сладкий панк-рок

Найти хорошего психиатра - не такая уж и сложная задача. Найти хорошего психиатра, к которому ты захочешь идти, будучи двадцатидвухлетним парнем, отрицающим все проблемы - уже другая миссия. У Майки дёргается глаз. Наверное, от количества блёсток на лице Джерарда. - Это типа... защитный механизм? Старший лишь поджимает губы и отворачивается к окну автобуса, в котором они ехали на сеанс. Не семейный, но художник весь издёргался и зардел, пока самостоятельно собирался ко врачу, старательно приглаживая волосы и думая, выглядит ли он достаточно нездорово. - Понятно, почему Фрэнк первое время считал тебя поехавшим. - Я тоже от твоих друзей не в восторге, - бурчит Джерард в ворот куртки. - Это не я запал на него, - Майки пожимает плечами, не пытаясь разглядеть реакцию брата. - Я не запал на него. - Ври больше. Джерард лишь хмурится, предполагая, что будет целесообразно сказать врачу на первом сеансе и что же из этого выйдет. Явно ничего хорошего, потому что Уэй слишком долго бегал вокруг да около от самого себя и к самому себе. Добегался, конечно, ничего не попишешь. - Майки? - художник поворачивает голову к заскучавшему брату. - Почему ты согласился поехать со мной? - Потому что ты меня попросил. Не тупи, Джерард. - И всё? - серые снежинки плещутся на запотевшем стекле. - Господи, - Майки давит себе на виски. - В свои пятнадцать ты был умнее. - Фрэнк на тебя плохо влияет, - Джерард кладёт ногу на ногу, руку - на руку и снова отворачивается к стеклу. - Или я на него, - младший брат пожимает плечами и утыкается в какую-то бесполезную игру на смартфоне, пока второй представляет белые стены в кабинете и собственный нелёгкий рассказ. /// Рождество подступает незаметно, и у Джерарда рябит в глазах от слёз и ярких разноцветных огней. Майки гладит его по рукам сквозь пуховик, даже пытается впихнуть фисташковое мороженое, от которого старший брат предсказуемо отказывается. Нужно было брать с собой Линдси, хотя та, по её же словам, была безумно занята в разработке декораций для детских спектаклей. А лучше вообще никого не брать. "Как всё прошло?" - смс от Фрэнка. Он не отвечает, снова уткнувшись в окно: унылый пейзаж унылых многоэтажек. - Фрэнк спрашивает, как ты и сколько литров слёз ты выплакал, - голос Майки всё такой же беспристрастный. - Я сейчас отвечу, что всё нормально. - Ладно, - Джерард кивает. - Он переживает? - Типа того, - историк вздыхает. - Ты рад? - Я не рад. Просто... с чего бы? - Ты точно тупой, - Майки прижимает чернявую голову брата к собственному плечу, и они едут с полминуты в самой жуткой и непривычной для них позе. Раньше, когда младший брат ещё боялся грозы, Джерард обнимал его и пел все песни, что шли ему в голову, не говоря, что гром пугает его самого. - Я же говорил, что он втюрился в тебя. - Ты сказал, что я ему нравлюсь. - Это одно и то же. И... не парься, Джер... Джерси, окей? Всё нормально будет. - Ага, - Уэй отстраняется от брата, чтобы восстановить личное пространство. Немного ёбаного личного пространства никому не повредит. - Конечно. /// Джерард усаживается на кровать Майки, успев пожалеть обо всех своих решениях за последний месяц. Он прижимается подбородком к коленке, и все заметки в голове начинают пылать красным, не давая даже вздохнуть. - Тебе сделать какао? - Не нужно делать какао. Лучше позвони маме, - старший Уэй отворачивается к стене, которую хотел расписать ещё в октябре. - Она мне все мозги вынесла. - Ну, - Майки вздыхает, - мне тоже. - Я не знал, что она так взбесится, когда... когда... когда пытался... - Джерард захлёбывается словами, желая, чтобы кто-нибудь - один конкретный человек - взорвал их личные пространства, притащился с гитарой, приставкой, тарелкой овощей и чужой кружкой. Но Фрэнк сейчас был в десяти часах езды со своей семьёй, а два несчастных брата были настолько загнаны в угол не прошенной ими опекой, что не знали, куда деть себя, вдруг став взрослыми. - Она тогда нашла у меня психотропные, - как гром. - Что? - Джерарду не по себе. - Я, - Майки садится возле кровати спиной к брату, будто не может смотреть на него, - страдал из-за Линдси. Ребята предложили сбежать от реальности, я согласился. Ей... им... они реально подумали, что ты отравился какой-то хернёй. Никто и не думал о суициде. - Мне всё это время казалось, что ты ненавидишь меня из-за этого случая. - Как видишь, - младший хмыкает, опускаясь головой на край кровати. Художнику хочется сжаться и стать ещё меньше, но он не может. Не может так больше. - Мне казалось, что вы все меня ненавидите. - Даже Линдси? Джерард всхлипывает то ли от усталости, то ли от облегчения. - Мы не понимали, что с тобой: ты вдруг оборвал все связи и ушёл в себя. Линдси не хотела меня видеть, а Берт... - Берт урод, - слёзы сами текут по щекам. - Только он мог свалить в Испанию, оставив записку в духе: "Да, Джерард, у тебя действительно застревает капуста между зубов". - Мне он написал: "Майки, ходи в качалку, кушай белок". - Он урод, - художник качает головой. - Я думал, что я, он и Линдси - это золотое трио... просто... Берт был моим лучшим другом. Или кем-то вроде, не знаю. - Которому ты ничего не рассказывал. - Который ничего не просил, - и улыбка на лице тоже появляется сама. - Но я совсем не скучаю. Знаешь, мы только и делали, что тусовались. Линдси до сих пор выходит из режима вечной вечеринки, а я однажды проснулся обблёванным в нашей старой квартире и понял, что нельзя так. И мы с Линдс реально много работали, чтобы вылезти из вечных долгов, куда втянул нас Берт, и переехать. - Ты не рассказ... - Когда он уехал, мы будто ожили, - Джерард вздыхает. - Мне даже неинтересно, как у него дела сейчас. - Как думаешь, он скучает по нам? - Майки прикрывает глаза. - Нет, - старший качает головой. - Он же придурок. /// "Ты так и будешь меня игнорировать?" - читает Джерард около полуночи, закутавшись в одеяло, и слушая, как Линдси сопит на своём матраце. Комната Майки - всё ещё проходной двор, и у него, как выяснилось, появилось множество друзей. Художник при очередном визите кинулся к своей кружке с Парижем и обнаружил на ней след незнакомого почерка: "Собственность Джерарда Уэя. Спид заразен", - и улыбку на собственном лице. "Я не игнорирую тебя, - отвечает он. - Просто не знаю, что ответить". "Моя мама передала тебе панкейков". "Надеюсь, без черники!" - Джерард фыркает и тут же смотрит на Линдси, которая должна хорошо отдохнуть после изматывающих подготовок театра к рождественским представлениям. "Узнаешь ;) И почему ты не спишь? Все хорошие тамблер-парни уже спят". "Как мило", - Уэй убавляет яркость и чуть ли не прижимает телефон к лицу. "А почему ты не спишь?" - отправляет следом. "Еду на электричке зайцем и бегаю от закона". "Какой же ты позер, Фрэнки". "Всё для тебя, мальчик-тамблер". "Почему ты не остался на рождество с семьёй?" Ответ приходит не сразу: Джерард видит, как Фрэнк печатает, а после прекращает. Значок с карандашиком исчезает, но через пару секунд появляется снова. "Благотворительный концерт завтра". "Завтра-завтра или завтра-сегодня?" "Завтра-завтра". "Можно мне пойти с тобой?" - Уэй смотрит на собственное сообщение, не веря, что он действительно написал это. Художник почти кликает на отмену отправки, как приходит ответ: "Я беру с собой Майки, но переговорю утром с ребятами, чтобы кто-нибудь провёл тебя. Просто нам разрешили привести по одному человеку на эту ёбаную вечеринку для металистов за сорок". "Хорошо, - Джерард краснеет и благодарит всех богов, что Линдси не видит этого. - Ладно, я пойду в душ и спать, как все хорошие тамблер-парни". Уэй проходит в тесную ванную комнату, и, когда он уже стягивает футболку и замирает напротив маленького зеркала, телефон вибрирует от сообщения: "Интересно ;)" Джерард прячет лицо в ладони от смеха, а после открывает фронтальную камеру, делая самое глупое селфи на свете. Ничего такого, кроме улыбки, знака мира у лица и открытых плеч. Ответ от Фрэнка приходит сразу же: "Я благословлён?" "Возможно", - художник откладывает телефон и думает, что никакой холодный душ не спасёт его горящее от непонятного смущения лицо.