Рождественский календарь Куинни Г.

Тине, конечно же, понравилась шляпка, иначе и быть не могло. Она заметила, что не стоило покупать ей подарки раньше времени, но потом крепко обняла сестру и сказала, что просто испугалась за нее и надеется, что больше их комнату никто разрушать не будет. Куинни закивала в знак согласия, продолжая слушать ее, думая совсем о другом. Ей еще не верилось, что они вместе с мистером Коннором добились установки елки в атриуме. Это было триумфально, но лишь начало. Девушка планировала еще много дел, и директор отдела магического транспорта мог ей помочь в их осуществлении. Радость от открывающихся возможностей окрыляли ее. На этих же «крыльях» Куинни полетела на работу, фантазируя, как будет выглядеть самая большая елка Конгресса. Поднявшись по ступенькам, она увидела Коннора, стоящего напротив лестницы, который, заметив ее, радостно улыбнулся и стал махать рукой. Девушка, сияя от предвкушения, быстро подбежала к нему, примечая палочку в руках. — Куинни. — Мистер Коннор, — произнесла она, начиная осматриваться. — Готовы? — спросил Джордж, направляя руку с палочкой чуть дальше себя. — Да. Тихо прошептав губами заклинания, он махнул кистью, и из деревянного кончика вырвалась бледно-зеленая дымка и, взмыв вверх, стала закручиваться, медленно опадая вниз. Те, кто спешил на работу, остановились, начиная следить за происходящим с нескрываемым интересом. Как только вихрь коснулся земли, он превратился в столб света, который спустя миг стал обрастать зелеными ветвями. — Можете не скрывать своего восторга, — довольно сказал Джордж, видя пораженное лицо девушки рядом. — Невероятно, — проговорила она, наблюдая, как будущая ель обрастает сочными зелеными ветвями. — Я знаю, — произнес Коннор и, повернувшись, услышал возгласы восторга от сотрудников конгресса. Он даже скромно поклонился, ощущая в воздухе этот восторг и просто утопая в нем с наслаждением. — Мистер Коннор, — послышалось где-то рядом, но Джордж посчитал это за овации его таланту и привлекательности. — Мистер Коннор! — голос стал более громким и каким-то нервным. — Мистер Коннор! — теперь мужчина был уверен, что это его уже слышал и совсем недавно. Обернувшись, он встретился с испуганными голубыми глазками и резко перевел взгляд на елку. Та стала ярдов пять в длину и, не собираясь останавливаться, продолжила покрываться, не смущаясь огромного портрета мадам президента на своем пути. Секунда и треск ткани разрывает ушные перепонки, но больше от страха, чем от звука. — Оу, — прозвучало за спиной. — Ой, — сказала испуганно Куинни, косясь на мужчину рядом. — Хм, — промычал Джордж, взмахнув палочкой и останавливая рост ели. — Странно. Мадам президент, что была на полотне, порванном на одну четверть, нахмурилась и недовольно глядела на Коннора. Тот лишь как мог очаровательно улыбался. — Почему никто не работает? Что происходит? А вот этот голос сложно было с кем-то спутать. Толпа тут же расступилась, показывая мадам президент во плоти. Она непонимающе посмотрела на Джорджа, который незаметно сделал шаг влево, скрывая кого-то, а потом подняла голову и заметила свой разорванный портрет. — Коннор! Окружающие отступали назад, боясь, что и им может достаться, если попасть «под горячую» руку. И правильно думали, считала Куинни, видя как медленно и с какой злостью к ним направляется Пиквери. — Я же запретила ставить елку, — начала она и тут же остановилась на месте. — Грейвс! Тем временем Персиваль Грейвс поднимался по лестнице в приподнятом настроении: опасная группа контрабандистов темных артефактов задержана и при этом никто не пострадал. Он быстро шел, переступая через две ступеньки, заметив, что около лифтов как-то слишком людно. — Грейвс! — донесся до его ушей голос мадам президент, и все настроение тут же испарилась, как пар на морозе. Он повернулся и увидел недовольную Пиквери, которой чуть-чуть оставалось до того, чтобы взять палочку и метать непростительные заклинания в окружающих. — Это вы разрешили поставить елку в атриуме? — сразу спросила она, не сводя с него пытливого взгляда. Тяжело вздохнув и лишь губами произнеся: «Джордж», Грейвс повернул голову налево и увидел своего друга, выжимающую из себя харизму до конца, белую макушку, выглядывающую из-за плеча, напоминающую младшую Голдштейн, а сзади них незаконченную ель и порванный гобелен с изображением главы Конгресса, которая тоже была не рада произошедшему. — Елку в атриуме? — переспросил Грейвс, медленно подходя к месту трагедии. — Да! Вчера я запретила это делать, а сегодня вот что! — сказала Пиквери в чьем голосе можно было услышать пару десятков проклятий и шум падающего тела с карьерной лестницы. — Запретили? — переспросил глава мракоборцев, останавливаясь рядом с незадачливым дуэтом и недовольно косясь на них — Вот как. — Именно. И я уверена, что разрешения это сделать получили у вас. — От меня? — переспросил Персиваль и пододвинулся к Коннору, полностью закрывая собой Куинни. — Я сам решил поставить елку, мадам президент, — произнес Джордж, и все уставились на него. — Я подумал, что будет несправедливо лишать работников Конгресса духа Рождества! А без ели его не будет! Грейвс тяжело вздохнул и потер переносицу, понимая, что это конец. — Я хотел сделать подарок и вам, мадам президент, — продолжил мужчина и повернулся к незаконченному дереву. — Посмотрите, как будет красиво. Он махнул рукой, и ель продолжила расти, окончательно разрывая полотно своей макушкой. Пиквери застыла на месте, Куинни захотелось превратиться в мышку и где-нибудь спрятаться, а Грейвс устало смотрел на затылок друга, пока тот не сводил взгляда с дерева. — Да. Это я разрешил поставить елку, — произнес Персиваль, выпрямляя спину. — В мой кабинет. Оба, — сказала мадам президент, и от яда в ее голосе можно было захлебнуться. — Зато, какая пушистая, — заметил Джордж и, увидев, как Пиквери, а за ней и Грейвс уходят в сторону лифтов, тяжело вздохнул и пошел следом. — Адамс, сделайте что-нибудь с ним! — приказала женщина, обращая к своему секретарю. Мистер Адамс, поправив свои очки, чуть ли не побежал к испорченному гобелену и, достав палочку, начал его снимать. Все потихоньку стали расходиться, толкаясь и стараясь пролезть в лифт первыми. Про Куинни, стоящую все еще на месте, похоже забыли. Она, взглянув на попытки мистера Адамса аккуратно сложить два кусочка полотна, не порвав его еще больше, пошла к остальным, начиная всерьез побаиваться за мистера Коннора и Грейвса. Именно поэтому, не доехав несколько этажей, девушка вышла на этаже, где располагался кабинет мадам президент. Подперев одну из стен, она стала ждать, надеясь, что смерть любимого начальника не слишком расстроит ее сестру. Куинни радовалась, что у Тины сегодня выходной, а то, только помирившись, снова ругаться не особо хотелось. Дверь в кабинет Пиквери открылась, и из нее вышел утомленный Грейвс. Он шел по коридору, когда заметил девушку. — Мисс Голдштейн? Что вы тут делаете? — Я… Я переживала за мистера Коннора и вас, и хотела быть уверенной, что с вами будет все хорошо, — ответила Куинни, смотря в сторону обители мадам президент. — Как вы можете видеть со мной все нормально, — сказал мужчина, ловя ее взгляд. — А у мистера Коннора еще лучше. Теперь идите работать или мне сказать мистеру Абернати, что у вас слишком много свободного времени на работе? Отрицательно помотав головой, девушка побежала в сторону лифта, как можно быстрее скрываясь из вида Грейвса. — Ох, сестры Голдштейн… — обреченно прошептал он и, бросив легкую усмешку на кабинет Пиквери, направился к себе. Вечером того же дня, спустившись в атриум, Куинни увидела огромную зеленую ель, стоящую между колоннами арки, приветствуя всех, кто вошел в конгресс. Пройдя по иголкам рукой, она улыбнулась и поспешила домой, рассказывать Тине, какая у них красота теперь в МАКУСА.