кабинете-спальне». Когда Артур опрокинул банку с томатной пастой на диван в гостиной, Франциск, вместо того, чтобы заняться чисткой, купил новый. На сей раз белый. Первое время Керкленд старался не сидеть на нем, но затем привык и к этому.       В день, когда Бонфуа защитил свое исследование перед ученым советом, впервые на обеденном столе оказалась бутылка дорогого вина. К сожалению, Артур опустошил свой бокал залпом и не успел прочувствовать весь его изысканный вкус. Дальнейшие две недели со стороны могли бы показаться банальной пьянкой. Но, по мнению француза, он просто «занимался дегустацией местного ассортимента». Так Франциск едва не остался без работы, ибо у начальства не было сил терпеть лектора, который приходил в аудиторию либо пьяным, либо в состоянии похмелья.       К весне Артур изучил технику распития дорогих вин и получил права на вождение. Теперь в его обязанности вошла еженедельная закупка продуктов. Времени на работу с новенькой гитарой катастрофически не хватало, но упущение это почти не волновало парня. Жизнь странного для посторонних глаз союза нашла свою колею и ровно пошла по ней. Существуя под одной крышей, соседи умело обходили все скользкие темы, стараясь не думать о далеком будущем. До одного дня…       Воскресным утром Артур, как обычно, отправился за покупками, Франциск же ушел в университет по каким-то неведомым «срочным делам», если верить главе кафедры. Вернувшись, Бонфуа не обнаружил машины на привычном месте и потому решил, что Керкленд еще не приехал. «Наверное, опять смотался в клуб», - не без основания решил мужчина, так как Артур часто исчезал вместе с авто без предупреждения. Благо, на кухне Франциска ожидали пакеты со свежими продуктами. Следовательно, на сей раз сосед не забыл выложить их из багажника, ведь на прошлой неделе все овощи были испачканы в растекшемся сливочном масле.       Смыв с себя уличную пыль и набросив любимый халат, Бонфуа с беззаботной легкостью направился в свою спальню. Но стоило ему сделать шаг в комнату, как неожиданный толчок пригвоздил его к стене.       - Прости меня! – проговорил быстро Артур, обхватывая руками покрытые мелкой щетиной щеки.       - Что...       Керкленд спешно приложил палец к губам Франциска и покачал головой. Он сам явно хотел что-то сказать, но вместо слов лишь прижался к Бонфуа крепким поцелуем. Поведение Артура могло бы радовать мужчину, если бы еще сильнее не настораживало. С трудом найдя в себе силы не ответить на поцелуй, Бонфуа отстранил парня от себя.       - В чем дело? – задал он вопрос, держа Артура за запястья.       Керкленд молчал, но на лице его выразился целый калейдоскоп эмоций.       - Откуда у тебя эта царапина? – Франциск отпустил одну руку и осторожно провел пальцем по брови Артура. Парень отвернулся, и теперь в поле зрения Бонфуа оказались темные отметины на шее. Опустив взгляд, мужчина увидел светлые синяки на руках Керкленда.       - Что, черт возьми, случилось?! – не своим голосом произнес Франциск.       Собравшись, Артур посмотрел прямо в лицо Бонфуа. Былая паника вдруг бесследно пропала, Керкленд вновь «остыл».       - Я разбил твою машину, - ответил он. – Она не подлежит ремонту.       Повисла пауза. Довольно много времени понадобилось на то, что произнесенные слова дошли до адресата.       - Отлично! – воскликнул Франциск и, задев Артура плечом, пересек комнату. – Ты не перестаешь меня удивлять!       - Я попросил прощения...       - Весьма убедительно. И в какой момент ты планировал сообщить мне об этом недоразумении? А?       Впервые Бонфуа был по-настоящему зол. Он почти кипел. Внезапная ярость его вспыхнула резко и ярко. Артур же тихо стоял, прислонившись к стене.       - Ты считаешь, что бесконечно можешь пользоваться мной? – в порыве Франциск сбросил с подоконника стопку книг. От глухого стука Керкленд едва заметно вздрогнул, но остался на месте. Он неподвижно слушал гневные речи Бонфуа еще пару минут, а затем без слов быстро вышел из комнаты.       - Куда ты собрался? – крикнул Франциск, выбегая следом.       Дверь кабинета захлопнулась прямо перед носом мужчины.       - Нам нужно, наконец, поговорить! – Бонфуа с силой дернул ручку, но чудом косяк выдержал его напор.       Артур вышел почти сразу, держа в руках дорожную сумку.       - Ты все сказал. Я тоже, - ответил Керкленд.       Дальнейшие свои действия Франциск видел туманно. Он определенно пытался задержать парня, хватал его за руки, нес какую-то чушь, о которой прежде и не думал. Но все попытки докричаться до Артура остались без ответа. На полгода Керкленд порвал все связи с Бонфуа, чтобы без стука вернуться однажды. Таким же, как и в день первой встречи: пьяным, плохо соображающим, хамоватым. Так начался второй цикл истории, которая к восемьдесят второму году превратилась для Франциска в бесконечную сужающуюся спираль.