And I wanna fight, И я хочу бороться, But I can't contend. Но не в силах сопротивляться. I guess that's love, Наверное, это любовь, I can't pretend, Я не могу притворяться.
Они увиделись на лекции, как и договаривались. Отец Блэквуд в очередной раз вещал о том, какие же люди ничтожные и порочные создания. Это было весьма иронично, учитывая то, что и ведьмы не отличались особым благорассудством и целомудренностью. Сабрина Спеллман сидела в самом первом ряду, рядом с Пруденс, внимательно слушающей очередные бредни Первосвященника (нетрудно догадаться, что бреднями она их не считала). Николас же сидел на последнем и просто молился всем существующим порокам на этой земле, лишь бы Сабрина хоть раз на него посмотрела. Ему вновь хотелось почувствовать её взгляд на себе, это адское наваждение и всепоглащающую страсть. Но Сабрина даже не повернулась в его сторону. В какой-то момент Николас Скрэтч даже пожалел о том, что решил сесть на последний ряд. Отец Блэквуд заметил то, как пристально его ученик смотрит на девушку. Он отчаянно пытался поймать её взгляд и в какой-то момент Первосвященнику стало жалко бедного парня, и он решил отвлечь его самым банальнейшим способом: — Итак, что вы усвоили на сегодня, Николас Скрэтч? — спросил он, заставив Николаса невольно дёрнутся от неожиданного вопроса и взглядов, направленных на его потерянное выражение лица. «Дьявол побери, какой же стыд.» — Что, простите? — переспросил Ник, надеясь на то, что ему послышалось. Вот только строгий и пристальный взгляд отца Блэквуда говорил об обратном. — Я спросил, что вы усвоили на сегодня. Если вы вообще способны хоть что-то усвоить, конечно же. — произнёс Блэквуд, усмехнувшись. По кабинету сразу же разнёсся звонкий смех толпы учеников, прерванный строгим «тихо!». Николас Скрэтч стоял в недоумении, все его мысли будто бы сами выскочили из головы, почва ушла из-под ног, оставив его в абсолютно неловком положении. Но сказать что-то всё-таки стоило, иначе все посчитают его полным придурком, летающим в облаках и ни одна девушка в этой Академии больше не кинется ему на шею. Тем более Сабрина Спеллман. И, поэтому, Николас Скрэтч прочистил горло, ещё раз оглянулся на толпу и произнёс: — Я понял, насколько никудышны люди. Они жестоки и низменны, заботятся лишь о своих желаниях, страхах и целях. Я думаю, что если бы люди служили нам, всё было бы иначе. Мы позволили бы им жить, как мы того хотим и тогда… Они познали бы истинную суть человечества. Каждое слово, произнесённое им, было пропитано ложью. Он вовсе не считал людей жестокими, ведь самое жестокое, что могло быть на этой земле, стоит рядом с ним и удовлетворенно кивает, довольствуясь ответом. — Вы молодец, Николас Скрэтч. Так держать. Все ученики похлопали ему. Все, кроме Сабрины. Она сидела неподвижно ровно секунду, будто бы обдумывая его слова, борясь со своей сущностью, но с какой именно? Этого Николас Скрэтч не знал. И всё же, вскоре и Спеллман-младшая зааплодировала, посмотрев в его глаза и улыбаясь. Он улыбнулся в ответ.***
— Ты хорошо выступил сегодня. Мне понравилось. — сказала Сабрина, неся поднос к его столику. Николас Скрэтч оглянулся и осмотрел её с головы до ног. С момента окончания лекции, внешний вид девушки немного поменялся. Теперь волосы Спеллман-младшей были уложены не в правой стороне, а в левой. Парень никогда бы не подумал, что будет обращать внимание на такие глупости. — Не против, если я присяду? — спросила она, одарив его своей улыбкой. Лёд тронулся. — Будто бы тебе нужно моё разрешение. — ответил Николас, окуная картошку фри в сырный соус. Из её губ вырвался тихий смешок, подтверждающий догадку парня. — Как ты? В последнее время ты какой-то напряжённый. Ну же, расслабься. — проговорила она, погладив его плечо. «Легко тебе говорить, женщина. Это же не ты влюбилась по уши в человека, чьё сердце уже занято». Николас Скрэтч буквально на пять секунд задумался о том, что же ей сказать. Не будет же он кидаться на неё с объятиями и признаваться ей в любви до гроба? Нет, конечно же. Так делают в глупых девичьих романах с хэппи-эндом, и что-то подсказывало ему, что у них этого хэппи-энда не будет. — У меня проблемы. — соврал он, глядя в глаза. — Да, и какие же? — решила уточнить Сабрина Спеллман, пододвинувшись чуть ближе. — Тебе необязательно это знать, правда, у тебя и своих забот хватает. — ответил Николас, приподняв уголки рта в лёгкой улыбке. — Наверняка тётушки снова решат вовлечь тебя в своих безумные планы по захвату вселенной ведьмами. — Знаешь, теперь я кажется не считаю их безумными. — сказала Сабрина, заметно поменявшись в лице. — Неужели? — уточнил Николас, изумлённо подняв брови и скосив их к переносице. Сабрина Спеллман кивнула, ещё раз посмотрела на парня и принялась пить вишнёвый коктейль. Её слова и вправду заставили его задуматься: «А что если она уже другая? Не та Сабрина, которую я знал раньше и в которую влюбился?». И всё же, подумав над этим ещё раз, Скрэтч-младший посчитал их полнейшим бредом. Скорее Солнце погаснет, чем Сабрина изменится. Даже с силой самого Дьявола, и даже под воздействием тётушек и Блэквуда.***
Сабрина оказалась около родной усадьбы глубокой ночью, когда солнце уже давно ушло за горизонт. Её красный капюшон развивался на ветру, когда она бежала домой, молясь всем на свете, лишь бы тётушки не отругали её за поздний визит. Девушку одолевали сомнения по поводу того, что произошло сегодня в академии. «Боже, как же я могла поцеловать его? У меня же есть Харви…» Она корила себя за свой порыв, за наваждение, заставшее её врасплох, но ведьмины губы всё ещё помнили вкус его губ. Сабрина запомнила каждую мелкую деталь в их поцелуе. Его мягкие, сладкие губы и шелковистые волосы, которые были просто созданы для того, чтобы зарываться в них рукой. И пусть хоть земля уйдёт из-под ног, но она никогда не забудет его. Харви, мой милый Харви, как же мне тебя жаль, ты этого не заслуживаешь. Она не могла скрывать это от него, но и не могла признаться ему в этом. А ведь Сабрина даже не извинилась перед Ником! И от этого её просто загрызала собственная совесть. Было решено: сейчас ведьма откроет дверь и обо всём расскажет тётям или кузину, неважно. Немедленно! И только стоило ей приоткрыть злосчастную дверь, как три пары глаз укоризненно посмотрели на юную девушку, чей плащ был мокрым от дождя. — Ну и где ты пропадала? — строго спросила тётя Зельда, подходя к Сабрине вплотную и снимая с неё красный плащ. — Хильда уже все морги обзвонила. — Я была в Церкви Ночи. Нас задержали. — ответила Сабрина, стараясь сохранять леденящие спокойствие, но дрожь в голосе выдавала её. — Так долго? — усмехнулся Эмброуз, и сразу же словил на себе недружелюбный взгляд Зельды. — Да. — поспешно кивнула Спеллман-младшая и добавила: — Я помогала детям, которых повесили. Эмброуз закрыл рукой рот, стараясь не рассмеяться во всё горло, но получалось у него, из кожи вон, плохо. Зельда закатила глаза, сложив руки на груди и велела Эмброузу заняться чем-то более полезным, перенести труп в их персональный морг, например. — Дорогая, мы знаем, что ты снова бродила по лесу. — послышался добрый тон тёти Хильды. — Мы понимаем, что ты вступила на новую тропу, тропу тьмы, и тебе нужно время, чтобы ко всему привыкнуть и обо всём подумать… …ага, подумать о том поцелуе, например. Сабрина снова закивала, подыскивая момент для признания. — Тебе нечего от нас скрывать, милая. — произнесла тётушка Зельда, положив свои руки на хрупкие ведьмины плечи. Ну раз так… — Я поцеловала Николаса Скрэтча. — неожиданно вырвалось из её уст и в комнате повисла мёртвая тишина. — Что? — вскрикнул Эмброуз, роняя труп на пол.