Рождественский календарь Куинни Г.

Куинни не спала всю ночь, изучая рецепты, рассматривая каждую букву и не веря тому, что такую прелесть можно было выбросить. Это было бы преступлением против всех любителей сладкого, как минимум. Каждое блюдо было неповторимым, и девушка порой удивлялась сочетаниям продуктов, как и названиям лакомств: «Потерянное чувство», «Тайная любовь», «Воздушный шар», «Огненный вулкан». В голове тут же появились образы пирожных с воздушным кремом и покрытых шоколадом или мягкие булочки с клубничным привкусом и ванильным запахом, а так же слои тортика, меняющие с темного, с привкусом вишни, на светлое, с легким оттенком персика, которые таят во рту. Она представляла, как будет украшать тот или иной десерт, какой сделать в форме оленей, а какой елочек, пуская их в пляс на тарелке, подпевая рождественские гимны. Закрыла Куинни глаза лишь за час до подъема на работу. Но и там девушка была так воодушевлена получением, пожалуй, самой заветной книги в такое горячее время года, как рождественские праздники, что не могла сдержать счастливую улыбку. Она взяла рецепты с собой, чтобы окончательно все прочитать, спрятав их в журнал. Никто не удивится, если увидит его на столе Голдштейн, а вот потрепанная книжка вызовет интерес, а потом… Ее могут взять, пролистать и… Украсть! Нет, конечно, Куинни не думала так плохо о своих коллегах и всех любила, но в такие времена и в таких ситуациях каждый сам за себя. Ей и думать не хотелось, что было бы, если кто-то принесет такое же пирожное или печенья, как и она на рождественскую вечеринку. Что тогда будет? Сердце бешено забилось в панике, а пальцы крепче прижали замаскированную книжку к груди. Такому не бывать! После обеда девушка успокоилась, и снова сияла, ярче любого фонаря или солнца. По отделу стали разноситься слухи, что Голдштейн влюбилась, по-настоящему и серьезно. Мужская половина тяжело и разочарованно вздохнула, пока женская требовала подробностей и фактов о новом возлюбленном коллеги. За пару часов были построенные такие теории, что из них можно было написать пару-тройку недурственных романов. Куинни же не замечала ничего, погружаясь в мир невероятной и восхитительной выпечки. Первой не выдержала Терри Джонс — миловидная брюнетка с большими серыми глазами и вторая проблема мистера Абернати. Она появилась неизвестно откуда и тут же села на край стола, начиная быстро моргать длинными накрашенными ресницами. — Ку, это правда? — спросила она прямо в лоб, решив, что вежливость и остальные глупости могут подождать. — Что? — поинтересовалась Голдштейн, резко закрывая книжку, и испугано смотря на Терри, надеясь, что она ничего не заметила. — Что ты закрутила новый роман, и он увезет тебя на эти выходные в Париж? Тут с обеих сторон Джонс появились Лесли Бьюфорт и Джейн Карлтон, обожающие сплетни и боящиеся больше всего на свете упустить хоть одну. — Что? — переспросила Куинни, ничего не понимая. — Ой, да ладно, Ку, — начала Лесли своим громким и грубоватым голоском. — Ты вся светишься от счастья, что еще чуть-чуть и все документы поднимутся в воздух от твоей магии. — Вот-вот, — поддержала подругу Джейн, чуть ли не переходя на писк от нетерпения. — Это ведь неспроста! — Кто он, Ку? — снова спросила Джонс и наклонилась чуть вперед, уменьшая расстояния до пары футов. Куинни чувствовала, как подошла к краю обрыва. Еще чуть-чуть и все рухнет: планы, идеи и само Рождество! Это не должно случиться! Никогда! «Кто он? Может Грейвс? Или Генри Филдс из мракоборцев? Он очень симпатичный», — послышался у нее в голове голос Терри. «Ну! Кто он? Кто? Я все равно все узнаю!» — яростно вопили мысли Бьюфорт. «Когда домой? Так охота есть…» — ныла внутри себя Карлтон. — Да! — сказала как можно увереннее Куинни, решив, что пойдет на все ради праздника. — Да? — в унисон спросили девушки. — Да! Я влюбилась и сильно! И мы любим друг друга! Для пущи эффекта и в подтверждения своих слов, она стукнула кулаком по столу. — И мы проведем выходные как захотим! Может и в Париже будем, а может и в Риме! Я еще не знаю. — Вот это да, — послышался вздох зависти. — И какой он? — все никак не могла успокоиться Лесли. — Он… Он… Он очень спокойный и решительный, да. А еще… Еще он меня любит, как и я его. — А как он выглядит? — спросила Терри, не собираясь слезать со стола коллеги, хотя заметила недовольный взгляд мистера Абернати. — Выглядит… — произнесла Куинни, стараясь что-то придумать, но в голове тут же всплывали изображения будущих сладостей. — Ну… Он высокий и у него кучерявые волосы, которые напоминают шоколад, такой расплавленные и очень вкусный. Ее голосок стал мечтательным, а взгляд устремился куда-то ввысь. — А кожа, как карамель, когда плавится на губах. А глаза, словно какао, которые посыпается сверху пирожных. Его голос сладок, будто он ванильный корж, а пальцы длинные, как разводы крема на нем. И теплый, как только что приготовленные булочки, с таким же волнительным запахом… — Ничего себе! — в один голос сказали Терри и Лесли, пока Джейн едва не упала в обморок от таких сравнений. — Да… Он мечта… — прошептала Голдштейн и радостно улыбнулась. — Дамы! — раздался до ужаса знакомый голос за их спинами. Они резко обернулись и увидели перед собой разозленного Абернати, чье лицо начинало уже краснеть, а это был недобрый знак. — Работать! — как можно громче сказал он, чтобы услышали все. И это подействовало: три девушки тут же отошли от стола, направляясь к своим рабочим местам. — Какая она везучая, — тихо произнесла Терри, чувствуя, как зависть сжимает что-то внутри. — Счастливица, — вторила ей Джейн, косясь на начальника и надеясь, что он не идет за ними следом. — Дуракам всегда везет. Как и дурочкам, — резюмировала Лесли и приняла абсолютно безразличный вид. Сама же Куинни так и продолжала смотреть в неизвестность, не замечая, как мистер Абернати покачал головой и ушел, понимая, что дозваться до нее сейчас бессмысленно. Она в мечтах об идеальном и называемом. О десерте.