Can we talk for a moment? Мы можем переговорить? Got these feelings that I'm tired of holding on Я испытываю чувства, за которые устал цепляться. Wasn't tryna get wasted Я не хотел упиться в хлам, I needed more than three or four to say this Мне потребовалось больше трёх или четырёх рюмок, чтобы произнести это…
Сабрина Спеллман сидела в гостиной, выслушивая нотации своих тётушек. Зельда отчаянно пыталась достучаться до неё и воззвать к её совести, но у женщины это не получилось. Правда, спустя какое-то время, она всё-таки смирилась и молча, но с тем же грозным видом, принялась вышивать, изредка поглядывая на племянницу. Хильда же только разочарованно вздыхала, пока Эмброуз сидел с широко раскрытыми глазами. Юная ведьма думала уже пойти наверх, в свою комнату, но тут её резко остановил строгий голос тёти Зельды. — Стоять, дорогая. Мы ещё не закончили. — сурово произнесла Зельда, сидя на кресле, спиной к Сабрине. Спеллман-младшая закатила глаза и остановилась, не пройдя и половину ступенек. — Что? — устало спросила девушка, скрещивая руки на груди. Зельда обернулась. — Как давно это случилось? Сабрина решила, что здесь врать нет смысла, поэтому спокойно ответила: — Недавно. — А если точнее? — Сегодня. Глаза Эмброуза расширились ещё больше, ему хотелось зарыться в землю, лишь бы не видеть строгий взгляд тёти Зельды, который так и говорил: «не доглядел», поэтому он мог лишь спрятать своё лицо в вспотевших ладонях. — И ты так спокойно об этом говоришь? — удивилась тётушка, поднимаясь с кресла. В её голосе больше не было укоризненного тона, а лишь лёгкое недопонимание. Она просто-напросто не могла поверить в то, что Сабрина, её милая племянница, ставшая ей дочерью, могла так поступить. Взять и изменить Харви Кинклу. Ну это же надо додуматься! Хотя с другой стороны, Зельда всё же могла понять Сабрину, ведь когда-то она тоже была такой же, наивной девушкой, думающей лишь о любви. Жаль вот только, что для неё, ведьмы, больше не существует такого понятие, как «любовь». Ведь тот, кого она любила больше жизни, покинул её. Теперь для Зельды существовала только похоть — жалкое подобие на настоящую любовь. — Да. — ответила Сабрина спустя какое-то время, успев перед этим проглотить ком, так некстати подкативший к её горлу. Зельда крепко сжала ткань, что держала в руке. Хильда зажмурилась, но дальнейших действий не последовало, не было ни крика, ни плача, ни звука пощёчины, а лишь тихое и слабое «хорошо». Сабрина Спеллман не поверила своим ушам. — Но ты признаешься своему смертному, Харви. Мы может ведьмы, но честь хранить обязаны. — сказала она, проходя мимо Сабрины по лестнице. — И в конце концов, дорогая, уважай себя и не позволяй своему сердцу одержать победу над здравым рассудком. Племянница кивнула и пошла в свою комнату, обдумывать сказанное.***
— Харви, милый, я знаю, что скорее всего ты меня не простишь, но я хочу лишь одного — чтобы ты был счастлив, а со мной это не будет возможным. Сабрина стояла перед зеркалом, тщательно пытаясь продумать всё то, что она скажет Кинклу завтра в кафе, и она никак не могла подобрать нужные слова, на что Салем лишь понимающе мяукал. — Боже, что мне делать? — вздохнула Спеллман, разворачиваясь к окну и видя перед ним Николаса Скрэтча. Он стоял и улыбался, молча смотря на девушку и если бы в какой-то момент он не заговорил, то Сабрина бы всё также думала, что ей привиделось. — Что ты тут делаешь? — воскликнула Сабрина, прижимая к себе Салема. — Не знаешь, как ему сказать, да? — произнёс Николас, будто бы не услышав её вопрос и подходя к Сабрине чуть ближе, чем положено. Девушка кивнула и невольно сделала шаг назад, Николас заметил это и звонко рассмеялся. — Тише, успокойся, не собираюсь я тебя насиловать. Я пришёл не за этим, а чтобы сообщить тебе кое-что важное. Сабрина нахмурилась и ещё раз кивнула, давая Скрэтчу понять, что она внимательно слушает. — Я люблю тебя, дьявол побери. — произнёс он полушёпотом, глядя ей в глаза и по комнате раздался раскатистый смех.