×××
Мин проснулся очень рано, на часах не было и шести утра. Рука довольно сильно затекла от того, что на ней что-то лежало, Юнги хотел убрать от себя это "что-то", но повернувшись понял, что на его плече лежит Чимин, удобно устроившийся рядом. Мин вспомнил прошлый вечер и улыбнулся. Он признался ему. Юнги смог. Так странно: Мин никогда не мог подумать, что полюбит этого мальчишку, что его сердце ещё способно любить после стольких попыток. Пак Чимин — особенный. Он интересный, с ним можно говорить на любые темы, у него всегда есть своё мнение. Чимин наивный, но это не портит его. Всё в нём словно было сделано настолько идеально, что Мин иногда не верит, что он вообще реален. У младшего чистое сердце, в отличие от его собственного, что запятнано виной и страданиями. Чимина хочется защищать, чтобы он больше не выглядел так напугано и не плакал как тогда, на пляже, чтобы он просто был в порядке. Да, Мин прекрасно знает, что Паку сложно быть в порядке. Знает и хочет исправить, но... Сейчас у Мина появились сомнения. Он посмотрел на свою ситуацию со стороны. Чимин — семнадцатилетний подросток, которому осталось не так много, вся его жизнь — сплошные догонялки со смертью. Но он остался чист, его свет не потух. Юнги не знает, будут ли эти отношения чем-то хорошим как для Чимина, так и для него самого. Брюнет точно уверен, что ему будет сложно оставить Пака, потому что он привязан к нему, однако, если ему придётся бросить Чимина ради его же блага... Такую цену он готов заплатить. Юнги не сможет сделать его счастливым. Пак заслуживает лучшего. Правда заслуживает того, кто не эгоистичен, того, кто знает, как жить в обществе с другими людьми и не делать им больно, знает, как любить. Мин уже принёс ему страдания. Должно быть, они слишком разные: если Чимин — свет, то Юнги — тьма. Нет, брюнет был с ним слишком эгоистичен, думал только о себе. Надо всё закончить, пока не стало слишком поздно. В конце концов, как с Минхёком не будет. Чувства лучше вырезать, пока они не стали губительными. А чувства монстра — тем более. Вспоминая всё с самого начала, Юнги понимает, что так должно было быть. Небо опять решило поиздеваться над ним, словно дразня его тем, что он никогда не сможет получить. Любовь. Даже если и получит, ничего не выйдет, потому что у него на сердце есть метка. Метка, напоминающая о том, что Мин Юнги никогда не сможет обрести счастье. Мин аккуратно убирает свою руку из-под головы младшего и укрывает того одеялом. Он не хочет этого делать, не хочет уходить, но так будет лучше. Лучше для Чимина. Ноги почти не слушаются, а руки хотят вновь ощутить тепло родного тела, но... Так не должно быть. Хватит. Надо просто уйти. Кто-то будто нашёптывает ему на ухо, чтобы он быстрее бежал, и Юнги поддаётся этому чувству. Последний раз глянув на Пака, Мин уходит. Дверь опять хлопает, и этот звук кажется ему самым отвратительным звучанием из всех, которые он когда-либо слышал. Наверное, сейчас этот звук приравнивался к прямому звуку кардиомонитора. Сердце словно остановилось, больше у него ничего нет, кроме огромной чёрной дыры, пронзающей грудную клетку. — Юнги? — знакомый голос отвлёк Мина от страшной бури, что вот-вот должна начаться. Доктор Мин подошёл к сыну, взволнованно глядя на него. — Ты был у Чимина? — нет, только не его имя, Юнги просто не может это слышать. Любое упоминание о нём болью отдаётся в каждом атоме тела. — Да. — Коротко кинул тот, собираясь уходить, но был остановлен. — Ты его любишь, так ведь? — слова отца, словно выстрел, пронзили насквозь, и Юнги остановился, не зная, что ему ответить. — Как ты понял? — почти шёпотом спросил Мин, поворачиваясь к доктору. — Я увидел это по твоему взгляду и по тому, как ты переживаешь за него. Я не осуждаю, — поспешил добавить Мин-старший, боясь, что Юнги сейчас уйдёт. — Да, это правда, но это уже неважно. Я ухожу. — Холодно сказал Юнги, разворачиваясь. Лицо его не выражало ни единой эмоции, можно было подумать, что его в этот момент не волновало абсолютно ничего. Но если бы кто-то смог увидеть то, что происходит у него внутри... — Ты снова бежишь. — Я не бегу, — зло ответил Мин, останавливаясь, — так будет лучше. — Для кого лучше? Ты с ним хоть поговорил? — брюнет промолчал. — Я знаю по своему опыту. Мы с твоей мамой проходили через такое. — При упоминании о матери Мин ощутил фантомную боль, на месте бывшего сердца. Он тут же развернулся к отцу. — Если ты любишь человека, ты должен доверять ему. Да, его благополучие для тебя важнее, чем что-либо, но ты не знаешь, что он думает по этому поводу. Не беги от него и от себя тоже, — Юнги опёрся об стену, будто ища в ней поддержки. Он не понимал, что должен выбрать, но какая-то часть его сознания знала, что отец прав. Надо поговорить с Чимином, а не снова убегать. Хватит этого. Вдруг Мин слышит какие-то крики и шум в палате Пака. Юнги даже не успевает подумать, как его руки автоматически открывают дверь, и он оказывается внутри. Перед ним открывается ужасная картина: Чимин сидит на полу, сдавливая грудь кулаком, и судорожно хватает ртом воздух. Мин тут же подхватывает его лёгкое тело в свои руки и кладёт на кровать. В голове творится какой-то странный переполох с одной лишь мыслью о Чимине. — Ю-Юнги? — слабый голос Пака выводит старшего из раздумий. Мин видит, что в Чиминовых глазах видны слёзы, да и сам он выглядит таким настрадавшимся. Ему сложно дышать, он пытается сделать вдох, но всё тщетно. В его глазах застыла какая-то немая просьба и сильный испуг. Ужасный страх окутывает Мина, и ему кажется, что воздух перестаёт поступать в его собственные лёгкие. — Чимин? Эй, Чимин! — Мин зовёт его, тряся за плечи, пытаясь сделать хоть что-то, чтобы привести его в чувство. Руки дрожат, ему самому хочется разбиться вдребезги от того, что он ничем не может помочь, пока Пак страдает. Через пару секунд, которые казались Юнги вечностью, в палату забегает взволнованный доктор Мин. Он, быстро поняв в чём дело, подбегает в кровати. — Юнги, отойди, — но тот словно не слышит, пытаясь растормошить Чимина. — Юнги, ты мешаешь! — уже громче кричит доктор, и брюнет только сейчас приходит в себя, наконец-то отходя. Мин-старший надевает на Пака кислородную маску и подключает его к аппарату искусственной вентиляции лёгких. Мин стоит рядом и смотрит на это. Белая пелена медленно окутывает всё вокруг, но Юнги видит только Чимина. Он видит глаза младшего, которые так же смотрят на него. В них столько страданий, что Мину хочется забрать их все себе, лишь бы младший перестал это всё ощущать. Брюнет физически чувствует, как больно Паку прямо сейчас, и чуть ли не кричит от того, насколько это страшно. Он потерял счёт времени, не зная, длилось ли это пару секунд или же несколько часов. Всё, что он запомнит навсегда — это его глаза, наполненные болью, смотрящие на него с неким разочарованием. Юнги действительно страшно. Так странно, ведь сам Мин Юнги, который мало что боится, сейчас чуть ли не дрожит от страха потерять этого мальчика. Он осознаёт, что никогда не сможет оставить его. Да, пусть это и эгоистично, но Мин просто не сможет по-другому. Чимин сломал все его барьеры, принёс свет в кромешную тьму, оживил его. И теперь главный страх Юнги — это потерять его свет навсегда. — Юнги! Юнги! Ты меня слышишь? — голос отца, который Мин слышит словно через толщу воды, приводит его в реальность. Юнги оглядывается: в палате много врачей, хлопочущих возле кровати Пака, а сам он лежит с закрытыми глазами, весь ужасно изнемождённый и измученный. Перед Юнги стоит отец, машущий перед ним руками и пытающийся что-то объяснить. — Что с ним? — У него случился приступ, но мы успели, так что сейчас всё хорошо. Думаю, ты хочешь поговорить с ним. — Мин кивает, — Сейчас он немного слаб, так что дай ему время. — Доктор выходит из палаты, а за ним следуют и остальные врачи. Юнги остаётся один. Он присаживается на кресло возле кровати, глядя на Чимина. Тот, видимо, спит, и брюнет решает подождать, пока тот не проснётся. Вдруг Юнги замечает книгу на полу, а рядом какой-то измятый листик, показавшийся ему каким-то очень знакомым. Раскрыв его он сразу понимает, что это — список. Почему он такой потрёпанный и что вообще здесь делает? Не успел Мин и подумать над этим, как его окликнул голос Пака. — Смотришь, что ещё не выполнил, да? — Юнги тут же подошёл к Чимину, вот только Пак не смотрел на него. Его голос был пропитан ядом и усмешкой, и Мин абсолютно не понимал, что происходит. — Не делай вид, что тебе есть дело до меня. Хватит этого притворства. — Чимин посмотрел прямо ему в глаза, и Юнги увидел то самое разочарование в чужом взгляде, но он не знал, что ответить, и светловолосый продолжил. — Ты увидел этот пункт и решил выполнить его, чтобы тебе дали денег, так ведь? Я никогда не был важен для тебя, ты просто играл со мной. — Чимин смеётся, истерично смеётся, а из глаз текут слёзы. Юнги не может смотреть, как он плачет, нет, это выше его сил. Он не понимает, почему Чимин так думает, почему он не может понять, что чувства старшего — правда? — Почему ты так решил? — как-то раздражённо спрашивает Мин, чувствуя, что начинает злиться. — Я... Посмотри на меня, Юнги. Я просто глупый подросток, который умирает. Посмотри. Зачем тебе это? Зачем тебе мои ужасные глаза, тощее тело, кривые пальцы, а? Зачем тебе... — Чимин говорит так быстро, что Мин еле вникает в суть сказанных слов. Но он злится, потому что Чимин не может ему поверить. Он не верит, что кто-то может полюбить его. — Замолчи. — Обрывает резко Мин, отчего Пак тут же замолкает. Юнги пытается контролировать свою злость. — Мне неважно, сколько тебе осталось. И мне абсолютно всё равно, сколько тебе лет. Я люблю твои пальцы, глаза, тело. Слышишь меня? Мне плевать на грёбаные деньги. — Мин вытирает слёзы Чимина, который смотрит так, словно он провинившийся ребёнок. Чимину сейчас стыдно. Стыдно за то, что он всегда придумывает то, чего нет. Ему сложно поверить в то, что кто-то может любить его. Ему стыдно перед Юнги и перед самим собой. — Прости меня... Я не знал, — виновато говорит Пак, обхватывая руки старшего своми пальцами. Вся злость Мина улетучивается, превращаясь во что-то мягкое и тёплое. Рядом с Паком он становится намного добрее, если бы кто-нибудь увидел такого Юнги, то подумал бы, что это его брат-близнец, а не он сам. Юнги зарывается носом в светлые волосы с оттенком серебра и целует Пака в макушку, отчего Чимин довольно мурчит. Чимин чувствует, что его сердце вновь бьётся, что вся та боль была выдуманной, потому что Юнги здесь. Он рядом и уходить никуда не собирается. Ему хочется, чтобы этот момент длился вечность, потому что в эти самые мгновения он чувствует себя самым счастливым человеком в мире, чувствует, что всё это — реально. — Поцелуй меня. — Шепчет Пак на ухо старшему, сильно смущаясь. Сказать вслух — куда страшнее, чем в мыслях. Юнги, улыбаясь, берёт Чимина за подбородок и заглядывает Паку в глаза. В них Чимин видит то, что так давно мечтал увидеть именно в его глазах. В них плещется непомерная любовь, вперемешку с заботой и вниманием, в них светловолосый видит отражение своей души. Юнги аккуратно притягивает Чимина за подбородок, а второй рукой приобнимает за плечи. Пак закрывает глаза, и подаётся навстречу, обнимая Мина за шею. Поцелуй выходит нежным и абсолютно невинным. Чимин, хоть и никогда ни с кем не целовался раньше, и совсем не имеет опыта в таких делах, старается как-то отвечать Юнги, который умело хозяйствует языком во рту младшего. Руки Мина аккуратно оглаживают щёки Пака, а Чимин зарывается в тёмные волосы Мина. Всё это кажется таким правильным, словно это — аксиома. Пак Чимин только для Мин Юнги, а Мин Юнги только для Пак Чимина. И по-другому быть не может. Весь оставшийся день они проводят вместе. Влюблённые долго лежат на кровати, разговаривая обо всём на свете, просто наслаждаясь тем, что есть друг у друга, пока на телефон Мина не приходит сообщение. Джи: «Юна здесь, быстрее».×××
River — Bishop Briggs — Ты закончил? — спрашивает Хосок у Намджуна, который что-то старательно печатает на компьютере. — Почти, — коротко кидает тот, продолжая свою работу. Минджэ сидит на стуле связанный и что-то пытается сказать, но его рот заклеен скотчем, а рядом, не спуская с него глаз, стоит Хосок, держа в руках биту. Тэхён дежурит у двери вместе с Джи, Юнги сказал, что Юна, возможно, скоро может наведаться, поэтому им лучше поторопиться. — Ты заплатишь за то, что сделал с Чимином. — Зло говорит Чон, хватая Минджэ за волосы. — Твои люди тоже заплатят, — Хосок со всей силы ударяет его по лицу, отчего тот падает вместе со стулом, откашливаясь кровью. Чон присаживается возле него, резко поднимая мужчину за голову. — Может, тебе есть что сказать? — красноволосый отлепляет изоленту от его рта. — Вы наивны, если думаете, что у вас что-то выйдет. Мои люди уже едут сюда. — Прохрипел Минджэ, с усмешкой глядя на Чона. Хосок обратно заклеил ему рот, ударяя того в живот. Его ужасно раздражал этот тип, Минджэ безумно хотелось убить, но Чон понимал, что этого будет слишком мало. Чхве Минджэ, как оказалось, — неплохой преступник, запятнанный в крови по локоть. Убийства, мошенничество, торговля людьми, изнасилования — всё это его грехи, за которые он должен ответить. По плану, Намджун должен взломать базу данных клуба Минджэ и отослать это в СМИ, затем вызвать полицию, а самим скрыться. Сначала Чону не нравился этот план, ему казалось, что этого мало для такого преступника, как он. Но сейчас он понимает, что если у них всё получится, то этот придурок потеряет абсолютно всё: свою власть, влияние, его просто затопчут, а в тюрьме он будет молить о смерти. — Хоби, у нас проблемы, — Джи быстро подбежала к нему, указывая на дверь. — Они едут. — Чёрт, слишком рано... Джун, ты скоро? — нервно спросил Хосок, подходя к Намджуну. — Мне бы ещё пять минут, — ответил тот, не отвлекаясь от компьютера. — Тэ, вызови полицию. — Ким послушно кивнул, доставая телефон. Полиция приедет через пять минут, значит им нужно задержать Юну и людей Минджэ до их приезда, а потом очень быстро скрыться. Не проходит и двух минут, как двери склада распахиваются, и внутрь забегают люди в тёмной одежде, а за ними уверенно ступает Юна с гадкой ухмылкой на лице. — Добрый вечер. Юнги всё же мне соврал, от него я ожидала, но от вас... — Заткнись. — Рыкнул Хосок, доставая пистолет. Юна рассмеялась, подходя впритык к Чону. — Ну же, убей меня. Но тогда этой рыжей тоже не жить. — Красноволосый испуганно обернулся, замечая, что один из людей Минджэ держит нож у горла Джи. — Только троньте её, и я ваши головы насажу на штыки, — сквозь зубы поговорил Чон, хотя внутри чувствовал, что если с Джи что-то случится, он никогда себя за это не простит. Парень видел испуганные глаза любимой, но ничего не мог с этим поделать, и от этого самому хотелось застрелиться. Он видит, как развязывают Минджэ, как приставляют пистолеты к головам Тэхёна и Намджуна, видит довольный взгляд врага, и ему просто хочется кричать от своей беспомощности. — Вы не на того напали, детки. — Насмешливым тоном начал Чхве, опираясь на двух амбалов. — Но если вы думаете, что это сойдёт вам с рук... — он замотал головой, вмиг становясь серьёзным. — Убить их всех. — Приказал Минджэ с особой жестокостью в голосе. Тэхён зажмурился, понимая, что сегодня ему не удастся избежать смерти. Хосок и Намджун не спасут его, да и никто не спасёт. Всех ждёт одна и та же участь. Ким печально смотрит на перепуганные лица друзей и осознаёт, как сильно не хочет умирать. Он хочет жить. Он хочет стать известным дизайнером, хочет ещё проснуться, увидеть Чимина, нет, он не хочет умирать. Слишком рано. Время словно замедляется, Тэхён видит, как чужие пальцы почти нажимают на курок над головой Джи, которая вся дрожит, как осиновый лист. Видит безысходность в глазах Намджуна, гнев в глазах Хосока. В глазах Минджэ и Юны радость и самодовольство. А что в своих? Наверное, дикий страх. Ким не понимает, в какой именно момент это происходит, но он слышит сирены полицейских машин, а затем топот чужих ног. Начинается настоящий переполох. — Куда вы? Предатели! — истерично кричит Юна, носясь из одного угла в другой. Минджэ тоже дал дёру, как и все остальные люди. Никто не понимает, что происходит, все просто бегут, как ненормальные. Намджун добирается до компьютера и быстро заканчивает работу. Дело сделано, теперь осталось только скрыться. Но не успевает он и сказать, что закончил, как двери распахиваются и раздаётся грозный голос. — Полиция Сеула, руки за голову! — Намджун испуганно поднимает руки, как и все, кто остался. А остались, как раз, только Тэхён, Джи, Хосок и Намджун. Какая несправедливость! Их сейчас задержат как последних преступников, в то время, как настоящие давным-давно убежали. — Видели бы вы свои лица! — все в удивлении поднимают голову, и понимают, что перед ними вовсе не полиция, а Юнги. — Эй, несмешно! — воскликнул Чон, вставая с колен. Все так же поднимаются, подходя к Мину, который выглядит так, словно спас весь мир. — Я вообще-то жизни ваши спас! — возражает Юнги. — И от полиции тоже. — Но что за сирены мы слышали? — недоуменно спрашивает Тэхён. — Это я из больницы взял, одолжил у скорой, чтобы Минджэ напугать. — Отвечает Мин, улыбаясь. Хосок обнимает Джи, радуясь тому, что они все живы. Тэхён вообще не понимает, что произошло, но он безумно счастлив, что всё обошлось. — Информация о Минджэ уже в СМИ, — довольно говорит Джун, и все радостно дают друг другу пять, как будто им по десять лет. — Мы смогли! — Джи подпрыгивает на месте, радостно хлопая в ладоши. Вдруг совсем близко раздаётся звук сирен. — Это же твоя, да? — с надеждой в голосе спрашивает Намджун, но Юнги отрицательно мотает головой. Кажется, радоваться было рано.