Горячая сталь

      Спускаясь на эскалаторе, Вилл с хмурым видом достала новенький смартфон, чтобы проверить новости, за которыми она перестала следить. И заодно проверить слова Тарани, огорчившей лейтенанта такими неприятными известиями.       Подруга, естественно, располагала более подробной информацией, чем СМИ. Можно было сказать: в принципе, располагала информацией. В сводке новостей в основном мелькали знаменитости, вроде Хай Лин, а бардак, установившийся благодаря Седрику, уместился в пару непримечательных, туманных статей.       Так как Элион нечасто появлялась на публике, подробности ее недельного отсутствия удалось скрыть. О ней в новостях, как и о Седрике, ни слова. Должно быть, суд прошел в строжайшей секретности, дабы лишний раз не волновать народ (верный ход, с учетом того, что охрана, видимо, ослепшая, подсудимого упустила). Был обнародован лишь тот факт, что на посту капитана гвардейцев Корнелию Хейл сменил Калеб, как и полагается, лично выбранный королевой. Вилл слабо улыбнулась. Думалось ей, друг был достоин этого: преданнее него Элион никто не служил.       Дело о паре дебоширов, один из которых все-таки успел прослыть киборгом, замяли еще в день ареста Седрика — постаралось вышестоящее начальство лейтенанта Вандом, а также все причастные: Тарани, Калеб и Совет Парламента. Поэтому в свете СМИ Фобос как был безликим преступником, так им и остался. Новости лишь успокоили горожан тем, что нарушитель порядка «ликвидирован»…       Лик-ви-ди-ро-ван.       Телефон вдруг завибрировал, его экран, перекрывая сводку, заняло окно звонка. Вилл сильнее нахмурилась: номер неизвестный. Она бы с радостью сбросила, но работа предполагала общение со многими людьми, как с коллегами, так и с незнакомцами. Пропущенные вызовы уже выходили лейтенанту боком. Нужно было ответить. Вилл яростно ткнула в зеленую кнопку и рявкнула: «ДА?!»       — Мисс Вандом? — спокойно поинтересовался мужчина на проводе.       — Да, младший лейтенант полиции. По какому делу?       — Я, — он замялся, подбирая слова, — мы точно были знакомы…       — Что?! — вспылила лейтенант. — Представьтесь хотя бы.       — М-м. Не могу.       — Я и так не в духе, не тратьте мое время на ерунду. Немедленно повесьте трубку!       — Нет, стойте! — спохватился мужчина. — Где вы находитесь?       — Какая наглость! — от возмущения чуть не задохнулась Вилл. — Буду я еще говорить?!..       — О, это точно вы, — отрезал бодрый голос. — Красные волосы ни с чем не спутать. Наконец-то вы нашлись, мисс Вандом.       Вилл застыла прямо перед стеклянными дверьми универмага. Ей не показалось: последнюю фразу она расслышала не только в динамике, но и в шуме толпы позади себя. Она обернулась и, пораженная, ткнув пальцем в экран телефона, завершая вызов, опустила руку. Вдалеке стоял тот, кто говорил с Вилл. Он тоже убрал мобильный и, чуть погодя, приветливо помахал. Лейтенант невольно усмехнулась, растянув губы в счастливой улыбке. Признать эту высокую фигуру с белыми, короткими волосами было нетрудно.       Мужчина пошел вперед, Вилл тоже двинулась навстречу. С каждым шагом, чувствуя нарастающий трепет радости в груди, тот, что не хотелось скрывать или отрицать, она ускорялась, пока не перешла на бег. С растерянной улыбкой князь вскинул руки, когда мисс Вандом влетела ему в грудь, крепко обнимая его за пояс.       — Ой-ой, — хохотнув, смутился Фобос, — что, настолько близко знакомы?       — Как? — отчетливо прозвучал вопрос.       — Что?       — Как ты здесь оказался? — Вилл подняла голову и, отстранившись, посмотрела князю в глаза. — По решению Совета ты должен быть уничтожен.       — Должен быть, — ухмыльнулся он, — но я обнаружил это раньше, чем из меня вынули карту памяти и пустили под пресс.       Из кармана джинсов Фобос вытащил, разложив на ладони, две вещи: розовую стекляшку и чуть помятую бумагу с блоком фотографий.       — Я почувствовал какую-то связь, влечение, — откровенно говорил князь, — когда я узнал вас… тебя на фото, я понял, что хочу жить. И узнать о себе побольше. Наверняка ты можешь немало мне рассказать!       Пока он вещал, Вилл достала из сумки похожий розовый осколок и соединила половинки в Сердце Кондракара — заинтересованный, Фобос поднял брови.       — Рассказать могу немало, — загадочно улыбнулась лейтенант, — но лучше узнать все самому.       Когда вещицы вернулись в карман, она вдруг, сбросив сумку, встав на цыпочки, обняла шею князя. Скользящим движением пальцы нащупали так и не закрытый слот для карты памяти и быстро заменили одну на другую. Теперь лейтенант прижималась к замершему Фобосу в ожидании его реакции. Настоящей реакции.       Они долго простояли в молчании, обтекаемые толпой. Вилл не видела эмоций князя, она упорно держала его в своих объятьях и успокаивалась лишь тем, что он ее не отталкивал — просто бездействовал. Но вскоре на талию нерешительно легли ладони, холодившие кожу своей сталью даже через одежду. Фобос обнял в ответ, а по лицу Вилл разлилась добрая, умиротворенная улыбка.       — Где мы? — нашелся с вопросом князь.       — Универмаг.       — Меридиан?       — Да.       Снова пауза, разбавляемая гулом горожан.       — Отпусти, — негрубо потребовал Фобос.       — Неа, — вякнула Вилл.       — Хочу увидеть твое лицо.       Тогда она охотно отодвинулась и взглянула на князя. Так ее глаза сверкали, так она лучезарно улыбалась, что улыбка передалась и ему. Но уголки губ вдруг стали опускаться, Вилл постепенно нахмурилась.       — Ты пользовался мобильным, — тревожно сказала она, — его могли запеленговать…       — А я что, — удивился Фобос, — от кого-то прячусь? Опять?!       — Ага, — бросила лейтенант. — Нужно срочно избавиться от телефона, сменить локацию — потом будет время поговорить!..       Подхватив сумку, взяв князя за запястье, она резко развернулась с желанием убраться из универмага поскорее, но тут же была отдернута назад. Она крутанулась и, ойкнув, аккурат попала в капкан Фобоса: не сдвинувшийся с места он ловко поймал ее за талию, прижав к себе. Вилл задрала голову, растерянно похлопав ресницами.       — Есть неотложное дело, — серьезно сказал князь.       — А? — только и успела брякнуть лейтенант.       Фобос наклонился и захватил ее губы своими. От неожиданности она, замычав, распахнула глаза и выпустила из пальцев ремень сумки. ПЛЮХ! Компьютер в ней опасно хрустнул после второго падения, но это мгновенно забылось. Поначалу Вилл напугал агрессивный выпад князя, словно бы изголодавшегося зверя, но сейчас… Она чувствовала вкус спокойного, почти невинного поцелуя. Разомлев от удовольствия, она опустила веки и разжала пальцы на запястье Фобоса, всецело отдаваясь в его власть. Тут же он воспользовался моментом и провел рукой по рыжим волосам на затылке, перебирая их мягкий ворох. По спине Вилл опустились мурашки, она улыбнулась сквозь поцелуй и, отстранившись, промяукала:       — Предупреждать о таких делах надо.       — Меньше слов — больше дела, — усмехнулся Фобос.       Он чмокнул Вилл в макушку, так бездумно и буднично, словно у них это было в порядке вещей, наклонился и, подобрав сумку, протянул ее лейтенанту.       — Кажется, мы торопились?       Он улыбался, не радостно или весело — по-свойски. Слабо, чуть спесиво, но искренне. Без линзы взгляд стал гораздо более выразительным, в зеленых глазах мерцала доброта, такая редкая, как драгоценный камень. Мерцали эмоции, которые, по сути, должны быть чужды машинам... И Темным Князьям.       — Да, — кивнула Вилл, забирая сумку. — Пора возвращаться домой.

***

      Над неровной линией горизонта, сотканной из домов, небоскребов и шпилей замка, находя отблеск в их окнах, тяжелело солнце. Сочный оранжевый свет заливал могильный холм, который заботливо окружила и спрятала от посторонних глаз роща. На надгробном камне отпечатывалась тень того, кто стоял перед ним, спиной к городу и солнцу — человека в длинном, потрепанном плаще. Капюшон нависал над лицом незнакомца, из-под ткани были видны лишь напряженно искривленные губы. Правая рука должна была сжаться в кулак, но человек одернул себя: вместо нее была перебинтованная культя.       Приговор уже был вынесен — смертная казнь. Жестко, но на другой исход Седрик особо и не рассчитывал. А жить все-таки хотелось… Повезло иметь во дворце подкупленного стражника, который помог убраться оттуда без следа и шума.       Почему пришел на кладбище? Сам не понимал — ноги привели. Месяц ведь уже прошел с побега, здесь должно было появиться знакомое имя… И появилось. На надгробии, простеньком, таком же, как и остальные, было выгравировано «Миранда» и годы ее жизни. Седрик долго и неотрывно смотрел на надпись, предаваясь мрачным мыслям.       Когда жизнь его ушла не туда, в кардинально неправильном направлении?.. Позабылось уже. Остался лишь осадок сожаления и капля совести, которые в последнее время непрерывно тревожили Седрика.       Единственной, кто поддерживала его в тюрьме, была Миранда, а он ее заботу игнорировал. Годы заключения необъятная жажда власти и мести грызла разум, не давая вспомнить о самом важном — любви. Но теперь-то он подумал, вспомнил. К сожалению, слишком поздно. Как говорится, что имеем — не храним, потерявши — плачем?..       Лицо вытянулось от удивления, Седрик спешно коснулся щеки, поморщившись. На пальцах остались капли. Поморгал, нахмурился — этого еще не хватало.       — Допрыгался, змеёныш? — совсем рядом прозвучал строгий женский голос.       Седрик поднял голову, недоуменно взглянув перед собой. Глаза еще сильнее расширились. На надгробии, закинув ногу на ногу, скрестив руки на груди, сидела Миранда. Одетая по обыкновению в юбку и рубашку, она хмуро смотрела на Седрика.       — Глянь на себя! — Небрежно махнула рукой, указывая на него. — В мертвую девку обратился ради каких-то там своих целей. Ни стыда, ни совести.       Миранда укоризненно покачала головой, пока бывший капитан все еще отходил от шока. Он протер глаза, но девушка никуда не исчезла — даже скривилась от такого неуважительного поведения.       — Ты… настоящая? — сглотнув, выдавил Седрик.       — Нет, сахарная, — мрачно пошутила Миранда. — Конечно, настоящая! Но мертвая… Из-за тебя.       Она встала с надгробия и зависла в воздухе. Только теперь Седрик заметил, что ноги у нее от колен постепенно растворялись, становясь прозрачными.       — И? — вдруг с вызовом спросил он. — Ты хочешь, чтобы я извинился?       Миранда удрученно выдохнула. Она шагнула к Седрику, а тот сразу попятился.       — Боишься, что накажу за твои грехи?       Он нахмурил брови, поражаясь больше не содержанию вопроса, а тому, каким спокойным тоном его задали. Напустил на себя хладнокровность и ответил так же спокойно: «Нет».       — Ну что же ты тогда отходишь, милый? — лукаво улыбнулась Миранда. — Неприятна моя компания?       Она стала поднимать руку. Седрик понял девушку правильно и, поначалу заколебавшись, все-таки протянул ей свою раскрытую ладонь — в знак доверия. Касание тонких пальцев было подобно дуновению ледяного ветра, оно совсем не ощущалось. Что-то рвануло руку вверх, Седрик мог поклясться! Он ошарашенно наблюдал за тем, как Миранда, хохотнув, держа его вздернутую руку, покружилась на месте. Словно бы в танце. Сделав последний оборот, она отпустила партнера и вышла к солнцу, любуясь его закатными лучами. Она затаила дыхание, поблескивающий взгляд был полон восторга. Но уже через пару секунд порыв унялся, а на лице расцвела грустная улыбка.       — Я здесь не для твоего наказания, — тихо сказала Миранда и повернулась к Седрику. — Я чувствую твое раскаяние, и я здесь, чтобы простить тебя. Кажется… Самое время.       Она протянула к нему теперь уже обе руки, он распахнул глаза, приоткрыв рот, не в силах пошевелиться. Миранда мягко взяла лицо Седрика в ладони, и вдруг оно стало прежним: нордическим, красивым, идеальным, как и много лет назад. Она смотрела с светлой печалью, он — потрясенно и взволнованно, оба не отрывали друг от друга взгляды. Миг откровения и доброты. Бесплотными губами на лоб лег нежный поцелуй. Миранда отстранилась, ласково улыбаясь и убирая руки, — к Седрику вернулось лицо Корнелии.       — Но почему?! — воскликнул он отчаянно. — Ведь я причинил тебе столько боли!       — Наверное, потому, — усмехнулась она, — что я тебя люблю.       Слова отозвались ожогом в сжавшемся сердце, отпечатались на нем клеймом, которое, наверняка, будет болеть не один месяц и не один год. Седрик стиснул зубы, жалобно сдвинув брови. С улыбкой и прикрытыми глазами, Миранда стала исчезать.       — СТОЙ!       Он надрывно крикнул, выкинув руку вперед. Но пальцы лишь рассекли силуэт, который взвился в воздух клубами дыма и рассеялся. Седрик оскалился, сжал кулак и, зажмурившись, опустил руку.       — Прости, — сдавленно шепнул он.       Голова повернулась к солнцу, на котором блеснули две дорожки слез, скатившихся по щекам.       Неподалеку раздался шорох чьих-то шагов. Опомнившись, Седрик быстро вытер лицо рукавом, отбежал к высокой дикой траве и в ней затаился. С такой позиции хорошо просматривалось кладбище, но заметить наблюдателя со стороны было сложно. Двое, один из которых нес букет, подошли к могиле Миранды. Седрик обомлел от злобы: с такой разницей в росте, с таким сочетанием волос даже издалека невозможно было не узнать этих людей. Сюда наведались Фобос и Вилл, последняя положила цветы у надгробия и встала, задумчиво глядя на него. Рука Седрика невольно скользнула за пазуху и вытащила оттуда звякнувший лезвием кинжал. Движение было хладнокровно плавным и отточенным, но пальцы, сжимавшие рукоятку до побеления костяшек, выдавали клокочущий внутри, почти что до тряски, гнев. Ненависть к Фобосу угасла на фоне Вилл. Разоблачила, вызвала подмогу, сломала план, который вынашивался много лет! Убить! Да так, чтобы умерла на руках неравнодушного к ней князя. Идеально! Один меткий бросок, и…       Рука, дрогнув, замерла. Вилл прильнула к Фобосу, а он обнял ее за плечо. Тогда на рукаве его черной рубахи стала видна нашивка, на ней надпись «Police». От ярости вдруг не осталось и следа. Что-то замкнулось в голове Седрика, вернув ему человечность и обретенную у могилы Миранды тяжесть сожаления. Зародилась зависть. Отчасти наполненная досадой, но не злая зависть к Фобосу. Ведь он, очевидно, сделал то, на что у Седрика не хватило духа — отказался от прежней жизни и начал все заново. Отпустив прошлое, пошел вперед с тем, кто мог бы поддержать на новом, неизведанном пути.       Рука опустилась, и Седрик бесшумно удалился в глубь рощи, не привлекая к себе внимание неожиданных посетителей. Спустя какое-то время они покинули кладбище, а у надгробия остался лежать букет лилий, ласкаемых легким ветром и лучами догорающего солнца. Рядом с букетом лежал дикий цветок, невзрачный, сорванный где-то неподалеку. Тот, кто положил его на могилу Миранды, знал, что она ненавидела лилии.